Золото не падает шёлком - оно бьёт больнее

      Анна застонала от удовольствия, и трепет пробежал по её телу, когда Джон целовал её начиная от золотисто-каштановых волос на затылке, вдоль спины, до двух ямочек, симметрично располагающихся чуть выше округлых ягодиц. Она перевернулась на спину и потянула его на себя, обвив ногами его бёдра. Анна закрыла глаза, сосредотачиваясь на ощущениях, которые испытывала от слияния, прильнувших друг к другу губ.       — Анна, ты ведьма! Мне ведь надо выступать в парламенте, — произнес Джон хриплым шёпотом над её ухом. Биение сердца, казалось, звучит на всю комнату так, что Анна слышит его.       В его голубых глазах сверкнули искры. Он коснулся губами ямочки на щеке, а целуя шею, почувствовал биение пульса.       — Кто тебе мешает, сенатор? — неразборчиво пробормотала Анна. Её губы скользнули по мужской груди, заставив Джона застонать от удовольствия, прижимая её податливое тело к себе.       Солнце, ворвавшись через застеклённую дверь в спальню сенатора Коллинза, осветило тела любовников. Волосы Анны заполыхали рыже-золотым пламенем. Смятые простыни, лепестки роз рассыпаны повсюду, аромат которых, смешиваясь с запахом духов Анны, наполнял комнату. Два недопитых бокала на прикроватном столике поблескивали в лучах утреннего солнца. Идеальный фон для любви. Она на мгновенье открыла глаза, когда одним движением он вошел в нее, соединяя воедино их горячие тела. С губ сорвался сдавленный стон, и пальцы впились в его спину. Пот выступил на точёном лице Джона.  — Не останавливайся, Джонни! Продолжай, прошу тебя, продолжай… Боже, не останавливайся…       Мир унёсся куда-то прочь, оставив наедине сплетённые тела, объединённые страстью.        Но это было не так. Анна изо всех сил пыталась скрыть разочарование, когда Джон достиг пика, содрогаясь в оргазме, а её тело едва воспламенилось.        «Подожду следующего раза», — подумала она, плотно закрывая глаза, чтобы удержать слёзы.        — Теперь я могу остановиться? — улыбнулся Джон, с трудом переводя дыхание. Поцеловав её грудь, он откатился в сторону и обнял её.  — Ммм…— выдохнула Анна, делая вид, что пребывает в сладостной дрёме. Она не могла признаться ему, что чувствовала себя неудовлетворённой.       Джон всматривался в её лицо:       — Ангел мой, тебе было хорошо?       — Это было чудесно! — Её губы сложились в неповторимую улыбку, которая обошла экраны всего мира. Она потянулась к нему, игриво взлохматив его волосы, обняла за шею и, улыбаясь, поцеловала в губы.       Лишь на миг Джону показалось, что разочарование скользнуло в её взгляде.       Анна была самой привлекательной и сексуальной женщиной, какую он когда-либо встречал. И она любила его. Видит Бог, любила! В то же время, он не понимал и не мог сказать, что знает её. Когда они занимались любовью или, когда он держал её в объятиях, ему казалось, что она за тысячу миль от него.       Джон познакомился с Анной более года назад во время телевизионной программы, посвященной сбору средств на борьбу со СПИДом. Он полагал, что имеет дело с необыкновенно привлекательной, но поверхностной особой. К его удивлению, Анна оказалась душевной, внимательной молодой девушкой, с чувством собственного достоинства и здравым смыслом.       — Сенатор, — сказала она за кулисами и улыбнулась. — Я слышала ваше выступление о развитии здравоохранения, и хочу признаться, что мне близки ваши взгляды. Но мне кажется, что объединять усилия с демократами стоит не только в этой сфере. У них есть ряд моментов, которых не хватает вам.       Увидев его удивлённое выражение лица, она покраснела и поспешно добавила:       — Я имею в виду, что, если вы возьмёте лучшее отовсюду, вы станете ещё сильнее.       Джон улыбнулся. Ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы не приклеиться взглядом к соблазнительной ложбинке между грудей и каким-то чудом ему это удалось.       — Мисс Ривз, — ответил он, улыбаясь. — В тот день, когда я начну заимствовать что-то у демократов, аллигаторы научатся летать. Только не говорите, что вы принадлежите к демократическому стану. Вы слишком умны для этого.       — Да, я одна из них, — ответила она, глядя на него удивительными зелёными глазами, — поэтому лучше, чтобы нас не видели вместе. И тем более, что вы говорили со мной.       — Напротив… Мисс Ривз, я намерен обратить вас в свою веру. Сегодня за обедом после окончания передачи.       — Я принимаю ваше приглашение, — ответила Анна, — а что касается обращения в вашу веру, то это произойдет только тогда, когда аллигаторы научатся летать.       Так и произошло их знакомство, постепенно переросшее в нечто большее.       — Актрисочка, — фыркнула его мать, когда он сообщил ей, что собирается представить её семье. —Джон, ну как ты можешь? Из-за неё у тебя будут одни неприятности.       Но Анна принесла счастье. Она делала его счастливым. Заряжала бодростью, энергией и его вера, что он способен изменить мир к лучшему, крепла изо дня в день. Он не допускал мысли о том, что женитьба на актрисе может повлиять на его политическую карьеру. И конечно же, он сделает Анну такой же счастливой, как и он сам.       —Я бы так хотел остаться, — с сожалением произнес он, целуя ее в щеку.       — Я тоже. Мы можем заказать завтрак. Сейчас я бы с удовольствием что-нибудь съела.       — В холодильнике есть ростбиф. Подойдёт? Прости, что не могу составить тебе компанию, но мне действительно нужно идти. Сенат не будет делать поправок на мою личную жизнь.       — Кажется, нет другого такого одержимого сенатора, к тому же, обладающего даром убеждать.       — За это спасибо.       Он снова нежно поцеловал её и, насвистывая, направился в душ.       Анна не спешила вставать, прислушиваясь к пению птиц за окном. Обнажённой спиной она ощущала ласкающее прикосновение простыней. Анна чувствовала себя по настоящему счастливой. Джонни был её причалом, надежной гаванью, якорем, удерживающем её на месте.       Ей так не хотелось лететь обратно на съемки. Она знала, что Анри придет в ярость, когда она скажет, что ей не нравится сценарий фильма, за который он рассчитывает получить Оскар.       Она уже слышит, как он кричит: «Если этот сценарий хорош для великих актеров, почему он плох для тебя?! Да мы сделаем такую ленту, что не останется страны, которая не захочет её купить. Анна, милая, выбрось ты эту бредовую мысль из головы!»              Однако она уже приняла решение. Она не желает играть роль проститутки, хоть и с добрым сердцем, независимо оттого, светит ей Оскар или нет. К чёрту Анри с его доводами!       Она взяла с кресла малиновый шелковый халат Джона и набросила его на себя, наслаждаясь прикосновением шёлка и едва уловимым запахом Джона. Всякий раз, когда Анна сталкивалась с проблемами, она заставляла себя вспоминать о том, как много она в жизни добилась. Сколько труда вложила, чтобы стать знаменитостью, после чего все проблемы казались не важными.       В двадцать семь лет Анна Ривз достигла таких высот, каких достигают редкие актрисы. Она была красавицей с белоснежной кожей, чувственными губами и чистыми зелёными глазами, которые буквально проникали в душу. Она излучала свет. За это операторы любили снимать её крупным планом. Фильмы с её участием пользовались огромным успехом. Анна, без особого труда, завоёвывала сердца зрителей. Каждая её роль была неповторимой. Людям нравилось всё, что она делала.       Единственное, что омрачало её жизнь — пресса, постоянно и безжалостно преследующая её. В остальном ей всё нравилось. Роскошный дом с бассейном и аллеями, её белый «мерседес» — кабриолет, и, конечно, наряды — блестящие, сногсшибательные, о которых ребёнком она могла только мечтать.       Джонни был для неё подарком судьбы. Он любил её, любил по-настоящему, как ни один мужчина до этого. Джонни самый порядочный и самый удивительный человек, какого только можно себе представить.       Она подошла к зеркалу и посмотрела на своё отражение. Золотисто-каштановые волосы обрамляли её лицо. Глаза пытались высмотреть что-то в душе, но это что-то скрывалось глубоко, за невидимой бронёй, которой она сумела окружить себя. Неважно, что таилось за маской, какие страхи терзали её. На неё смотрело красивое, живое и умное лицо.       Анна отвернулась от зеркала, от того образа, который так мало соответствовал реальности.       — Я думал, что тебе надо успеть на самолёт, лентяйка, — шутливо сказал Джон, появляясь из ванной и вытирая волосы полотенцем. — Почему не присоединилась ко мне?       — Не хотела, чтобы ты остался без сил, — Анна уклонилась от брошенного в неё полотенца. — У меня нет ни малейшего желания спешить. Мне хочется, как можно дольше оттянуть отъезд.       Джон надел брюки.       «У него великолепное тело, — подумала Анна, любуясь игрой его мускулов. — Ему бы стать кинозвездой, а не политиком.»       Джон поймал её взгляд и улыбнулся:       — Мне снова снять это?       — Не искушай меня! Если бы у меня был выбор — остаться здесь или ехать для препирательств с Анри… Ты бы так и не попал в свой сенат. Но Анри никак не хочет понять, что я не позволю принимать за меня решения.       — В том числе и будущему мужу? — он застегнул элегантную рубашку.       — Чтобы быть демократичной, я иногда буду позволять тебе иметь право вето. — Внезапно посерьезнев, она села на кровать. — Как ты относишься к предложению Лиссы относительно съемок в журнале?       Уже полностью одетый Джон подошёл к Ане и поднял её, заключив в крепкие объятья. Она прижалась к нему.       — Это тот случай, когда у меня есть право вето?       — Угу.       Джон пригладил шелковистые волосы Анны.       — Я поговорю об этом сегодня вечером. «Ваша лучшая свадьба», лучшая пара, лучший кандидат в президенты и… лучшая в будущем Первая леди. — Он поцеловал её в губы. — Если руководство моей компании скажет «да», я тоже скажу «да».       — Хорошо, — Анна погладила его по щеке. — Я позвоню Лиссе вечером, после того, как услышу твоё окончательное решение. Она будет страшно довольна. Я думаю, что это и нам доставит удовольствие.       Внезапно она обвила его шею руками:       — Я буду чертовски скучать по тебе!       Поцелуй был крепкий и жадный, словно они оба не могли насытиться друг другом прежде, чем будут разъединены целым континентом.