Золото не падает шёлком - оно бьёт больнее

      Джон Коллинз хлопнул дверцей и прислонился к машине, собираясь с мыслями перед предстоящим разговором. Анна была уже в номере, автомобиль, который она взяла на прокат, стояла рядом с мотелем. Она так мало сказала по телефону, когда просила его о встрече, что у него осталась уйма вопросов. Прошла почти неделя с того момента, когда Анна без объяснений покинула дом его родителей и словно исчезла с лица земли.       Такое невозможно простить. Ни слова в течение недели! Этому нет оправдания.       И всё-таки он пришёл. Он выслушает её, а затем покажет ей заявление, которое будет сделано утром.       Джону показалось, что у него ум зашёл за разум, когда он прочитал её послание: «Джонни, случился форс-мажор. Прости, что покидаю тебя так неожиданно. Всё объясню позже.» После этого он сходил с ума, не имея никаких вестей от неё. Затем тревоги и страхи сменились гневом. Репортёры домогались его день и ночь. От звонков Лиссы раскалился телефон. Но хуже всего было выносить полные сострадания взгляды, немые упрёки родителей, которые подчёркнуто избегали упоминать имя Анны.       Никто не имел понятия куда она подевалась. Вплоть до её звонка.       — Что ж, Анна, я пришёл, — сказал Джон, когда она открыла дверь и, отступив на шаг, пропустила его в номер.       — Джонни, я совсем не хотела причинить тебе боль или доставить неприятности, — негромко сказала Анна, но он оборвал её, как какого-нибудь своего оппонента в сенате:       — Тем не менее ты в этом преуспела.       В его глазах Анна прочитала гнев, от которого её невольно бросило в дрожь.       Но она и не ожидала, что объяснение будет лёгким.       — Я знаю, что ты сейчас в ярости. Но сядь, пожалуйста, и выслушай меня. Поверь, у меня есть объяснение случившемуся.       Он сел. Сел в центре дивана с клетчатой обивкой, и этим вынудил её сесть напротив в кресло. Он не желал находиться рядом с ней, по крайней мере сейчас. Он должен сохранить свежую голову и приготовился к тому, что она будет вешать ему лапшу на уши.       Отблески пламени в импровизированном камине несколько скрашивали болезненную бледность лица Анны. Джон никогда не видел её такой подавленной.       — Ты здорова? — неожиданно для самого себя спросил он. Его внезапно обожгла мысль: а вдруг она больна? Вдруг серьёзно больна? Он даже приподнялся с дивана. «Как же я эгоистичен», — подумал он, а вслух спросил: — Что с тобой?       Анна покачала головой, прочитав скрытую тревогу в его глазах.       — У меня нет рака, СПИДа или чего-нибудь вроде этого. Да мне легче было бы рассказать тебе о таких ужасных вещах. И мне ещё сложнее. Пожалуйста, выслушай меня. Если после этого ты меня станешь презирать и ненавидеть, я пойму тебя. Я поручу Арни сделать заявление, что по взаимному согласию мы решили пойти разными дорогами. — Некоторое время она смотрела на свои руки, затем подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Только ты должен знать, что я люблю тебя… Всегда любила, и всегда буду любить.       Что же она собирается рассказать ему? Джон пытался выглядеть невозмутимо, когда Анна начала рассказ, однако очень скоро понял, что сохранить бесстрастность ему не удастся.       Анна рассказала ему всё, не утаивая ни малейшей подробности, какой бы неприятной она ни была. Невозмутимость Коллинза исчезла, едва лишь он услышал об Эрике Ганне. Не в силах усидеть на месте, Джон подошёл к окну и, продолжая слушать, то и дело нервно проводил рукой по волосам. Когда Анна стала рассказывать о шантаже, Джон повернулся и посмотрел ей в лицо.       — Почему ты не сказала мне об этом? Чёрт возьми, ну почему ты не доверилась мне, Анна?       Она опустила голову, чувствуя, что её покидают последние силы.       — Ты не знаешь ещё самого ужасного, Джонни. Эрик мёртв. Я застрелила его.       — Что?!       И тогда она разрыдалась. Джон разразился потоком слов, которые он обычно адресовал демократам. Он вышагивал по комнате, пиная ногами подвернувшийся стул. Но видя отчаяние Анны, слыша её рыдания, он в конце концов взял себя в руки.       Джон подошёл к Анне и прижал ее к себе. Ему нужно было всё это пережить. В нём боролись два чувства. Одно говорило ему: не усложнять себе жизнь и бежать; второе — наплевать на последствия.       Он дотронулся до блестящих волос Анны, освещённых пламенем камина.       — Ладно, Анна… Расскажи, как всё произошло.       После её рассказа он долго разговаривал по телефону.       — Мои люди обо всём позаботились, — сообщил он после переговоров. — Всё, что могло указать на пребывание в квартире этого мерзавца, уничтожено. Они говорят, что полиция ещё не хватилась его.       Анна передёрнула плечами.       — Всё, что ты могла оставить там, исчезло. Всякий, кто что-либо знал, позабыл об этом.       Анна сидела на диване, поджав под себя ноги, с чашкой чая в руках.       — Мне так не нравится, что я втянула тебя во всю эту грязь, Джонни. Ты здесь совсем ни при чём, а ведь если что-то всплывёт, то твоей карьере и репутации конец.       Некоторое время Джон молча изучал её. Затем снова подошёл к окну и стал смотреть на багряные отсветы заката.       — Тебе надо было обратиться ко мне раньше.       — Я хотела справиться сама. Я очень боялась потерять тебя… Ты — лучшее, что я когда-то знала в жизни…       — Ты чуть не убила себя, — внезапно его охватил гнев. Он подскочил к ней и схватил её за плечи. Чай выплеснулся из чашки, Джон отставил чашку в сторону и заключил Анну в объятия.       — Идти одной к этому уроду! Большей глупости не придумаешь! Да если бы он убил тебя…       Его голос дрогнул. Он провел рукой по её волосам, затем снова порывисто обнял её.       — Этого я не смог бы пережить, — выдохнул он.       Анна не верила своим глазам, когда увидела у него слёзы. В ней появилась надежда. Впрочем страхов оставалось гораздо больше.       — Я боюсь, что всякий раз, при взгляде на меня, ты будешь вспоминать эти проклятые фильмы, — обреченно прошептала она.       — Перестань городить чушь, глупышка, — Джон взъерошил ей волосы. — Всякий раз, при взгляде на тебя, я буду думать о той умной, блестящей девушке, которая покорила меня на том вечере в пользу жертвам СПИДа… Эта девушка не выходила у меня из головы после той встречи. А теперь я хочу провести с этой девушкой в любви всю свою жизнь. Всё в прошлом, Анна. Умерло раз и навсегда…       Он снял с неё свитер, затем расстегнул молнию на джинсах.       — Давай заключим с тобой договор.       — Какой договор? — стоя перед Джоном лишь в белоснежном кружевном лифчике и трусиках, Анна вдруг почувствовала, как сладостно заныло всё тело. Она игриво засмеялась, когда Джон решительно опрокинул её на покрывало.       — Больше никогда ни слова об Эрике Ганне.       — Я готова выпить за это.       — Это потом, — сказал Джон, прерывая её слова поцелуем. — Мы выпьем за это шампанского, или пива, или чего ты пожелаешь, а пока что…       Он быстро расстегнул рубашку и сбросил ботинки. Тёмные брюки не могли скрыть его эрекцию. Анна чувствовала себя непривычно возбуждённой и раскованной. Может ей передалась страсть Джона или причина была в чём-то другом, но она ощутила сладостное влажное тепло между ног.       Джон расстегнул лифчик, выпустив на свободу упругие груди и нежно поцеловал розовые соски. Анна прерывисто вздохнула. Она едва верила в реальность происходящего: ведь Джон знал о ней всё — и тем не менее был рядом с ней, любил и желал её.       Джон нежно и жадно целовал Анну, перемещаясь губами ниже, к узкой полоске трусиков. Анна выгнулась навстречу ему, приподняла ягодицы, чтобы он мог снять последний предмет одежды. Когда его язык скользнул ниже, она почувствовала тепло, которое разлилось по всему телу.       Язык медленно ласкал и дразнил её, затем к ласкам присоединились пальцы, рождая головокружительные ощущения. Тепло в её лоне росло, превращаясь в пульсирующую боль. Когда она подумала, что сойдет с ума от ожиданий, Джон коленом раздвинул её ноги и вошёл в неё.       Анна не напрягалась и не сдерживалась, она расслабилась и отдалась упоительным ощущениям и нахлынувшему счастью. Джон действительно любит её… Он с ней… Он не намерен бросать её из-за её прошлого.       Анна почувствовала силу и мощь мускулистого тела Джона, накрывшего её. Она обвилась ногами вокруг него, слилась с ним, самозабвенно двигаясь навстречу его движениям.       Джон всецело завладел ею, растворил в себе. Анна погрузилась в мир неповторимых, блаженных ощущений и не имела ни малейшего желания возвращаться из него.       Это было чудесно, волшебно, изумительно. Анна почувствовала себя посвежевшей, словно заново родившейся. Капельки пота поблёскивали на её теле, ей было легко и она счастливыми глазами смотрела в глаза улыбающегося Джона.       — Я люблю тебя, Джонни, — прошептала она.       — Чего стоили мне эти несколько дней, — сказал он, скатываясь с неё. Он намотал прядь волос Анны на палец. — Больше никогда так не поступай, не выключай меня из своей жизни и не уходи, не сказав ни слова. Это несправедливо!       — Обещаю!       Он поцеловал её груди и нежно провёл рукой по животу.       — Я слишком люблю тебя и не хочу потерять. Я сделаю всё, чтобы ты была в безопасности, чтобы мы были вместе.       Анна не знала, сколько проспала. Это был её первый продолжительный и глубокий сон за неделю, и она проснулась, чувствуя себя отдохнувшей и бодрой. За окном была ночь, и лишь несколько звёзд слабо мерцали в тёмном небе.       Анна вылезла из-под одеяла и прошлёпала в ванную.       — Поспала? — сидевший в кресле Джон опустил книгу.       — Да. Хочу побыть с тобой. — Анна обняла его сзади за плечи и спрятала лицо у него на шее, затем поцеловала в щёку. — Мне хотелось бы навсегда остаться здесь. Здесь так уютно и спокойно… Боже мой, а у тебя нет сведений о Лиссе Паркер?       — Есть. И, знаешь, хорошо, что мы не были на Мауи.       Удивлённая его словами, Анна выпрямилась, обошла вокруг кресла и села ему на колени.       — Почему?       — Ты разве не смотришь новости?       Анна закрыла глаза, и дрожь пробежала по её телу.       — Нет… Я боялась увидеть что-нибудь… ты сам знаешь, о ком. Я хотела отключиться от всего.       — Дело в том, что на Гавайях была целая заваруха со стрельбой. Джесс взяли в заложницы. В ту актрису, Рори, стрелял маньяк и убийца. Был целый скандал по этому поводу.       — Боже мой! А Рори жива?       — Она потеряла много крови, но дело идет на поправку. И у Джессики тоже. Представляешь, она пырнула этого идиота ножом, что спасло ей жизнь. Но сама тоже пострадала. Потом подоспела полиция.       Анна ошеломлённо заморгала глазами.       — Какой ужас! Съёмки, должно быть, отменили?       Джон хмыкнул.       — Ты, верно, шутишь? Лисса мне всю плешь проела! Она требует, чтобы мы приехали немедленно. Ты способна сейчас это сделать?       — Я так понимаю, — медленно произнесла Анна, внимательно глядя ему в лицо, — это означает, что назначенное на четвёртое июля событие должно состояться… это верно?       — Лишь в том случае, если ты обещаешь повторить зажигательную игру, в которую мы недавно играли.       — Сенатор, я полагаю, что этот вопрос может быть решён. Вы хотите повторить всё накоротке? — спросила Анна, бросая на него лукавый взгляд.       — Нет, по самой полной программе.       Анна вскочила с колен Джона и потащила его к кровати.