***
Когда Лисса, подъезжая по извилистой дороге к загородному дому, прибавила скорости, у неё перехватило дыхание, при виде знакомого «пикапа» у подъезда. Не смотря на льющий как из ведра дождь, она не стала открывать зонтик, а сразу бросилась к парадной лестнице, таща за собой громадную белую коробку. Ориентируясь на громкие голоса и смех, Лисса направилась к террасе, где увидела мать и Пита, жующих сандвичи. — Не хочу мешать тебе, — бодро бросила Лисса, — но когда ты покончишь с едой, мама, я тебе кое-что покажу. — Приветствую вас, графиня! — Пит слегка подмигнул Мирей. — Или ваши подданные должны падать ниц и ждать, когда вы их узнаете? Лисса была раздосадована внезапным появлением румянца на щеках. — Я думала, что вы собрали все свои вещи и отправились искать новые объекты для приложения своих сил, — ответила она. Не глядя на Пита, она поставила коробку, наклонилась к матери и поцеловала её. — Не будем терять времени, деточка, — сказала Мирей. — Я умираю от любопытства и не могу ждать ни минуты. Давай откроем. Лисса лишь теперь позволила себе взглянуть на Пита Ламберта. «Почему он так здорово выглядит в джинсах и в этой простой рубашке?» — подумала она. — А как же он? — спросила Лисса, кивнув в строну Пита. Смех Мирей прозвенел словно хрустальный колокольчик. — Глупенькая, нельзя, чтобы жених видел тебя в этом платье до свадьбы, а не остальные. Иди! Через двадцать минут Лисса вышла. Платье было её собственным произведением и настолько учитывало все особенности её фигуры, что ей показалось, будто она появилась на террасе голой. Мирей разразилась радостными восклицаниями, но гораздо убедительней для Лиссы была реакция Пита. Он заворожённо смотрел на неё, на платье и на его лице было написано откровенное восхищение. Шелковое платье цвета слоновой кости было простое, но утонченное. Без лишних украшений, не затмевающих ее красоты. Подчеркивало и облегало все изгибы тела. Элегантность и простота – воплощение вкуса, присущего только Лиссе. — Да, это платье! — только и смог сказать Пит сдавленным голосом, когда Лисса в движении продемонстрировала его достоинства. — Великолепно! — воскликнула Мирей с сияющим лицом, и к этой оценке присоединилась Долли, захлопав в ладоши. — Потребовалось терпение святого, чтобы его застегнуть, но я не видела ничего красивее этого платья, — прокомментировала она. — Не слишком ли много блеска? Мама, скажи правду. — Не меняй ни единого стежка, а то я отниму это платье у тебя. Оно идеально! Правда, Пит? Как, моя дочь красива? — Она прекрасна… Лиссу охватило блаженное чувство счастья и радости, и ей было нелегко сохранить бесстрастность. Пит был серьёзным. Гораздо серьёзнее, чем когда-либо. Румянец на её щеках достиг цвета розы. «Идиотка, тебе что — шестнадцать лет?» Чтобы скрыть замешательство, Лисса повернулась к Мирей и защебетала: — К церемонии уже почти всё готово. По видеозаписи ты всё увидишь лучше, чем если бы сидела в первом ряду в церкви. Я говорила тебе, что флорист составил по моей просьбе пробный букет — и это было нечто божественное! Да, и торт будет совершенно бесподобный, а сверху его украсят розы цвета шампанского. И в ту минуту, когда мы выйдем из собора, сюда будет направлен рассыльный с записью и с полным комплектом свадебного ужина для тебя и Долли. — Похоже, что не будет только бала с бриллиантами, — Пит подошёл к широкому окну и посмотрел на зеленеющие кусты роз, и газоны с крокусами и нарциссами, мокнувшими под дождём. Лисса метнула взгляд на его широкую спину. — Вы, судя по всему, не из тех, кто благосклонно относится к женитьбе, мистер Ламберт. — Напротив, графиня, — возразил он, повернувшись к ней лицом. — Проблема в том, что мне иногда кажется, что женщины гоняются за мной только из-за денег. Лисса засмеялась. — Почему же? Возможно, они ценят даже обаяние, внешность, индивидуальность, — уклончиво сказала она, направляясь выходу. — Долли, помоги мне снять платье. Внезапно она уловила грусть в глазах матери. — Что с тобой, ма? — спросила она, встав перед её креслом на одно колено. — О, ничего особенного… Просто… мне бы хотелось увидеть, как ты танцуешь в этом платье. — Может устроить закрытый предварительный просмотр? — Пит не стал ждать ответа, а направился в сторону музыкального центра. — Вижу, вы включали мой рождественский подарок, сказал он, глядя на вставленный в центр диск. — Я бы поблагодарила бы вас, будь у меня ваш адрес, — отреагировала Лисса и в тот же момент оказалась в объятиях Пита, который закружил её в танце. — Видите, Мирей, как она будет танцевать в объятиях своей истинной любви? — синие глаза Пита встретились с глазами Лиссы. — Видите, как он будет вести её и вращать? Сердце Лиссы трепыхалось, словно крылья пойманной птицы. Всё мелькало кружилась перед ней, когда Пит поворачивал её, прижимая всё крепче, всё сильнее к себе, наполняя какой-то необъяснимой радостью. Кружилось, превращаясь в сплошное пёстрое пятно, цветы за окном, кружилась ма со счастливым лицом, кружилась Долли. На фоне музыки Лисса услышала над ухом шёпот Пита: — Я люблю вас, графиня. Не бросайтесь в объятия того, кто не может вас оценить. Правильно ли она расслышала, или ей показалось? Его обветренное лицо оставалось непроницаемым, но руки с силой сжимали её. Танец окончился. Лисса в смятении сделала шаг назад, сумев скрыть растерянность шуткой. — Благодарю вас, мсье. Это мой последний вальс в качестве незамужней женщины. Сделав реверанс, она на дрожащих ногах вышла из комнаты.***
— Bambina, пожалуйста, не вешай трубку. — Марко, — сказала Джесс сквозь слёзы. — Ты пьян. — Только малость… чуть-чуть… Да и какое это имеет значение? Я хочу поговорить с тобой! Джесс обхватила себя руками, сдерживая слёзы. — Завтра у нас была бы свадьба… Bambina, пожалуйста не делай этого… Не перечёркивай всё хорошее, что было между нами, из-за одной-единственной ошибки. — Это ты всё перечеркнул, Марко. Мне ничего другого не остается. — Нет! Погоди!.. Пожалуйста, Джесс, моя обожаемая bambina! Послушай меня! Между Болоньей и Нью-Йорком существует тонкая золотая нить, которая повреждена, но не порвана! Жар нашей страсти может снова спаять её! Если бы ты только дала мне шанс!.. Клянусь тебе, я больше не встречался с твоей сестрой! Она для меня ничто… абсолютное ничто, Джесс! Ты должна мне верить! — Я больше никогда не смогу тебе верить, — Джесс с трудом сдерживала слёзы. — Наш разговор не имеет смысла, Марко. Отныне всё то, что ты хочешь сказать, говори через адвокатов. Она выключила телефон, прервав поток слов, которые всё продолжали звучать на другом конце. Она легла на бок, укрывшись розовым пледом, и дала волю слезам. «Я переболела им, я уверена, — сказала она себе, не замечая, что слёзы ручьём стекают на подушку. — Для этого ещё потребуется время, но рано или поздно боль пройдёт… Должна пройти». Джесс посмотрела на Беспризорницу. — Он ушёл навсегда, и ты должна к этому привыкнуть, — решительно сказала она кошке, вытирая слёзы. Джесс прошла на кухню, выпила стакан молока и поделилась им с Беспризорницей. — Конечно это небольшое утешение, но всё же лучше, чем ничего. Она старалась не думать о том, что могла бы быть, об уйме подарков, которые она вернула, о том волнении, которое она испытывала бы накануне свадьбы. Она не помнила, в котором часу уснула с журналом на груди, но проснулась, когда включился телевизор и там передавали утренние известия. Джесс тихо застонала. В девять часов должна появиться Лисса, и они поедут на завтрак. Джесс спустила слегка отёкшие ноги на пол. По телевизору продолжали передавать восьмичасовые новости, и постепенно слова стали доходить до её сознания. »… По иронии судьбы он погиб в автокатастрофе. Свидетели говорят, что машину занесло на узкой горной дороге, и он рухнул в ущелье глубиной свыше двадцати метров. Один из величайших автогонщиков столетия, Марко Галло установил больше рекордов, чем кто-либо другой за всю историю автогонок. По слухам, в последние месяцы после разрыва со знаменитой фотомоделью Джессикой Нуар, он проявлял повышенный интерес к спиртному, однако нет подтверждения тому, что алкоголь был причиной этой автокатастрофы…» Нет! Джесс выключила телевизор, по которому показывали поломанные деревья и дымящиеся останки автомобиля на дне глубочайшего ущелья. Её глаза наполнились ужасом. — Нет! — закричала она. Марко не мог погибнуть. Ведь она разговаривала с ним вчера вечером. — Нет!!! Джесс сползла на пол — ноги онемели, и она едва держалась. Её прошиб холодный пот. Она закрыла глаза, её трясло, к горлу подступила тошнота, и сквозь серое марево ей виделись чёрные шелковистые волосы… удивительно красивое лицо… Зажигательные, гипнотизирующие глаза. Она видела человека, который вырвал её из толпы, угощал итальянскими деликатесами и пел шуточные итальянские песенки и разбил сердце на Мауи. «Марко, пожалуйста, не надо! — рыдала она, охваченная горем м одновременно яростью. — Мой бедный... мой глупый... мой потерянный Марко!»