Чонгук сидит на скамейке, скрестив ноги и положив учебник на колени, пытаясь нагнать пропущенный материал. Сегодня весь день он старательно слушал преподавателей, взял задания на дом, чтобы закрыть ими свои пропуски. Чонгук так скучал по этому: по своей прежней спокойной жизни, по учёбе, по своим друзьям.
Он поднимает голову и оглядывается, ища среди роя студентов Тэхёна. Чонгук так невыносимо скучает по нему. Ему не хватает его озорства, его подколов и дурацких шуток. Он пытается разглядеть в толпе знакомую фигуру, но не видит никого похожего. Зато он видит другого человека, и его сердце радостно ёкает. Чонгук встаёт, хватает свой рюкзак и несётся со всех ног.
— Юнги-хён!
Юнги не сразу видит Чонгука: он оглядывается некоторое время, а потом замечает, как тот бежит ему навстречу.
— Привет, Гуки! Давно не виделись.
Он выглядит напряжённым, даже усталым. Под глазами залегли тёмные круги, плечи опущены. Чонгук мажет по нему взглядом, и улыбка сползает с его лица. Сначала он был рад его увидеть, но теперь чувствует, что с Юнги что-то не так, и это начинает его беспокоить.
— Что-то случилось? Паршиво выглядишь.
Только теперь Чонгук замечает большую сумку у него в руках и рюкзак за спиной.
— Ты куда-то собрался?
— Тебя давно не было видно. Чимина тоже. Вы вместе?
— Эээ… ну, не то чтобы… в общем… — Чонгук заикается и не знает, как сказать ему об этом. Вроде бы всё ясно, как день, но в то же время до жути непонятно и пугающе. Они провели с Паком потрясные выходные, но так и не понятно — кто они друг другу. Но Юнги, кажется, сам всё понимает и просто кивает головой.
— Он неплохой парень. Наверное. Я не очень хорошо его знаю, Чимин достаточно закрытый, но тебе он доверяет, а это главное.
Юнги встряхивает волосами и смотрит куда-то в сторону, словно задумавшись о чём-то. Его глаза такие грустные, что сердце у Чонгука сжимается от жалости к нему.
— Юнги, что с тобой? Куда ты собрался?
— Я уезжаю. Этот год последний у меня, получу диплом дистанционно.
— Но почему? Остался всего месяц до выпуска.
— Всё стало слишком сложно.
— И куда ты уезжаешь?
— Поживу пока в Нью-Йорке, у меня там есть пара знакомых. А потом, скорее всего, поеду к родителям в Корею.
— Но. А как же Джин?
Юнги опускает голову и потирает лоб ладонью.
— Джин уже давно не нуждается во мне, Чонгук. Поэтому, я не вижу смысла мешать ему. Я же говорю, всё стало слишком сложно.
Чонгук молчит и только непонимающе хлопает глазами. Ребята вроде не встречались, но между ними явно что-то было, и абсолютно все считали их парой. А теперь Юнги выглядит таким разбитым… что могло произойти, что он принял такое кардинальное решение?
— Но как же ваша выпускная работа с Тэ? Вы столько работали над ней.
Парень ухмыляется и достаёт из кармана помятую пачку сигарет. Он молчит, закуривает, глубоко вдыхает дым и выдыхает тот через нос, закрыв на секунду глаза. Ему будто физически больно отвечать. Это до жути странно.
— Ты многого не знаешь о своём друге, Чонгук. Может это и не моё дело, но сам он похоже не собирается тебе рассказывать. — Юнги смотрит на Чонгука долгим взглядом и затягивается. — Он спит с Джином. Они делали это за моей спиной. Да, я знаю, что мы никогда не считали себя с ним парой, но… я чувствую, что меня предали. Два человека, которых я считал близкими, в один момент стали для меня чужаками. Я спрашиваю себя: а действительно ли мы были так близки или это только мои фантазии? Возможно, я просто сам придумал наши отношения. Джин никогда и не скрывал, что не хочет ничего серьёзного, нас это устраивало. Но он никогда ни с кем не спал, кроме меня. Тэхёна я считал своим другом, мы много разговаривали и много личного говорили друг другу. Но, теперь мне кажется, что я совсем его не знаю.
Чонгук ошарашено смотрит на него, и не может поверить своим ушам. Тэхён никогда бы не поступил так подло — он бы никогда не предал друга.
— Я не могу в это поверить.
— Я понимаю, но тебе пора избавиться от иллюзий. — Глаза Юнги наполняются слезами, и он быстро моргает, чтобы избавиться от них. — Мне жаль говорить тебе это, правда, но тебе нужно быть осторожнее с ним.
— Что? Что ты имеешь в виду?
— Он изменился. Эти изменения тебе не понравятся. Я не могу рассказать тебе всего, ведь это не моя тайна. Чёрт, — Юнги смеётся и снова затягивается сигаретой, — даже после того, что он сделал, я не могу сделать того же с ним. Просто будь осторожен.
Юнги хлопает Чонгука по плечу, поднимает с земли свою сумку и уходит. Как же можно вот так поверить во всё это? Чонгук не может прийти в себя, ему нужно срочно поговорить с Тэхёном, чтобы убедиться, что слова Юнги — полнейший бред.
Звонить ему бесполезно — он не ответил ни на один его звонок в последнее время. Поэтому Чонгук идёт туда, где, как ему подсказывает сердце, он найдёт своего друга.
Знакомый район с невероятно чистыми улицами, коротко постриженным газоном и белым заборчиком. Он быстро находит нужный дом и поднимается на второй этаж, барабанит в дверь, что есть силы.
Не проходит и пары минут, как дверь распахивается и на пороге стоит хозяин квартиры. Его глаза округляются от удивления, и он даже теряет дар речи на мгновение.
— Привет, Джин.
— Чон? Ты как тут?
Он отходит в сторону, пропуская Чонгука в квартиру, и закрывает за ним дверь. В комнате пахнет травкой и чем-то крепким. На столе стоит начатая бутылка с джином и два стакана.
— Тэ у тебя? Мне нужно поговорить с ним.
— Не думаю, что сейчас время.
Сокджин обходит Чонгука и падает в кресло. Он скользит по Чонгуку взглядом и останавливается на его лице. Какого хрена?
— Я, блин, сам разберусь! — рявкает он. — Где он?
— Умерь свой пыл, малыш. Если он не звонит тебе, значит ему нечего сказать.
— Может, тогда ты мне ответишь, какого хрена тут происходит? Я встретил Юнги. — Чонгук замолкает и впивается взглядом в Джина; на лице того мелькает сожаление, и он тяжело вздыхает.
— Ясно. Тогда ты всё знаешь. От Тэхёна ты что хочешь?
— Хочу услышать, что это неправда. Что он не предавал друга, что ты не предавал друга.
— Мне жаль тебя разочаровывать. Ты этого не услышишь.
Джин выглядит виноватым: он опускает голову и думает о чем-то своём. Тянется за сигаретой, долго крутит её в руке, гипнотизируя, и закрывает глаза.
— Я не знаю, как это случилось. Не думай плохо о нём. Если здесь кто и виноват, то это я. Ему нужен был кто-то рядом, и так получилось, что это оказался я. Мы ни о чем не думали. Мне, правда, жаль, что так вышло с Юнги. Я не хотел причинять ему боль.
— Поэтому Тэхён перестал общаться со мной? Он боялся, что я могу осудить его?
— Нет, не поэтому. Но это была одна из причин.
— Тогда почему? Я не понимаю, что происходит. Неужели я не заслуживаю объяснений?
— Я не могу сказать. — Джин отпивает из стакана и закуривает. Дым поднимается к потолку, закручиваясь спиралями, рассеивается, оставляя после себя лёгкий туман.
Все эти тайны уже порядком достали. Все вокруг что-то скрывают, а Чонгук, словно маленький ребёнок, которого они боятся покалечить своей правдой. Он сжимает и разжимает кулаки, злится, оттого, что друг вдруг отказался от него, несмотря на всю их многолетнюю дружбу, несмотря на то, как близки они были. Что могло произойти такого у Тэ, что он не решился рассказать это ему, Чонгуку?
— Где мне его найти?
— Оставь это всё. Дай ему время.
— Да к черту! Я дал ему достаточно времени, но дело никуда не движется! Он только больше отдаляется от меня.
Если Тэхён не хочет рассказать ему всё, то Чонгук сам всё узнаёт. С его помощью или без. Он не собирается просто ждать, когда парень решится на исповедь, или когда их дружбе окончательно придёт конец.
— Скажи мне, где он?
— Нет, Чон. Тебе лучше уйти.
— Да что происходит, твою мать?! Он что, заделался долбанным спецагентом, что все так тщательно его от меня скрывают?
Джин не успевает ответить. В квартире раздаётся дверной звонок. Он лишь тяжело вздыхает и качает головой. Чонгук садится на диван и упирается локтями в колени. Голова такая тяжёлая от всех этих мыслей. Он чувствует неладное, но даже представить себе не может, насколько он близок к тому, что так сильно хочет найти.
Через минуту из прихожей слышатся возня и приглушённые голоса, а ещё через минуту входит Джин, а за ним не спеша идёт Чимин.
— А ты что здесь делаешь? — Он падает на диван рядом с ним и пытается заглянуть в его глаза, но Чонгук смотрит прямо перед собой и пытается собрать себя в одно целое. Ему кажется, что он сейчас полностью состоит из злости вперемешку с обидой. — Чони, детка, — Чимин говорит чуть тише, наклоняется ближе к парню и касается пальцами его лица. Чонгук часто моргает, будто просыпается от кошмара и поворачивает голову в его сторону. А ведь и Чимин что-то скрывает от него. У них, что эстафета?
— Ты же знаешь что-то. Я уверен, что знаешь. Расскажи мне.
— О чём ты? — Чимин напрягается и переводит взгляд на Джина; тот лишь пожимает плечами и отпивает из своего стакана.
— Я о Тэ. Что с ним происходит? Он звонил тебе тогда, в Хансвилле. Он сказал тебе что-то, из-за чего мы сразу вернулись. Расскажи мне.
— Детка, может пока не стоит… — не успевает Чимин договорить, как Чонгук взрывается. Он вскакивает с дивана, отбрасывая руку Чимина. Его всего трясёт от злости: она закипает в нем подобно лаве и готова вырваться наружу в любой момент.
— Да сколько можно?! Вы все мне что-то недоговариваете! Тэ вообще перестал общаться со мной, какого хрена? Я не заслуживаю вашего доверия или все ваши тайны касаются меня?
Чимин встаёт и кладёт руку ему на плечо, мягко сжимая. Он заглядывает Чонгуку в глаза и встречается с бурей. Всегда такие сияющие и спокойные, сейчас же в них бушует шторм. Он гладит другой рукой его по щеке и говорит так тихо, чтобы слышал только он:
— Если хочешь, я расскажу тебе все. Только скажи мне ещё раз, что ты доверяешь мне. Пожалуйста, Чони. Иначе ничего не выйдет.
— Это сложно, когда вокруг столько тайн. Я хочу доверять тебе, Чимин, очень хочу, ты знаешь. И я доверяю. Я хочу знать, что это всё не зря.
— Хорошо. Тогда пойдём.
Пак кивает, берет парня за руку и ведёт по направлению к двери.
— Стой, Чимин, что ты хочешь сделать?
Джин тоже подрывается с кресла и идёт за ними.
— Расскажу ему всё. Так будет честно.
— Честно? О чём ты? Ведь ты же сам не хотел, чтобы он знал.
Чимин останавливается и оборачивается, глядя на приятеля.
— Да, хотел. Но теперь всё изменилось.
Джин усмехается, глядя на их сцепленные руки.
— Да уж, я вижу. Твои слова и действия расходятся, Чимин. Ты говоришь одно, а делаешь совершенно другое. Ты говоришь, что тебе безразличен этот мальчишка и тут же бежишь его спасать, ты говоришь, что тебе плевать, и ты не привязался, и тут же бьёшь рожу любому, кто посмеет обидеть его. Ты споришь на него, а потом что?
— Что ты хочешь услышать? Что я проиграл? Мне плевать на это. Что я влюбился в него? Да!
От этих слов у Чонгука по спине пробегают мурашки, он чувствует, как Пак сильнее сжимает его ладонь.
— Но тогда ты ведь понимаешь, что должен будешь сделать. Спор есть спор, Чимин.
— О чём он? Что ты должен будешь сделать? — Чонгук смотрит то на Чимина, то на Джина; он хочет получить ответ, но оба парня молчат, сверля друг друга взглядами.
Джин смягчается, а на его лице отражается боль. Он знает, что Пак должен будет уехать из города в случае проигрыша. И на данный момент это кажется не таким уж и плохим вариантом, потому что сейчас над ним нависла куда большая угроза. И Джин всем сердцем не хочет этого. Пусть они и не называют себя друзьями, однако каждый из них где-то в глубине души знает, что они ближе друг к другу, чем думают.
— Я понимаю.
Пак разворачивается и тянет за собой Чонгука. Джин опускает голову, и слеза стекает по щеке. Всю жизнь его преследует одиночество, и как бы он ни цеплялся за людей, рано или поздно все они уходят. В основном по его вине. Он совершил ошибку, привязав к себе Юнги. Он ведь сам его влюбил в себя, а потом своими же руками разбил его несчастное сердце. Теперь и Чимин оставит его. Тэхён погряз в своём аду, где для Джина места нет. Он пытается вытащить его оттуда, но парня глушат чувство вины и страх. Он будто сам наказывает себя наркотиками и алкоголем, ежедневно утопая всё сильнее и сильнее.
Джин разворачивается и идёт в спальню, по пути хватает бутылку с выпивкой. Он тихонько открывает дверь и опирается на косяк плечом. В комнате темно, шторы задвинуты, лишь несколько робких лучей просачиваются сквозь них. Джин делает глоток, и жидкость обжигает его горло. Он чувствует, как она доходит до желудка и согревает его изнутри. Он смотрит на человека, который спит, закинув ногу на свёрнутое одеяло. Его лицо такое спокойное, ресницы слегка подрагивают, губы сомкнуты, а волосы раскиданы по подушке.
Тэхён уже долгое время борется сам с собой, уничтожает себя изнутри в буквальном смысле этого слова. Вчера Джин вытащил его из какого-то притона, где Тэ убивался наркотой. От него несло алкоголем, сигаретами и чёрт знает чем ещё. Он явно был под кайфом, плюс залил всё это выпивкой. Его состояние было абсолютно невменяемым, парень не стоял на ногах, и большую часть времени, пока Джин его вёз домой, он провёл в отключке. Джин бы и рад запереть его тут навсегда, чтобы он больше не притрагивался к этой дряни, но Тэхён возненавидит его тогда. А Джину сейчас меньше всего хочется терять ещё и его. Парень вздыхает, выходит из комнаты и прикрывает за собой дверь.
***
— Почему мы приехали в полицейский участок?
Чонгук снимает мотоциклетный шлем и протягивает тот Чимину.
— Потому, что здесь работает твой отец.
— Я не понимаю.
— Ты просил рассказать тебе. Я это и хочу сделать. Пойдём.
Пак берёт парня за руку и ведёт за собой. Что будет там, как он воспримет информацию, правильно ли он воспримет её, или он сейчас слишком взвинчен для этого, — Чимин не знает. Сейчас он хочет открыться перед ним, чтобы быть честным, до конца. За такой короткий промежуток времени, Чонгук стал так важен для него. По пока что непонятным ему причинам, Чимину хочется защитить его от всего вокруг, в том числе и от самого себя. Чимину ещё придётся научиться быть честным не только перед Чонгуком, но в первую очередь перед самим собой. Это будет первым, но таким важным шагом.
В полицейском участке полно народу: люди в форме ходят туда-сюда, волоча с собой стопки бумаг и папок. На парней никто не обращает внимания, только дежурный, который знает Чонгука с пелёнок, приветливо кивает и провожает их до кабинета шефа.
Чон Дже сидит за своим рабочим столом и напряжённо всматривается в монитор компьютера. Взгляд уставший и какой-то замученный: в последние дни он практически живёт на работе, с Чонгуком они почти не видятся.
— Привет, пап. — Чонгук неловко топчется на пороге, совершенно не понимая, зачем Чимин привёл его сюда, но тот подталкивает его вперёд, давая понять, что всё в порядке. Офицер Чон поднимает на них взгляд и хмурится.
— Чонгук? — Он оглядывает сначала одного, потом второго и задерживает свой взгляд на Чимине. — Что происходит?
— Сэр, мы пришли, чтобы поговорить. — Чимин замолкает и нервно кусает нижнюю губу. Почему он чувствует сейчас свою вину? Ведь он ничего не делал. Он будто нашкодивший ребёнок, которого поймали за проступком.
Коп всё понимает и лишь качает головой. От этого всё равно некуда было деться. Рано или поздно, Чонгук должен был обо всем узнать, тем более что он — главная фигура всей этой истории.
— Хорошо, садитесь. — Дже указывает им на два стула перед собой и убирает в сторону папку, над которой, видимо, работал до их прихода и складывает руки перед собой в замок.
— Я не обманывал тебя, Чонгук. Скорее, я не договаривал. — Чимин садится рядом с парнем и смотрит на свои руки, не поднимая взгляда на него.
— Это одно и то же, ты не думаешь? — Чонгук бросает взгляд на отца; он все ещё не понимает, какое участие он будет принимать в их разговоре.
Чон Дже молча берёт ту самую папку со своего стола и протягивает её сыну.
— Лучше взгляни.
Коричневая папка с небольшой стопкой листов внутри словно горела в руках, пока Чонгук перелистывал страницу за страницей. Здесь были протокол допроса Чимина, и ещё нескольких человек, его отпечатки пальцев, результаты каких-то тестов и заключение экспертов, и ещё несколько документов, происхождение которых Чонгук не знал.
— Что это всё значит? Тебя подозревают в моем отравлении? — Чонгук всё ещё смотрит в папку, но обращается к Паку.
— Да, — отец Чонгука отвечает за парня. — Со стороны обвинения выступает правительство штата. Они настаивают на высшей степени наказания, потому что твоё отравление не первый случай. В ранние годы тоже случались такие инциденты, но дела так и не были раскрыты. Не было свидетелей, не было улик, вообще ничего. Это происходило и в вашем университете и в нескольких других. Связаны эти случаи между собой или нет — мы пока не знаем, но обвинение настаивает на этом. И у них есть все шансы доказать это судье. И тогда… боюсь, что тогда Чимину грозит довольно большой срок.
Чонгук поднимает на отца глаза и молчит. Чимин смотрит на парня в ожидании. Он нервно трясёт ногой и потирает вспотевшие ладони, а в голове лишь одна мысль: « Верь мне». Если Чонгук не будет на его стороне, тогда Чимин останется совершенно один. Кто ещё ему поверит? Кто ещё встанет на его сторону? Сейчас он как никогда чувствует себя уязвимым. И сейчас он особо остро нуждается в чьей-то поддержке. Нет, не в чьей-то, — в его. В этом парне рядом с ним заключено всё, что так не хватает самому Чимину. Поэтому всё его нутро так отчаянно зовёт его, требует его присутствия ежесекундно.
Руки охватывает предательская дрожь, ещё никогда он не чувствовал себя таким слабым. Какое же это мерзкое чувство, и как же Чимин хочет сейчас избавиться от него. Он одновременно боится и злится на самого себя за свою уязвимость. Эти чувства перемешиваются в нём и разъедают его, словно кислота. Он даже в горле чувствует привкус горечи и разочарования в самом себе.
Чимин так глубоко ушёл в свои мысли, что даже не заметил разговора двух людей, находящихся рядом с ним. Коп объясняет своему сыну всю тяжесть сложившейся ситуации, а Чимин все больше погружается в неё. Он чувствует, что те двери, которые он видел до этого перед собой, закрываются одна за другой. Они буквально захлопываются у него перед носом, оставляя его в кромешной тьме. И как же найти выход отсюда, если вокруг только темнота и холод. Он окутывает тебя, заставляя бояться ещё больше, проникает в каждую клетку твоего тела, вызывая панику и лишая тебя последних сил.
Чимин закрывает глаза и дышит, стараясь успокоить свои разбушевавшиеся нервы. В висках стучит, а сердце колотится где-то в горле. Он чувствует чужие пальцы на своей ладони, они нежно поглаживают её, даря ему своё тепло. Пак открывает глаза и ловит на себе взгляд Чонгука: он обеспокоенно смотрит на него и в его глазах застыл немой вопрос. Рука парня сжимает ладонь Чимина, и все его переживания разом исчезают. Он здесь, он рядом с ним. Чимин кивает, давая понять, что всё в порядке. И всё действительно в порядке, пока Чонгук продолжает верить в него.
***
Проснувшись в холодном поту, Чимин садится и проводит ладонями по лицу. Странный запах и ощущения, что руки в чём-то вязком. Неожиданно он чувствует металлический привкус на губах. Кровь?! Пак тут же пытается включить свет в лампе, но та как назло перестала работать. Он щёлкает кнопкой, но ничего не происходит. Вовремя!
Парень резко поднимается с кровати и направляется в ванную, ловко обходя все преграды на своём пути, словно кот в кромешной темноте. Добравшись до ванной, он судорожно ищет выключатель. Руки скользят по плитке, в надежде включить этот чёртов свет. Наконец-то! Он ударяет по глазам, и Чимин щурится, стараясь как можно быстрее привыкнуть. Парень всё же открывает глаза и сразу оглядывает свои руки.
— Что за?.. — В ужасе он смотрит на окровавленные ладони и медленно поднимает голову, концентрируя взгляд на отражении в зеркале. Постепенно, шаг за шагом, он подходит к нему. — Я сплю или нет?!
Чимин громко кричит на своё отражение, как вдруг замечает на своих волосах лепестки цветов. Такие нежные и невинные, они рассыпаны в его волосах в милом беспорядке, и этот ужасающий контраст с кровью на его руках приводят парня в ужас.
Чимин включает воду и судорожно пытается смыть кровь со своих рук, но её становится только больше. Алая вода заполняет раковину и переливается через края, заливая собой весь пол. Это какой-то чёртов кошмар! Желудок сжимается от ужаса и к горлу подкрадывается тошнота.
Парень слышит за дверью какую-то возню, будто кто-то ходит по комнате, шаркая ногами. Глаза Чимина округляются, и он со всех ног несётся обратно в спальню. Пак включает свет и тут же пятится назад. Его ноги немеют и перестают слушаться, он с грохотом падает на пол при виде человека перед ним. Длинные волосы женщины волнами раскинуты по плечам, белое платье тихонько шуршит в тишине, когда она двигается. Её лицо смазано, глаз практически не видно, губы расплылись в лёгкой улыбке, и это больше похоже на оскал.
— М-мам?.. — дрожащим голосом шепчет Чимин и зажмуривается. Он чувствует прикосновение ледяных пальцев к своей коже, и всё тело охватывает дрожь. Он зажмуривает глаза ещё сильнее, будто пытаясь отключиться от всего происходящего.
— МАМ! — кричит Чимин, открывая глаза, но он абсолютно ничего не видит. Снова темнота. Свет луны мягко просачивается через окно, оставляя комнату в полумраке. Пак машинально тянется к лампе. На удивление она тут же включается. Он в своей постели. Парень смотрит на свои руки. Чистые. По щекам стекает пот, сердце бьётся как бешеное. По спине пробегает холодок, отчего Чимин вздрагивает.
— Это всё сон. Чёртов сон! — Он встаёт с постели, свешивая ноги с края кровати, и пытается сделать глубокий вдох. Сердце всё ещё дико колотится в груди, не давая кислороду проникнуть в лёгкие. Голова кружится и перед глазами все плывёт. Чимин медленно считает про себя. Один, два, три. Один, два, три. Спустя несколько минут его пульс приходит в норму, и парень дышит. Вдох, ещё раз и ещё.
Некоторое время, Чимин просто стоит возле окна и выкуривал уже, наверное, третью сигарету, смотря куда-то вдаль. Перед глазами снова и снова всплывает образ его мамы, но не тот, что был во сне. Совсем не тот…
Чимин до сих пор чувствует лёгкий запах шёлка и диких роз. Женщина невысокого роста кружится и звонко смеётся, и всякий раз, когда её сияющее лицо возникает перед парнем, взгляд её больших черных глаз ослепляет его, будто молнией. Тоненькая, хрупкая, с обнажёнными плечами. Черноволосая, в белом, плотно облегающем ее талию платье, которое то и дело изящно разлеталось, когда она снова и снова кружилась. Женщина казалась воистину неземным существом. А голос? Такой спокойный и нежный.
«Чимин», — ритм сердца снова учащается, а на душе так тепло. Наверное, это чувствует каждый ребёнок рядом со своими родителями — тепло, уют и безопасность. Слова, совершенно незнакомые Пак Чимину. Его отец никогда не был для него настоящим отцом, а мать так рано покинула его.
У него так мало воспоминаний о ней. Это буквально единственное, что он помнит. Её белое платье с красными цветами. Даже её красивое лицо уже стёрлось из памяти. Голос он помнил отчётливо, хотя и был совсем маленьким, когда слышал его в последний раз. Он не чувствовал боли, при упоминании о ней. Сердце трогала какая-то печаль, но Чимин не горевал. Он не знал её, они слишком мало времени провели вместе, и его детский разум не мог запечатлеть и понять и уловить все моменты с ней. Может, таким образом он уберёг его от лишней боли.
Сейчас Чимин знает мать лишь по редким фотографиям. На них она всегда улыбается, обнимая маленького черноволосого мальчика. Чимин совсем не похож на неё, но его взгляд всё же иногда бывает таким же мягким, как и её. Это, наверное, единственное, что досталось ему от матери. Такое ощущение, будто этой женщины никогда и не существовало в его жизни. Она навсегда осталась для него лишь фотографией в альбоме и редкими кошмарами по ночам.
— Твою ж! — Он шипит от боли в пальцах. Чимин совершенно забыл про сигарету.
Быстро потушив её в пепельнице, он тяжело вздыхает, возвращаясь в реальность. Чимин так мало помнит о маме, но он безумно благодарен тому, что хоть что-то, осталось в его памяти. И лишь один момент, он хотел бы забыть — глаза, в которых больше нет жизни.
С любовью матери не сравнится никакое другое чувство. Но, к сожалению, нить, которая связывала его и маму, оборвалась раньше времени. Когда Чимин подрос, он узнал, что его мама покончила жизнь самоубийством из-за ревности. Отец всё время пытался уйти от разговора и отмахивался от парня, но он все равно узнал всю правду от её родителей.
Она сделала это, когда обнаружила, что супруг ждёт ребёнка от другой женщины. Эта новость разбила ей сердце. Чимин никогда не винил её в том, что она оставила сына. Он не знал её мыслей в тот момент, единственное, что он понимал — это то, что она не смогла справиться с собой. Её демоны были сильнее, и в конечном итоге они одержали победу. Можно ли винить человека за это? Можно ли винить его за его слабость? Она сломалась от боли, которую принесла ей любовь, возможно, она слишком много себя отдала тому, кто не ценил этого.
Чимин уже никогда не узнает её мыслей, он уже никогда не сможет поговорить с ней. Он никогда не узнает её боли, но это, наверное, к лучшему. Очень страшно, когда страдаешь ты сам, но ещё страшнее, когда страдает твой родной человек. Чувство беспомощности самое разрушительное из всех. И Чимин это прекрасно понимает. Поэтому он лишь глубже вдыхает сигаретный дым, который окутывает его лёгкие и дарит ему долгожданное спокойствие. Эти сны повторяются. Не часто, но когда это происходит — они буквально выбивают Чимина из реальности.
А сейчас его реальность не менее страшна, чем его кошмары.
