Teflon Sega — Closure
Falling in Reverse — The Drug in me is Reimagined
Moon Byul — Eclipse
Чонгук клацает пальцами по клавиатуре, временами резко выдыхая или издавая милые звуки. Он надувает щеки, сводит брови домиком, а Чимин хохочет от этого зрелища. Он уже больше получаса читает информацию о компании, предложившей ему стажировку на следующий год: они занимаются продвижением молодых писателей, редактируют их работы и готовят промоушен для рекламной компании. Чонгука пригласили попробовать себя в роли редактора, и теперь он терзает себя сомнениями. — Они довольно крупная организация. Если попадёшь в их главный офис — это будет отличным шансом для тебя. — Чимин лежит на кровати, облокотившись спиной о стену. — Нью-Йорк — центр всего мира, тебе там понравится. — Это слишком далеко. Зачем ехать на другой конец страны, если и в Сиэтле я могу найти хорошую работу? — Ты же всегда сможешь вернуться, если вдруг тебе там не понравится. Такой шанс выпадает не всем, ты должен попробовать. Чонгук поворачивается и смотрит на Чимина, обдумывая его слова. Конечно же он прав, но как ему уехать и оставить здесь всю свою жизнь? Здесь его дом, родители, здесь его друзья, здесь Чимин, в конце концов. Сложно вот так всё бросить и рвануть на другой конец страны ради работы. Да и с чего вдруг они решили, что Чонгук справится? Он никогда не занимался писательством, всю жизнь посвятил спорту. Да он даже в школьной газете никогда ничего не писал! Это другой мир: мир искусства, писателей, художников, фотографов. Это мир Тэхёна, а не его. Та статья, которую Чонгук отправил на конкурс, была написана в каком-то невероятном эмоциональном порыве. Он ни на что не рассчитывал, это было сделано скорее ради веселья и, возможно, чтобы попробовать что-то новое. Но он не мог даже предположить, что всё это выльется в предложение о стажировке. Чонгук победил совершенно случайно и теперь чувствует, будто забрал чью-то мечту. Чимин поднимается и накрывает руки парня своими ладонями. Он смотрит ему в глаза, наслаждаясь своим падением, ведь каждый раз, глядя в них, он ныряет в тёмную бездну. — Ты талантлив. Ты даже не представляешь насколько. Ты столько ещё в жизни не попробовал, я уверен, что нет ничего, с чем бы ты не справился. Попробуй, вдруг это то, что зацепит тебя, вдруг в этом ты найдёшь себя. А если и нет, — то ничего страшного, ведь у тебя ещё есть миллион других возможностей. Ты молод, красив, хорош собой, твои мозги уделают любого. Ты креативный, добрый, смешной и нет ничего в мире, что было бы тебе недоступно. Нет ничего страшного в том, чтобы не иметь мечту. Она у тебя была, но жизнь сложилась иначе, и ты потерял её. Это не повод опускать руки. Это возможность найти новый путь. И пока ты его не нашёл, у тебя есть время жить и искать, и находить, и терять и снова искать. Этот мир твой, Чони, не думай, что у тебя что-то не получится, просто пробуй. Снова и снова. Пока ты дышишь, пока ты жив, у тебя есть тысяча и одна возможность изменить свою жизнь. Никогда в себе не сомневайся. — Ты так красиво говоришь, что я уже готов согласиться. А ты поедешь со мной? Что ты будешь делать после окончания? Улыбка Чимина дрогнула лишь на доли секунды, но Чонгук, кажется, не заметил этого. Он смотрит ему в глаза и всё ещё ждёт ответа. — Я поеду за тобой хоть на край света. Ты забрал мою душу, теперь ты в ответе за неё. Так что, я буду волочить за тобой свою задницу до конца своих дней. Хочешь ты этого или нет. — Чимин смеётся и обнимает Чонгука за шею, он притягивает его к себе и старается унять бешеное сердцебиение. Так звучит ложь. Не первая, не последняя, а очередная, ведь Чимин не знает, что будет завтра. Никто из них не знает. Возможно, что и будущего у него никакого нет. Он сейчас висит на волоске, и он бы всё отдал, чтобы вот так сидеть и свободно рассуждать о своём будущем, строить планы и мечтать. Единственное, что он может себе позволить — это мечтать о лучшем будущем для Чонгука. И Чимин готов сделать всё, чтобы все его планы воплотились в жизнь, чтобы все его стремления оправдались. — Всё ведь будет хорошо, да? Они же смогут найти тех, кто подставил тебя? Чонгук крепче обнимает плечи Чимина и запускает пальцы в его волосы. Тепло чужого тела обволакивает; он закрывает глаза и всё больше окунается в свои собственные чувства. Ему так мало надо для того, чтобы всё больше в него влюбляться. — Я не знаю, но я надеюсь на это. Я только нашёл тебя и хочу провести с тобой каждый день своей жизни. Эта мечта Чимина такая смелая. Иногда он боится своих мыслей и желаний, но он действительно хочет провести с Чонгуком все дни, которые ему отведены. Оглядываясь назад, он понимает, сколько ошибок он совершил, сколько возможностей упустил. Остаётся только надеяться, что ему хватит силы духа продолжить жить и мечтать, и работать над собой и своей жизнью. Чимин не может себе позволить жить прошлым. Оно затягивает, словно чёрная дыра — эти мысли губят и уносят прочь от реальности. Сейчас он здесь, обнимает лучшего человека в своей жизни, и всё ещё до конца не верит, что он тоже выбрал его. Со всеми его ошибками, со всеми его грехами, он взял и принял его, простил и поверил. Чимин сомневается, что ему бы хватило сил быть таким же, как Чонгук. Таким же лёгким и мягким, добрым и отзывчивым, смелым и отчаянным. Он бросился в омут, даже не смотря на то, что мог получить очередную порцию боли, но он доверился своим чувствам, отбросив все свои страхи. Какая же невероятная сила нужна для этого. — И я тоже. Это так странно. Знаешь, что происходит со мной сейчас? Я словно наблюдаю за северным сиянием. Оно отражается в моих глазах и отдаётся эхом в моём сердце. Тук-тук-тук. Это так красиво, знаешь? Хочется вечность наблюдать, и чтобы эта вечность никогда не заканчивалась. Я будто лечу, парю, я чувствую за своей спиной крылья. Они несут меня всё выше и выше, и я знаю, что не упаду. Всё дело в том, что моё северное сияние - это ты. Рядом с тобой я чувствую свою жизнь по-другому, будто она сияет миллионами разных оттенков. Это так красиво, ты такой красивый. И я бы хотел провести вечность, любуясь тобой. — Чонгук… — Я знаю. — Чонгук отстраняется и смотрит Чимину в глаза, он кладёт свою ладонь на его щеку и нежно проводит по ней большим пальцем. — У нас у обоих проблемы с доверием, но я могу обещать тебе, что никогда не причиню тебе боль, я никогда не оставлю тебя. Возможно, это так глупо и по-детски давать такие громкие обещания, связывая их словами «всегда» и «никогда», но я так сильно в это верю, что хочу, чтобы и ты поверил. Эти плохие времена пройдут, мы всё пройдём вместе, и тогда наступит наше время, когда никто и ничто нам не сможет помешать. У меня есть мечта, она появилась совсем недавно, но я действительно хочу, чтобы она сбылась. — Чонгук утыкается лбом в лоб Чимина и закрывает глаза. — Я мечтаю о том, чтобы ты был счастлив. И я хочу быть причастным к твоему счастью. Хочу видеть твою улыбку и слышать твой смех. Хочу, чтобы ты отпустил всю свою боль и простил сам себя, потому что это всё терзает тебя, я это вижу. Чимин улыбается и прижимается щекой к руке Чонгука. — Я уже счастлив. Меня иногда самого это пугает, но я правда ощущаю себя счастливым рядом с тобой. Не важно, что произойдёт. Если ты будешь рядом — мы всё сможем преодолеть. Пока я с тобой, мне всё легче прощать себя. Это правда. Но я не хочу быть центром твоего мира, Чони. Я не хочу, чтобы вся твоя жизнь вертелась вокруг меня, я хочу быть одной из главных её составляющих. Я хочу быть рядом, когда ты засыпаешь и просыпаешься, хочу видеть, как ты радуешься и огорчаешься, я хочу быть тем, кто будет вытирать слёзы с твоих щёк и смешить тебя, чтобы вся твоя грусть ушла. Я хочу быть рядом, когда ты взлетаешь, и я хочу быть тем, кто удержит тебя, если ты оступишься. Мне не нужно многого, я хочу поддерживать тебя, быть рядом, когда ты устанешь и тебе понадобится опора в этой жизни. Я всегда буду ею. Мечтай, детка, этого никто не сможет у тебя отнять. Твоё озорство, которое ещё живо в тебе, так ценно. Я хочу, чтобы ты берёг его. — Я так сильно влюблён в тебя, ты в курсе? — Чонгук улыбается уголками губ и опускает глаза; его щеки залил румянец и это так мило. Чимин тянется к его губам и мягко целует. — Это великая честь для меня — быть объектом твоей любви, Чон Чонгук. — Чимин снова целует его. Чонгук закрывает глаза и подаётся вперёд, в объятия парня напротив. Стрелки часов на столе медленно отсчитывают минуты, но для этих двоих сейчас не существует времени. Они оба тонут в своих чувствах, им обоим так нестерпимо хочется друг друга вознести ещё выше, туда, где их никто не найдёт. Чонгук ложится на кровать рядом с Чимином, обнимает, закидывает на него ногу и утыкается носом в плечо. Самое уютное ощущение для него — это быть рядом с ним. Ощущать его своим телом, вдыхать аромат его кожи, слышать его спокойное дыхание. Кажется, что даже мир затихает в такие моменты. Время останавливается ради них, чтобы они ощутили присутствие друг друга и как можно сильнее насладились этим мгновением. Чимин зарывается лицом в макушку Чонгука и закрывает глаза. Как же ему хочется исчезнуть и унести его с собой. Спрятать от всех бед, от всей суеты и просто наслаждаться друг другом. Это такая мелочь, но настолько ценная и недоступная сейчас для них. Со всех сторон их будто сковывают невидимые решётки, не давая полноценно расправить плечи и вдохнуть полной грудью. Эта клетка становится всё уже и уже, но и они становятся всё ближе друг к другу. Чимин обнимает его одной рукой, а другой вырисовывает узоры на его щеке. Он словно пытается запечатлеть в своей памяти как можно больше моментов с ним. Прикосновение к его карамельной коже, запах его волос, тепло его рук и тихий смех отпечатываются в его памяти. Чимин закрывает их на все замки и оставляет там на свои самые чёрные дни. Дни, в которых не будет Чонгука. Он всем своим нутром чувствует их приближение. Словно железнодорожный состав, который несётся на них на всей скорости: он не собирается тормозить, а Чимин так остро ощущает надвигающуюся катастрофу. Мысли в его голове сменяют одна другую, но все они как назло не предвещают ничего хорошего. В жизни Чимина было так мало людей, которые верили в него, которые относились к нему с такой нежностью, как Чонгук, что он просто забыл какого это: какого ощущать близость другого человека, какого обнимать и чувствовать ответные объятия, какого слышать чужое сердцебиение, видеть взгляд, ради которого он готов, кажется, на всё в этой жизни. Никакой наркотик и алкоголь не заменят тепла и нежности, которую дарит ему Чонгук. Он образует собой целую вселенную, в которой сейчас находится Чимин. И он летит, закрыв глаза, совершенно не боясь разбиться. — Мы можем съездить в Хансвилл. — Чонгук прерывает тишину и залазит рукой под футболку Чимина, гладит его живот своими тёплыми ладонями, и от этих прикосновений у Чимина бегут мурашки по всему телу. — Помнится мне, мы не закончили наше путешествие. Ты обещал мне экскурсию. — Твой отец просил не уезжать из города на время следствия. И я не планировал злить его. — Чимин улыбается и целует его в макушку. — Как удачно, что я уже договорился. Чимин берёт Чонгука за подбородок и разворачивает лицом к себе. — Что ты сделал? — Чонгук не перестаёт его удивлять. Каждый раз, он поражает его своей силой и упорством. — Это место важно для тебя, и я подумал, что было бы неплохо закончить то, что мы начали. Я ошибся? — Чонгук выглядит обеспокоенным. Его и так огромные глаза округлились ещё больше, и они притягивают Чимина, словно магнитом. — Нет, детка. Это потрясающе. Боже, у меня плохая привычка тебя недооценивать.. Снова его губы — дурманят, завораживают, уносят Чимина из реальности. В свой поцелуй он бы хотел вложить всю свою благодарность и нежность к нему, ведь он даже не представляет сколько сделал сейчас для него. Для Чонгука это всего лишь поездка, а для Чимина — это шанс вновь окунуться в родные места, вновь почувствовать тепло родного дома. Ведь этот город он считает своим родным, хотя и родился в Сиэтле. Там он чувствует себя ближе к своей матери, которую совсем не знал. Эти места успокаивают его, вдохновляют и именно там он чувствует себя по-настоящему живым. Этот небольшой городок хранит в себе воспоминания из его детства, такие тёплые и прекрасные, что Чимину хочется каждый раз снова и снова окунаться в них, закрыть глаза и плыть по течению. — Хорошо, тогда решено. И ты хотел меня познакомить с кем-то. — Чонгук вопросительно смотрит на своего парня и получает в ответ лишь лёгкую улыбку и поцелуй в кончик носа. Значит, ответа не будет, а может, это и был ответ?***
— Можно остановиться здесь. Я быстро, тебе взять что-то? — Нет, возьми только воды. Перекусить остановимся по дороге. — Чимин паркуется около магазинчика и ставит машину на ручник. Чонгук кивает и выходит из тачки. Они решили поехать на машине, чтобы побольше времени провести вместе и по дороге заехать в пару красивых мест. Отец Чонгука дал добро на поездку при одном условии — они вернутся незамедлительно по первому его звонку. Логичнее было бы как можно скорее добраться до пункта назначения и сделать то, что они не успели в прошлый раз, но ребята не хотели торопиться. Если Чон старший позвонит, они просто оставят машину на платной парковке и приедут на поезде. Этот вариант устроил обе стороны. Магазинчик скромно стоял на окраине города. Он был такой яркий и разноцветный, что скорее напоминал магазин детских игрушек, чем супермаркет. Продавец даже не поднимает головы, когда дверь открывается. Чонгук идёт вдоль длинных рядов к холодильникам и замечает до боли знакомую копну темных кудряшек. Сердце тут же заходится в бешеном ритме. Парень поворачивает голову, и их взгляды пересекаются. — Тэхён, — шепчет Чонгук на выдохе, будто утопающий при виде спасательного круга. Чонгук так и застыл на месте с открытым ртом. Он осматривает друга с ног до головы и будто не верит своим глазам. Как же давно они не виделись! До этого момента он и не понимал, насколько сильно соскучился по нему. Темные кудри стали длиннее, теперь они достают до самого подбородка, на голове чёрная повязка, которая должна бы сдерживать непослушные волосы, но, кажется, с таким буйством непросто справиться. Тэхён выглядит таким же потерянным: его глаза бегают из стороны в сторону, он то и дело сминает упаковку чипсов, явно сильно нервничая. — Привет, Чонгук. Давно не виделись. Слишком давно, чёрт возьми. Его голос такой уставший, немного хриплый, как после продолжительной простуды, но всё такой же родной. — Да, давно. Как ты? — Нормально. Я в порядке. В порядке? Чёрт возьми, это здорово, что он в порядке, но Чонгук далеко не в порядке. Неужели Тэхен совсем не переживает? Неужели то, из-за чего он отдалился от него важнее, чем их дружба? В голове Чонгука миллион вариаций того, что бы он сказал сейчас ему, как сильно бы кричал на него за всё, но он только кивает и говорит: — Я рад. Рад, что ты в порядке. Что за идиотская ситуация? С каких пор Чонгук подбирает слова для разговора с Тэ? С каких пор они оба не знают, что сказать? Прошло не так много времени, но по ощущениям, сейчас их разделяли десятилетия. Будто прошла уже тысяча лет, и за все это время столько всего изменилось, они сами изменились, что теперь им нечего сказать друг другу. Потерять друга само по себе больно. Но потерять его, не зная причины, ещё больнее. Чувство, будто от тебя отказались — невыносимое. Вещи, которые существуют помимо вас двоих в какой-то момент оказываются важнее для одного. И ниточка, державшая друзей всё это время, натягивается, а затем рвётся. И ты можешь только наблюдать за тем, как часть твоей души отдаляется от тебя. Возможно, он не доверял ему настолько, чтобы поделиться своей болью, своими проблемами. Возможно, он не чувствовал, что Чонгук может ему как-то помочь. Возможно, он испугался. Но злость и обида в Чонгуке не дают ему сейчас сказать и слова. Он просто смотрит в глаза напротив, молча ища ответы, заранее зная, что не получит их. Этот бег по замкнутому кругу не оставляет шанса на победу, только даёт ложную надежду. Путём самообмана Чонгук пытается обезопасить себя от новой волны боли, но его сердце всё чувствует. Чувствует, как горечь и чувство утраты маленькими шажками подкрадываются, дыша в затылок, словно голодные псы. Они хотят впиться в ещё живое и бьющееся сердце. Вонзить свои клыки и насладиться его страданиями. Даже вздох даётся Чонгуку с большим трудом. Лёгкие будто сковало невидимыми кандалами. Грудь невыносимо ноет, сердце глухими больными ударами бьётся о рёбра. Тэхён, словно загнанный раненый зверь смотрит на Чонгука исподлобья и тоже молчит. — Сколько времени ещё тебе нужно, Тэ? — Всё стало слишком сложно. — Да, я это уже слышал. Так сколько? Я могу долго ждать. Только скажи, что это всё не зря. Что ты не просто бросил на ветер всё, что для этого всего действительно есть весомая причина. Я так скучаю по тебе, Тэхён. Мы же друзья, помнишь? — Чонгук делает шаг навстречу к другу, но тот отступает назад. Он уже не может скрыть своего разочарования и своей боли, его лицо искажается от нахлынувших эмоций и чувств. Так больно ему ещё никогда не было. — Ты можешь доверять мне. Что бы ни случилось, я все ещё твой друг, Тэ. Молчание повисло между ними, всё дальше отдаляя их друг от друга. С каждой секундой, с каждой минутой их связь, так прочно укрепившаяся за эти годы, кажется, рушилась на глазах. Чонгук всё сильнее ощущал это. — Прости меня. — Тэхён говорит еле слышно, затем пятится назад, разворачивается и уходит, а внутри Чонгука в этот момент рушится что-то. Оно с грохотом падает на дно его души, осколки разлетаются и врезаются в сердце, во все его органы. Глаза щиплет от подступающих слез и обиды. Надо бы догнать его, накричать, вытряхнуть из него эту чёртову правду, но Чонгук стоит и только сжимает кулаки до побелевших костяшек так, что ногти впиваются ему в ладони. Боль немного отрезвляет и приводит его в чувства; он несколько раз моргает, прогоняя непрошеные слёзы. Как бороться за отношения, когда эта борьба нужна только тебе одному? Та сторона уже давно сложила оружие и капитулировала, а ты все ещё надеешься восстановить и вернуть былое. Это как бой с тенью: ты один, но в твоей голове есть противник — он сильнее тебя, он умнее тебя, и ты никогда не сможешь его победить. Как бы сильно ты ни размахивал руками, каким бы опытным борцом ты ни был, эта игра проиграна заранее.***
Чимин ковыряет обшивку на руле и то и дело посматривает на двери магазина. Чонгук вошёл в них уже минут пятнадцать назад, но его всё ещё не было видно. Когда Пак решает пойти за ним, двери открываются и выходит Ким Тэхён. — Вот же чёрт! Чимин выскакивает из машины и зовёт его, но тот даже не оборачивается. Он запрыгивает на пассажирское сидение чёрного джипа и уносится прочь. Следом за ним из магазина не спеша выходит Чонгук. Он смотрит себе под ноги, пиная мелкие камушки по пути, открывает дверь машины и садится. Тихий, спокойный и до ужаса пугающий. Чимин залазит следом и обеспокоено смотрит на него; тот поднимает на него покрасневшие глаза и шепчет: — Всё в порядке. — Незаметно. Что он сказал? Чимин берёт его ладонь и мягко поглаживает. Он чувствует, как дрожат его руки. — Попросил прощения. Он ничего не сказал. Как он так может, Чимин? Разве он не нуждается во мне? Разве он не скучает? Что может быть настолько важным, чтобы так разом порвать все связи? — Я не знаю, детка. Чимин опускает взгляд на их сцепленные руки и прикрывает глаза. Очередная ложь. — Джин тебе ничего не говорил? Раз они вместе, он должен что-то знать. — Нет, не говорил. Мы вообще не разговаривали об их отношениях. Каким бы Джин ни казался общительным, на самом деле он достаточно закрытый человек. И мы не настолько близки, чтобы обсуждать чьи-то привязанности. — Я боюсь за Тэхёна. Он и правда изменился. Я должен узнать в чём дело, я не могу оставить всё просто так. И не проси меня дать ему время, это нихрена не работает. — Я бы хотел, чтобы за меня так же боролись, как ты за Тэ. Ты хороший друг, Чони. — Чимин запускает руку в волосы на затылке Чонгука и мягко поглаживает. Любые отношения — это всегда сложно. Раньше Чимин не обременял себя ими, а сейчас он чувствует, что должен защитить Чонгука. Но как его защитить от самого себя? Солгав насчёт Тэхёна, Чимин хочет уберечь его от новой порции дерьма в его жизнь. И он знает, что поступает неправильно. Скрывая всю правду, он лишь усложняет ситуацию. Но так же он понимает, что, если он выложит сейчас всю правду о Тэхёне, его проблемах, наркотиках, алкоголе и обо всём, чем тот сейчас себя утешает, — Чонгук захочет бороться за него. Он уже хочет бороться, хотя даже не имеет представления, с чем придётся вести борьбу. Чимин не может допустить того, что ещё и Чонгук навлечёт на себя кучу проблем. Он не позволит ему влезть во всё это. Лучше уж он сам всё решит, без его участия. Он давно уже думал, как можно помочь Тэхёну, наверное, с того самого дня драки, когда он узнал нападавших. Чимин прекрасно знает во что ввязывается, и чем это грозит, но в свете последних событий этот риск не так уж и велик. Другой возможности у него может и не быть. Никто не знает сколько ему ещё осталось гулять свободным человеком, ведь шансов благоприятного исхода дела становится всё меньше. С каждым днём они тают на глазах. Видеть страдания Чонгука ему невыносимо: то, как он скучает по своему другу, то, как он страдает из-за его отсутствия разбивает сердце Чимина больше, чем вся угроза, нависшая над ним. Он готов вытерпеть и вынести всё что угодно, лишь бы его Чони больше не страдал ни дня в своей жизни. Чимин заводит двигатель и выруливает на дорогу. У него есть немного времени, чтобы подарить частичку своей жизни. У него есть шанс создать воспоминания, и Чимин решительно готов этим шансом воспользоваться. Он везёт их по знакомой дороге мимо небольших городков и рек, хвойных лесов и полей, которые раскинулись далеко за горизонт. Пусть эти мгновения останутся в их памяти как счастливые часы, проведённые вместе. Чонгук высовывается из люка в крыше и раскидывает руки в стороны. Он подставляет своё лицо солнечным лучам и закрывает глаза. Чонгук весь будто излучает свет, рядом с ним Чимину хочется смеяться, ему хочется забыться и утонуть в том, как он говорит, как смотрит на этот мир. Он впервые видит такую жажду жизни, впервые видит столько энергии для неё. Чонгук заряжает его, окрыляет и возносит. Все чувства, которые сейчас рождаются в груди, все они появились там благодаря ему. И невозможно унять это странное ощущение где-то в районе рёбер, где всё ходит ходуном от одного его присутствия рядом. Чонгук радостно вопит и Чимин смеётся. Эти счастливые моменты выжигаются в памяти, чтобы остаться там навсегда. Счастливое лицо Чонгука, когда он ныряет обратно в салон, его растрепавшиеся от ветра волосы, его румяные щеки и блестящие глаза. И он смотрит ими на Чимина, даже не моргая, а потом нежно целует его в щеку, оставляя влажный след от своих губ. И почему все рецепторы Чимина сейчас так обострены? Он так отчётливо чувствует и запоминает любое касание пальцев, любой поцелуй, даже самый лёгкий. Он подмечает детали, которые раньше никогда не замечал. А сейчас это всё так бросается в глаза, будто раньше он спал, а сейчас проснулся и заново знакомится с миром. И его мир сейчас крутит головой в разные стороны, с любопытством рассматривая дома, которые проносятся мимо них. Они проезжают мимо таблички «Хансвилл», и Чимин улыбается. Эта улыбка успокоения: он рад вернуться сюда снова, рад оказаться здесь, увидеть эти улицы, дома, даже людей, пусть и незнакомых, но все они кажутся ему невероятно родными. Он рад быть здесь с Чонгуком. Чон проводит ладонью по бедру Чимина и мягко сжимает; тот отвечает ему нежной улыбкой и одаривает взглядом, полным какой-то лёгкой грусти и счастья одновременно. Такой взгляд бывает у людей, которые возвращаются домой после долгого отсутствия. Чонгук и не предполагал, насколько это место важно для него. И это маленькое открытие заставляет Чонгука посмотреть на всё другими глазами. Как бы Чимин ни показывал себя независимым и холодным по отношению к другим людям, в мире есть вещи, которые очень много значат для него. Он спрятал их в глубине своего сердца, и теперь он готов поделиться этим с Чонгуком. Это такой смелый шаг, он будто отдаёт часть себя ему на хранение, полностью доверяя. Несомненно, для Чимина это риск, он всегда так говорит и ощущает это, но он верит Чонгуку и впервые в жизни хочет открыться кому-то. И Чонгук принимает его шаг с благодарностью. Он будет бережно хранить то, чем Чимин поделится с ним, ведь эта часть его сердца закрыта для других. В какой-то момент Чонгук почувствовал себя особенным — Чимин доверяет ему, как никому другому. Понемногу, шаг за шагом, но они оба приближаются друг к другу. И эта вещь, которую следует как можно тщательнее оберегать. — Ты устал? — Чимин тормозит на обочине дороги и откидывается на сиденье. — Нет, не особо. — Чонгук оглядывается. День уже клонился к закату, люди не спеша идут по своим делам, возвращаясь с работы или просто гуляя. Такая размеренная жизнь — спокойная, без шума машин и толп людей. Здесь было очень уютно, понятно, почему Паку так нравится этот город, но он совершенно не похож на него. Чимин — взрывной, дерзкий и иногда грубый, в то же время он невероятно нежный и ласковый. Спокойствие ему только снится, может, он приезжает сюда именно за этим? Насладиться тишиной и научиться смирению у этого города? — Тогда давай съездим в одно место. Он снова заводит машину и выруливает на дорогу. Весь путь занимает не больше пяти минут, они подъезжают к парку, вход в который образует арка из дикого плюща. Припарковавшись, Чимин несколько секунд медлит, а затем выходит из машины, Чонгук следует за ним. Только войдя внутрь Чонгук понял, как крупно ошибся: то, что он принял за парк, на самом деле представляло собой кладбище. Здесь много деревьев, трава коротко подстрижена, вдоль забора кусты с дикими розами. Дорожка усыпана мелкой галькой и петляет между деревьями. — Чимин, кто здесь? Чонгук берёт парня за руку и крепко сжимает. — Я обещал тебя познакомить кое с кем. Это человек единственный, кого бы я хотел узнать так близко. Они сворачивают вправо, проходят ещё несколько метров, и Чимин останавливается, глядя на белый мраморный камень. На нем нет фото — только имя и даты жизни. — Привет, мам. — Голос парня такой тихий; он еле слышен среди шелеста листвы и лёгкого ветра. — Ох... ты не рассказывал мне. Чонгук смотрит на любимое лицо и пытается уловить его настроение. Чимин спокоен, глаза немного грустные, но в целом он точно такой же, как и несколько минут назад. — Потому что мне нечего рассказать. Я не знал её практически. Мне было три года, когда мамы не стало. Так что, — он смотрит на Чонгука и улыбается уголками губ, — не беспокойся. Я в порядке. Люди горюют об ушедших, когда они их хорошо знают, мне же не повезло. Времени было слишком мало, но я все равно вспоминаю её иногда. Мне становится грустно не из-за того, что она умерла, а из-за того, что мы так мало времени провели вместе. Это, наверное, эгоистично, но я хотел бы узнать её получше. — Мне очень жаль, Чимин. — Да, мне тоже. Я хотел, чтобы ты знал о ней. Не многие знают. Не многие её помнят. А люди живы, когда жива память о них, так ведь? Я хочу, чтобы она продолжала жить хотя бы в нашей памяти. — Я рад познакомиться с ней, Чимин. Она необыкновенная женщина, подарившая тебя этому миру. Мне очень жаль, что тебе пришлось расти без неё. — Чонгук опирается подбородком на плечо Чимина и утыкается носом в его шею. Чимин рос без любви все эти годы, лишённый самого главного человека в своей жизни. Сложно винить его теперь за холодность и грубость, ведь в этой жизни нужно всему учиться, даже любить человека и принимать его любовь. Несмотря на всё это, Чимин вырос очень глубоким, понимающим и независимым. Он сам воспитал это в себе, и по праву может гордиться собой. — Спасибо, Чони. Я не знаю кого мне благодарить за тебя, но я бы обязательно это сделал при случае. Я не заслужил тебя, детка. — Не говори так. — Чонгук разворачивает Чимина к себе и обнимает его за плечи. Он чувствует его руки на своей спине, как они крепко сжимают его, как гладят его между лопаток. Чонгук целует его шею и проводит по ней носом, так нежно и с таким невероятным трепетом, будто боится спугнуть. Будто ждёт, что он может рассыпаться от одного его неловкого движения. Чонгук чувствует мурашки на шее парня; он кое-что вспоминает и улыбается. — Это мурашки от меня или от холода? — Самый хитрый, да? Меня моими же словами. — Чимин не выпускает его из рук; он закрывает глаза и слушает своё сердцебиение — ровное, спокойное и уверенное. Именно так он чувствует себя рядом с ним. Ему спокойно и не хочется никуда бежать, его не тянет к алкоголю, к косякам и своей прежней жизни. Чимину нравится всё, что сейчас занимает его. А это всё и есть Чонгук. Он занимает все мысли, всё время, живёт даже в его мечтах. И Пак наслаждается каждым мгновением, запечатывая надёжно в своей памяти.***
После нескольких часов дороги, Чонгук наконец-то добирается до постели и сладко потягивается. Всё тело ноет от продолжительного сидения в машине. Чимин падает рядом и закрывает глаза. Они остановились в том же самом отеле, только теперь окна их номера выходили в парк. Зелёные деревья покачиваются от ветра, листва так приятно шелестит, создаётся ощущение, будто они находятся в лесу. Тишина, слышен только щебет птиц. Эти звуки природы невероятно успокаивают раздражённый, после городского шума, слух. — Всё моё тело онемело. — Чонгук жалобно стонет и перекатывается на бок, лицом к Чимину; тот лежит с закрытыми глазами и улыбается. Они оба устали, но эта усталость такая приятная. Они вместе, а остальное не имеет значения. Чонгук пододвигается ближе к Чимину и утыкается носом ему в щеку. — Ты в порядке? — Да, почему спрашиваешь? — Я не догадывался, сколько это место значит для тебя. Теперь я чувствую себя идиотом, что притащил тебя сюда. — Я же сам тебя сюда привёз. Я хотел поделиться с тобой частью себя, ты обязательно должен был увидеть это место, ведь оно прекрасно. Здесь я чувствую себя защищённым, будто вернулся домой. Я бы хотел жить в этом городе в будущем. Открыл бы автомастерскую и занимался ремонтом авто и мотоциклов. Когда-то давно я любил это. — А вот это уже похоже на мечту. — Чонгук заправляет за ухо тёмные пряди, упавшие на глаза Чимина и не может наглядеться на него. Редкие веснушки, разбросанные по лицу стали ярче от весеннего солнца. Он смешно морщит нос, когда Чонгук его касается подушечкой пальца. — Чимин? — М? — У меня странное ощущение. — Какое? — Чимин открывает глаза и осматривает лицо напротив; Чонгук немного обеспокоен. — Ты рядом со мной сейчас, но я всё равно скучаю. У меня такое ощущение, что я скоро потеряю тебя. — Ты никогда меня не потеряешь, Чони. Я твой. И это останется неизменным. — Чимин притягивает его к себе и крепко обнимает. В его сердце давно уже поселилось то же самое чувство, и оно всё никак не отпускает. Этот страх сковывает по рукам и ногам, мешая двигаться, но Чимин отгоняет от себя эти мысли. Сейчас они вместе. Телефон молчит, а значит, — всё в порядке и у них есть, как минимум, это мгновение, чтобы любить друг друга. Завтра может произойти что угодно: землетрясение, цунами, планеты столкнутся, но пока, день завершается, и это был их день. Он был наполнен хорошими моментами, грустными и не очень, но это время было только для них двоих. Солнце скрывается за горизонтом, одаривая городок последними тёплыми лучами. Штора в комнате слегка колышется от ночного ветра. Чонгук вздрагивает во сне, и Чимин крепче обнимает его, накрывая одеялом. Он наматывает на палец прядь тёмных волос и проходится тыльной стороной ладони по щеке. — Я так сильно люблю тебя, детка.***
Чимин просыпается первым, слишком рано для выходного дня. Солнце только-только появляется из-за горизонта, на часах примерно четыре утра. В последнее время он плохо спит — ворох мыслей постоянно крутится в его голове. Он встаёт и выходит на балкон, осторожно прикрывая за собой дверь, чтобы не разбудить Чонгука. От прикосновений его пальцев экран телефона оживает и показывает два непрочитанных сообщения от Джина. Чимин ждал их ещё со вчерашнего дня, но видимо уснул, когда они пришли. Он открывает и внимательно читает. Ничего нового он, конечно, не узнаёт, но теперь хотя бы понимает, как помочь Ким Тэхёну. Он пообещал себе, а значит должен выполнить это обещание. Чимин поглубже вдыхает прохладный воздух, ещё не согретый утренним солнцем, и закрывает глаза. Наконец-то его мысли утихают, и даже всё тело расслабляется. Как же, оказывается, прекрасен мир! Стоит только встать на рассвете, как неожиданно для себя начинаешь любить свою жизнь, какой бы дерьмовой она ни была. Твой день автоматически становится лучше, и у тебя появляется чувство сохранения тайны, будто ты заключил с рассветом какой-то, понятный вам одним, договор. Чимин сомневается ещё буквально пару секунд, а затем набирает сообщение. Он нажимает кнопку «отправить» и блокирует телефон. Если таким образом он спасёт пару невинных жизней, тогда это всё точно будет не зря. Сейчас он понимает для себя, по какому сценарию пойдёт его дальнейшая жизнь. Но понять и принять — вещи совершенно разные. Ему понадобится какое-то время, чтобы затушить огонь в своей груди. Он готов отпустить своё прошлое, готов отпустить своё будущее, но он совершенно не готов к тому, чтобы отпустить этого красавчика, который так сладко спит сейчас. Чонгук лежит на животе практически поперёк кровати, широко раскинув руки в стороны. Он так сладко сопит, словно маленький ребёнок. Его рот приоткрыт, розовые губы так манят Чимина, но он не хочет его будить. Он наслаждается этими минутами тишины и покоя. Смотреть на него спящего — это удовольствие особого рода. Он такой красивый, безупречный во всем. Невозможно идеальный, словно произведение искусства. Рядом с ним Чимин чувствует себя осквернителем, мародёром, который покушается на сокровище. Но в то же время, он сам чувствует, как меняется рядом с ним. Это невероятное и ни с чем несравнимое чувство. Чонгук ворочается и шарит рукой по кровати. Пусто. Он поднимает голову и оглядывает комнату ещё сонными глазами. — Эй, детка, ты почему не спишь? — хриплый ото сна голос будоражит и накаливает каждый нерв Чимина. — Не спится. Не хотел будить тебя. — Чимин ложится рядом, позволяя стиснуть себя в объятиях. Чонгук утыкается носом в его макушку и снова прикрывает веки. — Твоё отсутствие в моей постели будит меня. — Прости, я исправлюсь. Не отойду от тебя ни на шаг теперь. Какое-то время они молчат, и вскоре Пак слышит ровное дыхание. Уснул. Он все так же крепко обнимает его своими мощными руками, лишая всякого движения. Чимину уютнее всего в этих объятиях, они успокаивают его и накрывают, словно мягким пледом. Он целует Чонгука в район солнечного сплетения и тоже засыпает.***
Сон Чимина впервые за долгое время глубокий и крепкий. Всё тело затекло, кажется, что он всё время спал в одном положении. Но сейчас он чувствует разряды электричества по всему телу, который прошибает его, начиная с кончиков пальцев. Живот сводит сладкой судорогой, а в паху все наливается жаром. Он открывает глаза и на мгновение обалдевает от увиденного. Из-под одеяла выглядывает чёрная макушка Чонгука, который расположился между его ног и творит что-то нереальное своим языком. Чимин хватает его за волосы и резко тянет вверх, отчего парень отрывается от его члена с громким пошлым чмоканьем. — Ты что творишь? Хитрая улыбка на его лице, глаза в которых пляшут чертики, с губ скатывается слюна вперемежку с предэякулятом. — Доброе утро! — Чонгук улыбается и снова тянется к члену Чимина, но тот не даёт ему пошевелиться, крепко сжимая волосы в кулаке. — Я вообще-то задал вопрос. — Чимин уже окончательно проснулся от такого действа, но ему невероятно нравится эта растерянность на его лице. — Я думал, что… Чимин? — глаза Чонгука округляются, улыбка сползает с лица, он действительно не понимает реакцию; тот старательно делает недовольное лицо, но быстро сдаётся. — Чёрт, детка, я же шучу. — Он смеётся и наклоняется к нему, целует его соленые губы, проникает языком в его рот и в это момент снова лишается рассудка. — Доброе утро. Чимин отстраняется и проводит пальцем по чужим губам, они ещё влажные и слегка дрожат. — Продолжишь, что начал? Чонгук улыбается и снова ныряет под одеял. Чимин откидывается на подушки и чувствует, как губы парня касаются головки. Он прикрывает глаза и отдаётся во власть своих ощущений. У Чонгука во рту горячо и влажно. Он лижет и слегка посасывает, отчего Чимин вздрагивает, и из его горла вырывается протяжный стон. Он двигает бёдрами навстречу, но Чонгук удерживает его на месте, не давая пошевелиться. Чёрт, похоже, что сегодня Чонгук решил покомандовать. Интересно, что из этого получится? Чонгук не торопится. Он посасывает головку, проводя языком вдоль уретры, слегка касается зубами нежной кожи, и Чимин дергается от неожиданности. Затем он выпускает член парня изо рта и проводит по нему ладонью, набирает в рот слюну и плюет, размазывая по всему стволу. Чимин шумно выдыхает и откидывает одеяло с Чонгука. Он смотрит, как тот вновь насаживается, заглатывая до основания, и чувствует, как член проникает ему в горло, и становится так невыносимо тесно, что каждый нерв натянут до предела. — Господи, Чонгук-и, ты невероятен. Чон поднимает на него свой взгляд, и Чимин готов завыть от увиденного. Его глаза будто затянуты белой пеленой, а сам он абсолютно ничего не соображает, погрязнув в своей похоти и желании. Губы покраснели и опухли. Чонгук так жадно посасывает его член, будто ничего слаще нет во всем мире. Он гортанно стонет и вибрации проходятся от его горла по члену, вызывая дрожь и сладкую судорогу где-то в паху. Чимин хватает Чонгука за волосы и глубже толкается. От резких движений и глубокого проникновения кислорода практически не остаётся; Чонгук стонет и сглатывает, а Чимин готов кончить прямо сейчас от этого. Он трахает его рот и наслаждается видом, который открывается сейчас перед ним. Чонгук двигается навстречу, желая как можно глубже принять его, заглатывает практически до основания и громко стонет, когда тот проникает ему в самое горло. Он давится, но не выпускает его изо рта. Чимин чувствует, как он вздрагивает, и из его глотки вырываются какие-то животные звуки на грани с истерикой. Он движется ещё хаотичнее и быстрее, а потом замирает на мгновение. Чёрт, он кончил просто отсасывая ему, от осознания этого, всё тело охватывает судорога, и Чимин кончает, сильнее прижимая Чонгука за затылок; тот сосет до тех пор, пока не слизывает остатки спермы и отстраняется, сладко причмокивая. Чонгук откидывается на кровати, тяжело дыша. По подбородку стекает белая жидкость, и Чимин ловит ее пальцем, медленно вытирая. Чонгук открывает рот и облизывает чиминовы пальцы, проходясь языком и забирая остатки. — Вот теперь и правда доброе утро. — Чонгук улыбается, довольный собой и переворачивается на живот. Он обводит взглядом лицо Чимина и задерживается на его губах. От частого дыхания они пересохли и прям молили о спасении. Чонгук тянется к ним и обводит губы языком, оставляя на них влажные следы. Чимин мурлычет и закрывает глаза, поддаваясь ласкам. — Это было весьма неожиданно, Чони. Боюсь представить, на что ты ещё способен. — Я сам этого не знаю. Но, — он прикусывает губу и смотрит на Чимина так загадочно-странно, что тому на секунду становится неловко, — мы можем вместе это выяснить. — Какой же ты пошлый с самого утра. Мне нравится. — Чимин сгребает парня в охапку и роняет рядом с собой. — Можем остаться сегодня здесь и проверить твои способности. Чимин мурлычет ему на ухо, и шея Чонгука покрывается мурашками от его жаркого дыхания. Эта идея выглядит невероятно заманчивой, учитывая то, что Чимин уже нагло наглаживает его живот. Его пальцы проходятся по бокам. Он гладит и касается ногтями особо чувствительных зон на груди. Губы тем временем целуют его шею около уха, он касается языком мочки и посасывает её с тихим стоном. Чонгук вздрагивает и напрягается всем телом. Знакомая волна возбуждения накатывает с новой силой, и Чонгук делает рваный вдох. Он чувствует горячую ладонь Чимина, которая гладит его шею, пока он языком выводит узоры на шее, слегка прикусывая нежную кожу, посасывая, оставляя красный след и зализывая тот языком, затем движется выше. Ведёт носом по челюсти, приподнимая его голову вверх, проводит языком по кадыку. Чонгук сглатывает и шумно выдыхает, отчего тот нервно дергается. Чонгук чувствует вновь нарастающую эрекцию, но не только у себя. Член Чимина утыкается ему в бедро, и это нестерпимо бесит. Ему хочется уже поскорее схватить его и направить в себя, чтобы вновь почувствовать это невероятное ощущение наполненности и единения с ним. Он хочет вновь почувствовать власть Чимина над собой, хочет подчиниться и отдаться полностью. Эти мысли туманят его голову, заставляя тихо постанывать от каждого прикосновения. Чонгук словно оголенный провод, готовый заискрить в любой момент. Чимин садится сверху на бёдра Чонгука и нависает над ним всем телом. Он долго смотрит в тёмные глаза, которые сейчас пылают похотью и животным желанием. — Так сильно хочешь меня, Чони? — Да, Чимин. Мне так сложно держаться. — Он прикрывает глаза, и его ресницы слегка дрожат. Грудь вздымается от тяжёлого частого дыхания. Чимин ведёт ладонями от шеи вниз, по груди, по животу, очерчивая пальцами рельеф. Он выпрямляется, и Чонгук открывает глаза. Чимин откидывает волосы назад и проводит языком по своим пухлым губам. — Как сильно ты хочешь меня, Чонгук? — Только не эти твои игры. Чёрт, меня сейчас разорвёт на части! — Я спрашиваю, — он снова наклоняется к нему, обдавая его своим жарким дыханием, — как сильно ты хочешь меня? — Очень сильно. — Очень? — Чимин ласкает языком сосок Чонгука, и тот уже практически воет от напряжения. — Твою мать! Очень! Чимин снова выпрямляется и убирает руки от Чонгука. Он кладёт ладонь на свою шею, проводит ею по груди, по животу, мучительно медленно, прямо к паху. Он не сводит глаз с Чонгука, пока ласкает себя. Хватает налитый кровью и желанием член и растирает большим пальцем каплю предэякулята по головке. Из горла вырывается сдавленный хрип, и Чимин хочет закрыть глаза от наслаждения, но продолжает смотреть на Чонгука; тот, кажется, ошалел от происходящего. Он уставился на руку, которая не прекращает своих плавных движений. Чимин двигает бёдрами навстречу своей руке и сильнее прогибается в спине. Чонгук словно просыпается ото сна. Это зрелище завораживает его и гипнотизирует. Он хватается рукой за свой член, который уже дико пульсирует; вены на нем вздулись, и он дергается от каждого движения Чимина. Но едва успевает коснуться его, как получает мощный шлёпок по руке. — Эй! Какого хрена?! — Тебе нельзя. Смотри на меня. — Голос Чимина такой хриплый и утробный, словно поднимается из самых глубин ада. Он продолжает надрачивать себе, глядя, как Чонгук уже изнемогает от желания, извивается под ним, пытаясь выбраться, и уже практически скулит оттого, что не может поучаствовать. — Чимин, пожалуйста, это же нечестно. — Ты хочешь меня недостаточно сильно. Давай, покажи мне, как ты можешь. — Что я должен сделать, твою мать? Чонгук огрызается, но всё так же не сводит глаз с него. Чимин ласкает себя, водя рукой по члену, и не перестает нагло пялиться; ухмылка играет на его губах, выбешивая Чонгука ещё больше. — Поторопись, Чони, иначе я кончу сам от себя. Ты же не этого хочешь? — Я тебя хочу, чёрт тебя побери! Какого хрена ты творишь, Пак Чимин? — Чонгук хотел сказать это грозно, грязно выплевывая слова в него, но получилось слишком жалобно. Он буквально стонал каждое слово в мольбе. Сил терпеть оставалось всё меньше, а Чимин, кажется, ещё не наигрался на его нервах. Он ёрзает на парне, и когда случайно касается рукой его члена, тот призывно дергается, и Чонгука простреливает электрический разряд. Он вздрагивает всем телом и жалобно стонет. Пак останавливается и наклоняется к нему. На его лице мука вперемешку с растерянностью и диким желанием — слишком горючая смесь для него одного. На мгновение Чимину кажется, что он переборщил. Он целует горячие губы, и они отчаянно впиваются в него. Чонгук кусает его за нижнюю губу и чувствует кровь на языке, но это его не останавливает, да и Чимина тоже. Он будто ещё сильнее распаляется, хотя, кажется, куда ещё сильнее. Чимин раздвигает ему ноги и берёт смазку из ящика, смазывает ею пальцы и медленно вводит в него сначала один палец, а затем второй. Чонгук сдавленно стонет сквозь зубы и выгибается всем телом. Он так этого ждал, что даже в глазах потемнело. Чимин двигается в нём не спеша и аккуратно, медленно подготавливая. Но терпение Чонгука на пределе. Он двигается навстречу пальцам Чимина уже не в силах сдерживаться. — Не торопись, детка. — Ты сам виноват. Нечего было дразнить меня. Чимин смеётся и резко вынимает пальцы из него. Он целует, приоткрытый от возмущения, рот Чонгука, нагло вторгаясь в него языком. Одной рукой он сжимает его горло, выдавливая тихий стон, а другой приставляет головку своего члена ко входу и медленно, очень медленно входит в него. Сначала наполовину, сжимая горло крепче, не давая сделать и вдоха, а затем — одним резким толчком до упора, убирая руку и позволяя вырваться полукрику-полустону, который оглушает их обоих. Чимин снова и снова входит в него, резко и быстро, как тот любит, и так, как любит сам Чимин. От этого темпа их обоих срывает: Чонгук хватается руками за бёдра Чимина, притягивая его ближе и заставляя ещё сильнее входить в него. Перед глазами всё искрится; тело находится в дичайшем напряжении и восторге одновременно. Крышу Чимина сносит скорее, не то, как упругое кольцо обхватывает его член, а то, как Чонгук извивается под ним в сладких муках. Он оставляет красные отметины от своих рук на бёдрах Чонгука, с силой сжимая и надавливая на них. Глаза Чона широко открыты. В них пляшет такой дикий огонь, что кажется — ещё вот-вот, и он спалит их обоих к чёртовой матери. Губы пересохли от частого дыхания, а ноги сводит от напряжения. Он уже чувствует покалывание на кончиках пальцев; мурашки пробегают вдоль позвоночника, и всё тело охватывает дрожь. Чимин двигается хаотичнее и резче, он запрокидывает голову назад, откидывая непослушные волосы и зачесывая их пальцами. По лбу стекают капли пота, а дыхание поверхностное и частое. Он держится уже из последних сил, смотрит Чонгуку в глаза и снова тонет. Чёрт, да как такое возможно? Каждый раз, каждый грёбаный раз его сносит. Чонгук дёргается и пытается ухватиться руками хоть за что-нибудь. Из него вырывается протяжный стон, и он кончает, пачкая свой живот. Всё его тело расслабляется, а он не отводит глаз от своего парня, который продолжает входить в него и сверлить взглядом в ответ. Но это слишком. Слишком тяжело выдержать. Чимин слишком горяч. Он облизывает свои пересохшие пухлые губы, и по телу пробегает волна удовольствия. Чимин кончает, наполняя собой Чонгука, и его утробное рычание отражается от стен и впивается в них обоих, словно иголки, пронзая насквозь. Чимин обессилено падает рядом с ним и пытается восстановить дыхание. Лёгкие саднит, а конечности до сих пор сводит судорогой. Он прикрывает глаза и улыбается. — Я люблю тебя, Чони. Чонгук смотрит на него, не веря своим ушам. — Правда? — Снова не веришь мне? — Верю. Просто… это неожиданно. Ведь я тоже люблю тебя, Чим.