Our Last Night – Sunrise
ONE OK ROCK – Broken Heart of Gold
Fall Out Boy – My Songs Know What You Did in the Dark
The xx – Together
Чимин глушит мотор и закуривает. На город уже опустилась ночь, и машин вокруг нет, только около участка стоит несколько патрульных авто. Волнение, которое накрыло его перед звонком от офицера, напрочь испарилось. Чимин откидывается в кресле и выдыхает дым в окно. Он знает, что услышит сейчас, ну или догадывается. И ему кажется, что чем дольше он тянет, тем дальше оттягивает неприятный разговор. Парень выкидывает окурок в окно и выходит из машины. Это должно было произойти. Предчувствие никогда его не обманывало. Вот и сейчас он уверен на все сто, что жизнь подкинула ему очередную подлянку. Он готов принять её, готов встретиться с ней лицом к лицу. Чимин взбегает по ступеням в, уже до боли знакомое, здание и идёт сразу в кабинет отца Чонгука. Тот как всегда сидит за своим столом, полностью поглощённый работой. Вокруг него раскиданы бумаги, папки, стикеры с заметками. Он даже не сразу замечает, что кто-то входит в кабинет. Чимин садится напротив и складывает руки в замок. — У меня плохие новости, Чимин. — Коп достаёт из кармана сигарету и закуривает. Вид у него сильно вымотанный, можно сказать измождённый. Видно, что он очень переживает и много работает в последнее время. Его лицо осунулось, и даже появилась, кажется, пара новых морщин. Сколько времени они не виделись? — Кажется, я сам уже понял. — Что бы я ни делал, я так и не смог найти весомых доказательств в твою защиту. Я и не имею права этого делать. Но… он мой сын. И он любит тебя. А я верю своему сыну, а значит, — я верю тебе. Ты говоришь, что ничего не подсыпал ему, и я тебе верю. Но это все, что у меня есть. Только слова. Все свидетели со стороны обвинения отказались от своих показаний. Все, кроме одного, он остаётся их главным козырем и в данной ситуации этого будет достаточно, чтобы посадить тебя за решётку. И это тайный свидетель. Это сделано с тем умыслом, чтобы мы якобы не смогли повлиять на его показания. У меня есть протокол его допроса и всего лишь. Его личность раскроется только на суде. — Он затягивается и, кажется, все слова, которые лились из него потоком, застряли где-то в глотке. — Мне очень жаль. У обвинения сейчас в руках все карты. Плюс твои отпечатки на стакане Чонгука с выпивкой. Твоя репутация, все последние события играют против тебя. Спор, который вы затеяли с Хёнджином, только усугубляет ситуацию. Да, я в курсе, — отвечает Чон на молчаливый вопрос Чимина. — Вся линия обвинения строится на том, что ты, таким образом, решил выиграть его. Якобы стать для Гуки «спасителем», и это бы расположило его к тебе. Все видели ваши отношения после. Так что… Обвинению будет несложно скормить эту байку. У нас против них ничего нет. Абсолютно. Чонгук не может свидетельствовать в твою защиту. Ты знал место, где был Гуки и… — Всё, хватит. Я все понял. У меня нет шансов. — Чимин опускает голову на ладони и тяжело вздыхает. — Сколько мне светит? — От трёх до пяти. Но на твоём месте я бы не надеялся на мягкость наказания. У тебя полно приводов, судья не упустит этого из вида. Обречённость. Вот, что Чимин чувствует. Он так старался защитить Чонгука от всех опасностей, а в итоге сам оказался тем, кого нужно было опасаться. Сейчас он винит себя только за одно: что влюбил в себя его. Он предполагал такой исход событий, но всё равно сближался с ним. Каждый грёбаный день они становились ближе друг к другу, чтобы в конечном итоге расстаться. И по чьей вине? Нужно было послать его к чёрту, вести себя так, как он всегда себя вёл. Делать то, что умел лучше всего — быть ублюдком. Не нужно было отдавать ему свою душу, не нужно было топтаться своими грязными ногами в его сердце. Тогда сейчас никому не было бы больно. Но что делать с чувствами, которые поселились внутри? С приходом Чонгука в его жизнь, Чимин стал терпеливее, сдержаннее, мягче. Ему нравилось своё новое наполнение, но всего этого бы не было без него. Чонгук его таким создал, собрал буквально из ничего и вдохнул в него новую жизнь. Он верит в него, смотрит на него своими космическими глазами, как на самое лучшее и драгоценное в своей жизни. Как можно устоять перед этим? Как можно не любить? — Вы меня должны арестовать сейчас? Чон Дже встаёт и подходит к стене, на которой висят множество фотографий. Он долго рассматривает их и молчит. Это молчание убивает Чимина, но он терпеливо ждёт. — Да, должен. Я давно должен был сделать это, но… — коп тяжело вздыхает и поворачивается к парню, — знаешь, какого видеть своего сына таким счастливым? А я знаю. Я видел его таким каждый день с тех пор, как он встретил тебя. И я совру, если скажу, что не был рад этому. Ты значишь для него слишком много. И теперь мне придётся причинить ему боль. Своими собственными руками. Это нелегко сделать. Я многое повидал за годы своей службы, но ещё никогда мне не было так тяжело. — Простите меня. Я люблю его и не могу допустить, чтобы он страдал. Вы понимаете? —Чимин смотрит копу прямо в глаза в надежде, что он поймёт его; тот кивает, и парень благодарно улыбается. — Может, я покажусь сейчас наглым, но разрешите одну просьбу? Последнюю. — Он ожидает увидеть злость офицера или пренебрежение, но во взгляде того только обречённость и сострадание. Это гораздо хуже. У него такое же доброе сердце, как и у его сына. — Конечно, Чимин. Говори. — Завтра выпускной. Разрешите провести этот вечер свободным человеком. Я не хочу портить праздник вашему сыну. Он так ждал его, купил мне чёртову бутоньерку. — Чимин смеётся и зачёсывает назад свои угольно-чёрные волосы. — Один вечер. И я сам приду в участок. Я никуда не сбегу. Чон Дже тушит в пепельнице так и не докуренную сигарету и слабо улыбается. Он был так рад видеть своего сына таким счастливым. Каждый раз, когда он упоминал в разговоре имя Чимина, Чонгук буквально светился как лампочка. А теперь отцу словно придётся выстрелить в упор в собственного ребёнка. Он нисколько не сомневается в том, что эта новость убьёт его. — Конечно. Думаю, что один вечер у вас есть. Суд в конце недели, но, Чимин, пообещай мне кое-что. — Что? — Обещай, что не обречёшь Чонгука на страдания. Я как отец просто не вынесу этого. Чимин долго смотрит на него и, кажется, до него доходит смысл его слов. Он и сам думал об этом, а сейчас уже уверен, что знает, как должен поступить. — Я обещаю. Он выходит из участка и все, что ему хочется сейчас — кричать. До боли в горле, так, чтобы сорвало голосовые связки, так, чтобы эта боль, разъедающая его изнутри, исчезла. Но он молчит. И ни один мускул не дрогнет на его лице. Он садится на ступени и обхватывает колени руками. Ещё мгновение и он взорвётся, разлетится на миллионы частиц, так сильно ему сейчас больно. Мука и одиночество накрывают его своими ледяными руками, сдавливают его горло и не дают даже сделать вдоха. «Прости меня, Чони. Я так облажался. Чёрт. Я так облажался» Чимин закрывает глаза и поглубже вдыхает ночной воздух. У него есть ещё один день. Ещё один день воспоминаний и прикосновений. И он подарит их себе, чтобы пополнить кладовую памяти о своей дорогой любви. Может, это будет жестоко, но Чимин не хочет говорить Чонгуку. Он хочет, чтобы тот веселился и не думал ни о чём. Снова ложь, но Чимину уже некуда от неё деться. Телефон в кармане вибрирует, вырывая его из оцепенения. — Я слушаю. — Доброй ночи, Пак. Я тебя не разбудил? — Нет. Говори. — Завтра у тебя выпускной? — Откуда ты все знаешь? Это раздражает. — Моя сфера деятельности обязывает. — По звукам РМ затягивается сигаретой и выдыхает: — Есть работёнка на завтра. — А подождать не может? У меня выпускной всё-таки. — Ты можешь прям там всё сделать. Покупатель тоже будет там присутствовать. — Ты в своём уме? Там народу будет дохера. — Тебе придётся быть аккуратнее. Но если всё пройдёт хорошо, то ты можешь быть свободен. — Это шутка? И всего лишь? В чем подвох? — Слишком подозрительно. Чимин был лишь на нескольких заказах, этого явно было недостаточно. — Никакого подвоха. Ты мне нравишься, с тебя достаточно. Выполнишь заказ и можешь быть свободен. И твой дружок тоже. — РМ отключается, оставляя его в недоумении. Это всё очень заманчиво, но бесплатный сыр, как известно, только в мышеловке, и Чимин чувствует себя сейчас той самой мышью, которую загнали в угол. Что ещё должно произойти, чтобы уничтожить его окончательно? Чимин поднимается и идёт к машине. Он хочет упасть в самые желанные объятия и хотя бы на секунду забыть, в какое дерьмо он влез. Чимин заводит авто и выезжает с парковки. Он выжимает всё, что можно из тачки, чтобы поскорее добраться до своего Чонгука. Света в окнах уже нет, значит, Чони спит. Чимин достаёт сигарету, крутит её в руке и засовывает в пачку обратно. Ничто уже не сможет успокоить его накалённые нервы. Ничто, кроме его парня. Ему срочно нужно оказаться рядом с ним. Он его единственное успокоительное, единственный наркотик, к которому у Чимина нереальная зависимость. Чимин тихонько заходит в дом, воспользовавшись ключами, которые Чонгук прячет для него в горшке с цветами. Чонгук спит, отвернувшись к стене лицом, сжавшись в комочек и предусмотрительно оставив с краю место для него. Он ждал. Верный милый Чони ждал его, как и обещал. Чимин садится рядом и смотрит на спящего парня. Стоило ему влюбиться, как тут же придётся его потерять. Это слишком жестоко и слишком больно для одного человека. Как же хочется провести с ним рядом всю жизнь. Сделать его самым счастливым. Следовать к его мечтам вместе с ним. Но дело в том, что Чимин о себе позаботиться не в состоянии: он постоянно влипает в неприятные истории, волоча при этом за собой Чона. Он не виноват в этом, и весь мир, в котором сейчас живёт Чимин, не для него. Он не обязан проходить через это вместе с ним. Это правда, и эту правду Чимин пытается сейчас принять. Завтрашний день должен быть идеальным. Они должны провести его вместе, как самые обычные студенты. Они будут пить, танцевать и веселиться, забыв обо всем. Этот день тоже должен стать воспоминанием, которое останется в их памяти, как один из лучших дней. Это будет жестоко и эгоистично, но Чимин хочет увидеть ещё раз счастливого Чонгука, услышать его смех и почувствовать вкус его губ. Может это и неправильно, но Чимин так слаб перед ним и перед своими желаниями. Он ложится рядом и обнимает его со спины, вдыхает до боли родной запах и снова тонет в своих ощущениях. «У нас есть это мгновение. Сохрани его, Чимин» Чимин засыпает, и сознание уносит его в далёкое прошлое, где он ещё совсем ребёнок; где мир казался ему огромным и величественным. Там было много красок и цвета, много веселья и много добрых улыбок. Он вспоминает руки мамы, которая крепко обнимает его, позируя для фотографии. Мама, твой сын уже не малыш: он вырос и совершает одну ошибку за другой, причиняя боль тем, кто его любит, и кого любит он. Не этого ты хотела для него, совсем не этого. Он сам учился жить, сам утешал себя в минуты слабости и грусти, сам воспитывал в себе эту силу, которая долгое время не давала ему сломаться. И именно эта сила не даёт сейчас рассыпаться на части.***
Чонгук пытается завязать галстук уже полчаса, но он как будто издевается над ним, постоянно выскальзывая или затягиваясь в тугой узел. На лбу выступила испарина от напряжения. Чонгук нервничает и хочет, чтобы все было идеально, но у галстука, кажется, свои планы на этот вечер. Он дёргает непослушный кусок ткани и бросает на кровать. — Да иди ты к черту! — Она точно где-то была.— Он роется в ящике комода в поисках готовой «бабочки». — А вот! Страдания Чонгука закончились. Он быстро нацепляет её и поправляет ворот рубашки. Чёрный костюм идеально сидит на нём — не зря они с Чимином обошли почти все магазины в городе в поисках идеального наряда. Теперь нервы Чонгука натянулись от того, что он должен заехать за Чимином, ведь тот — выпускник, и он так захотел, а Чимин просто не смог отвертеться. Чонгук волнуется, словно подросток перед первым свиданием. Он стоит перед дверью Чимина, то и дело поправляя и так идеальные рукава пиджака. В кармане лежит бутоньерка, которую Чонгук сделал собственными руками, хотя и сказал Чимину, что купил. Не хотел выглядеть слишком слащаво в его глазах. Дверь открывается, и Чонгук охает от увиденного: тёмные волосы уложены назад и зафиксированы гелем, лишь одна прядь ниспадает на лицо, делая образ нереально соблазнительным; белая рубашка идеально обтягивает подтянутое тело, пуговицы застёгнуты не до конца, оголяя изящную шею; брюки черные, затянутые тёмным кожаным ремнём, будто сшиты для его потрясающих бёдер. Чонгук не сводит с них глаз, вызывая у Чимина усмешку. — Приём-приём, Земля вызывает Чонгука. — Ты потрясающе выглядишь, детка. — Чонгук прокашливается, но его голос всё равно на уровне ультразвука от увиденного. Чимин смеётся и притягивает его к себе. Поцелуй как всегда слаще самого вкусного десерта; Чимин не спешит и наслаждается этим мгновением, пока Чонгук сам не отстраняется. — У меня подарок для тебя. — Он достаёт из кармана приготовленную бутоньерку из белых цветов и прикалывает её на рубашку Чимина. — Ну вот, теперь я выгляжу как жених. — Чимин улыбается и касается цветка кончиками пальцев. — Ну, может, когда-нибудь… — Чонгук подмигивает и обходит его, заходя в квартиру. Чимин так и стоит на месте, его лицо искажается от боли, и он еле сдерживается, чтобы не заорать во всё горло. Но к чему сейчас всё это, ведь он сам во всем виноват, и только ему отвечать за свои ошибки. Он нацепляет на лицо уже привычную маску, чтобы Чонгук ничего не понял, ведь этот засранец слишком проницательный, поворачивается с улыбкой и находит его на диване; тот сидит, запрокинув голову назад и закрыв глаза. — Уже устал? — Чимин крадётся, словно лев на охоте, мягко ступая по ковру. — Нет, но почему-то я так нервничаю, будто это мой выпускной. — Тебе нужно расслабиться, ты слишком напряжён. Как же ты собираешься меня поддерживать, если сам нервничаешь. Мне нужна спокойная команда болельщиков. — У меня не получается. Я вон даже с галстуком не справился, пришлось, как первокласснику надевать готовую «бабочку». — Да брось, хорошая «бабочка». Чимин стоит прямо перед ним и облизывает пересохшие губы. Он обводит парня взглядом и склоняет голову набок. Затем наклоняется и упирается ладонями в его бёдра; тот открывает глаза и впивается взглядом в него в ответ. Они сверлят друг друга моментально почерневшими от похоти глазами. Чимин ведёт ладонью по бедру к паху и сжимает в опасной близости от члена. — Я могу помочь тебе успокоиться. — Чимин ставит руки по бокам от головы Чонгука и наклоняется ближе. Проводит языком по его губам, проникает в рот, не давая сделать даже вдоха. Он целует напористо и властно. Чонгук лишь глухо стонет и вцепляется руками в ворот его рубашки. Чимин ведёт рукой по его груди, доходит до ремня и поднимается обратно. Он залазит на парня, усаживаясь на него сверху, не прерывая поцелуя. Чонгук хватает его за бёдра и сжимает. Чимин елозит на нем, вызывая бурную реакцию, вынуждая запрокидывать голову и закрыть глаза. С губ срывается стон. Чонгук ведёт бёдрами навстречу, а Чимин ухмыляется, нацеловывая его шею. Он трётся о его член, чувствуя, как тот уже набухает и упирается в ширинку. — Снова будешь меня дразнить? — Дыхание Чонгука сбивается; он хватает ртом воздух, когда Чимин проходится по особо чувствительным участкам кожи. — Хочу отвлечь тебя от ненужных переживаний. — Чимин проводит языком по кадыку, и шея Чонгука моментально покрывается мурашками. — У тебя получается. — Вижу. — Чимин делает резкое движение бёдрами, отчего Чонгук вздрагивает. — Пожалуйста, Чим, мне уже слишком тесно. И ты же не хочешь, чтобы я замарал брюки? Чимин только смеётся, но все же расстёгивает ремень и пуговицу на его брюках. Чонгук вздыхает с облегчением, но тут же снова стонет, когда его член обхватывает чужая рука. Он не нежен с ним как обычно, а довольно резок и Чонгук вздрагивает от каждого его движения. — Господи, Чимин, я так сильно хочу тебя. — Он выгибается всем телом, когда чувствует, как язык Чимина влажно проходится по головке члена. Чонгук стягивает брюки до середины бёдер и отдаётся ему на растерзание. Он так любит быть в его власти, и каждый раз сходит с ума. Чимин насаживается глубже, и Чонгук готов завыть от мурашек, бегущих по его телу. Он смотрит вниз и сталкивается взглядом с Чимином, черт, это слишком. Его затуманенный взгляд пронзает парня насквозь. Чонгук запускает руку в идеальную причёску Чимина и сжимает волосы в кулак. Он толкается бёдрами ему навстречу, потому что сил терпеть эту сладкую пытку у него совсем нет. Чонгук буквально сам насаживает его на себя, давя на затылок и двигаясь ему навстречу. Из Чимина вырывается то ли хрип, то ли стон, и он сильно сжимает его бёдра, оставляя на них красные следы. Чимин заглатывает глубже, позволяя члену протиснуться в самое горло. Чонгук громко стонет и еле сдерживается, чтобы не кончить. Его член уже слабо вибрирует, а значит, что одно неверное движение — он изольётся прямо в глотку парню. Чимин плавно выпускает его изо рта, давая отдышаться им обоим. Чонгук все ещё тихо постанывает: он на грани. Чимин не хочет тянуть с финалом, он облизывается и набирает в рот слюну, чтобы влажно взять его. Он берет головку в рот и слегка посасывает, чтобы довести парня до пика, а затем резкими и чёткими движениями доводит его до состояния истерики. Чонгук изливается в ласкающий рот с громким рыком, и всё его тело моментально расслабляется. Он не чувствует своих рук, так сильно он сжимал свои кулаки. Чимин сидит у него в ногах и шумно сглатывает, отчего Чонгук готов кончить ещё раз. — Да ты с ума меня сводишь, как такое возможно? — Чонгук даже не пытается восстановить дыхание. Его голову кружит от оргазма, и Чимин у него в ногах с опухшими губами и раскрасневшимся лицом — самое горячее, что он видел в своей жизни. — Это ты сводишь меня с ума, Чон Чонгук. Я с трудом могу контролировать свои мысли рядом с тобой. — Я так сильно люблю тебя, Чимми. — Взгляд Чонгука теперь мягкий и нежный; он обволакивает и утешает, дарит спокойствие и умиротворение, хотя ещё несколько минут назад готов был поджечь всё вокруг. — И я люблю тебя, детка. — Чимин поднимается и помогает ему одеться. — Нужно поторапливаться, иначе мы пропустим вручение дипломов. Ты же хотел посмотреть на меня в мантии? Чонгук заливается смехом, и Чимин не сводит с него восхищённых глаз. Это всё, что ему нужно — видеть его счастье. — Я не могу этого пропустить.***
В зале полно народу. Парни пришли, когда торжественная часть уже началась. Чимин убежал за мантией, а Чонгук нашёл свободное место и приготовился фотографировать. Выпускников много в этом году; они выходят по одному, жмут руку ректору, выслушивают напутственные слова и получают свою заветную корочку. Фамилия Чимина прозвучала, когда тот натягивал шапочку на бегу. Он тут же прошёл к сцене, но на его лице не было улыбки. Он сухо что-то ответил ректору, пожал руку, кажется, сильнее, чем нужно и ушёл к остальным. Чонгук еле успел щёлкнуть его. Он нахмурил брови, когда их взгляды с Чимином встретились и получил в ответ улыбку до ушей. Щёлк! Готово. Его миссия выполнена, теперь можно со спокойной душой идти обнимать и поздравлять выпускника. Чимин ворчит и пытается выпутаться из мантии, когда Чонгук запрыгивает на него с объятиями. — Ты похож на Драко Малфоя в этом наряде, только брюнета. — Чонгук поправляет выпавшую прядь на причёске Чимина. — Даже не знаю, хорошо это или плохо. — Хорошо. Ты был прекрасен. — Чонгук нежно целует его и обнимает за шею. Он утыкается носом, как любит это всегда делать, и вдыхает уже родной сладкий аромат парфюма. — Мне нужно отойти ненадолго, подождёшь меня тут? — Чимин нежно гладит его по спине и целует в висок. — Конечно. Не пропадай надолго. — Не дождёшься. — Он подмигивает ему и скрывается в толпе. Чимин быстрым шагом направляется к пожарной лестнице. Телефон вибрирует, уведомляя о новом сообщении. Он касается экрана и читает имя в тексте. Это его сегодняшний покупатель. — Какого… — Глаза Чимина округляются, и он чуть не роняет аппарат из рук. — Привет, Пак. — Ким Тэхен стоит, прислонившись к стене, и, судя по всему, ждёт здесь именно его. Вид у него потерянный и глаза невероятно пустые. Привычных кудряшек нет, волосы стали короче и красиво уложены. Лицо бледное и под глазами тёмные круги. — Ты совсем рехнулся? — Чимин шипит и прижимает его к стене. Тэхён совсем не сопротивляется: он лишь слегка морщится от удара, а потом его лицо снова принимает отсутствующее выражение. — Мне это нужно, Чимин. — Да пошёл ты к черту! Ты что творишь? — Я не выношу сам себя, порошок позволяет мне ненадолго забыться. Ты не можешь запретить мне. Я знаю, что ты делаешь, я же не идиот. Но ещё я знаю, что ты делаешь это не ради меня. И я благодарен. Спасибо, что заботишься о нём. Ведь я отвратительный друг. — А что тебе мешает завязать с этим дерьмом и снова стать самим собой? Он скучает по тебе, Тэхён! Как ты не видишь? Ты свободен, тебе больше ничего не мешает. Возвращайся. — Я не могу. Всё сложнее, чем ты думаешь. Я… — Тэхён не успевает договорить, как дверь с грохотом открывается и на пороге стоит самый мерзкий человек во вселенной. Хёнджин испепеляет взглядом Тэхёна, а потом переводит его на Чимина. — Вот так встреча, братец. Решил поиграть с моей зверюшкой? — Тэхён отнимает руки Чимина от себя и уходит в сторону. Хёнджин скалится и склоняет голову набок. — Опять обкурился? Что ты несёшь? — Чимин засовывает руки в карманы брюк и вздёргивает подбородок. В этих немых играх он всегда выходил победителем. Хёнджин не мог выносить его взгляда, вот и сейчас он будто весь дрожит и с трудом смотрит ему в глаза. Может, это ломка, а может, он и правда боится Чимина. — Твой Чонгук-и уже тебя обыскался. Я, конечно, могу занять его, если у вас тут срочные дела. — Хёнджин уже разворачивается к двери, но Чимин вцепляется в его плечо мёртвой хваткой и швыряет в стену. — Не смей даже приближаться к нему, гадёныш, или… — Или что? — Хёнджин обдаёт Чимина горьким дыханием; он явно выпивший и притом в хорошем количестве. — Я убью тебя. Чимин отпускает его и выходит за дверь. Хёнджин одёргивает пиджак и сплёвывает на пол. — Вот же сукин сын. Решил, что ему все можно. Как бы не так! — Хёнджин хватается за ручку двери, но Тэхён останавливает его, хватая за локоть. — Ты что собрался делать? Оставь их. — Ты совсем страх потерял, Ким? Пора уже завершить то, что мы начали. — Ты начал. — Что ты сказал? — Хёнджин хватает того за челюсть и крепко сжимает. — Это ты со своей жаждой мести. Чимин тебе ничего не сделал. Ты завидуешь, что Чонгук выбрал его, а не тебя. Ведь он лучше тебя в миллион раз. Хёнджин размахивается и бьёт парня в скулу; тот оседает на пол и корчится от боли. — Закрой свой поганый рот, трус. Ты предатель и всегда им останешься. Теперь ты, как и я — выброшен на помойку жизни Чонгука, так что не тебе учить меня. Хёнджин вылетает за дверь, по пути вытаскивая телефон из кармана, оставляя Тэхёна лежать на полу в ненависти к себе.