Mothica – Can you feel my heart
Scarlet City, Anxxiety – Nightmare
Without a Sin – FRI-END
Smash Into Pieces – Broken Parts
Чимин находит Чонгука около барной стойки; тот стоит, навалившись на неё, держа стакан в руке. — Я тебя потерял уже. Чимин сходу обнимает его, врезаясь в парня всем телом. Сердце бешено колотится и его всего трясёт. Он пытается взять себя в руки, но это сильнее него. Чимин так зол сейчас: всё внутри клокочет и закручивается в разрушительное торнадо, которое готово снести всё на своём пути. Следом за ним в зал вбегает Хёнджин. Его глаза горят какой-то неистовой злобой, а когда он видит, как Чонгук нежно гладит Чимина по спине, то и вовсе готов огнём дышать. Какого хрена этот парень, который должен принадлежать ему, который должен обнимать его, делает это сейчас с чёртовым Чимином? Грудь Хёнджина вздымается от тяжёлого дыхания, его распирает ненависть и ревность, и этот коктейль обладает такой невероятной разрушительной силой, что может уничтожить и его и всех вокруг. — Пак Чимин! Все вокруг, до этого занятые разговорами и танцами, оборачиваются на крик и замирают в немом удивлении. Чимин поворачивается к нему, закрывая Чонгука; тот берет его за руку и крепко сжимает, успокаивая. Хёнджин смотрит на их руки и закипает ещё больше; глаза застилает пелена гнева. Его всего трясёт, то ли от злости, то ли от недавно принятой дозы. В последнее время ему все сложнее себя контролировать. Он стал ещё более агрессивным, ещё более раздражительным. Чтобы хоть как-то привести свою голову в порядок, он закидывается дозой, и туман в его голове успокаивает воспалённый разум. Но с каждым разом делать это все сложнее. Всю последнюю неделю он, как чёртов маньяк, следил за этими двумя, и их розовую ауру можно было уловить за километр. Он злился, завидовал и ненавидел, но всё же не мог отвести от них взгляда. Чонгук был когда-то таким милым с ним, Хенджин чувствовал свою власть над ним, наслаждался ей и управлял им как хотел. Он не принимал во внимание чувства, а Чимин видимо делает все правильно, раз Чонгук смотрит на него таким влюблённым взглядом и стоит за его спиной. Хёнджина разъедает изнутри, словно кислотой, но его взгляд приклеился к их рукам, и он не может контролировать себя. Но теперь все будут играть по его правилам: он управляет ими всеми, он чувствует в своих руках поводок, на котором они все держатся, даже сами того не понимая. Он готов разрушить их идеальный розовый мир и окунуть головой во всё дерьмо, в котором сам живёт уже много лет. Хёнджин скалится и проводит языком по верхним зубам. Он обводит взглядом зал и замечает Джина, который стоит рядом с Тэхёном; тот вытирает кровь с губ платком. Он подмигивает ему, но Тэхён отводит взгляд. — Вечеринка в самом разгаре, а? — Что тебе нужно, Хёнджин? Убирайся отсюда. — Чимин напрягается всем телом, предчувствуя неладное. — Это и мой праздник жизни, Чимин. — Он сверкает глазами в его сторону и тут же переводит взгляд на парня позади него. На долю секунды на его лице отображается какая-то болезненная гримаса, но тут же сменяется на привычную злобу. — Малыш Чон, — Хёнджин мерзко тянет слова, словно смакуя, — какой же ты глупый. Было так мерзко наблюдать за вами двоими, но это было интересно, зная, к чему всё приведёт в конечном итоге. А ты все такой же наивный. — Он усмехается и высокомерно поднимает свой блядский подбородок. — Думаешь, что Чимин изменился ради тебя, раз перестал заливать в свою глотку выпивку, трахать всех подряд и подружился с твоим папашей-копом? Ты думаешь, что он честен с тобой и… как ты там говоришь? Ах да, «открыл тебе свою душу». Так я развею твои сраные иллюзии, детка, потому что люди не меняются, как ты мог уже заметить, и твой долбанный Пак не исключение. — Закрой свой рот, Хёнджин! — Чимин рявкает на него и уже готов разорвать глотку этому засранцу, но рука Чонгука крепко сжимает его запястье. Хёнджин видит это, и его глаза сверкают, отторжение и ненависть — а может зависть? — поселились в них и теперь танцуют там, словно черти. — О чём ты говоришь? Чонгук делает шаг к Хёнджину, обходя Чимина, всё ещё держа его за руку. — Правду, малыш Чон, всегда только правду. По шкале от одного до десяти насколько искренен был Чимин в своих словах? Дай-ка угадаю: он даже не попал в этот чёртов рейтинг со своим враньём, потому что всё, что он выблёвывает из своего затраханного рта — сраная ложь! — Хёнджин буквально выплёвывает последние слова, от чего у Чимина по спине пробегает предательский холодок. Воздух в помещении будто застыл: он стал таким вязким и липким, что его можно потрогать. Всё внутри Чимина вяло шевелится, предупреждая о надвигающейся катастрофе. — Хёнджин, заткнись, ради всего святого. — Чимин буквально варится в своей лжи. Вот она расплата, дышит ему в затылок, словно Цербер, что пришёл за ним и теперь ждёт момента, чтобы схватить своими когтями и утащить его в ад. Хёнджин ржёт, словно гиена, наслаждается моментом, потому что управляет им. — Твой дорогой Чимин предал тебя с самого начала, Чон. Не будь идиотом, неужели ты думал, что он изменится ради тебя? Ты же умный парень, такие, как мы, не меняются. Вся наша жизнь здесь — в пьяном угаре и с косяком в руке. Чимин проиграл тебя. Проиграл тебя как шлюху! Он должен был трахнуть тебя на спор, но не смог. Не смог, потому что он долбаный слабак! — Хёнджин заливается смехом, будто сам сатана; он выглядит таким безумным в этот момент. — Но ты все равно простил его. Простил, черт тебя возьми, Чон! У тебя совсем нет гордости? Я признался тебе не для того, чтобы ты тут же побежал к нему в объятия, я думал, что ты прозреешь и пошлёшь его ко всем чертям, но нет. Нет. Ты побежал к нему не для этого. Неужели ты наивно полагал, что я оставлю тебя в покое? Неужели ты, мелкий наглый засранец, думал, что можешь просто так уйти от меня? Это я сделал тебя таким, какой ты есть! Это я сделал тебя сильным! — Что ты несёшь? В наших отношениях не было ни грамма уважения и каких-либо чувств. Все, что я получил в них — это разочарование в себе и в людях в целом. Это не ты сделал меня сильным, а я сам. Хватит сравнивать себя с Чимином, он совершенно не похож на тебя. Именно с ним я узнал, какими отношения должны быть, он честен со мной, он верен мне. Этого всего не было с тобой, так что не смей указывать мне! Я простил ему этот дебильный спор, потому что верю ему! Я верю в то, что он искренен со мной, и ты не сможешь это никак исправить. — О, ты так в этом уверен, малыш Чон? — Хёнджин улыбается и переводит взгляд на Чимина, буквально испепеляя его на месте. — Тебя ждёт разочарование. Я — единственный, кто не врёт тебе здесь. Все они, — он обводит руками комнату, — все они чёртовы лгуны. Враньё из лучших побуждений? Да плевал я! Ты же не долбанный слабак? А, малыш Чон? О, я знаю, что нет. Хочешь, я расскажу тебе, почему Тэхён избегает тебя? Я знаю, что хочешь. Я вижу это в твоих глазах! — Хёнджин тыкает в него пальцем, хищно улыбается и проводит языком по зубам. — Говори! Что ты знаешь? — Чонгук… — Чимин тянет его за руку, но тот выдёргивает её. — Нет! Я хочу знать. Говори! — Твой Тэхён-и — обдолбаный наркоша, вот что. И что, если я скажу, что Чимин всё это время знал, чем балуется Ким? Мало того, он шантажировал его этим. Он угрожал ему, что расскажет тебе всё, если тот проболтается о споре, — Хёнджин переводит взгляд на Чонгука и скалится, — ну как? Всё ещё веришь ему? Всё ещё считаешь его святым? Ну так это ещё не вся правда, малыш Чон! Чимин продавал наркоту за твоей спиной. В том числе и твоему дружку. А Тэхён-и? Ты подтвердишь? — Парень уставился на Кима, который стоял позади него бледнее самой смерти. Слёзы застыли в его глазах, а челюсти сильно сжаты; он не сводит взгляда с Чонгука. — Я задал тебе вопрос! — Д-да, — Тэхён заикается, и слёзы катятся по его щекам. Чонгук чувствует, будто взорвётся сейчас: его всего трясёт, руки дрожат, даже пальцы, кажется, онемели. Это ложь. Это всё ложь. Этого просто не может быть. Хёнджин пытается его запутать, пытается встать между ним и Чимином. Чёрт, это же неправда? Земля будто рушится под Чимином, всё вокруг начинает плыть или это слёзы? Он смотрит на Чонгука, но тот в упор глядит лишь на Хёнджина. — Ты врёшь. — Вру? И зачем мне это? Я не собираюсь щадить твои сраные чувства. Спроси у него сам. А, Чимин? Скажешь малышу Чону его чёртову правду? Он так жаждет получить её. Чонгук поворачивает голову и смотрит на Чимина. Его глаза покраснели, и слёзы готовы вот-вот скатиться по щекам. Их взгляды встречаются, и в этот момент всё рушится. Чимин видит в любимых глазах то, чего так долго боялся. Чонгук всё понял: он понял, что Хёнджин говорит правду, и понял, что Чимин врал ему всё это время. И чем быстрее к нему приходит это осознание, тем холоднее и опустошённое становится его взгляд. Лицо Чонгука вытягивается, и он моргает несколько раз, прогоняя слезы. — Скажи, что это неправда. Голос такой тихий. Он будто бы цепляется за последнюю надежду на то, что это всё ложь. Что Чимин — тот самый парень, который встречает его с учёбы и кормит завтраком; тот самый парень, который нежно целует его перед сном; тот самый парень, которому он всецело верил, который никогда бы не смог сделать такое с ним и с его другом. — Я… я не могу, детка, — голос Чимина дрожит и вот-вот сорвётся. Чонгук смеётся, и слёзы катятся по щекам без остановки. Чимин готов разорваться в этот момент; он прямо сейчас наблюдает за тем, как сердце его дорогого Гуки рассыпается на мелкие кусочки, он даже слышит звон, с которым они падают на грязный пол. Чонгук продолжает истерически смеяться, и это до жути пугает. Кажется, что он сейчас в одно мгновение проломит им обоим черепушки за их сраные игры. — Ты не мог так поступить, Чим. Ведь не мог? Скажи, что нет. Ведь я знаю тебя. Знаю, какой ты. Ты же не мог, — Чонгук проводит ладонями по лицу, вытирая мокрые щеки, и переводит взгляд на Джина; его лицо мокрое от слез, а губы сжаты в тонкую линию, — Ты тоже знал? — Да, знал. — Да вы издеваетесь?! Вы все нахрен издеваетесь надо мной! — голос Чонгука срывается, и всхлипы вырываются наружу. Он задыхается от собственных слёз; боль сковала его лёгкие, и он прилагает столько сил, чтобы просто дышать. — Детка… — Чимин хочет взять его за руку, но парень отходит на шаг и буквально прожигает его взглядом. — Ты же отговаривал меня. Всё это время ты отговаривал меня, чтобы я оставил Тэ в покое. Чтобы дал ему это сраное время. Выходит, ты просто смеялся надо мной? Смотрел, как я пытаюсь найти хоть что-то, хоть какую-то информацию, и просто наблюдал, когда у самого были ответы на все вопросы! — Я не хотел, чтобы ты лез в это дерьмо! Я не хотел, чтобы тебе снова было больно. Я видел, как ты страдаешь, видел, как скучаешь по нему, но я не мог допустить, чтобы ещё и тебя пришлось вытаскивать из этой ямы! Тэхён сам себя закопал, он сам сделал этот выбор, и ты не должен идти по его следам. Он не просил тебя спасать его, потому что прекрасно понимал, во что ввязался. — Что ты несёшь? Это же мой друг, — он говорит почти шёпотом. — Я бы пошёл за ним куда угодно, я бы все сделал, чтобы вытащить его оттуда. — Вот именно! И ты бы не смог. Не смог, потому что ты не знаешь правил их мира. Ты бы остался там, как и он. — Это неважно! Я бы никогда не бросил его. Чёрт, Чимин. Ты же всё разрушил. Каждое твоё слово — ложь. Что из того, что ты мне говорил, было правдой? — Чонгук дрожащей рукой зачёсывает волосы назад. Как починить себя? Как собрать воедино все раздробленные части? Быть может, нет в мире лекарства, которое излечит раны таких масштабов и такой глубины. Чонгук буквально чувствует острую боль между лопатками: она ноет и плачет, кровоточит, и ничто не сможет заживить её. Он смотрит на Чимина и всё, чего он желает — это проснуться. Потому что всё, что происходит сейчас никак не похоже на реальность. Это всё какой-то долбанный кошмар, невероятно реалистичный кошмар. Кругом одна сплошная ложь. Хоть кто-то был с ним честен всё это время? Каждый из них хранил в себе тайну, которая напрямую касалась Чонгука. Каждый из них видел, как он страдает и пытается найти выход, но никто не протянул ему руку помощи. — Я говорил тебе правду. Это единственное, что я скрыл. Не было другого способа уберечь тебя. Всё внутри Чимина разрывается в этот момент. Он чувствует такую жгучую боль в груди и в животе, что готов согнуться пополам от болезненных спазмов. Невозможно смотреть в когда-то счастливые глаза, которые теперь полны боли. Чонгук молчит, и только слёзы капают из глаз. — Ну и как? Тебе удалось уберечь меня от боли? Посмотри на меня, Чимин. Мне совсем не больно! — Он улыбается своей вымученной улыбкой, которая добивает остатки всего разумного в Чимине. — Не больно от того, что человек, которого я полюбил, предал меня. Не больно, что люди, которых я считал своими друзьями, предали меня. Мне не больно! От вашего вранья, от ваших игр, от всего этого дерьма. Ты доволен?! Тишина, которая повисла в зале, давила на барабанные перепонки. Все вокруг притихли и даже дыхания не слышно. Слёзы, которые без остановки лились из глаз Чонгука — высохли, и теперь он стоит, опустив плечи, а руки безвольно висят по бокам. Он не понимает, что чувствует сейчас. Он смотрит на Чимина в надежде проснуться, он ещё до конца не уверен, что все это реальность. Тот тоже не сводит с него взгляда, но не решается сделать и шага навстречу. Внезапно между ними образовалась пропасть, которую никто из них не в силах пересечь. Всё хорошее, что было до этого кажется далёким прошлым, которого будто никогда и не существовало. Все разговоры и поцелуи, все фразы, сказанные в порыве страсти, словно покрылись пылью и задвинуты в самый далёкий ящик. Это всё мираж, а реальность — вот она: разбитая, ненавистная, полная лжи, лицемерия и фальши. Люди так легко лгут тем, кому тут же признаются в любви. За каждым поцелуем следует удар, за каждым ударом следует новый поцелуй, и ты закрываешь глаза, ты не хочешь, не желаешь видеть того, что происходит. Ты видишь только то, что хочешь видеть. Ты живёшь в своих фантазиях, отказываясь от реальности, которая может разрушить тебя в одно мгновение. Невозможно быть готовым к предательству. Каждый раз это ударяет по тебе с новой силой, и каждый раз ты не ожидаешь удара. С улицы где-то издалека доносится вой сирен. Всё это время, оказывается, играла музыка в колонках, но очень-очень тихо. Слышно, как телефон в кармане Джина вибрирует, но никто и с места не сдвинулся. Всё вокруг замерло на доли секунды, как в каком-то фильме, пока целая толпа копов не ворвались в зал. Но даже после этого все стояли на своих местах, не шелохнувшись. Чон Дже застыл на месте, рукой указывая остальным не двигаться. Он медленно подходит сзади к Чимину и сглатывает комок в горле. — Пак Чимин, выверните свои карманы. Чимин поднимает руки вверх, позволяя копу обыскать себя, зная, что попался. В его кармане лежит та самая доза, которую он должен был передать Тэхёну. Коп нащупывает свёрток и достаёт тот из кармана, держа пакетик двумя пальцами. Из Чонгука вырывается что-то наподобие истерического смешка вперемешку со всхлипом. Он зажимает рот рукой не в силах больше вынести это. — Пак Чимин, вы арестованы по подозрению в совершении ряда преступлений против жизни и здоровья человека, в частности предумышленного причинения тяжкого вреда здоровью, по подозрению в хранении, распространении и сбыте наркотических веществ, в том числе среди лиц несовершеннолетнего возраста. Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством. Вы понимаете свои права? — Да. Коп заводит руки Чимина за спину и скрепляет наручниками. Его уводят из зала под общие вздохи и перешёптывания. Чонгук не в силах больше держать себя на ногах, оседает на пол и закрывает лицо руками. Его плечи сотрясаются от рыданий, а из горла вырываются нечеловеческие звуки. Он разбит, раздавлен, уничтожен собственными чувствами, ожиданиями и верой в человека, который этого не заслуживал. Но как бы он его не ненавидел сейчас, он все равно в глубине души ищет ему оправдания и до конца не верит в то, что это всё правда. Ведь его Чимин — честный и добрый, смелый и ранимый. Он всегда вдохновлял Чонгука и верил в него, даже когда тот сам терял веру в себя. Как такое возможно? Он не может быть таким хладнокровным, таким пугающе лживым и двуличным. Чонгук упирается руками в пол, роняя свои слезы на паркет. Перед ним валяется бутоньерка, которую он собирал с такой тщательностью, специально для него. Он берет её в руки и поворачивает вокруг своей оси. Белые цветы, словно смеются над его глупостью и наивностью. Они все такие же прекрасные, как и утром, когда Чонгук прикалывал их на рубашку Чимина. Жемчужные бусины, приклеенные на бледно-розовую ленту, переливаются в свете люстр. Один момент, когда весь его мир перевернулся с ног на голову. Один момент, который разрушил все, во что так долго верил Чонгук. Внезапно голубое небо над его головой затянули черные тучи, ураганный ветер снёс всё, что Чонгук воздвигал с таким трепетом и осторожностью. Всего лишь миг. Краткий миг и всё исчезло. Каждый удар его сердца отдаётся в груди нестерпимой болью; оно пульсирует и ноет в поисках оправдания тому, кто потерял всякое доверие. Чонгук не знает, сколько прошло времени. Ноги сильно затекли, а он все продолжает сидеть посреди зала, который давно опустел. Лишь пара человек собирает в стороне аппаратуру, которая так и не пригодилась. Чон поднимается с пола и чуть ли не падает; ног он практически не чувствует. Он не спеша идёт к выходу. Нужно убраться отсюда поскорее, в помещении стало слишком душно. Ему нужен воздух, много воздуха, чтобы прийти в себя и хоть немного прояснить свою голову. На улице пасмурно, серые облака закрыли собой солнце, редкие капли дождя падают на разогретый асфальт и тут же высыхают. Чонгук стреляет у незнакомого парня сигарету и впервые в жизни закуривает. Дым обжигает его лёгкие, и он закашливается, а после пары затяжек уже привыкает к незнакомым ощущениям, и тело реагирует со странной благодарностью. Оно расслабляется, и даже воспалённый мозг чувствует себя намного лучше. Что-то, что пульсировало в районе виска, незаметно исчезло, и даже боль, которая разрывала его грудную клетку изнутри, теперь лишь глухо постанывает. Чонгук трёт глаза пальцами, сильно надавливая на глазные яблоки. Как вернуть ощущение реальности? Он будто до сих пор находится не в своём теле. Все кажется таким ненастоящим. Будто в замедленной съёмке. Чонгук садится на скамейку и стягивает с себя галстук-бабочку. Он вертит её в руках и вспоминает сегодняшнее утро, которое, кажется, было в прошлой жизни. Ещё с утра он волновался насчёт галстука, ещё утром он отдавал всего себя Чимину, ещё утром он был так безнадёжно влюблён в него. Утром он чувствовал себя цельным. А сейчас Чонгук даже не может понять, какая из его частей осталась нетронутой. Любовь к нему никуда не делась, именно из-за неё он чувствует внутри эту обжигающую боль. Но ещё он чувствует, как внутри разрастается с немыслимой скоростью чёрная дыра, которая засасывает в себя всё, что попадается ей на пути. Сбоку от себя Чонгук слышит неторопливые шаги, но у него нет сил даже поднять голову. Парень садится рядом с ним и забирает из его рук сигарету. Взлохмаченные волосы Джина падают ему на глаза, практически полностью закрывая обзор. Он убирает их в сторону пальцами и заправляет за ухо. Глубоко затянувшись, он выпускает в воздух клубы белого дыма, которые тут же рассеиваются, оставляя после себя лишь горький аромат. — Не хочешь поговорить? Чонгук поднимает на него глаза и мотает головой. — Достаточно разговоров, тебе так не кажется? — Ситуация дерьмовая. И мне жаль. Но ты должен знать ещё кое-что. Все мы защищаем тех, кого любим, Чонгук. Я не говорил тебе правду, потому что защищал Тэхёна. Не от тебя, а от него самого. И я до сих пор это делаю. Это неравная борьба, в которой я проигрываю, но я не собираюсь сдаваться. Тэхён защищал тебя. Ему было стыдно, он боялся. А потом не захотел тебя втягивать в это дерьмо. В какой-то момент он увлёкся, и тащить тебя с собой на дно он не захотел. Он страдает не меньше тебя, убивает себя каждый день, и мне приходится смотреть на это, просто потому, что я ничего не могу сделать. Он не даёт мне помочь себе, — Джин снова затягивается и выдыхает дым носом, морщась, — а Чимин. Он действительно любит тебя, раз пошёл на такое. Он прекрасно видел, как ты страдаешь без своего друга. И он не говорил тебе ничего, потому что сам нашёл способ решить проблему. Долг, в который влез Тэ он взял на себя. Те наркотики, которые он продавал, изначально должен был продавать Тэхён. Я сам об этом только что узнал. Тэхён рассказал мне. — Зачем ты говоришь мне все это? — Я хочу, чтобы ты не наделал ошибок. Чимин — мой единственный близкий человек, он всегда им был. Я не могу допустить, чтобы он потерял тебя. Никто не идеален. Иногда нам приходится совершать отвратительные вещи, из-за своей глупости или из страха. Или из-за любви. Но в конечном итоге остаётся лишь действительно важное и ценное. И только тебе решать: сможешь ли ты простить, сможешь ли ты понять и принять действия другого человека, сможешь ли ты снова поверить в него. — Я устал, Джин. Устал быть добрым и всепрощающим, устал снова и снова ошибаться в людях. Я устал открываться и доверять, а потом жалеть об этом. — Ты не ошибся в нём. Не считай его своей ошибкой. Чимин не святой. В нём столько дерьма, что хоть лопатой греби, но рядом с тобой он стал другим человеком. Он же по уши влюблён в тебя, погряз по самые яйца, и я завидую ему. Завидую, потому что в ответ он получает свою порцию любви. Ваши чувства взаимны, а это огромная редкость. Сейчас лишь тебе решать, оставаться и бороться или сложить оружие. Нет правильного варианта. Есть лишь тот, который определит твою жизнь и тебе надо подумать, какой жизнью ты хочешь жить. Чонгук смотрит вдаль, туда, где солнце должно завершать свой путь, но из-за облаков его практически не видно, лишь слабое свечение редких лучей говорит о том, что оно прячется где-то там. Воздух тяжёлый и влажный не позволяет сделать полноценный вдох, который сейчас так необходим. Всё было сложно, а теперь стало ещё сложнее. Разве такое возможно? Чонгук не понимает, что ему чувствовать. До этого он был разбит и чувствовал себя преданным, а теперь в какой-то мере ощущает вину, что близкие ему люди пошли на такие страшные вещи, чтобы защитить его. — Но как это понять? Я люблю его. Но верю ли я ему? Хотел он защитить меня или нет, он был нечестен со мной. Чёрт! — Чонгук обхватывает голову руками и закрывает глаза. — Моя голова сейчас разорвётся от всего этого. — Я не могу оправдать его ложь, но, может, стоить дать ему шанс исправить свои ошибки? Ведь он и правда старается. Как уговорить внутреннего себя довериться в очередной раз? С каждым разом становится всё сложнее и сложнее. Будто от тебя отрывают по кусочку и, в конце концов, ты остаёшься ни с чем, а тебя просят «дать ещё один шанс». Но что дать ещё, если внутри тебя пустота? Ты пытаешься отыскать остатки своего доверия, но ничего нет. И как бы ты ни пытался, как бы тщательно ни искал, как бы сильно ни желал — ты не можешь снова отдаться человеку. Открыть себя, не ожидая удара в ответ, уже не получится. Где-то в подсознании уже отпечаталась та боль, которую теперь уже не удастся забыть. Она будет отдаваться эхом каждый раз, когда ты захочешь открыть двери своей души. — Не знаю, смогу ли я.***
Чонгук не выходит из своей спальни уже целый день. Он не может поднять себя с кровати, то пропадая в сон, то вновь просыпаясь. Время для него потеряло свой счёт, он даже не понимает утро сейчас или вечер. В минуты бодрствования он думает о словах Джина, постоянно прокручивая их в своей голове. Его голос до сих пор звенит в его ушах. В какой-то момент, парень ловит себя на мысли, что невыносимо скучает по Чимину. И хотя злость ещё никуда не делась, осознание того, что он может потерять его, давит неимоверно. В дверь робко стучат, после тихого «Войдите», она открывается, и отец входит в комнату. Он садится на край кровати и заглядывает сыну в глаза. — Как ты? — Не знаю. — Понимаю. — Мужчина вытирает вспотевшие ладони о брюки и тяжело вздыхает. — Мне очень жаль, Чонгук-и. Правда, жаль. Он молчит какое-то время, рассматривая свои ладони и снова продолжает: — Завтра суд. — Уже? Но ведь его только что арестовали, разве не должно ещё вестись следствие, допросы и что там ещё? — Чонгук садится на кровати и обхватывает колени руками. — Это не понадобится. Чимин признал свою вину. Чонгук не верит своим ушам. — Он что? — Он отказался от защитника, предоставленного государством, и полностью признал свою вину. Остались лишь формальности. Завтра суд соберётся только за тем, чтобы зачитать приговор. Даже свидетелей со стороны обвинения заслушивать не будут, в этом уже просто нет необходимости. Прости, что говорю тебе все это. Решил, что ты должен знать. Отец уходит и оставляет сына в полнейшей тьме. Можно ли уничтожить то, что не подаёт признаков жизни? Чимин обрубил все пути к отступлению, не оставляя Чонгуку шанса сделать самостоятельный выбор. Чонгук чувствует, как задыхается. Слёз больше нет, спазмы сковали всё его тело, не давая кислороду попасть в лёгкие. — Я не могу… я ещё не готов потерять тебя, Чимин. Он сползает на пол и прислоняется щекой к холодному паркету. Исчезнуть, испариться, пропасть. Что сделать, чтобы эта боль ушла? Как вырвать это саднящее чувство в груди? Он сжимает футболку на груди так сильно, что пальцы начинают болеть, словно пытается что-то достать изнутри, что нестерпимо режет и крошит его без конца. Чувство, будто он сгорает заживо, вот только огня нет, слёз нет — ничего нет. Он лежит пустой и обезображенный собственной болью и беспомощностью. Чонгук зажмуривает глаза в надежде пропасть, улететь в другой мир, провалиться под землю — всё, что угодно, лишь бы не быть здесь. Лишь бы не чувствовать всего этого. Лишь бы перестать плакать и ненавидеть себя. За то, что слаб, за то, что так сильно любит его, за то, что никак не может простить. Чонгук чувствует мягкое прикосновение рук к своим плечам, но боится открыть глаза. Он зажмуривается сильнее и понимает, что из груди всё это время вырывались крики и стоны, всхлипы и нечеловеческий вой. Голосовые связки напряжены до предела, но он не может остановиться. Внутри него что-то ломается с неимоверной силой, оставляя после себя лишь руины и огромный бездонный кратер. Когда голос пропадает, Чонгук продолжает хрипеть и его рвёт, его буквально выворачивает наизнанку, собственный организм не может справиться с отчаянием, которое охватывает его с ног до головы. Всё тело содрогается в судорогах, а его единственное желание сейчас — это забыться, покинуть собственное тело, которое не справляется с болью. В какой-то момент он затихает, и всё прекращается. Лёгкость. Вот, что он чувствует. Тело такое невесомое, словно облако. Сон, который пришёл, чтобы его спасти, и Чонгук так благодарен ему за это.