Реминисценция

Криденс не сразу осознал, где проснулся, уставившись на витиеватый узор темно-синих обоев, на которые через тюль падал тусклый солнечный свет. На его талии поверх одеяла покоилась тяжелая рука, притягивая к себе, и он не знал, как повернуться, чтобы не потревожить сон Грейвза. Криденс не сдержал широкой довольной улыбки и, уткнувшись лицом в подушку, потерся кончиком носа о ткань. В груди перехватывало от глубокого горячего дыхания, щекочущего макушку и не позволяющего вновь провалиться в сон. Криденс чуть отполз назад, прижавшись спиной к груди Грейвза, и тот обнял его крепче. В голове гулял ветер, ни одной мысли, на которой можно было сосредоточиться, мозг отказывался анализировать вчерашний вечер. Лишь обрывчатые предложения вяло копошились, как перевернутые кверху лапками жесткокрылые жуки. «О, Мерлин, я сам поцеловал Грейвза, и он не был против. И аппарировал нас сюда… С какой готовностью он подчинялся моим просьбам… Какие у него требовательные губы…» Грейвз поцеловал его в плечо и потерся щетиной о кожу. Криденс развернулся под рукой и оказался прижат с ним нос к носу. — Привет, — сонно улыбнулся Грейвз и легко коснулся его губ. — Привет, — машинально ответил Криденс, поймав его пристальный взгляд и позабыв про свой уважительный тон. Наверное, теперь было бы странно говорить ему «сэр» после того, как его член побывал в нем? «С какой страстью он отдавался, занимаясь со мной сексом… Или любовью? И что теперь будет? Он же не переведет меня в другой Департамент, чтобы личное не мешалось с работой?» — Не переживай, я никому не расскажу, что ты спишь со своим начальником, — подмигнул Грейвз и расплылся в широкой улыбке, довольный собственной шуткой. Неужели он?.. Чертова окклюменция… — Ты все слышал, да? — вздохнул Криденс, потупив взор, не в силах сейчас сконцентрироваться, чтобы закрыть сознание. Он как обычно слишком громко думал, идя на поводу у эмоций, а не разума. Грейвз задумчиво поджал губы, вытянув их в трубочку. — Частично… Скорее общий фон твоего настроения. Криденс попытался выбраться из его хватки и выползти из-под одеяла, но Грейвз собственнически закинул на его бедро ногу, не позволяя сбежать. — Ты куда? Обиделся? — Мне надо в уборную, — терпеливо объяснил Криденс. Грейвз тут же убрал ногу. — Тогда иди. Но сразу возвращайся, я буду ждать тебя здесь. — Не думал, что вы любите утренние объятия, — ехидно улыбнулся Криденс, стыдливо прикрыв ладонями свой возбужденный член, когда слез с кровати. — И что я там не видел? — Грейвз выразительно выгнул бровь. Криденс побежденно развел руками, воздев ладони к потолку и открывая пах. — Да, — с чувством проговорил Грейвз. — Так мне определенно нравится больше. Криденс с наигранным осуждением покачал головой и направился в ванную. — Сегодня единственный день, когда я могу до полудня полежать в кровати. Не лишай меня этого удовольствия, — крикнул Грейвз вдогонку. По правде говоря Криденс был уверен, что Грейвз из тех людей, которые каждый день, даже в выходные, встают в одно и то же время и выполняют словно по графику свои утренние ритуалы, прежде чем приступить к делам. Может, он просто хотел сделать для Криденса исключение? Наконец-то оставшись наедине с собой в просторной ванной комнате, такой же густо-синей, как и спальня, Криденс тяжело вздохнул. Облокотившись на раковину, он посмотрел в зеркало на отражение, придирчиво себя рассматривая. Лицо как лицо, разве что начинала пробиваться щетина, а немного лихорадочный блеск глаз намекал на то, как он провел ночь. Происходящее казалось волшебным и нереальным. Мог бы он еще неделю назад поверить в то, что будет полностью обнаженным стоять посреди хозяйской ванной комнаты мистера Грейвза? Мечтать об этом он, конечно, мог, но чтобы поверить в реальность происходящего… Встретившись со своим собственным взглядом, Криденс нервно рассмеялся, не сумев сдержать волну подступившего к горлу облегчения. Он попытался привести растрепавшуюся копну волос хоть в какой-то порядок, но сразу понял, что занятие это бесполезное, особенно если Грейвз рассчитывал снова затащить его в кровать. Криденс криво улыбнулся отражению, покрутив головой, и включил воду, чтобы умыться. Когда он вернулся в спальню, то к своему огорчению не обнаружил там Грейвза, хотя тот обещал дождаться его в постели. Криденс совершенно не представлял, как живет Грейвз, строив теории исключительно на интерьере его кабинета в МАКУСА. Как выглядит его дом, сколько этажей, комнат? Возможно, лучше остаться в спальне и дождаться его, чем бродить по коридорам? Еще неизвестно, с кем он может случайно столкнуться… Вдруг Грейвз живет не один или на него работает домовой эльф? Вышло бы до крайности неловко. Подобрав с пола разбросанную ночью одежду, он аккуратно сложил ее и оставил на сидении кресла, примостившегося у окна. Криденс отодвинул тюль и выглянул наружу. Из спальни открывался удивительный вид на Центральный парк. Значит, они находились в самом сердце Манхэттена. И, судя по высоте, этаж был как минимум двадцатый. Летом, когда в небо не воздеты голые ветви деревьев, а расстилается зеленый ковер крон, панорама должна быть просто потрясающей. Зачем Грейвз аппарирует на крыши небоскребов, когда имеет возможность любоваться восхитительным видом на парк, даже не покидая собственных апартаментов? Возможно, только на таком просторе он мог по-настоящему почувствовать себя свободным, как парящая птица, всматриваясь в далекую линию горизонта, где небо сливается с Атлантическим океаном в единое целое, словно любовники? Были ли они теперь с Грейвзом тоже любовниками и как долго это будет продолжаться? Учитывая то, с каким вниманием тот к нему относился, Криденс даже мысли не допускал, что все это лишь развлечение на одну ночь, и они разойдутся, вернувшись каждый к своей жизни. Криденс покружил по спальне, не находя себе места, открыл еще одну незаметную на фоне стены дверь и обнаружил там гардероб. Костюмы, мантии, ремни, галстуки… все разложено и развешано с педантизмом, ни единой складочки. Наверняка на гардероб наложены чары. Криденс прошелся мимо штанг для одежды, проводя пальцами по ткани рукавов пиджаков и рубашек, точно по корешкам книг в библиотеке, пока не нашел то, что искал. Он снял с плечиков один из халатов, темно-зеленый с вышитыми на груди инициалами «PG», надел его и запахнул полы. Так стало значительно теплее и уютнее. Криденс прижался носом к лацкану, прикрыв глаза. Он пах туалетной водой Грейвза. Они определенно находились в апартаментах, а не частном доме где-нибудь в пригороде, значит Грейвз занимает только несколько комнат на одном этаже — найти его будет не так уж и сложно. Криденс вышел в освещенный настенными бра широкий коридор, слева и справа которого располагались несколько идентичных дверей. Проходя мимо каждой, он остановился и прислушивался, надеясь различить голоса или шорохи, пока не заметил, что последняя дверь по левую сторону неплотно прикрыта. — Я говорила с Генрихом Эберштадтом. Он сказал, что уже сделал заявление для прессы. Криденс мигом узнал голос Серафины Пиквери. Что она делает в воскресное утро дома у Грейвза? Наверняка случилось что-то ужасное, пока они ужинали в Ритц-Карлтоне, если ее принесло в такую рань. Любопытство пересилило стыд. Криденс прижался ухом к двери, чтобы не пропустить ни единого слова. — Некоторые попали в больницу, но остальные мертвы, Грейвз, — твердым безэмоциональным голосом продолжила она. — Ты нужен мне сегодня в МАКУСА. Криденс закусил губу. Он прекрасно понимал, о ком говорят Грейвз и Пиквери. Гриндевальд и его сторонники. Почему они выбрали именно сегодня, чтобы устраивать бесчинства в Европе? — Кто-то нас подслушивает, — вдруг сказала Пиквери настороженным голосом. — Это невозможно, госпожа-президент, — невозмутимо возразил Грейвз. — Это защищенный канал каминной сети, Персиваль, — сварливо объяснила она. — На нем лежат чары обнаружения. У тебя там кто-то есть. — Допустим, — после небольшой заминки ответил Грейвз. — Но не стоит беспокоиться об этом. — Ты же понимаешь, что Гриндевальд может быть где угодно? Я не говорю, что он появится посреди твоего дома, но никто не застрахован, — с беспокойством пояснила Пиквери, а потом уже с любопытством добавила. — Кто у тебя там? — Это не твое дело, Серафина. Криденс буквально видел, как Грейвз хмурит брови, произнося это. — Я его знаю? — не сдавалась Пиквери. — Это Бэрбоун, да? Криденс закусил костяшку пальца, чтобы не застонать вслух и не выдать себя. С чего она это взяла? Почему подумала в первую очередь на него? — Как насчет такого понятия, как «неприкосновенность частной жизни»? — напряженным голосом уточнил Грейвз. — Поверить не могу, — усмехнулась Пиквери, без помощи Грейвза сделав все необходимые ей выводы. — Сообщи Карнейрусу и Лимусу, что они мне нужны в Главном отделе расследований. Пусть соберут Расследовательскую команду авроров. Жду тебя через два часа. Смотри не опоздай. Криденс отступил от двери, гадая, успеет ли почти бесшумно пройти весь коридор обратно, вернувшись в спальню, но стоило ему сделать несколько шагов, как Грейвз окликнул его. — Можешь входить, Криденс, Серафины уже нет. Понимая, что глупо и по-детски пытаться отрицать свое присутствие, Криденс открыл дверь и переступил порог кабинета. В широком портале камина затухало изумрудное пламя летучего пороха. — Тебе идет, — отметил Грейвз, кивнув на него. Криденс поплотнее запахнул халат, разглядывая кабинет, почти полностью повторяющий своего брата в МАКУСА с той лишь разницей, что здесь было окно и удобное кресло вместо стула, а места для посетителей по другую сторону стола отсутствовали. — А вы не любите цветовое разнообразие, да? Грейвз хмыкнул и неопределенно пожал плечами, проверяя узел пояса и не сильно ли распахнулся халат, пока он говорил с Пиквери. — Случилось что-то важное, раз госпожа-президент с утра появилась у вас в кабинете? — Не было смысла отпираться, будто Криденс случайно оказался у кабинета и пропустил разговор должно быть двух самых влиятельных волшебников в магической Америке мимо ушей. Грейвз сунул руки в карманы своего пыльно-черного как антрацит халата. — Как много ты успел услышать? — Я слышал, что кто-то пострадал. — Гриндевальд скрылся от швейцарских авроров сегодня ночью. Вся Международная конфедерация магов беснует с самого утра. Грейвз задумчиво вытянул губы, смотря на него из-под слегка нахмуренных бровей. — И вы думаете, что он мог отправиться в США? — Пиквери считает, что он попытается временно укрыться где-нибудь подальше от Европы, но чтобы можно было продвигать свои идеи. Австралия, конечно, находится на краю мира, но это слишком далеко. А Нью-Йорк с Вашингтоном отлично для этого подходят. В Америке найдется достаточно противников Закона Раппапорт, чтобы надавить на общественность. Это действительно было так. Магическое сообщество скрывалось от немагов, живя у них буквально под носом, всячески избегая какого-либо контакта. Многие считали, что меры Закона Раппапорт чрезмерны, но раз это было частью политики руководства страны, то их следовало неукоснительно соблюдать. Хотя в той же Европе во многих странах к этому относились мягче, и некоторым немагам было известно о том, что их родственники или друзья наделены способностями к колдовству. И никто из местного Министерства Магии не рвался стирать им память и накладывать штрафы. — Почему Пиквери подумала, что я нахожусь у вас? — Криденс не смог удержаться от смущавшего его вопроса. — Понятия не имею, — равнодушно отозвался тот. — Мистер Грейвз… — Возможно, я как-то упомянул, что мы с тобой собирались вчера поужинать, — нехотя признался он. — У вас дома? — выгнув бровь, уточнил Криденс. — Она слишком подозрительная, — сведя брови к переносице, с неодобрением объяснил Грейвз, качая головой. Криденс совершенно не разделял его шутливый тон. — Не думаю, что моя жизнь станет проще от того, что госпожа-президент догадывается о таких подробностях, — максимально дипломатично высказал он, полагая, что Грейвз без труда может прочитать в его глазах более резкую версию, даже не прибегая к помощи легилименции и волшебной палочки. Грейвз подступил к нему, попытавшись обнять, несмотря на то, что Криденс упирался из чувства противоречия. — Я давно знаю Серафину, и ей все равно. Это не составит тебе никаких проблем, — ободряюще улыбнувшись, заверил он Криденса. — Проблемы скорее будут у меня, потому что Серафина станет ехидничать при любом удобном случае. — А то, что мы… — Криденс все же уступил, позволив обнять себя. Он не знал, как правильно выразить мысль, но думал, что тот и так все понимает без слов. — Я не твой непосредственный начальник, — успокоил Грейвз, прижавшись щетинистой щекой к его виску. — Вот если бы я был как раньше главой Аврората, это принесло бы… некоторые трудности. Именно этих слов и ждал Криденс. Он просунул руки под плечами Грейвза и тесно прижался к нему, поглаживая растрепанные пряди волос, некоторые из которых слиплись от геля со вчерашнего вечера. — Вероятно, мне следует уходить, — сказал ему на ухо Криденс, не желая разжимать объятия. — Разве ты не слышал Серафину? У нас есть еще целых два часа, — уткнувшись носом ему в висок, тихо прошептал Грейвз. — А потом вы превратитесь в тыкву? — усмехнулся Криденс, чувствуя себя невероятно легко и спокойно в его объятиях. Грейвз в отместку чуть прикусил кожу на его шее, вызывая волну мурашек. — Почему в тыкву? Это связано с Хэллоуином? — Детская сказка немагов про девушку, над которой издевалась мачеха. Потом ей помогла крестная фея, и она вышла замуж за прекрасного принца… Криденс осекся, внезапно осознав параллели. Хотя до Золушки ему было далеко. Точно так же, как Грейвзу до тыквы. — Я предпочел бы оказаться принцем, — с легким самодовольством признался Грейвз и немного отстранился, чтобы видеть его лицо. Криденс ни минуты не сомневался в сказанном. — И чем мы планируем заняться в эти две часа? — хитро прищурившись, спросил Криденс. — Для начала завтрак, а там посмотрим, — подмигнул Грейвз.

***

Криденс аппарировал в Вашингтон-Сквер парк. После удивительного вечера субботы, плавно перешедшего в волшебное воскресенье, ему совершенно не хотелось в свою тесную квартиру, которая станет давить на него еще пуще прежнего. Его душа требовала единения с этим прекрасным миром, хотелось улыбаться проходящим мимо людям, которые даже не догадывались, какие чудеса происходили с Криденсом. Ноги сами несли его вперед, пока он вспоминал, как они с Грейвзом завтракали в столовой ароматными панкейками с кленовым сиропом и брусничным соусом. — Это фирменное заклинание моей матери, — похвастался тот, взмахом палочки сервируя стол, а потом немного сконфуженно добавил: — К сожалению это единственное, что у меня хорошо получается на кухне. Уголки рта поползли вверх сами собой. Кто бы мог подумать, что такой могущественный волшебник совершенно не владеет кулинарными заклинаниями? Ему следует пообщаться с Куини, она бы его научила… Он улыбнулся еще шире, представив лицо Грейвза, если бы он предложил ему подобное. — Расскажи мне о себе, — попросил Грейвз, поливая последний на своей тарелке панкейк брусничным соусом. Они даже не подумали переодеться, оставшись в халатах идентичного кроя с вензелями из инициалов Грейвза на груди. Криденса на протяжении всего завтрака преследовала навязчивая мысль, что если он встанет со стула, обогнет стол, развернет Грейвза лицом к себе и развяжет пояс, то не обнаружит под ним ничего, кроме самого Грейвза. — Вы и сами можете с помощью Легилименции узнать все, что вам интересно, — с вызовом в голосе напомнил Криденс, чувствуя легкий жар, обжигающий щеки и шею. Грейвз с улыбкой склонил голову набок, внимательно изучая лицо Криденса, но явно не затем, чтобы прочитать, что творилось в его голове. Хотя тот готов был поставить все свои драготы на то, что Грейвз давно расшифровал его фантазии и намеренно придает себе невозмутимый вид. Мерлин, он ведь не хотел, чтобы его слова звучали так двусмысленно. Остатки скромности и ответственности упорно продолжали сражение с новой, ранее неизведанной частью его натуры, которая приходила в восхищение от того, как смущался Грейвз, когда он делал или говорил что-то, выходящее за рамки их рабочих отношений. Именно эта его половина, темная и порочная, жаждала послать к дементорам весь мир, как волшебный, так и немагический, чтобы остаться здесь с Грейвзом. — Я мог бы, — подтвердил Грейвз, — но зачем мне это, если ты можешь сам рассказать мне о том, что тебя беспокоит. Волнует. «Меня беспокоит, что все это закончится так же удивительно, как и началось — стремительно и неожиданно», подумал Криденс. — Расскажите лучше вы о себе, — предложил он, заправив длинные пряди за уши. — В МАКУСА о вас ходят странные легенды. Грейвз сначала просто удивленно фыркнул, но не удержался и все же рассмеялся. Раскатисто, но делая рваные интервалы. Темная натура ликовала еще одной маленькой победе. Криденсу показалось, что Грейвз нечасто напрягает свои голосовые связки для искреннего и открытого смеха. Может, он просто разучился или в его жизни не так много поводов для веселья? Как и тех, кто мог бы его развеселить. Криденсу хотелось быть тем, кто станет поводом для его улыбок и смеха. — Что же это за легенды, позволь спросить? — Грейвз совладал с собой, но продолжал улыбаться. — Даже не знаю, — протянул Криденс, напустив на себя невозмутимый вид, будто совершенно не понимал, о чем речь. — Например, что вы питаетесь проштрафившимися подчиненными. Грейвз удивленно приподнял брови, сведя их к переносице «домиком». — Как видишь, эти панкейки приготовлены не из них, — он развел руками и подмигнул. — А если бы и так, то такие байки могли рассказывать только те, кто подвергся незавидной участи. Значит и распускать слухи было бы некому, потому что я «убрал» всех свидетелей. — Дело раскрыто. — Ухмыльнувшись, Криденс поджал губы и многозначительно покивал. — А если серьезно, то это правда, я почти ничего о вас не знаю. — Он подался вперед всем телом, будто мог дотянуться до Грейвза. — Но я хотел бы узнать, сэр. Что вы любите, как проводите свободное время. — Персиваль. — Что, простите? Грейвз откинулся на мягкую спинку стула. На его губах блуждала едва заметная нежная улыбка. — Можешь меня так звать, если хочешь. Когда мы наедине, конечно. — Разве вас не заводит, что я зову вас «мистер Грейвз»? — Ну, — стушевался Грейвз, вытянув губы. — Ролевые игры можем оставить для постели. Оставить для постели. Криденс, разумеется, не сомневался, что на этом ничего не закончится, в который раз проговаривая про себя эту мысль. Но эта простая фраза говорила о многом. Его дом, образ жизни — Грейвз не производил впечатление того, кто привык к длительным серьезным отношениям. Хотя вполне могло статься, что где-то на просторах Америки отдельно живут его жена и дети… Вот только это не та тема, которую бы он хотел поднимать, потому что давно привык быть один. Разделил жизнь на «до» и «после». Возможно, Грейвз забыл, каково это — быть влюбленным и счастливым? Это кружило голову, пьянило, в груди будто лопались пузырьки веселящей воды. Все было в новинку, он словно вернулся во времена Ильверморни или Академии, заново учась познавать чувства. Между его внешней строгостью и насмешливыми морщинками в уголках глаз возникал разительный контраст, и Криденс, который не был силен в Легилименции так же, как Грейвз, не всегда знал, чего от него ждать. Но он понимал его. — Я вижу, что вы одиноки. И чтобы стать еще более отрезанным от всего мира, аппарируете на небоскреб. Но там вы не чувствуете себя одиноким. Там вы свободны. Лицо Грейвза любому бы показалось непроницаемой маской, но за ней Криденс видел, как тот уязвим. — Продолжай, пожалуйста, — поощрил Грейвз после короткой паузы. «Да, вот так… Продолжай, прошу тебя.» Криденс моргнул, прогоняя наваждение и возникшие в голове непрошеные образы. — У вас мало друзей, которым вы можете доверить настоящего себя, но в свое личное пространство вы никого не приглашаете. Разве что… — он замялся, не зная, имеет ли право на столь откровенные заявления, — в постель. — Опрометчиво думать, что я даю случайным любовникам возможность узнать, где живу, чтобы потом сдать эту информацию каким-нибудь преступникам, — нисколько не смутившись его прямоты, мягко поправил Грейвз. — Так… здесь совсем никто не бывает? Только вы? — Только я. — Грейвз тоже подался вперед и протянул руку, будто хотел взять его ладонь. — Но ты аврор. Тебе я могу доверять. Выходит, Грейвз еще более одинок, чем он ожидал. Криденсу даже стало немного не по себе. У него есть Куини и Тина. Он не вел бурную и насыщенную жизнь, но в его жизни были люди, к которым он мог прийти в тяжелый момент или разделить радость. — Я чувствую себя неуютно, будто лезу к вам в душу. Ему было важно четко донести мысль, что он сожалеет. Как о своих словах, так и пустоте внутри. Грейвз поднялся, как Криденс фантазировал до этого, запахнув поплотнее полы халата, обошел стол и остановился перед ним. Заботливо отведя с его лба прядь волос, Грейвз очертил подушечкой большого пальца контур брови… В груди Криденса все сжалось, почти как при аппарации, дыхание перехватило от нежности. — Никогда не извиняйся за то, что говоришь правду. — Грейвз взял его за руку и потянул на себя. — Идем, хочу кое-что тебе показать. Криденс послушно последовал за ведущей его рукой, не имея возможности затянуть потуже узел на шелковом поясе расползавшегося в стороны халата, предательски распахнувшегося и обнажавшего его ноги почти до самого паха. Грейвз открыл соседнюю со спальней дверь и провел его в гостиную, такую же сдержанную и угрюмую, как и вся остальная обстановка его апартаментов, но не лишенную изыска. Будто над дизайном работал архитектор-немаг, желавший показать с первого взгляда, что из себя представляет хозяин. Настолько возмутительно точно обнажая и выставляя напоказ суть Грейвза, что это казалось даже неприличным. Неудивительно, что он никого не приглашает к себе. По правую сторону располагалось огромное зево камина, имевшего общий дымоход с тем, что находился в кабинете. У противоположной стены примостился длинный кожаный диван, перетянутый каретной стяжкой, а между ними оставалось довольно большое пустое пространство, словно здесь чего-то не хватало, вроде пушистого ковра или журнального столика. Криденс прошел в центр необжитой гостиной, шагая босиком по темному вощеному паркету, с облегчением отметив, что по углам хотя бы расположились высокие напольные горшки с пышной растительностью. Зелень добавляла темному интерьеру уюта. Распахнув шкаф по левую сторону от камина, Грейвз принялся что-то искать на полках. — Не думали насчет ковра? — сев, спросил Криденс. Под ним неприветливо заскрипела кожа, словно диван не привык, чтобы им пользовались по прямому назначению. — Ковер? — удивился Грейвз, обернувшись через плечо. — Да. Ну, знаете… валяться на нем долгими зимними вечерами перед горящим камином, предаваясь мечтам, пока за окном идет снег. Сказав это, Криденс закусил губу, чтобы не улыбнуться против воли. Персиваль определенно не из тех, кто нежится перед камином, предаваясь мечтам. Но, возможно, если бы Криденс предложил ему составить компанию… Криденс заерзал на диване, вообразив эту картину, и тот снова предательски застонал. По всей видимости он ясно обозначил свою позицию, что не потерпит в своих скрипучих объятиях подобного отдыха. — Я подумаю над этим, — с улыбкой пообещал Грейвз. Судя по всему он нашел то, что искал — он держал в руках квадратную картонку с грампластинкой. Пройдя к другому шкафу, Грейвз распахнул дверцу. Вместо полок за ней обнаружился немаговский граммофон с медной воронкообразной трубой. — На самом деле он здесь был, но мне подсунули летающий ковер. Так что, дождавшись подходящего момента, когда окно будет распахнуто, и я выйду из гостиной… — Да ладно, вы же несерьезно, — заулыбался Криденс, но на лице Грейвза не дрогнул ни один мускул. Бережно достав пластинку, он уложил ее на диск и занялся заводным механизмом граммофона. — Что, правда? Он просто улетел? Грейвз громко рассмеялся с первыми протяжными печальными стонами саксофонов. На этот раз его голос звучал увереннее, хотя он все еще притирался к нему. — Глупо, правда? — Я решил, что вы шутите… Ты же шутишь? Грейвз покачал головой, надвигаясь на Криденса. — Мне так даже больше нравится. На паркете удобнее танцевать. — Он протянул руку. — Окажешь мне честь? — Сейчас? — удивился Криденс, даже на сотую секунды не допустив, чтобы отвергнуть предложение, и сжал его ладонь. — Не знал, что вы любите музыку. Как только он поднялся под очередной скрип кожи, Грейвз тут же вытянул их руки в сторону и перехватил за талию. Криденс устроил ладонь на его плечо, поглаживая ткань кончиками пальцев. — Разве ее можно не любить? К тому же я ведь должен как-то развлекаться, — с улыбкой объяснил Грейвз, медленно покачиваясь под фортепианное соло. Криденс словно эхо вторил его расслабленным плавным движениям. — Или все в МАКУСА думают, что у меня есть только работа, потом я прихожу домой, сплю и на следующий день снова на работу? От подобной жизни можно лишиться рассудка. — Я так никогда не думал, — мигом опроверг Криденс, чувствуя через шелковую ткань халата жар его ладони. — Но в МАКУСА вы закрытая книга, это правда. Суровый и непроницаемый. — Так и должно быть, — подтвердил Грейвз, ведя в танце, и неожиданно круто развернул их, хотя мелодия и не диктовала резкого порыва. — Нельзя мешать работу и личную жизнь. — Чем же мы тогда занимаемся прямо сейчас? — с лукавой улыбкой спросил Криденс, чувствуя, как ладонь с его поясницы сползла чуть ниже. — Наслаждаемся друг другом, — подавшись вперед и прижимаясь к его груди, прошептал на ухо Грейвз. По коже Криденса от волнения тут же побежали мурашки. Подняв руку, он сделал то, что ему так нестерпимо хотелось еще со вчерашнего вечера — коснулся подушечкой пальца родинок и провел по коже, будто их можно стереть, как брызги чернил. Грейвз прикрыл глаза, отдаваясь моменту, погружаясь в него с головой. Внутри все закипало от восторга, а сердце щемило от нежности. Криденс с пугающей ясностью осознал, что влюблен, точно на него накатила стофутовая волна цунами, смывая из головы все остальные мысли. Влюблен так, что не в силах выразить это словами, готовый лишь задыхаться от перехватывающих дыхание эмоций и растворяться в Персивале без остатка. Влюблен в этого хмурого и серьезного на первый взгляд человека, под внешней оболочкой скрывающего лавину невысказанных чувств, которые он мечтал выразить, делясь нежностью и простыми и наивными, но прекрасными моментами, приносящими яркие краски в его темную, однотонную жизнь. В спальню Криденс вернулся только забрать свою одежду, трансфигурировав ее в прежний деловой костюм, чтобы не выделяться, ходя во фраке по улицам Нью-Йорка среди бела дня. Он все же настоял, что уйдет раньше, чтобы Грейвз мог без спешки собраться и успеть переговорить с коллегами о побеге Гриндевальда до того, как начнется собрание Главного отдела расследований. Грейвз не стал спорить, хоть и расставался с большой неохотой, точно так же, как и Криденс. Словно это не первый из многих их дней, а последний, и они хотели успеть надышаться друг другом перед лицом чего-то неотвратимого. Стараясь не краснеть на публике, Криденс вспоминал руки Грейвза, гладящие его, прижимающие к себе, ласкающие в интимных местах, и кожа будто горела, храня телесную память о его прикосновениях. Будто он все еще был в его объятиях… — Криденс? — донесся до него строгий голос, и он резко обернулся, ища взглядом того, кто его искал. Он огляделся по сторонам и пришел в оцепенение. Ноги сами принесли его на Пайк-стрит, где находилась церковь Вторых Салемцев. Внутри все похолодело от ужаса. Он мигом узнал этот голос. Но как она узнала его? Неужели Обливиэйт все же не сумел сдержать ментальный блок? — Криденс, я хочу, чтобы сегодня ты раздал эту пачку. Криденс увидел Мэри Лу, стоящую на крыльце церкви в платье и белом фартуке. Наверняка, как и раньше, она подкармливала беспризорников в обмен на то, что те раздавали листовки Вторых Салемцев. Ему стало не по себе от воспоминаний, как он сам, маленький мальчик, стоял на улицах, понуро опустив голову и протягивая эти проклятые листовки. К ней подошел юноша, до этого клеивший на стену плакат, точно так же склонив голову, как и он когда-то. На нем был тесноватый костюм, волосы острижены под горшок, так что ему легко можно было дать от шестнадцати до двадцати пяти. — Отправляйся на Лафайетт-стрит. — Мэри Лу вручила ему стопку листовок, придирчиво окинув его взглядом и поправив воротник пиджака. Криденс словно смотрелся в зеркало, видя свое возможное несбывшееся отражение. Он мог быть этим мальчиком. Жизнь с Мэри Лу поломала бы его точно так же, если не еще страшнее. Магия, текущая по его венам вместе с кровью, дала бы о себе знать, вырвалась наружу, как это случается со всеми детьми-волшебниками. Должно быть в МАКУСА опасались именно этого, когда Управление магических отношений и образования забрало его из дома. Ведь до одиннадцати лет с ним не происходило ничего необычного… Возможно, несовершенная система и перо приема Ильверморни не смогли распознать его раньше, чтобы предотвратить усыновление. Что, если бы этого так и не случилось, и его не зачислили в Ильверморни? Вдруг аналогичное перо вписало его в книгу приема в школе какой-нибудь другой страны, откуда прибыли его настоящие родители, если они не были американцами? Ему стало безумно жаль мальчишку, который сносил все тяготы вместо него. Криденс… она даже назвала его точно также. Вероятно думала, что говорящее имя сможет сделать приемного сына покладистым и доверчивым, отобрав настоящую личность. Прикинув траекторию пути, он аппарировал на Лафайетт-стрит и решил подождать юношу там. Криденс понимал, что не имеет права вмешиваться, но не мог поступить иначе. Ему хотелось хоть как-то его обнадежить. У него самого не было никого, пока он жил у Мэри Лу, кто был бы готов протянуть ему руку. Так почему же этот мальчик должен страдать так же, как он? От Пайк-стрит до Лафайетт-стрит было около мили, так что примерно минут через двадцать, за которые Криденс успел несколько раз отругать себя за опрометчивость, он увидел юношу на противоположной стороне улицы. Криденс перебежал дорогу под возмущенные сигналы клаксонов едущих автомобилей, обогнал плетущегося как на казнь юношу и развернулся, сбавив шаг, чтобы пойти навстречу. Тот от неожиданности застыл, когда перед ним будто из-под земли вырос Криденс. — Можно? — Он вытянул руку. Немного растерявшись, юноша рассеянно вложил ему в ладонь верхнюю листовку и опустил глаза, не решаясь смотреть на него, будто не хотел увидеть в его взгляде осуждение или насмешку, с которыми ему наверняка не раз приходилось сталкиваться. Криденс внимательно прочитал уже хорошо знакомый ему текст, но следовало показать, что он заинтересован. — Ты веришь тому, что здесь написано? — Наверное? — тихо ответил тот. Криденс увидел на бумаге маленькое бурое пятнышко крови и настороженно взглянул на его руки. — Покажи, — мягко попросил он. Юноша замотал головой, но Криденс все равно заметил рубцы на его ладонях. — Тебя наказывают родители? — Мать, — тускло ответил тот. Криденс стиснул зубы. В груди жгло от гнева, но что он мог для него сделать? — Меня тоже наказывала мать, — признался он. — И что вы сделали? — Юноша наконец поднял на него грустные темные глаза. — Меня забрали от нее, — нехотя ответил Криденс. — Меня некому забирать, — вздохнул тот, крепко сжимая пачку листовок. Конечно, ведь он не был волшебником, чтобы заинтересовать Ильверморни и МАКУСА. — Как тебя зовут? — доверительным тоном спросил Криденс. — Криденс. — Криденс. Красивое имя, — улыбнулся он. — Дурацкое, — насупился юноша. — Это не мое настоящее имя. На самом деле меня зовут Патрик. — Патрик тоже красивое имя. — Криденс слегка наклонил голову набок. — Сколько тебе лет, Патрик? Криденс понимал, что задает слишком много личных вопросов, но это было сильнее него. Он пытался поставить себя на место Патрика — стал бы он сам, находясь в таком же отчаянии, как и Патрик, отвечать на вопросы незнакомого мужчины или позвал бы полицейского? Согласился бы он на разговор со случайным прохожим, внезапно проявившим к нему интерес? — Семнадцать. Должно быть Мэри Лу взяла его к себе около десяти лет назад, когда Патрику было семь, либо чуть позже. Во всяком случае, он мог знать, кто его настоящие родители, если не жил с самого рождения в приюте. — Почему же твоя мать дала тебе другое имя? — Она мне не настоящая мать. Мы с родителями эмигрировали в Америку из Старого Света. Но они умерли от туберкулеза. — Мне жаль, Патрик. Правда, мне очень жаль. — Спасибо, мистер… — Мистер Грейвз, — машинально ответил Криденс. По спине пробежал холодок. Он мог лишь надеяться, что настоящий мистер Грейвз никогда не узнает об этом, даже используя Легилименцию. Хоть на самого себя накладывай Обливиэйт. — Спасибо, мистер Грейвз, — договорил Патрик и немного расслабился, видя, что от Криденса не исходит угрозы. — Ты голоден, Патрик? — склонив голову, спросил Криденс. — Хочешь хот-дог? Тот неловко пожал плечами. Криденс огляделся по сторонам и заметил неподалеку тележку с хот-догами и небольшую очередь перед ней. — Ты любишь с горчицей или кетчупом? — Я не знаю, — Патрик смущенно взглянул на него, будто пытался понять, будет ли над ним смеяться «мистер Грейвз». — Я никогда не пробовал хот-доги. Мама их не покупает, а своих денег у меня нет. — Тогда советую попробовать с тем и другим, — дружелюбно улыбнулся Криденс и направился к тележке. Патрик без возражений последовал за ним. — У меня есть одна подруга, она обожает хот-доги. Сам Криденс хот-доги не любил. Едва откусив, c сосиски начинал сползать соус, который позорно капал в лучшем случае на асфальт, а в худшем на пиджак или брюки, так что то и дело приходилось накладывать на одежду Экскуро. Криденс к своему смущению вспомнил, что последний раз пытался накладывать его сегодня ночью, и взмолился Мерлину, чтобы на его щеках не проступил преступный румянец. К счастью, у Криденса оказалось с собой немного немаговских долларов, иначе он бы оказался в неловком положении. Дождавшись своей очереди, он взял два здоровенных хот-дога, еще пышущих жаром, и протянул один Патрику, когда они немного отдалились от тележки и толпящихся немагов. Патрик тут же ловко вонзил зубы в сосиску, испачкав верхнюю губу соусами. — Спасибо, — несмело улыбнулся он и сделал еще один укус. Криденс, примерившись, осторожно взялся за свой. Хот-дог оказался не так уж и плох, особенно в компании с аппетитом жующего Патрика. Конечно же Мэри Лу не морила его голодом, он не казался доходягой, но и точно не давала есть столько, сколько требовал его растущий организм. Криденс прекрасно помнил себя в его возрасте на последних курсах Ильверморни, буйство гормонов и ломящиеся от еды факультетские столы, позволяющие ни в чем себе не отказывать. — Чем ты планируешь заняться, Патрик? — осторожно спросил Криденс, надеясь, что ему удастся посеять зерна сомнений в его голову. — Раздам листовки и вернусь домой, — пожал плечами Патрик и кивнул на пачку бумаги, зажатую под мышкой. — Это понятно. Я имею в виду вообще. — А у меня есть варианты? — хмыкнул он, качая головой. Патрик не выглядел забитым ребенком, скорее настороженным и недоверчивым, как пугливый зверек, которого надо приручить. Но он мог бы расцвести, если бы обрел свободу. Может, в него вселяло надежду и силы то, что он знал, кто его настоящие родители, а Мэри Лу не родная мать? К тому же Криденс не намного старше него, это не возводило между ними непреодолимую стену, как если бы на месте Патрика был сам Криденс, а на месте Криденса настоящий Грейвз. — Конечно, — он повел рукой, повернувшись вокруг своей оси. — Видишь этот город? Это все и есть варианты. Если сделать усилие и не позволять матери собой командовать, то ты можешь изменить свою жизнь. Неважно, кто ты сейчас. Главное — кем можешь стать. Патрик с сомнением взглянул на него. — У меня есть сестры. Они ведь останутся с матерью. — Мать наказывает и их? — с излишней поспешностью спросил Криденс, но Патрик не обратил внимания. — Нет, они же девочки. Частити уже взрослая и во всем слушается мать. Вряд ли она хочет куда-то уходить. А Модести, хоть и упрямая, но еще маленькая. Наказания достаются только мне. В груди Криденса клокотало от несправедливости, с которой детям приходится сталкиваться в столь нежном возрасте. Вечерами, лежа в своей постели и пытаясь уснуть, он часто пытался представить себе, как Мэри Лу бы узнала, что у нее, лидера движения по искоренению магический скверны, мало того, что сын волшебник, так он еще и влюблен в другого мужчину, тоже волшебника. Более того — в два раза старше Криденса. Конечно, для волшебников возраст не столь критичен, они могли дожить и до двухсот лет, а то и больше. Когда Криденсу будет восемьдесят, а Грейвзу сто, их разница покажется смешной. Но прямо сейчас ему нравилось представлять, как от гнева перекосило бы лицо Мэри Лу. — Вы предлагаете мне просто уйти из дома, мистер Грейвз? — уточнил Патрик. — В неизвестность? — Ты можешь узнать заранее, требуются ли кому-нибудь рабочие руки, чтобы ты содержал себя и имел крышу над головой. А после… — он понимал, что предлагал отчаянный шаг, но без него Патрик может ждать годами и страдать. — А после да. Уйти и больше никогда не возвращаться, если тебя тяготит такая жизнь. В этом городе живут жестокие люди, это правда, но еще больше добрых и отзывчивых. Но ничего не получится, если ты сам не сделаешь первый шаг им навстречу. Патрик серьезно задумался над его словами. Возможно, они приходили ему в голову, но он не решался поверить в них, пока не услышит от кого-то, что так действительно можно жить. Ему был необходим импульс. — Кто вы, мистер Грейвз? — оценивающе взглянув на него, спросил Патрик. — Знаешь сказку «Золушка»? Он кивнул. — Считай меня крестной феей, дающей дельные советы, — улыбнулся Криденс. Патрик насмешливо фыркнул, поудобнее перехватив листовки. — Вы не похожи на фею. — А на кого я похож? — Не знаю. Сами скажите. Криденс лихорадочно соображал, стоит ли совершить отчаянный шаг. В Бюро ему за подобное выпишут штраф, а Патрику сотрут память… Но хуже всего будет, когда об этом станет известно Грейвзу, который именно поэтому велел ему держаться подальше от Вторых Салемцев. Как он вообще сможет после этого смотреть Персивалю в глаза, даже если все останется тайной? Если в МАКУСА об этом узнают, то, скорее всего, достанется им обоим… и Криденс вылетит из Аврората раньше, чем успеет сказать «Ильверморни». — Я работаю помощником в министерстве, — туманно ответил он. — То-то на вас такой костюм, — улыбнулся Патрик. Кажется, они оба остались довольны этим ответом. — Мне пора, мистер Грейвз, — вздохнул Патрик, комкая в ладони бумагу, в которую был завернут хот-дог. — Эта стопка сама себя не раздаст. — Конечно, — кивнул Криденс. У него отлегло от души, что он так ловко выкрутился и удержался от непоправимой глупости, вынудившей бы его накладывать Обливиэйт. — Подумай над моими словами на досуге. Хорошо? — Хорошо, — пообещал Патрик, отступив назад, давая понять, что разговор окончен. — Спасибо вам, сэр. — Был рад с тобой познакомиться. Криденс смотрел вслед удаляющемуся Патрику, гадая, была ли польза от их беседы? Может, именно он стал тем ключиком, который поможет отпереть дверь, и та наконец-то выпустит Патрика на свободу из-под контроля Мэри Лу. Мечтательно вздохнув и чувствуя внутренний подъем, Криденс кинул скомканную бумагу в урну и завернул в ближайшую подворотню, чтобы аппарировать откуда на небоскреб и полюбоваться на город. Все же сегодня ночью у них с Грейвзом это так и не получилось.