***
Через год Минхо стал мужем Джисона, и он никогда не чувствовал себя более счастливым. Его свадебным подарком была книга, полная стихов Джисона и писем, которые он посылал ему во время ухаживаний. И да, Джисон плакал. Много. Пять лет брака сделали Минхо самым счастливым человеком на свете. Время от времени у них возникали споры, но они всегда находили способ решить свои проблемы, которые в основном сводились к тому, что Минхо слишком много работал. За эти пять лет многое изменилось. Минхо был теперь первым советником его Величества короля Феликса, но всё так же в ответе за библиотеку. Он работал день и ночь, и его друзья умоляли его взять несколько учеников, чтобы те помогли ему с нагрузкой, но Минхо всегда отказывался, потому что учить кого-то в тысячу раз увеличило бы ему работу, чем выполнять свои обязанности самому. Феликс был не только его королём, но и одним из его ближайших друзей. Король любил проводить время с Минхо и Хёнджином, слушая их музыку и просто разговаривая. У Хёнджина и Сынмина появился первый сын. Он был отродьем сатаны, если вы спросите Минхо. Однако, если бы вы спросили Джисона, он бы сказал, что любит этого ребёнка. Конечно же, парень был таким же хаотичным, как и его муж. Но он застрял с ребёнком до самой смерти, потому что Хёнджин попросил его стать крёстным отцом, и как Минхо мог сказать «нет» этим прекрасным глазам, этим маленьким пальчикам и этому чистому смеху… Так было до тех пор, пока малыш не начал ходить. Боже, Минхо любил его, но он был настоящим воплощением кошмара. Минхо также удалось избежать трёх войн. Минхо смог спасти сотни жизней своей мудростью и стратегией. Он сумел спасти жизнь своему мужу. Просыпаться каждый день рядом с Джисоном было благословением, и он никогда не принимал это как должное.***
Как-то днём они болтались в библиотеке. Минхо расставлял книги по полкам, а Джисон следовал за ним по библиотеке. Они говорили о действительно важной теме, которую обсуждали уже не один месяц. — Так вот, я поговорил с детским домом, и они сказали, что мы можем приехать завтра для первого посещения, — Джисон взял Минхо на руки и закружил, осыпая его лицо поцелуями. — Мы будем родителями! — почти закричал Джисон. Минхо усмехнулся. — Мы будем родителями, — Джисон опустил Минхо на землю и поцеловал. Минхо облокотился на полку позади, Джисон начал целовать его шею. Минхо положил руки на шею младшего, и Джисон снова соединил их губы. Поцелуй с каждой минутой становился всё жарче. Джисон прикусил нижнюю губу мужа, и Минхо застонал, почувствовав, как колено мужа прижимается между его ног. — Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, звёздочка. — Кхм, — они тут же повернули головы направо. Там стоял слуга с конвертом в руках. Ему было явно не по себе. — Простите, что прерываю, сэр Минхо, но это письмо пришло из Мирох. Говорят, это срочно, — Минхо высвободился из объятий мужа и принял письмо. — Всё в порядке. Не волнуйся. Спасибо, — слуга вышел из библиотеки, и Джисон обнял Минхо сзади, положив руки ему на талию, а подбородок на плечо. Джисон наблюдал за своим мужем, когда румянец сошёл с его лица и тело окаменело. Инстинкты Джисона автоматически включились. Минхо начал задыхаться, его руки задрожали, а на лице выступил пот. Паническая атака. — Эй, эй, детка. Я здесь, хорошо? Мы здесь, хорошо? — Джисон немедленно взял руки мужа и нежно погладил их, пытаясь успокоить его. Минхо посмотрел на него и сжал его руку. — Дыши глубже, звёздочка. Вдохни глубже, — Минхо послушал мужа и начал успокаиваться. — Мне нужно добраться до Сынмина и поговорить с Чаном и Феликсом, — Минхо начал выходить из библиотеки, но Джисон остановил его, прежде чем он успел выйти за двери. — Эй, Минхо. Что происходит? Поговори со мной, звёздочка, — Минхо старался не смотреть мужу в глаза, боясь сломаться на глазах у другого. — Сонни, я… я пытался. Клянусь, я пытался, но… — он глубоко вздохнул и посмотрел на младшего, — т-тебе придётся пойти на войну. Джисон почувствовал, как кровь застыла в его жилах. Война. Блять. Вот почему Минхо был так занят в позднее время, вот почему он ложился спать в три часа ночи и просыпался в шесть, вот почему он почти ничего не ел; он пытался избежать войны. Когда он пришёл в себя, Минхо уже бежал по коридору, решив как можно быстрее добраться до комнаты Сынмина. До сих пор всё получалось. В замке царил полный хаос. Казалось, все были заняты. И напуганы. Был созван весь совет, и они решили выступить на войну через два дня. Минхо беспокойно ёрзал на стуле, а рука Джисона ни разу не покинула плеча мужа. После встречи Минхо настоял на том, чтобы Джисон ушёл в постель. В конце концов рыцарь сдался, и муж пообещал, что присоединится к нему, как только сможет, но прежде ему нужно было поговорить с Чаном.***
Чан опёрся на трон. Они решили, что на этот раз воевать будет он, потому что Феликс всё ещё восстанавливался после травмы колена. Это означало, что Сынмин тоже уедет, чтобы стать его советником на поле боя. Сынмин был освобождён после того, как Чан попросил о приватном разговоре с Минхо. — Ты ведь позаботишься о Феликсе, правда? Ты будешь рядом с ним? — Минхо присоединился к Чану, встав перед ним на колени и взяв его за руки, но не как подданный, а как друг, который глубоко заботился о другом. — Я обещаю тебе, что буду защищать его ценой своей жизни, Чан. Я составлю ему компанию, буду держать его в курсе всех новостей с поля боя, — Минхо встал и обнял Чана, когда увидел слёзы в глазах короля. — Я просто очень люблю его. Я не хочу его потерять, — Минхо прикусил нижнюю губу так сильно, что почувствовал вкус крови. — Жаль, что мне не удалось избежать войны. Мне так жаль, это всё моя вина. Ты идёшь на войну из-за меня, а я… — Остановись сейчас же, — теперь Минхо был на одном уровне с Чаном. — Я видел, как много ты работал в последние месяцы. Я видел, как тёмные круги под твоими глазами увеличивались с каждым днём. Я видел, как ты часами сидел в библиотеке в поисках старых трактатов и законов. Ты сделал всё, что мог, чтобы защитить нас. Чтобы защитить королевство, — Чан обнял его. — А теперь позволь нам защитить тебя, хорошо? — Минхо только кивнул, тронутый словами короля. — И я обещаю тебе, Минхо, я верну Джисона, — Минхо крепче обнял Чана, моргая изо всех сил, чтобы не пролить слёзы, которые угрожающе навернулись на его глазах. Библиотекарь кивнул и поблагодарил друга.***
Выйдя из комнаты, он прислонился к тяжёлым деревянным дверям и тяжело вздохнул. Он не заметил, что не один, пока кто-то не похлопал его по плечу, заставив подпрыгнуть. — Ой, прости, я думал, ты меня видел, — на него смотрел дёрганный Сынмин. Обеспокоенный и нервный. — Нет, но всё в порядке. Долгий день, — Минхо ждал, что Сынмин что-нибудь скажет. Сынмин был одним из его самых близких друзей, и он всегда был прямолинеен. Он всегда сохранял спокойствие, это было его главным достоинством, и тем, что делало из него такого хорошего королевского советника. — Мы можем поговорить, Мин? — Минхо только кивнул и направился в библиотеку. Никто не войдёт туда так поздно. Они сели за стол Минхо. Сынмин беспокойно ёрзал на стуле, пока Минхо готовил чай. Минхо наконец сел и предложил другу горячий напиток. Некоторое время они молчали, между ними возникло странное напряжение. — Мне страшно, Минхо, — Сынмин судорожно выдохнул, глядя на содержимое своей чашки. — Мне так страшно. Я не солдат. Я не рыцарь. Я не знаю, что буду там делать, — он усмехнулся и поставил чашку на столе. Затем он наклонился и закрыл лицо руками. — Я боюсь за Тэ. Я боюсь за Джинни. Я боюсь, что больше никогда их не увижу. Минхо никогда раньше не видел Сынмина таким. Он никогда не видел своего друга в таком уязвимом состоянии. Он ненавидел это. Сынмин поднял голову и взял Минхо за руку. — Могу я попросить тебя об одолжении? — Минхо только кивнул. Он знал, что должен что-то сказать, но слова замерли у него на губах, всё ещё потрясённый видом своего друга. — Ты присмотришь за Джинни и Тэ, пока меня не будет? — Минхо мягко улыбнулся и сжал руки Сынмина. — Ты же знаешь, что да. Ты не должен был приводить меня сюда, я бы сделал это, даже если бы ты не попросил, — Сынмин кивнул. — Знаю, но я хотел попросить ещё об одном одолжении, — Минхо склонил голову набок, ожидая объяснений. — Я хочу, чтобы ты позаботился о моём сыне, если я там умру, — у Минхо кровь застыла в жилах. Он вгляделся в лицо младшего и понял, что тот говорит серьёзно; Сынмин всерьёз верил, что умрёт там, в одиночестве, за тысячи миль от своей семьи. — Сынмин, милый, ты вернёшься, — Минхо погладил друга по лицу и заметил его стеклянные слёзы. — Я знаю, что так и будет. Ты ни за что не оставишь меня наедине с Хёнджином. Я не вынесу его драматичную задницу в одиночку, — это заставило Сынмина усмехнуться, слабая улыбка появилась на его лице. — Ты вернёшься. И, эй, посмотри на меня, — Сынмин встретился взглядом с Минхо, который продолжал поглаживать его щеку, — когда ты чувствуешь усталость, когда ты чувствуешь, что не можешь идти дальше, когда ты чувствуешь, что больше нет надежды, когда ты сомневаешься в себе, подумай о Джинни и о том, как сильно он улыбался, когда вы выходили замуж. Вспомни, как в первый раз Тэ держал твой указательный палец своими крошечными ручонками, когда ты впервые привёл его сюда, — Сынмин попытался сдержать всхлип. — Они будут ждать тебя, Сынмин. Никогда не сомневайся, что ты вернёшься, хорошо? — Сынмин просто кивнул и вытер слёзы тыльной стороной ладони. Сынмин обнял друга, безмерно благодарный за его слова. Когда они отстранились друг от друга, Сынмин снова встретился взглядом с Минхо. — Я знаю, ты думаешь, что это была идея Джинни сделать тебя крёстным отцом Тэ, но на самом деле она была моей, — Минхо посмотрел на него с благоговением, совершенно удивлённый этим признанием. — Ну, конечно, Джинни понравилась эта идея, вы ведь лучшие друзья, в конце концов, но он подумал, что, возможно, кто-то из моей семьи был бы хорошим вариантом из-за нашего социального положения и всего такого, — Сынмин взял чашку в руки и отпил. — Но я хотел, чтобы это был ты. Ты знаешь, какой я, ты знаешь, какой Хёнджин. И когда я познакомил тебя с Тэ, то сразу понял, что моя первая догадка была верна: никто не будет любить нашего сына больше, чем ты, кроме Джинни и меня, конечно. Но я видел это, я видел, как ты смотрел на моего сына. Я узнал это лицо, потому что точно таким же было моё лицо в первый раз, когда я увидел его, будто я отдал бы свою жизнь, чтобы защитить его. У тебя было как раз такое лицо, Минхо, и я горжусь тем, что ты крёстный нашего сына. — Ты не можешь говорить подобную хрень и ожидать, что я не заплачу, идиот! — Минхо рассмеялся. Что можно на это сказать? Как реагировать на этот акт чистой любви и доверия? — Я обещаю, что буду хорошо заботиться о Тэ, пока ты не вернёшься. Клянусь, что буду защищать его ценой собственной жизни, — Сынмин улыбнулся и снова обнял его. После этого они разошлись по своим семьям, умирая от желания оказаться в их объятиях. Каждому было что терять в этой войне. Каждому было кого терять в этой войне. Джисон был просто другой историей, как Чан или Сынмин. Это не означало, что его жизнь была менее важна, это означало лишь то, что Минхо не будет одинок во всём этом. Всем его близким друзьям было что терять в этой войне. Все его друзья могли потерять семью в этой войне. И он знал, что никто не отпустит их семьи без боя.***
Была уже ночь, когда Минхо наконец вошёл в свою комнату. Он лениво сбросил ботинки и снял одежду, чтобы переодеться в ночную рубашку. Он тихо забрался в постель и обнял Джисона. Муж перевернулся и посмотрел на него. — Прости, Сонни. Я тебя разбудил? — младший покачал головой и чмокнул Минхо в нос. Он крепко обнял Минхо, зная, как сильно его муж нуждается в утешении после ужасного дня. Минхо спрятал лицо на груди Джисона и тихо заплакал. — Я… прости, Сонни. Я сделал всё, что мог, — Минхо теперь всхлипывал, и Джисон почти пропустил то, что он сказал между всхлипываниями. — Мне ж-жаль, что я не смог з-защитить тебя, — сердце Джисона разрывалось при виде мужа; он выглядел таким маленьким и испуганным. — Эй, звёздочка. Посмотри на меня, — Минхо поднял голову, чтобы посмотреть на Джисона, который пытался стереть слёзы с лица библиотекаря. — Ты сделал всё, что мог. Я знаю это. И поверь мне, я ненавижу это даже больше, чем ты, — Джисон нежно поцеловал его в лоб. — И я обещаю тебе, что сделаю всё возможное, чтобы вернуться к тебе как можно скорее. Ты даже не заметишь, что я ушёл, ладно? — Минхо кивнул. — Но пока меня не будет, тебе придётся тренироваться, — Минхо склонил голову набок. — Тренироваться? Тренироваться для чего? — Джисон взял прядь мягких волос Минхо и заправил её за ухо. — Быть самым потрясающим отцом в мире. Тебе придётся усердно тренироваться, если ты хочешь быть лучше меня, потому что, как только я вернусь, и мы станем родителями, я наверняка стану любимчиком ребёнка, — Минхо фыркнул. Боже, Джисон всегда знал, как успокоить его. Он был так влюблён в рыцаря. Это было страшно. — В твоих мечтах, Хан. Ребёнок будет любить меня больше. — Конечно, будет. Ты самый удивительный человек в мире. Вот так они и заснули, сплетя руки и ноги, ровно дыша и прислушиваясь к сердцебиению друг друга. Но ни у кого из них не было приятного сна.***
Наконец наступило утро, когда они должны были идти на войну. Минхо стоял рядом с Феликсом, демонстрируя строгий и спокойный вид, когда внутри бушевала буря. Он не мог оторвать глаз от Джисона, который высоко сидел на своём коне рядом с королём Чаном. Минхо не мог думать ни о чём другом, кроме вчерашнего вечера. Джисон и он сидели на диване астрономической башни у камина. Джисон ласкал лицо Минхо, лежащего у него на коленях. Они не разговаривали. Им это было не нужно. Они точно знали мысли и чувства друг друга. Через некоторое время Минхо поднялся с колен мужа и посмотрел на него. Он развязал узел своего кулона, того самого кулона, который Джисон подарил ему, когда он принимал ухаживания, и завязал его на шее мужа. — Я просто одалживаю его, понимаешь? Таким образом, у тебя есть причина вернуться. Я хочу его вернуть, это самое ценное, чем я владею. В этой подвеске моя душа, так что ты не будешь одинок в битве, — Минхо улыбнулся Джисону, который взял руки библиотекаря в свои и нежно поцеловал их. — У меня уже есть причина вернуться, но я всё равно сохраню его. Так ты всегда будешь со мной, — они крепко обнялись, боясь первых лучей нового дня, которые могли появиться в любой момент. Небо всё ещё было тёмным, и Джисон взял мужа за руки и вывел его на балкон. Он указал куда-то вдаль на горизонте. — Ты узнаешь, что я вернулся, когда увидишь наши знамёна на горизонте. Когда ты их увидишь, я хочу, чтобы ты приготовил свой любимый чай. Таким образом, я смогу наслаждаться своим любимым местом в мире с моим любимым человеком во вселенной, хорошо? — Минхо только кивнул, и из его глаз упала единственная слеза. — Я люблю тебя, звёздочка. И я обещаю, что вернусь. — Я тоже люблю тебя, Сонни. Я буду ждать тебя. Пока все звезды не упадут с неба.***
И он ждал. Минхо проводил большую часть времени рядом с Феликсом. Король почти не спал в эти дни, а когда спал, то всегда был рядом с Хёнджином или Минхо; обычно это был Минхо, потому что Хёнджин должен был заботиться о своём сыне. Боже, как он ненавидел, когда бедный мальчик спрашивал об отце. Он видел себя в бедном ребенке, и сердце его разрывалось каждый раз, когда он плакал во сне о своём отце. — Если Сынмин не вернётся, клянусь, я убью этого ублюдка, — Хёнджин устал, так устал от всей этой ситуации. Так было со всеми. Если сердце Минхо разрывалось каждый раз, когда его крёстник плакал, он даже не мог вообразить, что чувствовал Хёнджин. Он даже представить себе не мог, как чувствует себя Сынмин за тысячи миль отсюда, окружённый кровью и огнём, вдали от мужа и ребёнка. — Если эта сука умрёт в бою, клянусь богом, я сам отправлюсь в чёртов ад и притащу его обратно за волосы, потому что он не оставит меня наедине с этим маленьким проказником, — Минхо усмехнулся. Способ Хёнджина справиться с печалью и неуверенностью состоял в том, чтобы угрожать своему отсутствующему мужу и много ругаться. Это был довольно хороший механизм, но он точно знал, что после этого у ребёнка войдет в привычку сквернословить. — Он вернётся. Они все вернутся. И Сынмин точно убьёт тебя, когда вернётся и узнает, сколько новых плохих слов Тэ выучил, — Феликс тихо рассмеялся. Они составили друг другу компанию. Чонин в углу комнаты играл с ребёнком. Ну, больше похоже на то, что ребёнок играл с бедным Чонином, на которого напал очень буйный Тэ, который держал в руке супер опасную подушку. — Умри, злой дракон! Я не боюсь твоего огня, ублюдок! — ХВАН ТЭ! — отец мгновенно поднялся. — Что я тебе говорил о плохих словах? — малыш надулся и обнял отца за ногу. — Они хороши только в том случае, если папа сердится на папу, — Хёнджин взял своего ребенка на руки и обнял его. — Верно, любовь моя. Ты уже достаточно поиграл с дядей Нини. Пора спать, — Хёнджин исчез за дверью с уже засыпающим ребёнком на руках. Чонин присоединился к Феликсу и Минхо за столом. — Через пару лет с этим парнем будут большие неприятности. Господи, у меня спина болит. — Этот парень уже одна большая неприятность. — Точно. Вскоре Хёнджин снова присоединился к ним в маленькой комнате. С ним был Чанбин. Стража осталась во дворце по недвусмысленной просьбе короля Чана. Никто, кроме Чанбина, не имел права присматривать за Феликсом, за исключением Минхо. Но это всё ещё было между Минхо, Чанбином и Чаном. — Хорошо, джентльмены, — Минхо поднялся со стула, привлекая всеобщее внимание. — Я знаю, что мы на войне, и мы все скучаем по нашим мужьям и чертовски грустны, — Феликс и Хёнджин смотрели на Минхо с печальной улыбкой, в то время как Чанбин и Чонин держались за руки под столом, осознавая, как им повезло, что они могут быть рядом друг с другом в эти моменты. — Но мы не единственные, кому грустно. Всем в королевстве. И поэтому нам всем нужно отвлечься, — Минхо положил на стол тяжёлую сумку. — Мы проведём собрание во дворце. Будем читать детям, развлекать их. И мы постараемся успокоить всех остальных, поделившись новостями, которые приходят с поля боя. Все в комнате, казалось, приободрились, и это было именно то, что Минхо намеревался сделать в перспективе. Он хотел, чтобы все думали о других вещах, потому что если они будут продолжать думать о войне, о постоянном риске, то в конце концов сойдут с ума. И он не позволит никому из своих друзей сойти с ума. Время от времени они устраивали несколько подобных собраний после успеха первого. Минхо устал, очень устал. Каждое утро он читал новости с поля боя и информировал остальных членов совета. Феликс доказал, что он волевой и способный монарх, усердный и строгий в своих продуманных решениях. Минхо гордился тем, что стал его советником. И каждую ночь, после того как все ложились спать, он ненадолго отправлялся в астрономическую башню, где проводил так много ночей с Джисоном. Он позволил лунному свету просочиться сквозь витражное окно и тускло осветить комнату. Умиротворение. Это были единственные мирные моменты, которыми он смел наслаждаться в те тяжёлые времена.***
Прошло два месяца. Новости с поля боя приходили довольно часто, и обычно они были хорошими. Иногда Минхо удавалось получить несколько коротких слов от Сонни, просто несколько глупых стихов или быстро написанное предложение, чтобы успокоить Минхо, но этого было достаточно. Это было доказательством того, что его рыцарь всё ещё сражается, всё ещё любит его. Всё ещё жив. Два месяца прошло с тех пор, как они ушли на войну. Слишком долго. Все устали. Минхо проснулся на кушетке в астрономической башне, его лицо купалось в свете, проникающем сквозь витраж. Его разбудил чей-то крик. Когда он наконец более-менее проснулся, то понял, что кричит кто-то с башен. — ЗНАМЯ ЛЕВАНТЕР НА ГОРИЗОНТЕ, — снова и снова кричал кто-то. Звонили колокола. Минхо тут же вскочил и вышел на балкон. Оно действительно было там. Он видел это ясно, как день: знамя королевства. Они вернулись. Минхо быстро вылетел из башни и направился прямиком в покои Феликса. Минхо ворвался в комнату Феликса без церемоний, задыхаясь и обливаясь потом, потому что бежал всю дорогу от башни. — Они вернулись, Феликс, — Феликс немедленно встал из-за стола и, схватив Минхо за запястье, потащил его за собой к главным воротам. Они нервно стояли у лестницы. Вскоре к ним присоединился Хёнджин и молча взял Минхо за руку. Библиотекарь мягко сжал его, успокаивая друга. Ожидание, казалось, длилось часами, но не могло пройти дольше десяти минут, пока они не увидели первых рыцарей и знамена. Они были здесь. Окончательно. Они выглядели измотанными. Что-то было не так. Их было меньше. Намного меньше. Это, наверняка, было действительно жестокое сражение. Они были так близко, почти здесь. Минхо прищурился, ища Сонни, но не увидел его. Где же он? Чан добрался до места, где они стояли, и слез с лошади. Сынмин сделал то же самое. Его глаза были красными и смотрели в землю. Они были серьёзны. Джисона там не было. Все ожидали, что Чан сейчас подойдет к Феликсу, поцелует его и обнимет. Вместо этого он подошёл к Минхо и неуверенно остановился перед ним. Мир Минхо рухнул. Чан не поднял головы, но и ничего не сказал. Все силы покинули тело Минхо, и он упал на землю с громким стуком, когда его колени коснулись земли. — Ч-Чан, г-где Джисон? — Чан поднял голову и встретился взглядом с Минхо. Он увидел слёзы в глазах старшего, когда тот протянул ему меч Джисона. — Я… мне очень жаль, Минхо. Я пытался, но- Нечеловеческий всхлип вырвался из горла Минхо. Слёзы бесстыдно катились по его лицу. Хёнджин попытался поднять его с земли, но Минхо оттолкнул его. Он с силой схватил Чана за воротник. — Ты обещал, что защитишь его! Ты обещал мне, что вернёшь его! ТЫ ОБЕЩАЛ, — Минхо упал на грудь Чана, ударив его. Минхо дрожал. Весь мир рушился у него на глазах. В конце концов все силы покинули Минхо, он остался дрожать и рыдать в объятиях Чана. — Ты обещал… — это было единственное, что он сказал. Снова, и снова, и снова. Чан подхватил Минхо на руки, и тот не сопротивлялся.***
Не существовало ничего, кроме него и Чана. Ни звука, кроме его собственных рыданий и сердцебиения Чана. Никаких образов перед глазами, потому что он решил закрыть глаза как можно крепче. Ничто не казалось реальным. Чан отвёл Минхо в свою комнату и уложил обоих в постель. Минхо плакал, плакал и плакал, повторяя имя своего возлюбленного как мантру, единственный звук слетавший с его губ. Чан держал его бог знает сколько часов, обнимая, рисуя круги на спине, поглаживая волосы, молча раскачивая их взад и вперёд. Минхо ревел. Время от времени с его губ срывался всё более громкий всхлип, но это было всё. — Где его тело? — голос Минхо срывался, горло саднило. Чан явно напрягся после вопроса. — Мы… мы не знаем. Всё произошло так быстро. Мы уже возвращались после боя. Мы победили, Минхо, — это должно было быть радостное заявление, но в словах короля не было отрады. Только боль. — Мы были в двух днях пути от границы королевства, когда несколько оставшихся рыцарей из другого королевства напали на наш лагерь, я думаю, в последней попытке отомстить за своего короля. Когда мы разбили лагерь прошлой ночью, Джисон предложил разделить лагерь на две части, чтобы защитить спины друг друга. Рыцари устроили пожар на стороне Джисона, — Минхо застыл в объятиях Чана. Огонь. Он был сожжён заживо. Только не его Сонни. Не его рыцарь. — Мы убили рыцарей, но никого не смогли вытащить из огня. Когда нам удалось потушить огонь, в живых осталось совсем немного. Мы не смогли спасти его тело, потому что его не было. Меч Джисона лежал на краю лагеря. Я думаю, он услышал рыцарей и попытался сразиться с ними, но они… — Чан попытался подавить всхлип. Он проглотил ком в горле и продолжил: — Они убили его, а потом сожгли тело, когда начинали поджог. Через несколько минут Минхо пошевелился, высвободился из объятий Чана и сел на кровать. Чан посмотрел на него, по его телу пробежала дрожь; глаза Минхо были пусты. Там ничего не было. Ни ярости, ни боли. Даже печали. Ничего. Только пустота, уставившаяся в какую-то точку в комнате. Когда Минхо заговорил снова, его голос звучал ровно. Ни эмоций, ни цвета. — Ты должен пойти к Феликсу, он очень скучал, — Чан тут же встал и попытался дотронуться до Минхо, но тот оттолкнул его. — Минхо, я ни за что не оставлю тебя одного. Ни сейчас, ни в обозримом будущем. — Феликс скучает по тебе. Ты нужен ему. — Я нужен тебе. — МНЕ НИКТО НЕ НУЖЕН, — Минхо резко встал с кровати и сел у камина, агрессивно дёргая себя за волосы. Чан последовал за ним, не осмеливаясь прикоснуться. — Мне нужен только мой Сонни, а он не вернётся. Так что мне никто не нужен, — Чан встал на колени перед Минхо, взял его руки и мягко сжал. — Я знаю, что ты веришь в это, Минхо, но это неправда. И мы будем рядом с тобой, пока ты не поймёшь этого. Мы не оставим тебя, — Минхо только устало кивнул. Он больше не хотел бороться. Ему просто хотелось спать. Чан приказал слуге позвать Феликса, и через пять минут младший король уже был в комнате Минхо. Феликс тут же бросился в объятия Минхо. — Мне так жаль, детка. Если бы я мог обменять свою жизнь на его, я бы сделал это в мгновение ока, — Минхо снова заплакал. Феликс чуть приподнял голову, чтобы взглянуть на мужа, и коротко кивнул ему. Чан кивнул в ответ и вышел из комнаты, чтобы переодеться и принять ванну. — Эй, детка, хочешь полежать со мной в постели и немного поспать? — Минхо просто кивнул и позволил затащить себя обратно в постель, прежде чем Феликс помог ему переодеться в удобную ночную рубашку. Они лежали в постели, Минхо спрятал лицо на груди младшего. Феликс был намного меньше его, но в тот момент ему так не казалось. — Что я теперь буду делать без него? Он был моей жизнью, Ликс. Он был… — Минхо не смог закончить фразу, потому что рыдание вырвалось из его горла. Он начал безудержно плакать. — Я хочу, чтобы он вернулся, — сердце Феликса оборвалось. Что сказать в этом случае? Как исцелить разбитое сердце? Нет слов утешения, которые могли бы помочь, когда душа покинула тело. Ты ничего не можешь сделать, кроме как быть сильным для тех, кто не может. И поэтому Феликс обнял Минхо так крепко, как только мог, пытаясь собрать его сердце воедино, даже если это было то малое, что он мог сделать. Минхо плакал, пока не заснул, но даже тогда Феликс не осмелился пролить ни единой слезинки. Его другу сейчас нужна была надёжная опора, и, чёрт бы его побрал, Феликс будет самой надёжной опорой в жизни Минхо.***
На следующий день Минхо проснулся, чувствуя, как его обнимают тёплые руки. Первой его мыслью, всё ещё затуманенной сонливостью, было то, что Сонни обнимает его. А потом он вспомнил вчерашний день и заплакал. Сработали инстинкты Феликса и он проснулся. Он посмотрел на своего друга и увидел это. Панику. Феликс тут же сел в постели и заставил Минхо тоже сесть, схватив его лицо руками. — Хэй, детка. Дыши вместе со мной. Глубокий вдох. Мы здесь, прямо сейчас, хорошо? Посмотри на меня. Я здесь. Ты здесь, — Минхо посмотрел на него и попытался усмирить дыхание, лишь чтобы снова заплакать и задрожать. — Я н-не хочу быть здесь. Я хочу быть с Сонни, — Феликс крепко обнял его, чертя круги на спине, чтобы успокоить. Он закрыл глаза так сильно, как только мог, стараясь не заплакать от скрытого смысла слов Минхо. В конце концов Минхо успокоился, они с Феликсом выбрались из постели и сели на ковёр у камина. Феликс развёл огонь и накрыл Минхо одеялом. Затем он сел позади и позволил своему другу лечь на него. Они просидели так около часа. В голове у Минхо было пусто. Его единственной мыслью был Джисон, но он не думал о конкретных воспоминаниях или о времени, проведённом с младшим. Единственной мыслью в его голове было имя Джисона, звучащее снова и снова, словно мантра. Наконец он вернулся к действительности и взглянул на Феликса. — Тебе надо поесть. И быть с Чаном. Я знаю, как ты по нему скучаешь, — Феликс покачал головой и крепче обнял его. — Я не хочу. Хочу быть здесь с тобой, Мин. Не хочу быть с ним прямо сейчас, — Минхо склонил голову набок, не понимая, почему Феликс не хочет быть со своим мужем. Минхо немного взбесило, что кто-то, кто мог быть со своей настоящей любовью, сознательно отказывался от этого. Они никогда не должны принимать это как должное. Он больше не мог быть с Джисоном, и он не понимал, почему Феликс так упрямо не хочет быть с Чаном прямо сейчас. — Ты… злишься на Чана? — Феликс только пожал плечами и уставился в пол. — Ты не должен. Я не знаю, почему ты злишься на него, но ты должен разобраться, — Минхо поёрзал на своём месте, чтобы посмотреть на короля. — Не принимай его как должное. Не сердись на него за глупость. Ты не знаешь, когда… — он не произнёс ни слова, но Феликс прекрасно его понял. — Это не из-за какой-то глупости, Мин. Он нарушил своё обещание. Он не защитил Джисона. Он… — Остановись, Феликс. Феликс не понимал, почему Минхо так спокойно говорит об этом. Он вёл себя зрело, осмысленно. И это было несправедливо по отношению к Минхо. — Он рассказал мне, что произошло. Это была не его вина. Ничего из этого не было. Если и есть кого винить, так это меня, за то, что не смог избежать войны. Не сердись на него, пожалуйста, — Минхо взял руки Феликса в свои и нежно поцеловал. — Сделай мне одолжение, люби Чана. Люби его всей любовью, что есть у тебя, и всей любовью, которую я питал к Сонни, хорошо? Ему бы не хотелось, чтобы вы поссорились, — Феликс заплакал и обнял Минхо. Феликс сказал ему, что он пойдёт, но сначала ему нужно прийти в себя. Они ещё некоторое время посидели перед камином. Примерно через час они услышали тихий стук в дверь. Через секунду в комнату вошёл Хёнджин. Его глаза были красными и опухшими, и он явно сдерживал всё ещё подступающие слёзы. — Я могу войти? — Минхо тихонько прогудел в знак согласия. Он напомнил Феликсу, что тому пора к Чану, и младший встал, не преминув пообещать Минхо, что вернётся позже с его любимым чаем. Феликс поцеловал его в висок и обменялся взглядами с Хёнджином, выходя. Хёнджин неловко стоял у двери, не зная, что предпринять. Он посмотрел на Минхо и оценил его внешний вид. Глаза Минхо по-прежнему оставались пустыми — холодный каменный фасад. Он выглядел… безжизненным. Затем Минхо слегка пошевелился. Хёнджин следил за каждым движением своего друга и видел, как тот медленно поднял руку и приблизил её опасно близко к огню. Инстинкты Хёнджина мгновенно сработали, и он бросился к Минхо, одёрнув его руку, прежде чем тот успел обжечься. — Ты что творишь?! — Минхо просто смотрел на него, и казалось, что он только что очнулся от глубокого сна. — Э-э… извини, — и снова голос Минхо был безжизненным. Никаких эмоций. — Мин, детка… Я… я не знаю, что сказать, — Хёнджин сидел перед старшим, его тело теперь было барьером между Минхо и камином. Минхо облокотился на него, и Хёнджин обхватил его руками. — Просто останься со мной, — Минхо уткнулся в грудь младшего. — Я хочу побыть один, но знаю, что не должен, — промурлыкал Хёнджин. — Мне жаль, что я такая размазня. Настоящая катастрофа, — Минхо усмехнулся. — Да, но ты не должен жалеть об этом. Я даже не представляю, через что ты проходишь, любовь моя. Ты имеешь право на грусть. — Неужели? Я знал, что любить его — плохая идея. Я знал это с самого начала. Я знал, что это может случиться, и всё же сделал это. Я самый глупый человек на земле! — Минхо снова заплакал. Он был таким глупым. Он знал, что потеряет Джисона в глупой войне, и всё же решил отдать ему всего себя. Он решил отдать ему своё сердце, свои чувства и свою душу. А теперь он остался ни с чем. Хёнджин заставил Минхо посмотреть на него. — Ты жалеешь об этом? Что вышел за него? Что любишь его? — в его вопросе не было осуждения. Чистое и искреннее любопытство. Сожалел ли об этом Минхо? Сожалел ли он о поцелуях, смехе и ласке? Сожалел ли он о том, что каждую ночь чувствовал себя в безопасности в его объятиях? Жалел ли он, что помнил смех Джисона? Сожалел ли он о бесконечной тоске, приступах паники и боли перед тем, как сойтись? Сожалеет ли он о своей любви? — Нет. Не сожалею. — Тогда это всё, что имеет значение, — Хёнджин взял пару подушек и уложил их на ковёр, заставив Минхо лечь рядом. — Пока ты не жалеешь об этом, пока ты помнишь свою любовь к нему, ты будешь в порядке, — Хёнджин мягко чмокнул его в нос. — И я всегда буду рядом с тобой. Каждый твой шаг — я буду рядом. Как и Сынмин, и Феликс, и Чан, и Чонин, и Чанбин. И Тэ тоже, — Минхо только кивнул. — Ты не один, детка. Никогда не был и никогда не будешь.