Ослеплённые местью

— Жаль расставаться с вами, — стоя у ворот изрёк оборотень. — В моих владениях вы в безопасности, но только пересечете зачарованный поток, я уже не в силах буду вам помочь. — Мы благодарны тебе и за это, — откланялся гномий король. — Прощай! Беорн любезно предоставил путникам лошадей, что облегчило им путь. Гномы, попрощавшись с хозяином дома, неспешно ехали вслед за своим предводителем. Ниэль, Бильбо и старый волшебник, Гэндальф, не отставали от них. — Надеюсь мы ещё встретимся, — ни тени улыбки не было на лице Дарнис. Полукровка ни коим образом не хотела покидать владения Беорна, но нечто невидимое и незримое никому из живущих тянуло её вперёд. — Прощай! — склонив голову, девушка поспешила догнать остальных. Это утро предвещало погожий день. Туман накрывал землю невесомой простынею белой дымки, прохладный воздух прогонял остатки сна, и вскоре вставшее на востоке красное солнце скрашивало путь, и не успели тени ещё укоротиться, как туман рассеялся. Уже два дня не видели путники ничего, кроме диких трав и цветов, а также одиноко стоящих деревьев. — Дарнис, — однажды ночью раздался голос. — Там кто-то есть, — хоббит указал взглядом в сторону заросшей поляны. Земли Средиземья уже давно накрыла пелена ночи, и поддёрнутая серой дымкой луна освещала холодным светом путь отряда. Желая достичь скорее въезда в Лихолесье, они не останавливались ночами. И неоднократно в сумерках то слева, то справа хоббиту чудились неясные тени. — Я знаю, — Дарнис даже не удосужилась оторвать взгляд от дороги, впрочем как и другие, кто видел их. — Там медведь, — чуть громче добавил Бильбо, подъехав ближе к полукровке. — Я видел его. — Ш-ш! Не обращайте внимания, — только и сказал Гэндальф, услышав их разговор. Старый маг и сам видел это, но не подавал виду. Все больше и больше его поглощали мысли о Лихолесье, точнее о том, что ему придётся покинуть отряд, как только они достигнут границы. Волшебнику было жаль расставаться со своими друзьями, но множество других дел ожидало его впереди. Не менее важных. В середине следующего дня путники достигли кромки Чёрного Леса и спешились, дабы отдохнуть под нависшими ветвями первых деревьев, отличавшиеся от тех, что видели они раньше. Стволы их были толстые, узловатые, а ветки искривлённые с длинными и тёмными листьями, не пропускавшими сквозь себя свет. — Вот и Чёрный Лес, — сказал Гэндальф. — Самый большой в северном краю, — волшебник обвёл взглядом нескончаемую чащу, вселявшую ужас в путников. — Пожалуй теперь мне придётся вернуть назад пони, — на мгновение маг замолк, но вскоре добавил: — И расстаться с вами. Гномов это известие повергло в ужас, они никоим образом не хотели расставаться с магом. Но Гэндальф был непреклонен, как ни упрашивали его гномы остаться, волшебник не менял своего решения. — Что ж, — начал Торин, стоя на широкой тропе, утопающей в глубине Лихолесья. — Тогда прощай, Гэндальф. Надеюсь, нам доведётся еще встретиться, — и более не ожидая слов от мага, гном неспешно побрёл вперёд, увлекая за собой в неизвестность своих соратников. — Непременно, — на старом морщинистом лице скользнула тень печальной улыбки. — Берегите себя. И не сходите с тропы! — донеслось до них еле слышно. Гэндальф пустил лошадь галопом и скрылся из виду, оставив наедине с Чёрным Лесом путников. Они уже давно сбились со счёта дней, что провели они на тропах Лихолесья. Тишина вокруг сделалась столь глубокой, что звук шагов гулко отдавался в лесу, и казалось, деревья нагибаются и прислушиваются к посторонним звукам. Глаза путников давно привыкли к полумраку и им удавалось разглядеть кое-что в тёмно-зелёном сумраке. Дневной свет давно перестал быть их спутником, быть может и случалось, что тоненькому лучу удавалось проскользнуть сквозь могучие кроны деревьев, но, увы, такое случалось крайне редко. Прошло не так уж много времени и гномы возненавидели лес, так же горячо, как король Эребора ненавидел Азога, казалось, что целую вечность им предстоит провести здесь. Но хуже всего было ночью. Чувствовалось, что под кронами уродливых деревьев навеки застыла вязка духота и темнота, а тишина, обволакивая всё вокруг, растворяла в себе время. Тьма становилась непроглядной, в ней оживали все страхи путников, не дававшие спать. И, казалось, они нескончаемы. Так было и в эту ночь. Дарнис вызвалась первой нести дозор. Только ступив на тропу Лихолесья, девушкой овладело странное чувство, её чутьё воспалилось, и полукровке время от времени чудилось, будто следом за ними шла опасность, хуже всех тех, что доводилось им встречать раньше. Гномы были сильно измотаны, больше не вели они весёлых разговоров; в глазах Бильбо ни на минуту не угасал страх, бесспорно, он тоже чувствовал приближающуюся беду, скрытую в дебрях Лихолесья; а Ниэль... Она лелеяла в себе надежду, но с каждым днём её свет становился тусклее. Перекусив, гномы устроились спать, силы были их на исходе. С каждой минутой темнота становилась всё чернее и гуще, уродливые тени, отбрасываемые горящим костром, вселяли тревогу. Устроившись подле костра, Дарнис несла дозор, сторожа покой спящих. Полукровка обвела их взглядом, но остановилась только на двоих. У дерева, в чьей кроне путались черные ленты мрака, посеребрённые лунным светом, приникнув к Кили, спала Ниэль. Сон был её тревожен, но крепкие объятия гнома успокаивали её. Дарнис было интересно наблюдать за ними. И поневоле она вспомнила о Хранителе, о темных ночах, что проводила она, не выпуская из рук своих меч. Но сталь не грела её, и только сейчас поняла это Дарнис. Вытащив из ножен едва затупленный меч, чьё лезвие было покрыто вязью рун, Дарнис принялась затачивать его. Резкие движения полукровки и точильный камень заставляли меч говорить. Вокруг стояла тишина, сквозь которую слышался треск догорающих в костре веток, мерное дыхание спящих и приглушённый голос Хранителя, певший тихую песню своей хозяйке. Зарево костра приманивало к себе неведомых существ, населявших Лихолесье, и Дарнис видела сотни пар глаз, с жадностью устремлённых на путников. Но голос её меча сдерживал их желание, не давая подступить ближе и потревожить покой спящих. Немного приоткрыв глаза, Ниэль осмотрелась. Все спали, поглощённые темнотой и безмолвием, лишь только Дарнис, освещаемая пламенем костра, всё не смыкала глаз. Переведя уставший взор с пробудившейся ото сна девушки, полукровка, тихо вздохнув, продолжила своё дело. Приподнявшись немного, Ниэль устремила взгляд, полный трепета и тепла, на мужчину, что крепкой рукой обнимал её. Сквозь сон Кили чувствовал нежные прикосновения её пальцев. Что-то мелькнуло в её глазах, и Ниэль, склонив голову, коснулась губ Кили нежным поцелуем. — Спи, любовь моя, — прошептала Ниэль, отстраняясь от мужчины. Девушка осторожно выскользнула из объятий гнома, не потревожив его сна, и неспешно направилась к Дарнис. — Хоть мы и не увидим, но до рассвета ещё долго, — полукровка уставилась на Ниэль. — Ты могла бы ещё спать, нежась в объятиях Кили. — Я не хочу, — устроившись подле полукровки, изрекла девушка. — Да и тебе не должно быть так одиноко рядом со мной. — Ошибаешься, — слова полуэльфа вызвали улыбку на лице Дарнис. — Лучше иди отдыхай, я смотрю, ты там хорошее место пригрела. Ниэль не отрывала глаз от спящего мужчины. Страх происходящего в её взоре тускнел и отступал под целительным воздействием любовных чар, пленивших её разум и сердце. — Дарнис, — неожиданно для себя самой обратилась Ниэль к полукровке. В её глазах горела безумная нежность, больше прежнего расцветала Ниэль, находясь рядом с Кили. — Я получила большее, нежели смела желать. — Я не совсем понимаю, о чём ты? — Дарнис оторвала усталый взгляд от Хранителя. — Я обрела любовь. Даже в такое время я не могу думать ни о ком и о ни о чём, лишь только о Кили. — Любовь туманит твой разум, — как-то отстранёно произнесла Дарнис, не сводя прямого взгляда с Ниэль. — И всё, что было важно прежде — забывается. — Да, — кивнула девушка. — Я желала мести, но чем плохо то, что обрела я теперь? Вот скажи мне, Дарнис, — Ниэль накрыла её руку своей ладонью, — разве у тебя в жизни не было ничего подобного? Разве ты не встречала мужчину, которому была готова отдать своё сердце? И вдруг в памяти Дарнис вспыхнул отчетливый образ Торина. Вновь и вновь она прокручивала в голове бой на мечах, она помнила его силу, мощь и величие гномьего короля, переполнявшие её восхищением. Но будучи неразлучной с Дарнис, бездушная сталь испытывала ревность, чувствуя, что мысли хозяйки приходиться делить с кем-то ещё. И внезапно Хранитель, выскользнув из рук хозяйки, оцарапал её кожу. "Чтоб тебя," — пронеслось в мыслях Дарнис. — Нет, не встречала, — резко выпалила девушка, подобрав меч, в одночасье развеявший образ короля Эребора перед её глазами. — Не может такого быть! Я не верю этому, — замахала головой Ниэль. Но только девушка хотела продолжить свою речь, Дарнис отдёрнула свою руку и перебила Ниэль: — Я привязалась к тебе, но это не даёт тебе права доставать меня подобными вопросами. Запомни это, — мрачно произнесла полукровка. — Но почему? Объясни мне... — В эльфийских песнях восхваляется любовь больше всего на свете, — голос её сквозил резкостью и холодом. — Всё это глупости! Полнейшая чушь! Она лишает здравого рассудка, заставляет совершать немыслимые ошибки и промахи, она заставляет терпеть унижения и боль. — Я не перестаю тебе удивляться. Почему тебе так противно это чувство? Дарнис замерла, казалось, слова Ниэль ввели в оцепенение полукровку. Минуту другую Дарнис настороженно смотрела на девушку, в её взгляде смешалось множество чувств: раздражение, нескрываемый гнев и боль. Дарнис выводило из себя такое внимание Ниэль, но в тоже время она понимала, что привязалась к девушке и не в силах навредить ей. — Почему оно мне так противно? — зло выпалила Дарнис, и в глазах её вспыхнул недобрый огонёк. — Ещё до моего рождения Варгат пленил души моих родителей и брата. Долгое время я оставалась в неведении, не зная, почему близкие так относятся ко мне. Я любила их беззаветно, меня же ненавидели. Долгие годы я мучилась из-за этого, терпела боль и унижения, не в силах решиться уйти, — взор её стал темнее обычного, и виделось в нём нечто свирепое, едва удерживаемое. Слова потоком срывались с её губ. Ниэль слушала её молча, не перебивая, казалось, она чувствует всю боль полукровки, что довелось испытать ей за прожитые годы. Дарнис говорила долго, о своём детстве, юности и о годах скитания, и вскользь она упомянула о силе, которой обладала. Теперь Ниэль понимала, чем объяснялась странность поведения Дарнис. — Но есть и взаимная любовь, — не унималась девушка. — Взаимная любовь? Возможно, — полукровка пожала плечами. — Но я такой не встречала. — Неужели? А как же я? Неужто ты не замечаешь, что я питаю к тебе чувства, будто к родной сестре? — А взаимна ли твоя любовь? С чего ты взяла, что я испытываю подобное по отношению к тебе? — не выражающий ничего взгляд зарождал сомнения в Ниэль. — Ты обращаешься со мной не так как с остальными. И в действиях твоих нет ничего дурного. — Быть может, — после недолгого молчания изрекла Дарнис. — Но так или иначе у тебя есть тот, кого ты любишь намного больше, нежели меня. И если встанет выбор между мной и Кили, ты выберешь его. Я не сомневаюсь в этом, — в мгновение Ниэль замолкла, она понимала, что слова полукровки правдивы. — Я ничего не имею против, однако впредь не разбрасывайся так просто подобными словами. Безмолвие поглотило их, Ниэль молчала, думая о сказанных полукровкой словах, а Дарнис не решалась спугнуть поток её мыслей. — Иди вздремни пока есть время, — невзначай предложила Дарнис, вложив в ножны Хранителя. Не сказав более ни слова, полукровка поднялась с места. Подходило время смены поста. Глоин должен был занять её место. Чем больше углублялись в лес путники, тем мрачнее становились они. В особенности Дарнис. Недавний разговор с Ниэль не давал покоя полукровке, да и тревожное чувство не покидало её. Путников мучила жажда, запасы воды убывали, а на пути не встречалось пока ни одного источника или же ручейка. Однако однажды дорогу им преградил поток, неширокий, но быстрый, казавшийся таким же чёрным, как и ночное небо, нависшее над их головами. Видимо давным-давно тут пролегал деревянный мостик, но сейчас от него остались лишь обломанные столбики у самого берега. Гномы понимали, что нужно перейти на ту сторону, не входя в воду. Долго они провозились, пытаясь достать лодку, что одиноко покачивалась у другого берега. И всё же путникам удалось благополучно перебраться через зачарованный поток. Но только Двалин ступил на берег, как словно из ниоткуда появился чёрный, словно сама ночь, олень. Он врезался в отряд гномов, раскидал их в разные стороны, и взвившись в воздух, перемахнул через поток. Но достичь того берега невредимым ему не удалось. Стрела, посланная королём Эребора, остановила его. И зверя поглотила тьма леса. Однако в тот же миг случилось то, чего не ожидал никто. Бомбур упал в зачарованную реку, и веки его смежил продолжительный сон. Путь их сделался ещё тяжелее. Четверо гномов несли самого Бомбура, другие же — его поклажу. Они шли днями, ночами изредка устраивая привалы, теперь они не разжигали костров, приманивающих к себе жуткие создания. Чернеющий небосклон едва окрашивали в алые тона лучи восходящего солнца. Рассвет был близко. Дарнис мерно прохаживалась меж рядами спящих, но остановилась у Торина. Нависнув над ним, полукровка заглянула ему в лицо. Даже во сне сын Транина выглядел уставшим и обремененный заботами. Лицо короля казалось прекрасным. Тихое ровное дыхание колыхало его грудь, а мерное биение сердца успокаивало. Полукровка старалась удержать себя от нахлынувших чувств и ненужных действий, но не смогла. Она осторожно забрала с лица Торина прядь волос с проседью, а затем осторожно коснулась его щеки. Что побудило ей к таким действиям? Вероятно в глубине души полукровка желала поддаться чувствам. Но знала ли Дарнис, что внук Трора не спит? Едва ли. Торин не желал прерывать её действий, ему было интересно, что дальше сделает полукровка. Но чувствуя на себе почти осязаемый взгляд Дарнис, Торин не выдержал. Сын Траина резко распахнул глаза, желая уличить Дарнис в содеянном, желая заставить сомневаться в её собственных словах, сказанных не так давно неподалёку от дома Беорна. — Как тебя понимать? — единственное, что произнёс Торин. В голосе его не читалось ни каких чувств, лишь только холод и безразличие. Дарнис хотела было что-то сказать, но не нашла слов в своё оправдание. Полукровка понимала, что совершила опрометчивый и глупый поступок. И это неимоверно злило её. Безмолвие накрыло их железным занавесом. Торин не сводил с Дарнис тяжёлого прямого взгляда, пытаясь понять действия девушки. Он испытывал жгучую ненависть по отношению к полукровке, но в противовес ей были и другие чувства. Неоднократно сын Траина задавал себе вопрос: почему именно Дарнис? Но король Эребора не мог дать себе вразумительного ответа. Впрочем, чего он ожидал? Подобные чувства не поддаются объяснениям. В одночасье легкие Дарнис обжёг отвратительный запах, что чувствовала только она. Девушка вскочила на ноги и высвободила Хранителя, оглядываясь по сторонам, она забыла о своей оплошности. — Уже близко, — полукровка пыталась определить с какой стороны ждать нападения. — Они чувствуют нас... — во взгляде Дарнис промелькнуло нечто странное. Нет, не страх. Нечто другое. И Торин видел это. — Орки. В мгновение ока внук Трора вскочил с места и принялся будить всех. В считанные секунды были подняты гномы, хоббит и Ниэль. Однако бежать было некуда, да и спрятаться не представлялось возможности. Обагрённые предрассветными лучами, будто бы кровью, из черноты леса появилось семнадцать орков. Их истошные вопли эхом разлетались по округе, сотрясая воздух. Во главе орочьего отряда шёл их предводитель. Тело его покрывали многочисленные язвы, одни из которых гноились, другие же кровоточили. Но едва ли это приносило ему боль. Животный оскал орочьей твари заставлял Бильбо дрожать, и всё же хоббит не выпускал из рук Жала, готовый в сию минуту ринуться вслед за гномами. Ниэль не сразу увидела их предводителя, но только её взгляд скользнул по отвратительному, изуродованному орку, девушка узнала его, того, кто лишил жизни всё селение, того, кто забрал жизнь у её отца. Это был Морог. Орки не ждали приказа, зная, что Азог велел не оставлять в живых никого, они сразу же кинулись в бой, неистово желая крови. Гномы быстро выбрали себе цели, Ниэль... Ниэль же должна была следить за Бильбо, но вместо этого девушка ринулась навстречу Морогу. — Бильбо! — схватив за шиворот полурослика, Дарнис вырвала хоббита из-под опускающегося на него меча орка. — Спрячься где-нибудь! — рявкнула полукровка, швырнув куда-то в сторону бедного полурослика, и обрушила на орка сильный удар, однако тот смог отразить его. В этот раз Дарнис было труднее, желание защитить Ниэль и Бильбо заставляло забывать о себе. Так было и в это раз. Дарнис удалось лишить жизни прислужника Морога, и сразу же полукровка кинулась в след за Ниэль. Девушка стояла поодаль от остальных, бесспорно, Ниэль опасалась этой схватки и не решалась идти с мечом на Морога. Но она поступила по-другому. Вложив стрелу, Ниэль натянула тетиву, точно так, как учил её младший племянник Торина. Девушка пыталась выровнять дыхание, как вдруг за её спиной появился орк в костяных доспехах. — Ниэль! — что было сил крикнула Дарнис, но девушка не услышала её, вопли и звон метала заглушали голос полукровки. Дарнис хотела было кинуться на её защиту, как вдруг кто-то со стороны сильным ударом сбил с ног полукровку. Мгновенно темнота окутала Дарнис, холодными волнами растекаясь по телу. Тем временем едва ли Ниэль думала о своей безопасности. Сейчас для неё существовали лишь только она и Морог. Выдохнув, Ниэль отпустила тетиву, и стрела со свистом в мгновение поразила цель, пронзив острым наконечником плоть орка. Однако этого было мало. Морог, дёрнув плечом, отыскал среди беснующейся толпы ту, кто желал его смерти. Но их разделяло большое расстояние. Под взглядом полным ненависти и злости Ниэль содрогнулась, но не отступила. Вторая стрела попала точно в цель — в голову. Содрогнувшись всем телом и издав предсмертный хрип, орк замертво повалился на землю. Что чувствовала Ниэль совершив возмездие? Пожалуй ничего. Девушка не испытывала ни радости, ни удовлетворения от содеянного. Только теперь она поняла: месть не в силах вернуть ей отца. Мысли не давали покоя, они ограждали девушку каменной стеной от реальности, и едва ли Ниэль слышала, как за её спиной разгоралась другая схватка. Дарнис была не единственной, кто желал защитить Ниэль. Услышав крик полукровки, Кили тот час бросился на помощь своей возлюбленной. Приди на секунду позже, он уже ничем не смог бы помочь Ниэль. Дикая боль нахлынула на полукровку еще прежде, чем она обрела память, прежде, чем возвращающееся сознание уверило её: жива. Дарнис открыла глаза и не сразу поняла, где находится. Над ней смыкались кроны деревьев, не пропуская сквозь себя дневной свет. Отдающая в голове полукровки громким звоном, вокруг царила тишина. В одночасье Дарнис схватила голову руками, будто это могло унять её боль. И в тот же миг ощутила нечто мокрое и липкое на своих руках. Вокруг не было никого, лишь только где-то вдалеке раздавались голоса гномов и голос Ниэль, наполненный тревогой, взывал к себе. Полукровка поднялась, ей было тяжело стоять на ногах, голова кружилась, и кровь застилала глаза. Не сразу, но Дарнис увидела подле себя мёртвого орка, в чьей спине, вздрагивая, тряслось древко стрелы, принадлежавшей Фили. С каждым шагом Дарнис темнота становилась чернее, полукровка слышала, как где-то в её глубине раздаются голоса, но едва ли она могла различить их, способность здраво мыслить и ориентироваться в пространстве все не возвращалась к полукровке. Тёмно-зелёный сумрак вскоре сменился непроглядной темнотой, Дарнис казалось, будто она идет и вовсе с закрытыми глазами. Голоса вскоре смолкли, но вместо них Дарнис смогла различить едва слышный шипящий стрекот, он окружал её со всех сторон. Полукровка хотела вступить в бой, но с кем? Она не знала. В одночасье Дарнис ощутила холодные прикосновение, и в тот же миг что-то острое пронзило её кожу. Девушка чувствовала, как обмякает тело, и рассудок покидает её. Как ни сопротивлялась полукровка этому, беспросветный мрак поглотил её. Проходили дни, недели, года, а быть может и целая вечность минула, во всяком случае именно так казалось Дарнис. Полукровка чувствовала, что висит вниз головой, а где-то снаружи до неё доносились едва слышные песенки. Каково было удивление Дарнис, когда она узнала голос Бильбо. Хоббит дразнил пауков, что желали полакомится плотью пленников. А затем его голос затих, исчезло и злосчастное шипение. Дарнис чувствовала, как трясется ветка, на которой она висит. Полукровка было подумала, что это паук, но нет... Это были племянники Торина, им не составило особого труда освободить Дарнис. Гномы были уже внизу, как вдруг перед ними появился огромный паук, перебирая мохнатыми лапами и злобно шипя, житель Лихолесья не спускал многочисленных глаз со своих пленников. Но не успела троица спуститься с дерева, как прочие гномы расправились с пауком. — Бежим! — словно из ниоткуда появился хоббит и кинулся куда-то в сторону, уводя за собой остальных. Никто не смел перечить спасителю Бильбо, как бы тяжело им не приходилось, они бежали. Бежали как можно дальше от этого места. Спустя какое-то время гномы заметили, что находятся на краю поляны, где, по их словам, раньше горели костры эльфов. Им пришло в голову, будто здесь сохранилось доброе волшебство, и пауком оно не по вкусу. Здесь-то путники решили передохнуть и отдышаться. Но не прошло и часа, как гномы пристали к Бильбо с расспросами: они желали узнать, как хоббит умудрился исчезнуть. И Бильбо рассказал им всё, поведал историю о кольце. Но едва ли Дарнис слушала речи полурослика. Оглядевшись по сторонам, полукровке показалось, будто чего-то, точнее кого-то не хватает. И в тот же миг раздался голос одного из гномов: — Где Торин?! — ужаснулся Двалин, заметив отсутствие подгорного короля. Но ответа не последовало, ибо никто не знал, где сейчас король Эребора. На другой день после битвы с пауками путники сделали последнюю отчаянную попытку выбраться из жуткого леса. Но только тусклый день начал переходить в тёмный вечер, как вдруг кругом засветились сотни ярких факелов, точно сотни красных звёзд. Сокрывшись пеленой мрака, перед путниками появились лесные эльфы с луками и копьями. Отнюдь не дружелюбно были настроены жители Лихолесья.