***
Сакура пришла к Какаши немного раньше Цунаде. Было неприятно ощущать в сумке тяжесть медицинских флаконов, а от предстоящего разговора — даже страшно. Начинать его до прихода Цунаде было бы странно. — Будешь чай? — Какаши выглядел измотанным. Ей стало неуютно под его изучающим взглядом. Заметил, как она волнуется? — Ты дрожишь. Сакура мотнула головой, но Какаши все равно направился в крошечную кухню. Внезапно ей стало очень важно поговорить с ним до того, как они с Цунаде начнут объяснять ему положение. Увидев ее в дверном проеме, обеспокоенную, не знающую, что сказать, Какаши слегка наклонил голову и скрестил на груди руки. — Сакура, я не совсем дурак. Я понимаю, что происходит, — как-то мягко сказал он. — Тогда почему, — вдруг накатило на нее копящееся раздражение, — вы согласились на пост хокаге? — Думаешь, мне захотелось власти? — по его голосу было слышно — улыбается. — Вы отвечаете вопросом на вопрос. Это нечестно! — Это решение было самым разумным, — пожал он плечами. — Я участвовал в битве с Кагуей, имею кое-какой опыт руководства. И, как выражается Цунаде, авторитет среди жителей. — О, значит вы опять решили принести себя в жертву! — шум в ушах у Сакуры нарастал — так было всегда, когда она начинала выходить из себя. — Вот именно — за сражение с Кагуей вы заплатили своим зрением! Как вы сможете работать? Неужели никто другой не мог занять это место?! — Сакура, я сам это выбрал, — твердо сказал Какаши. — И пока смогу, буду делать все, что от меня потребуется. Ну и дурак, хотелось выкрикнуть Сакуре, но порыв оборвал закипевший чайник. Наверное, и к лучшему. Теперь смотреть на Какаши было неудобно. Полумрак скрывал замешательство, но ведь как-то же он заметил, что она дрожит… — Если укоры на сегодня закончены, — буднично сказал он, и Сакура потупила взгляд, — может, тайяки? Сегодня печенье выглядело еще хуже, чем когда они с Наруто от него отказались. Ответить она не успела — в дверь постучали. — А мне ты раньше чай не предлагал, — хмыкнула Цунаде, пытаясь скрыть волнение. — Вы заходили всего пару раз, да и то ненадолго. Цунаде переглянулась с Сакурой, но не успела начать разговор — Какаши решил обсудить то, что сейчас волновало его больше всего. — Пожалуйста, расскажите мне о ситуации в госпитале. Я вчера подписывал документы — знаю, что лекарства наконец доставили. Но что с пациентами, которые до сих пор не отошли от гендзюцу? Цунаде нахмурилась. — Раньше я с таким не сталкивалась. Поток чакры у них не нарушен… Фактически они больше не находятся под действием гендзюцу — Саске его рассеял, но ведут себя так, будто видят то, что и в Вечном Цукуеми, — она передернула плечами. — Сначала мы думали, что дело в пережитом потрясении и слабости из-за ранений, но прошло уже достаточно времени. — В Вечном Цукуеми время шло иначе, — Какаши нервно постукивал пальцами по столу. — Да, но сейчас такое ощущение, что их разум погружен в сон, где время идет нормально, а тело функционирует, как обычно. Из-за этого многих приходится привязывать к койкам. Они не ощущают боли, даже когда спотыкаются и падают или наталкиваются на стену. Жуткое зрелище. Сакуре, да и тем ирьенинам, с которыми ей удалось разговориться, после работы в этих палатах снились кошмары. И война. Она видела, как в аптечных шкафах пустеют полки со снотворным. — Есть предположения? — коротко бросил Какаши. — Пока нет, — Цунаде устало выдохнула. — В мозге не нашли никаких повреждений. Возможно, мы имеем дело с психическим заболеванием, но почему тогда оно проявляется у всех абсолютно одинаково? — Это очень странно, — согласился Какаши. — Если мест теперь хватает для всех пациентов, выделите на исследования больше людей. Цунаде кивнула, и Сакура вся подобралась — когда ситуация обговаривается вот так, емко и с безжалостной обстоятельностью, она как будто становится реальнее. — Теперь поговорим о тебе, — Цунаде подошла к Какаши. — Но сначала я тебя осмотрю. Сакуре стало стыдно за то облегчение, которое она испытала, когда поняла, что сейчас ей не придется касаться Какаши… при ком-то. — Ясно, — кивнула Цунаде спустя пару минут. — Скажу сразу — все довольно плохо. У тебя атрофия зрительного нерва, это необратимый процесс, клетки гибнут. Благодаря лекарствам мы можем добиться стабилизации состояния, но не больше, чем на несколько месяцев. Если повезет. Какаши был готов это услышать. — Мы пока не знаем, что можно сделать, — Сакура сделала ударение на «пока», и Какаши посмотрел на нее — открыто и прямо. Она выдержала этот взгляд. — Лекарства будут способствовать нейрогенезу, пока новые клетки не начнут образовываться медленнее, чем старые — отмирать. Ирьениндзюцу стимулирует их деление, но нервные клетки делиться не могут, поэтому техники тут не помогут. — Новый нерв мы вырастить не можем. Клетки Хаширамы тебя почти наверняка рано или поздно сожрут, — жестко сказала Цунаде. Какаши выглядел почти скучающим, и Сакура почувствовала, что вот-вот на нее снова нахлынет злость — на обстоятельства, на проклятую войну, на его реакцию. — За твоим состоянием будет следить Сакура. Контролировать дозировку, делать инъекции, пока не найдется решение. Завтра я пойду в Отдел допроса, поговорю с Орочимару и Кабуто. Сакура объяснит детали лечения, а мне уже пора в госпиталь, — Цунаде не хотела задерживаться — ей наверняка было сложно не выдать глубокой обеспокоенности. Но и Сакуре — не легче. Она старалась не думать о том, как осматривала его в прошлый раз и приплела дурацкие гадания, как только что почти кричала на него. Благодаря серьезности ситуации это удавалось. Почти. — Пока что одного флакона вам должно хватать на два дня, — она расчистила стол и теперь аккуратными рядами расставляла лекарства. — Четверть утром, четверть днем. И, пожалуйста, постарайтесь перед приемом позавтракать или поужинать. Риск побочных эффектов и так высокий, вам вряд ли понравится еще и тошнота. Какаши разломил тайяки пополам и принялся быстро его пережевывать. Вдруг Сакуру прорезало понимание — он снял при ней маску. На секунду ее парализовало, но она быстро сделала вид, что ничего особенного не произошло. — Если начнутся головокружения или мигрень, можете пить эти таблетки. Одну, максимум две в день! И сразу скажите мне. Если появятся другие симптомы, тоже не молчите, — почему-то Сакуру радовала странная мысль, что на маленьком кухонном столе еще оставалось место. Как будто не так уж все и плохо. — Я буду приходить к вам по утрам и делать инъекции под веко каждые два дня, — продолжала она. Какаши вертел в руках флакон. — Курсом, недели две. Начнем сегодня. Он продолжал молчать. — Местное обезболивающее, — пояснила Сакура, доставая маленький флакончик с глазными каплями. — Знаю, — как-то невесело усмехнулся Какаши. Шторы снова пришлось отдернуть. Сакура поджала губы. Она привычно надела медицинские перчатки и почувствовала, как теплеют кончики пальцев. Теперь она будет ощущать это слишком часто — сам себе Какаши такие уколы делать не сможет. Пока начинала действовать анестезия, Сакура как-то почти механически набрала в шприц раствор. Почему-то ей остро не хотелось делать первую инъекцию — она знала, что с этого момента начнутся горы склянок, использованных игл, пустых блистеров. Какаши посмотрел на нее с каким-то странным сочувствием, и это ее подстегнуло. Сакура осторожным движением оттянула нижнее веко и ввела раствор. Выдохнула — и сделала второй укол. Какаши прикрыл глаза и слегка откинул голову. В том, что касалось процедур, он был идеальным пациентом. — Около часа, может, меньше, зрение будет более размытым. Отека быть не должно. Пока она собирала сумку, Какаши молчал. — Сакура, будь осторожнее, — внезапно сказал он, не открывая глаз. — Я говорил вчера с Шикамару, кажется, недовольных ситуацией больше, чем мы думали. На улицах даже днем много пьяных, а сейчас у нас нет лишних ресурсов, чтобы следить за порядком во всей деревне. Я знаю, что ты себя в обиду не дашь, но должен был предупредить. — Значит, чтобы не разжигать лишних конфликтов, я буду бить их не слишком сильно. И только если пристанут, — Сакура услышала его тихий смех, и почувствовала, как расслабляются донельзя напряженные плечи. — А вы установите в резиденции шторы. Там же окна от пола до потолка. Какаши продолжал улыбаться, но Сакура этого уже не видела — нужно было торопиться в госпиталь.***
Они вместе с Ино сидели на полу в комнате Наруто. У того был взгляд, хорошо известный Сакуре — он появлялся, только когда речь шла о Саске. Наступил поздний вечер, и с улицы доносились выкрики и хохот. — Ино, расскажи все, что знаешь, — Наруто говорил твердо, жестко — Сакуре не нравился такой его тон. — Я только помогала Группе анализа извлекать информацию из подсознания Саске-куна, — Ино сглотнула. — Но мы еще не закончили. Он не сопротивлялся, правда, к некоторым воспоминаниям мы пробиться так и не смогли. Такие барьеры, наверное, даже у папы не получилось бы преодолеть… При упоминании об отце она вся как будто сжалась. Но спустя мгновение продолжила: — В голове не укладывается все, что мы увидели. Знали бы вы, сколько страниц пришлось исписать… Я никогда не думала, что Саске-кун способен на такое! Хорошо хоть, что он не стал давать ложных показаний. Сейчас Ибики-сан допрашивает его о случившемся во время войны, а потом с ним снова будет работать наша группа. Наруто шумно выдохнул, и Сакура положила руку ему на плечо. — Даже несмотря на преступления Саске-куна, без него мы не победили бы, — немного помолчав, добавила Ино. — Все наши это понимают. И еще… знаете, странное ощущение — у него всегда завязаны глаза, но мне кажется, что он все видит, и, если бы захотел, без труда сбежал бы. — Это еще раз доказывает, что его нужно отпустить! — Наруто разрезал ладонью воздух. — Саске все осознал, я уверен! — Ты же понимаешь, что не все так просто, — устало сказала Сакура. — Мы об этом знаем, но остальным… его намерения еще придется доказать. Как и вклад в победу. — Сколько еще его будут допрашивать? — Наруто нахмурился. — Я не знаю, правда, — Ино выглядела растерянной. — Благодаря тому, что он не сопротивляется, мы продвигаемся очень быстро. Может быть, нужна еще пара дней, а может быть, и неделя… — Цунаде-сама говорила, что суд может состояться в ближайшее время, так что вряд ли придется долго ждать, — Сакуре вдруг захотелось накрыться с головой одеялом и представить, что ей снова двенадцать, а Саске, хоть еще и чужой, ни разу не испачкал руки кровью. Она много раз думала — что можно было сделать иначе, чтобы всего этого не произошло? Нашлись бы слова, которые смогли бы его остановить? Или каждый шаг был неотвратимостью? — Жаль, что решение будет принимать не только Какаши-сенсей. Я уверен в Гааре, да и остальные Каге должны заступиться за Саске… Еще в тот день, когда его забрали, Цунаде-баа-чан сказала, что даже у кланов Конохи будут спрашивать мнение, — Наруто выглядел сосредоточенным — видимо, вспоминал их лидеров. — В клане Яманака не сомневайтесь, — Ино тряхнула головой, и по плечам рассыпались золотистые пряди. Раньше Сакура очень завидовала ее густым длинным волосам. Она была настоящей красавицей, и это подмечали все. Но Сакура еще до войны знала: мастерство Ино не уступает ее красоте. — Ведь теперь его представляю я. Шикамару и Чоджи тоже на нашей стороне. — Да, я говорил с Шикамару на днях… — Наруто почесал подбородок. — Кажется, они с Какаши-сенсеем друг друга стоят — оба не очень-то хотят сидеть в резиденции! Ино засмеялась, а Сакура едва смогла выдавить улыбку. Ей было неприятно что-то скрывать от Наруто, но нарушать договор было нельзя.***
— Сакура, скажи честно… после всего, что Саске-кун совершил, ты все еще действительно любишь его? Меньше всего Сакуре сейчас хотелось отвечать на такие вопросы. Им с Ино было по пути, и они решили пройтись — вечер был не по-осеннему теплым. — Несмотря ни на что, он всегда будет частью меня. Если ему понадобится помощь, я сделаю все что от меня зависит, — Сакура порадовалась, что улочка, по которой они шли, плохо освещалась. Ино приостановилась. — Это не ответ, — она настаивала, но Сакура знала — дело не в простом любопытстве. Ино всегда хорошо чувствовала, если что-то было не так. — Не знаю. Любить можно по-разному. Сакура впервые это озвучила. — Понятно, — Ино кивнула, как будто не особенно удивившись. — Я помню, как плакала, когда узнала о его преступлениях. В это было сложно поверить, мне же казалось, что я его знаю… А ведь мои чувства по сравнению с твоими были просто детской влюбленностью. С минуту они молчали. — Тебе не кажется, что в деревне даже воздух какой-то тяжелый стал? Как будто опять что-то плохое назревает. Мы тогда, в идзакае, немного говорили об этом, — Ино почти шептала, хотя прохожих рядом не было. — Шикамару сказал нам с Чоджи, что нужно внимательнее смотреть по сторонам. И ты будь осторожнее, ладно? Сакура без слов обняла Ино — так они и стояли, пока не закончились слезы.