***
Было холодно и пасмурно, окна запотели, стлался густой туман. Наруто зашел за ней около полудня, как и условились. Он, как и Сакура, не стал надевать ничего особенного, словно это был обычный будничный день. Разговаривать обоим не хотелось, к тому же, чем ближе они подходили к главной улице, тем сильнее нарастал гомон толпы. Хорошо, что родителей удалось уговорить остаться дома. Людей уже собралось довольно много — предполагалось, что сначала Хокаге обратится к жителям. Наверняка все пришли его послушать. Взгляд Сакуры цеплялся за напряженные и серьезные лица. Ей было неуютно среди них, но подавать виду было нельзя. Вспомнилось, как на войне, посреди страха и неизвестности, она чувствовала единение со всеми, кто сражался плечом к плечу. Теперь же, в мирное время, ощущалось такой же силы враждебное разобщение, и она сознательно стремилась высмотреть знакомое, успокаивающее — в толпе показались Тентен и Рок, тоже в неброской одежде. — Сакура-сан! Наруто! — Рок приветственно махнул им, подойдя ближе, и только сейчас Сакура заметила, что он везет в инвалидной коляске Гая. На днях его выписали из госпиталя, поставив перед фактом — ходить он, скорее всего, не сможет никогда. Сакура тогда уловила едва заметно дрогнувший голос Цунаде, оглашающей приговор, и отблеск какого-то даже смирения в глазах Гая, похожего на то, что она видела у Какаши. Гай, конечно, сразу улыбнулся и дал понять, что справится и ни о чем не жалеет, но от этого к горлу Сакуры еще вернее подступил комок. Почти все они так долго смеялись над задором Гая, а в итоге он оказался чуть ли не самым стойким среди них. Ей вообще было стыдно за многое из того, что она думала и говорила раньше, и отгонять это чувство сил не было. Разговаривали они как будто бы ни о чем, осторожно — вокруг люди, но ненароком, почти нейтральными словами давая друг другу понять, что все так же находятся на одной стороне. Тентен сжимала набедренную сумку, и Сакура с удивлением поняла — она взяла с собой небольшие свитки с запечатанным в них оружием. На праздник, который должен знаменовать мир. Откуда-то из толпы вынырнула Хината, и ее нечитаемый взгляд еще глубже погрузил Сакуру в ватный туман. Та негромким, мягким голосом стала подбадривать Наруто, а он в ответ успокаивающе улыбался — просто чтобы за него не волновались. — Киба вместе с кланом занят поиском тел шиноби, которых до сих пор не нашли, — сказала Хината, оглядываясь на Шино. Проследив ее взгляд, Сакура встретила ободряющую улыбку Сая. Через полминуты к ним подошли Ино и Чоджи, вливаясь в беседу — Сакуре сразу стало как будто бы лучше. После конфликта с гражданским она волновалась за Ино, но та держалась молодцом — врасплох теперь таким не застанешь. А Шикамару, наверное, сейчас рядом с Какаши. Вчера Сакура сделала ему очередную инъекцию, снова чересчур спешно — они совсем не успели поговорить. Ей показалось, что он был еще напряженнее обычного, замкнутый и сосредоточенный на своих мыслях. Сакуре хотелось обнять его, но она удержалась, и вместо этого оказала самую уместную поддержку — быстро и точно выполнила свою работу. Сегодня Какаши вышел к толпе совсем другим. Он выглядел уверенно, так спокойно, что Сакура почти в это поверила. Разговоры стихли, густым влажным воздухом сделалось сложно дышать; хотелось согнуться, откашлять скопившуюся в горле мокроту, но Сакура только еще больше выпрямилась. Раз он может так держаться перед сотнями жителей, толком даже не видя их лиц, она — при задаче куда проще — тем более. Слова Какаши плавились в голове, и подсознательно Сакура понимала: он говорит правильно, по-человечески, без казенных фраз. Как и должен настоящий Хокаге. Наверное, сейчас осознание того, что он возглавляет деревню, пришло окончательно — инаугурация была просто формальной церемонией. Но снова Сакура смотрела не на него, а на остальных: вот на словах о погибших Наруто сцепил зубы, вот при упоминании Кагуи в толпе начали перешептываться… — Хокаге-сама, мы хотим знать, куда делся Учиха Саске! Расскажите нам! От зычного возгласа Сакура сощурилась и увидела в толпе рослого мужчину, на голову возвышавшегося над другими. Спустя секунду вспомнила: это хозяин самой большой в Конохе идзакаи, куда они с Ино, Шикамару и остальными заходили после похорон. Его тон и взгляд выдавали не по крупицам собранную, а подлинную уверенность в собственной правоте. — Учиха Саске был оправдан и ушел из деревни как шиноби, готовый ей служить. — Саске раскаялся, и другие Каге согласны с нами — хватит его винить! — Наруто подался вперед, лихорадочно сжимая кулаки. — Без него мы не смогли бы рассеять Вечное Цукуеми! — Вы втихаря оправдали нукенина, который вернул нас в устроенный вами ад, — горько усмехнулся мужчина. Взгляд Наруто знакомо запылал. Все теперь смотрели в их сторону. — Ад устроили Мадара и Кагуя, — очень четко, почти рыча, произнес он. — Мы боролись за то, чтобы жить настоящей жизнью, своей! Чтобы не стать расходным материалом в чьем-то бредовом плане! — А как же шиноби, которые стали расходным материалом только для того, чтобы выжил ты, Наруто? — звонко спросила какая-то девушка, стоявшая неподалеку от хозяина идзакаи. Ее Сакура не знала. Наруто погас, растерявшись — он точно постоянно задавал себе этот вопрос. Ему было не привыкать противостоять толпе, но теперь он не просто доказывал свои взгляды — его пригибало к земле чувство вины за каждую неспасенную жизнь. И Сакура решила сказать то, что он сам не сказал бы никогда — просто потому, что считал это пустыми оправданиями: — Мы ведь защищались от хорошо подготовленного врага, у которого была армия искусственных людей! Ирьенины делали все для того, чтобы жертв было как можно меньше, но разве их можно было избежать? Не сопротивлялись бы — погибли бы все! Она знала, что это не ответ на вопрос, но срочно нужно было сказать что-нибудь убедительное и защитить Наруто. — Вот лучше бы и погибли в счастливом сне, чем возвращаться в пустой дом, — сказал кто-то, Сакура уже не видела, кто, и толпа подхватила, срываясь на галдеж. Она встала рядом с Наруто и поняла, что остальные ребята напряженно оценивают ситуацию, стараясь держаться ближе. Даже Гай глубоко нахмурился. — Да что с вами всеми такое? — откуда-то слева прорезал туман почти наивный вопрос Конохамару. Сакура не видела, но поняла, что Моэги толкнула его в бок. Такие слова людей могут только обозлить. — Я бы все сделал, чтобы вернуть погибших, — наконец разлепил сухие губы Наруто. На шее у него пульсировала артерия, кулаки сжимались и разжимались. — Но это невозможно. Пожалуйста, дайте реальному миру шанс! Теперь мы сможем жить без войн, не бояться, что кому-то снова вздумается проливать кровь и разрушать наши дома… — Как мы можем тебе поверить? — все тот же зычный голос. — Раньше ты обещал, что сможешь привести нас к победе без потерь. Наруто снова оторопел, и Сакуре было страшно видеть, что он не может найтись с мыслями и словами. Как и в реальном бою, буквально за несколько минут положение стремительно ухудшилось, и она стала судорожно перебирать в голове варианты. Но Какаши, до этого не вмешивавшийся, отреагировал быстрее: — Мы не требуем от вас слепого доверия, но ради всех, кто погиб в этой войне, нужно вместе попытаться восстановиться. Я не знаю слов, которые могли бы растворить боль потери, но готов делом помочь всем, кто в чем-нибудь нуждается. Мы наладили поставки лекарств, а теперь и продуктов из стран, где не пострадали пахотные земли. Любой может получить мирную работу по силам. Завтра в здании резиденции откроется социальный отдел, куда за помощью сможет обратиться каждый житель Конохи. И теперь Сакура поняла: он знал, что сегодня состоится этот разговор. Устроить праздник именно сейчас нужно было для того, чтобы позволить людям высказаться и не дать настроениям окончательно выйти из-под контроля. Делать вид, что ничего не происходит, было уже опасно и глупо, оставался единственный шанс выкроить время — дать проблеме вскрыться и начать выстраивать диалог. К тому же — Сакура бросила взгляд на хозяина идзакаи — нужно было понять, за кем готовы идти недовольные. Ее восхищало, как Какаши смог хотя бы временно совладать с ситуацией. Жители действительно уважали его. Толпа молчала. Какаши, выждав немного, понял, что официальную часть можно завершить; теперь жители смогут праздновать весь остаток дня. Позади него, не шелохнувшись, сидел дайме — значит, медали вручат позже, чтобы не мозолить людям глаза. Сакура этому даже обрадовалась бы, если бы чувствовала сейчас что-нибудь, кроме напряжения. — Наруто, послушай, — она наклонилась к его лицу, пытаясь сохранять спокойствие. — Ты не виноват в том, что произошло. Он поднял на нее потемневшие глаза. Снова подбадривать его сейчас было бессмысленно — требовался план действий хотя бы на шаг вперед. Больше всего ей сейчас хотелось развернуться и раствориться в тумане, поэтому она продолжила шептать: — Мы должны остаться тут. Уйдем — будет выглядеть так, как будто сбежали. Постарайся не вступать в перепалки и держаться наших. Я буду рядом. — Я понимаю, Сакура-чан, — отмахнулся Наруто. Ей тоже было тошно соблюдать эти условности, но выбора не было. Сакура оглянулась. Тентен убрала руку с набедренной сумки, а Гай хлопнул Наруто по спине, сказав что-то забавное — попытался разрядить обстановку. Все понимали, что обсуждать произошедшее не время. Сакура заметила, что в толпе много людей из военной полиции — сегодня будет слишком много поводов и алкоголя. — Это был Сандзо, — тихо, чтобы слышали только они, сказал Сай. — Тот высокий мужчина. Думаю, АНБУ уже обратили на него внимание, да и нам стоит. — Я вспомнила его. Он держит идзакаю, — кивнула Сакура. Все переглянулись. — Может, пока поедим что-нибудь? — Ино повернулась к ряду ятаи. — А то стоим тут как горстка изгоев — давайте хоть поучаствуем в празднике, он и наш все же. И это действительно было похоже на праздник: повсюду развесили фонари-тетины и украшения, без которых серый день выглядел бы зловещим. Ряды ятаи тянулись, насколько хватало глаз. Сакура поглядывала на Наруто, который вскинул голову, увидев Конохамару, и остановился с ним поговорить. Обычно они кричали на всю улицу, но теперь говорили вполголоса, и в окружающем шуме даже за два шага невозможно было разобрать ни слова. Это было на руку. — Один из лавочников сделал вид, что не видит меня, — сообщила ей Ино с нервным смешком. — Это новая форма протеста? — Поэтому ты решила отыграться? — Сакура улыбнулась, заметив в каждой руке у нее по три порции икаяки. — Это не только мне! — фыркнула Ино и протянула ей половину. — Держи, тебе нужно поесть — выглядишь неважно. Шум нарастал, превращаясь в белый, и Сакура все чаще старалась смотреть на кисти своих рук, раз за разом пересчитывая ранки. Интересно, Какаши тоже себя так чувствует? — А вы думали, — Тентен вытерла липкие от сладостей пальцы об одежду, — о том, что будет дальше? — Ты о чем? — отстраненно спросил Сай. — Ну, не завтра… Через год или два, когда мы немного восстановимся и привыкнем. Я всю свою жизнь оттачивала боевое мастерство и по-настоящему разбираюсь только в оружии. Хорошо, конечно, если оно больше никому не понадобится, но… Что будет с теми, кто не умеет ничего, кроме как быть шиноби? Она задала этот вопрос потому, что Рока и Гая сейчас не было рядом. — Я уверена, что каждому найдется дело, — неожиданно спокойно сказала Хината. — Мне бы хотелось помогать с воспитанием сирот. Приют сейчас расширяют, а работников там не хватает. — Но… — Тентен потупила взгляд, будто стыдясь своих слов, — но если больше всего на свете мне нравится мое оружие? Где в этом новом мире я найду себе место? На это ответа ни у кого не было.***
— У вас болит голова, — Сакура уже привычно открыла окно, впуская стылый воздух и несколько ржавых листьев. — Болит, — согласным эхом отозвался Какаши. — Как вы выдержали вчера весь день? Пили таблетки, которые я вам давала? Кивок. — Сколько? — Одну, — быстро ответил он. — Вы мне врете. — Две. Сакура почувствовала, как у нее начала закипать кровь, и Какаши сказал наконец: — Я выпил три таблетки, потому что не смог бы иначе выстоять церемонию награждения. Церемония прошла в конце дня в резиденции Хокаге, быстро и тихо — дайме лично вручил медали оставшимся в живых шиноби. Наруто не сказал ни слова и сразу собрался уйти, Сакура едва успела его окликнуть, чтобы он ее подождал — не хотела отпускать домой одного. — Наруто выбросил медаль в мусорное ведро, — сказала она. — Я поговорю с ним о вчерашнем. Она принялась молча распаковывать шприц. — Не стоит злиться на меня, Сакура. Какаши всегда произносил ее имя по-особенному успокаивающе, и она на секунду остановилась. — Я не злюсь, — это была почти правда, — а переживаю. — Сейчас происходят вещи посерьезнее, чем моя головная боль. Хотя и она доставляет проблем. Вчера разбил пару флаконов с лекарством для глаз. Не удержал, когда начался приступ. У Сакуры мерзко заныло в районе солнечного сплетения. — Я дам вам другие. А сейчас запрокиньте голову. Сегодня была всего шестая инъекция, хотя Сакуре казалось, что она делает их ему уже вечность. Она наклонилась над Какаши, как вдруг он, смотря прямо перед собой, сказал: — Ты знаешь, что древние верили, будто в ямочке между ключицами умещается душа? Ее щеки обдало таким жаром, что чуть не полились слезы. — Нет, но поверье красивое. Какаши отвлек ее — скорее всего для того, чтобы она не успела понять, что он соврал про разбитые флаконы. — Как думаете, много нам времени вчера удалось выиграть? — спросила она, когда Какаши прикрыл глаза после уколов. — Вряд ли. Я хотел увериться в том, вокруг кого собираются люди, и кто из них готов идти на прямой конфликт, — он подтвердил ее мысли. — Мы сможем понаблюдать за ним и понять, на что он и его единомышленники готовы. — Вы о Сандзо? Почему он считает, что мы вернули их в ад? — Его единственный сын был шиноби, пропал без вести на этой войне. А девушка, которая не побоялась задать Наруто вопрос — его невестка, осталась вдовой. Она носила ребенка, но когда узнала о смерти мужа… — Понятно, — Сакура поникла. У этих людей были все основания верить в собственные слова. — Но чего они хотят от нас? — Этого они, наверное, сами пока не знают. Я предупреждал тебя быть осмотрительнее, но сейчас нужно быть осторожными вдвойне. Галдеж возмущенной толпы до сих пор стоял в ушах, но Сакура думала не только об этом. Вчера она заметила, что у Какаши сужается поле зрения. Хотя он и привык к этому, когда пользовался только одним глазом, теперь ему приходилось выбирать ракурс, чтобы осмотреться. — Я хочу взять у вас анализы, — решительно придвинулась она. Какаши не стал возражать, но руку дал нехотя. Сакура гордилась своим умением владеть телом, выполнять мелкие и точные движения. Почти каждую ночь ей снилось воспоминание о том, как она стимулировала сердце Наруто, а после, сбиваясь с ритма, просыпалась в липком поту. Нужда контролировать собственные реакции позволила ей хорошо замечать чужие — вот и сейчас она видела, как у Какаши подрагивают пальцы. Когда Сакура вышла на улицу и прислонилась к холодной стене, пальцы подрагивали уже у нее. Где-то в районе лопаток, поднимаясь выше, начало покалывать, во рту пересохло, а земля стала вязкой. Все звуки заглушил пульсирующий шум, резкий страх крепко связал ее по рукам и ногам, и тогда Сакура снова начала считать царапины на кистях: один, два, три… Горячая волна схлынула постепенно, за несколько минут, и Сакура, дрожа, коснулась ямочки между ключицами. Если душа действительно находилась там, то сейчас она болела. — Сакура? — Какаши смотрел обеспокоенно: не ожидал, выйдя, увидеть ее, подпирающую стену дома. — Все нормально, — она мотнула головой, но тут же вопреки этому добавила: — Сегодня в госпитале день наверняка будет неспокойный. — До поворота нам по пути, — предложил он. Идти рядом друг с другом через полуразобранные ятаи и компании начинающих трезветь шиноби и гражданских было куда проще, чем поодиночке.