Договориться с собой

После снотворного Сакура всегда просыпалась с противной сухостью во рту. Обычно она не пила его перед выходным, но после вчерашнего решила, что не хочет ворочаться в постели до рассвета. Ей снился Саске, почему-то еще двенадцатилетний; Наруто, каким она его никогда не знала, с потемневшими до черноты глазами, а Какаши — с белесыми, затуманенными. Таким она боялась однажды его увидеть. Благодаря снотворному Сакура могла спать, но от тягучих кошмаров это не спасало. Мама, как всегда, что-то делала по дому. Когда Сакура просто сидела за столом и наблюдала, как та готовит завтрак, это возвращало ее в беззаботное детство. У многих ровесников хотя бы один из родителей был шиноби, у некоторых они погибли на войне. Сакуре повезло — ей никогда не приходилось переживать, вернутся ли ее родные с миссии: несмотря на то, что Мебуки и Кизаши учились в Академии и формально были генинами, они жили как обычные гражданские. Когда Сакура всерьез решила стать куноичи, отец едва не расплакался, а мама держала его за руку и украдкой вытирала слезы. Они беспокоились за нее до смерти — единственный ребенок. Но Сакура никогда не слышала от родителей ничего, кроме слов поддержки, даже если уходила на долгие миссии или возвращалась с тренировок, еле держась на ногах. Как-то давно сосед, обычный столяр, часто даривший маленькой Сакуре красивые фигурки из дерева, спросил у Кизаши, почему тот, зная все тяготы жизни шиноби, разрешил дочери поступить в Академию. Да и воспоминания о Третьей мировой войне были еще свежи. Сакура навсегда запомнила то, что тогда услышала: если что-нибудь случится, сказал отец, я буду плакать кровавыми слезами, но знать, что она выросла настоящим героем. Сакура не считала себя героем, но, уходя на войну, понимала — кроме всех прочих, ей нужно защитить родителей; она должна вернуться домой и обнять их. Хотя они, как и многие другие, жили мирной жизнью, дело было не в трусости. Обычные люди помогали Конохе не меньше — без них деревня была бы похожа не на дом, а на гарнизон. Сакуре казалось странным, что многие шиноби не понимали этого и искренне считали, что делают больше остальных. Ведь смысл в другом: каждый делает все, что в его силах. В этом и заключалось равенство. Сегодня Кизаши помогал достраивать приют, а Мебуки, как и мать Чоджи, продолжала готовить обеды для сирот. Небольшая кухня была заставлена посудой и продуктами, но беспорядка не было — за последние пару недель Мебуки наловчилась работать как профессиональный повар. Она наверняка тоже мало спала. — Смотри, потом не смогу избавиться от привычки готовить на ораву — будете с отцом есть за троих! — она смеялась, но Сакуру больно кольнул ее осунувшийся вид. А еще — мама думала о том, что будет потом. Сакура забыла, что существует такая категория. — Давай помогу тебе? Мебуки, улыбнувшись, покачала головой: — Поешь лучше. Как хорошо, что у тебя выходной сегодня, хоть отдохнешь… Сакура крутила в руках красное пузатое яблоко — явно привозное. Какаши действительно смог наладить поставки продуктов в деревню: из-за разрушений сильно пострадал осенний урожай. Хотя война отняла у Страны огня львиную долю ресурсов, она все же оставалась самой зажиточной среди остальных и могла закупать необходимое. Поэтому в деревне еще находились беженцы, в основном из Кумо, которую сровняли с землей. Сакура медленно жевала тамагояки и продолжала смотреть, как мама упаковывает бенто. Родители всегда были такими жизнерадостными — и даже сейчас часто улыбались и старались шутить. Дома она чувствовала себя в безопасности. — На самом деле я хотела тебе кое-что рассказать, — мама повернулась, помявшись, и вытерла руки о передник. — Может, это и неважно… Помнишь, ты упоминала о пациентах, которые бредят и не приходят в себя? Сакура кивнула и нахмурилась. Она доверяла ей и отцу и знала, что они не сболтнут лишнего, хотя и старалась все же оберегать их от плохих новостей. Но Мебуки была сообразительной и хорошо сопоставляла ей известное — поэтому и согласилась не идти на праздник в честь победы. Она умела разговорить людей и ненароком, пока ее воспринимали как хохочущую простушку, добыть информацию. — Мне кажется, здесь нечто похожее. Те, с кем я говорила — не все, конечно, но Юки, некоторые из тех, кто помогает мне в приюте и еще пара знакомых… — Мебуки понизила голос до шепота, — рассказали, что в последнее время им начали сниться очень яркие сны. Они видят как будто бы то же, что и под Вечным Цукуеми. Не хотят из-за этого просыпаться. Сакура машинально сжала руку и едва не раздавила яблоко. В последнее время в госпиталь стало обращаться все больше жителей с жалобами на бессонницу — ирьенины выдавали им снотворное, списывая это на стресс от пережитого. Видимо, хотя бы часть из них врала. — Спасибо, что сказала. Это важно. Я поговорю с Цунаде-сама. В дверь постучали. Сакура переглянулась с мамой и встала из-за стола, но та жестом показала, что откроет сама. На пороге стояла Ино. Обычно она приходила к ним в гости с цветами для Мебуки, но в этот раз у нее в руках ничего не было, да и выглядела она какой-то нервной. Мебуки расплылась в улыбке и засуетилась, предлагая Ино позавтракать вместе — отказать ей было невозможно. — Мне срочно нужно поговорить с Сакурой. Я обязательно зайду в другой ее выходной и посижу с вами, — Ино с изумлением оглядела кухню. — Вы все это приготовили сами? Одна?! Я от Чоджи слышала, что вы с его мамой готовите для сирот и беженцев… Но Мебуки-сан, у вас здесь целый цех! Та зарделась и стала настаивать, чтобы Ино хотя бы взяла что-нибудь с собой: — Пока вы разговариваете, я тебе как раз заверну. И отказы не принимаются! Сакура легонько потянула Ино за руку в сторону своей комнаты. Там быстро закрыла окно и задернула шторы — стало так темно, что пришлось зажечь ночник. Они сели на кровати, совсем как давным-давно, когда были маленькими и допоздна, оставаясь друг у друга ночевать, делились секретами и рассматривали безделушки из своих шкатулок с сокровищами. — Ты тоже оставила форму, в которой была на войне, — Ино взглянула на разорванную, пропитавшуюся въевшейся кровью и грязью одежду. Сакура аккуратно повесила ее на спинку стула после первой смены в госпитале и не решалась выбросить. — Я не знаю, зачем, — Сакура прогладила рукой складки на одеяле. — Но мне легче знать, что я такая не одна. — Послушай, — Ино придвинулась ближе, и тут Сакура заметила, каким глубоким стал цвет ее глаз. — Завтра в полночь приходи к Наруто, но чтобы никто тебя не видел. Будут все наши, без джонинов. Нас собирает Шикамару, они договорились с Какаши-саном. Сакура выдохнула. — Что-то случилось? — Ты и так понимаешь ситуацию. Все становится хуже, и мы можем доверять только друг другу. Нам нужно понять, что делать дальше. Недолго помолчали. — Я сегодня зашла без цветов, — вдруг виновато сказала Ино. — Но кое-что все же принесла. Она достала из сумки широкую шелковую ленту. — Твоя совсем выцвела. Я это еще в прошлый раз заметила. Сакура улыбнулась и сразу же перевязала волосы. Старую ленту она бросила поверх изорванной формы. — Ты спешишь? А то правда, позавтракала бы. — Мне еще нужно всех обойти, сообщить о собрании. Чувствую себя как торговка, которая ходит по домам и предлагает косметику… — У тебя бы неплохо получилось, — хмыкнула Сакура, получив тычок в бок. Когда они вошли в кухню, Мебуки уже собрала угощение. Ино поклонилась ей и, поозиравшись по сторонам на пороге, испарилась золотистым всполохом. Мебуки выглядела обеспокоенной, но спрашивать ни о чем не стала — привыкла за столько лет. Зато Сакуре остро захотелось задать один вопрос. Мама могла просто не сказать, чтобы не беспокоить. — А тебе не снятся… эти сны? Мебуки, улыбнувшись одними глазами, покачала головой. — У меня и в реальности есть все — ты, твой папа… У нас даже сон под Вечным Цукуеми был одинаковый — там была ты. Счастливая.

***

В маленькой квартире Наруто оказалось буквально нечем дышать — комната была набита битком, а окна закрыты. — Ты его моешь вообще? — Ино пригладила сероватую шерсть Акамару. — А ты порыскай неделю по лесам в дождь, — огрызнулся Киба, скрестив руки на груди. Здесь были почти все, с кем они когда-то вместе окончили Академию — кроме Саске, место которого занял Сай. И, конечно, Неджи. Сейчас его отсутствие ощущалось по-настоящему. Сакура пришла последней, измотанная длинным днем в госпитале. Она села на пол рядом с Наруто, легонько кивнувшим ей. Все кроме него негромко перешептывались, ожидая, когда Шикамару возьмет слово. Сакуре подумалось — наверное, Наруто всегда хотел, чтобы дома у него собрались все друзья, только… не так. — Какаши поручил мне собрать вас, — начал Шикамару, — а он сам уже поговорит с джонинами, которым можно доверять. Хината, проследи, пожалуйста, чтобы никто нас не услышал. Та молча кивнула и, сосредоточившись, активировала Бьякуган. Наруто нахмурился. — Против Какаши, Наруто и всех, кто их поддерживает, созрел заговор, — получив сигнал от Хинаты, сразу перешел к делу Шикамару. — АНБУ докладывают, что это может привести к попытке переворота. — Подожди, — перебила Тентен, — как гражданские могут совершить переворот? Или кто-то из шиноби тоже их поддерживает? В любом случае, они вряд ли сильнее… — Предлагаешь устроить еще одну войну? — Шикамару покачал головой. — Нет смысла в хокаге, которого не поддерживают жители, — как-то отстраненно сказал Наруто. Сакура хотела положить руку ему на плечо, но не решилась. — Так что насчет шиноби — кто-нибудь из них участвует в заговоре? — подал голос Киба. Он выглядел раздраженным. — Вы сами видели, что некоторые после награждения выкидывали медали прямо на улице, — сказал Шикамару, и Наруто опустил голову еще ниже. — Они понимают, что в бою против нас у них нет шансов, да и вряд ли пойдут на это. Вероятнее всего, если что-нибудь начнется, просто займут наблюдательную позицию. — Они уже совсем не боятся высказываться… Да и с алкоголем и наркотиками проблем все больше, — вздохнула Сакура. — И не только в Конохе, — кивнул Шикамару. — Другие великие деревни в схожем положении. Хотя у нас дела хуже, чем у остальных. Кто-то нервно хмыкнул. — И чего они хотят? Что нам делать? — Рок Ли, как всегда, выглядел собранным и готовым на любые подвиги. — Хватит перебивать Шикамару, — вмешалась Ино. — Он это и пытается нам рассказать. Давайте послушаем. Шикамару прикрыл глаза, как обычно делал, когда продумывал следующий ход в сеги, и заговорил — четко, неторопливо: — Похоже на то, что главный у них — Сандзо, владелец идзакаи. Может, он причастен и к распространению наркотиков, но в проблемы с алкоголем он точно вносит свою лепту — наливает всем без разбора, даже в кредит. — Откуда у него на это деньги? — изумилась Ино, вопреки собственным словам прервав Шикамару. — Хороший вопрос. Откуда-то у него есть деньги и на то, чтобы закупать алкоголь в таких количествах, и на то, чтобы раздавать его бесплатно. У него налажены поставки из Страны бобовой пасты, которая находится рядом со Страной меда, — он посмотрел на Сакуру, — оттуда мы получаем лекарства. И, как выяснилось, там же растет сырье для наркотика, который сейчас распространяют среди местных. Саске наверняка уже добрался до тех мест. — Чего они хотят? — продолжил Шикамару. — Мы думаем, Сандзо метит в хокаге. Но он бы не был таким самоуверенным, если бы его поддерживали только сторонники в Конохе. Скорее всего, небольшие страны решили воспользоваться тем, что мы ослаблены после войны и разобщены. Теперь мы зависим от них из-за недостатка ресурсов — продукты нам поставляют в основном из Страны древесины. У них исключительно плодородные земли. — Ты хочешь сказать, что эти три страны действуют сообща? — Чоджи выглядел не злым — расстроенным. — Вероятно, так и есть. Они граничат друг с другом и снабжают нас необходимым. Вполне может быть, что они поддерживают участников заговора и усиливают раскол в обществе. Играют на чувствах тех, кто не может смириться с потерей и винит нас. Они хотят поставить во главе деревни — вероятно, не только нашей, человека из народа, который будет с ними во всем сотрудничать и фактически находиться под их контролем. — Но разве каге скрытой деревни не должен быть шиноби? — горько усмехнулась Тентен. Шикамару бросил на нее быстрый взгляд. — Эпоха войн закончилась. Мир стал другим — и он будет держаться на обычных людях, которые работают в поле, строят дома или занимаются наукой не для того, чтобы получить превосходство на поле боя. Если мы продолжим проливать кровь, ничего не изменится, и рано или поздно кладбище станет больше, чем наша деревня. Стоит направить в мирное русло все силы и деньги, которые мы тратили на войны и подготовку шиноби — и следующие поколения увидят процветающую Коноху. Некоторое время все молчали, обдумывая сказанное. — Иными словами, мы не можем просто взять и воздействовать на них силой, — Сай не к месту улыбнулся. — Либо смысла в этой войне и всех жертвах не было. — Но в том, что касается назначения хокаге… это разве не полномочие дайме? Его дочь недавно попала в госпиталь с передозировкой. Вряд ли он в восторге от происходящего, — Сакура решила, что сейчас нет смысла держать это в тайне. — Дайме — тряпка, — жестко отрезал Шикамару. — Мне кажется, что даже если бы его дочь умерла, он бы не стал вмешиваться. Да и феодалы других стран тоже. Все знают, что Каге неподкупны, поэтому легче оказалось их свергнуть, чем попытаться воздействовать напрямую. — А почему бы не отдать власть тем, кого поддерживают гражданские? — вдруг тихо спросил Наруто. — Зачем нам за нее держаться? Сакура уловила в глазах Рока и Тентен замешательство. — Ты хочешь сказать, что пусть все лучше сопьются и сторчатся? — скривился Киба. — Хочешь, чтобы наши страны потеряли независимость и управлялись какими-то говнюками из каких-то поселков, названия которых мы даже не слышали? — Достаточно, — немного повысил голос Шикамару. В оглушающей тишине Сакура слышала только, как ухает в груди сердце. Она боялась — не за себя. В первую очередь ей было страшно за Наруто, который сейчас напоминал скорее собственную тень, и за Какаши. — Но почему Сандзо так настроен? Почему нельзя просто поговорить с ним? — Сакура редко слышала, чтобы у Рока был такой растерянный голос. — Киба, ты же только что вернулся с поисков пропавших без вести? — вместо ответа спросил Шикамару. — Как все прошло? — Хреново, — помедлив, сказал Киба. — Чаще всего мы находили останки, которые и опознать-то невозможно. Нормально сохранились лишь несколько тел. — Среди них был Иоичи, единственный сын Сандзо, — мрачно сообщил Шикамару, и Наруто тут же вскинул голову. — Сегодня он устроил его похороны. Они и так понимали, что Иоичи погиб, но увидеть это своими глазами — другое дело. Будьте уверены, теперь Сандзо обозлен еще больше. К тому же, у Иоичи осталась вдова. — Та женщина, которая на празднике задала мне вопрос? — хрипло спросил Наруто. — Да. После того, как Иоичи не вернулся с войны, она потеряла ребенка. Сакура взглянула на Наруто и поняла: нужно срочно направить разговор в другое русло, но Хината ее опередила. — Мне кажется, не могут эти люди быть такими злыми, — мягко сказала она. — Теперь мы знаем, почему они так поступают и кто им помогает. Мы же все-таки живем в одной деревне, это наш общий дом. Они не откажутся нас выслушать. — Если бы они действительно были бы такими добрыми и понимающими, Хината, — с нечитаемым выражением лица отозвался Сай, — то не стали бы годами ненавидеть и избегать Наруто только потому, что в нем запечатан Девятихвостый. Вот и сейчас вспомнили старые привычки. Сакура была согласна с ним, но напоминать сейчас об этом при Наруто было почти жестоко. — И все же — что нам делать? — только сейчас она заметила, как судорожно сжимает кулаки. Шикамару окинул всех взглядом. — Они не должны воспринимать нас как врагов. Не вступайте в перепалки, не пытайтесь убедить в своей правоте, не высказывайте недовольств публично. Даже если на вас попытаются напасть, избегайте драк. Рано или поздно они открыто выдвинут нам свои требования, и лучше, если это будет похоже на цивилизованный разговор. — Ответь, — уже спокойнее спросил Киба, — почему мы не можем просто пойти и разобраться с главными тех мелких стран? — И кем мы станем в глазах местных? — невесело хмыкнул Шикамару. — Шиноби, которые запугивают тех, кто слабее? Если мы будем отвечать агрессией на агрессию, жители только больше уверятся в том, что стоит продолжать сотрудничать с ними. Вопросов больше никто задавать не стал. — Я найду способ сообщить вам сразу же, как только что-нибудь произойдет. Сейчас расходимся — по двое с интервалом в минуту. Я и Сакура пойдем последними. Наруто даже не стал вставать с пола — просто продолжал безучастно смотреть перед собой. Сакура снова пыталась подобрать слова. — Он справится, — прошептал Сай ей в затылок. — Таким его не сломить. К тому же, в отличие от детства, теперь он не один. И, кивнув, растворился в оконном проеме вместе с Шино. — Сакура, — это Шикамару, — тебе следует осторожнее навещать Какаши. Мы сейчас на виду, так что не приходи к нему открыто. Нужно избегать любых разговоров и домыслов, а то быстро найдутся желающие использовать их в своих целях. Мало ли что могут подумать. Что например? После этих слов Сакуре захотелось отправиться к Какаши немедленно. Как он вообще может спать посреди змеиного гнезда?