Договориться с собой

Шикамару сел прямо на пол, скрестив ноги. Сакура медленно отпустила Наруто и оперлась рукой о стол. Дышать было тяжело, как будто кто-то стянул горло леской. — Чтобы с ними договориться, — начал Какаши, — мы должны понять, что еще можем им предложить. — Зачем об этом думать? — отозвался Наруто. — Решение уже есть. Не такая уж большая цена за возможность стольких спасти. Это было так похоже на него. — Они выставляют тебя виноватым, — прошептала Сакура, — но разве это так? Как ты можешь быть виноватым в том, что именно в тебе запечатан Курама? Или в том, что за хвостатыми охотились Акацки? Ками-сама… А о Кагуе вообще никто не знал! — Дело не только в вине, — отрезал Наруто. — У нас есть способ вернуть людям жизни. Я обещал им, что мы сможем прийти к миру без потерь, и теперь у меня есть возможность сдержать свое слово. В очередной раз повисла тишина. Сакура чувствовала себя абсолютно отупевшей, разбитой, разобранной на бесполезные части. — К тому же, — продолжил он, — хоть и звучит ужасно… Я это не только ради них хочу сделать. Но и ради себя. Сакура-чан, в день суда ты сама сказала — помнишь? — что без Саске нет и меня. Ты ведь права была. Если он умрет из-за техники, я не смогу… так. А он в одиночку справится, я знаю. Сакура была уверена, что Наруто ошибается. Такая связь, хоть Саске годами это отрицал, работает в обе стороны. — Он не согласится отдать тебе Риннеган, — нахмурился Какаши. Наруто впервые за много дней широко улыбнулся. Сакуре стало жутко. — Это мы еще посмотрим. Немного помолчав, он добавил: — Только не говорите об этом остальным. Они скажут, что это Саске должен собой пожертвовать, а не я… Как бы ни был велик вклад Саске в победу и, несмотря на то, что большинство шиноби поддержали освобождение Саске, Наруто все же был прав. Продолжать разговор в таком русле было бесполезно — он уже все решил. Думай, думай, думай! — Сандзо стал действовать решительнее после того, как поисковой отряд, который возглавлял Киба, обнаружил тела нескольких шиноби. В том числе и его сына, — сказал Какаши, с едва заметной тревогой смотря то на Сакуру, то на Наруто. — Он устроил ему пышные похороны. — Ино рассказывала, что тогда Сандзо даже купил цветы в магазинчике Яманака, — задумчиво протянул Шикамару. — Его сына хоронили в открытом гробу? — почему-то Сакуре казалось, что это важно. Наруто стоял, отстраненный, и смотрел в утреннюю серость за окном. Кажется, он не проявлял никакого интереса к происходящему — обдумывал то, что ему предстояло сделать. — Тело хорошо сохранилось, — кивнул Какаши. — В остальных случаях родственникам пришлось опознавать погибших по фрагментам тел и остаткам одежды. Форма у всех была одинаковой… но многие держали у груди фотографии близких и талисманы. Здесь Наруто все же поежился. Около минуты никто не говорил ни слова, и Сакура запретила себе представлять, как он или Саске умирает. Она столько раз чуть не теряла их; она не потеряет их сейчас. Самопожертвование стало бы свободным выбором — а Саске, криво усмехнувшись, на него решился бы, — отговаривать от которого любого из них бессмысленно, но вдруг это действительно… не выход? Она соображала быстро и напряженно, ища несостыковки. — Полностью сохранившихся тел не так уж много, — Сакура откинула со лба волосы и покосилась на Какаши. — В основном это те, кто умер в первые сутки в госпитале — мы успевали их хоть как-то подлатать. Он и Шикамару одновременно поняли, к чему она клонит. — Я думаю, с помощью Риннегана невозможно воскресить человека, от тела которого остался только какой-нибудь фрагмент. Вы же помните, когда Нагато использовал эту технику на жителях Конохи… — Сакура сглотнула противную на вкус слюну — собираясь, она не успела почистить зубы, — это сработало потому, что не было изуродованных тел — только смертельные раны. — По приказу владельца Риннегана Король Ада возвращает души умерших, — Какаши смотрел прямо перед собой, словно о чем-то вспоминая, — в их оживленные тела. Но он не может восстановить размозженный череп. Должен быть полноценный сосуд, куда душа смогла бы вернуться. — И что?! — упрямо и горько воскликнул Наруто. — Хотите сказать, раз воскресить можно не всех, не стоит и пытаться? Сакура вдруг поняла: если бы он узнал, как в первые дни в госпитале сортировали пациентов, то, наверное, разочаровался бы в ней. Вина за собственное тогдашнее бездействие нахлынула с новой силой. — Представляешь, что начнется? — покачал головой Какаши. — Сандзо обнадежил людей тем, что погибших можно вернуть к жизни. А потом окажется, что сработает техника не на всех. — Эта женщина, которая приходила вместе с ними… — плечи у Наруто поникли, трепыхнулся пустой рукав, — она сказала, что опознала сына только по талисману… но, — взгляд его стал твердым, — я все равно хочу помочь тем, кому смогу. — Если мы не поможем всем, они перегрызутся между собой, — возразил Шикамару. — Но, если мы не поможем никому, лучше ситуация не станет. Наруто снова отвернулся к окну. — Сандзо не появлялся в госпитале, — Сакура села на пол рядом с Шикамару. — Да и никого из тех, кто был сегодня вместе с ним, я там не видела. Они убиты горем… Наверняка их тоже мучают сны, но они не хотят к нам обращаться. Это ничего не меняло; Сакура сама не знала, зачем нужно было об этом говорить. — Хотя это, возможно, и не так, — возразила она сама себе. — Те, кто теряет связь с реальностью, не видят смысла оставаться здесь. А Сандзо переплавил свое горе в злобу и превратил ее в действия. Он хочет добиться настоящей справедливости, какой ее видит, а не просто забыться. — Сакура… — Какаши так и не расцепил пальцы. — Что ты можешь сказать о тех, кто находится в госпитале? Цунаде-сама вчера утром доложила мне, что интервалы сна и бодрствования у пациентов сравнялись. Сакура кивнула. — Мы предполагаем, что те, кто не может принять реальность, застряли где-то посередине между сном и явью. И таких все больше… Мы пытаемся работать с ними психотерапевтическими методами, но часто нас и слушать не хотят. Их сознание измотано. Каждая смена фазы — как новая травма. Нам не хватает знаний и ирьенинов — некоторые из них сами стали пациентами. Пока все, что мы можем — давать успокоительные и следить за тем, чтобы никто себе не навредил. — Они не могут договориться с собой, — прошептал Наруто. — Я знаю, каково это. А у Водопада Истины мне казалось, что получилось… И все же Сакура не могла собрать мысли в кучу. Даже если воскресить тех, кого можно, многим близких вернуть не удастся. Рано или поздно госпитализация потребуется тысячам, а от постоянных смен фаз сна и бодрствования они начнут сходить с ума. Она явственно представила это; ей стало так страшно, что на спине проступил холодный пот. — Я кое-что придумал, — негромко сказал почти не участвовавший до этого в разговоре Шикамару. На лбу у него отчетливо выступила вена, между бровями залегла болезненная складка. — Наруто не понравится, но, кажется, это единственный выход. — Говори, — прохрипел Какаши. — Они хотят оказаться в реальности, где их близкие живы. И раз уж мы не можем воскресить всех… единственный вариант — снова погрузить их в гендзюцу, — Шикамару тяжело давались эти слова. — Их сознание ослаблено, они не будут сопротивляться, наоборот.... Так что даже без Цукуеми глаз Саске достаточно. Я уверен, что многие в других Скрытых деревнях тоже захотят воспользоваться такой возможностью. — Это выход, — кивнул Какаши. — Я свяжусь с Саске сейчас же. — Нет! — прорезал воздух вскрик Наруто. — Ты должен позволить людям решить за себя, — голос Какаши звучал неожиданно твердо. — Они сами хотят этого. Завтра утром мы поговорим с Сандзо и предложим это решение. Разумеется, с каждым человеком будут разговаривать отдельно. Мы до последнего будем пытаться их отговорить. — Для этого нужно создать психиатрическую комиссию, — прошептала Сакура. — Не хочу слышать об этом. Не от тебя, Сакура-чан! — Наруто смотрел на нее неверяще — своими огромными глубокими голубыми глазами. — Мир не черно-белый. У всех разные представления о счастье, разные пределы душевных сил, — ответил Какаши вместо онемевшей Сакуры. — Если люди не впадут в полное забытье, то будут продолжать мучиться. Разве это лучше? Поучаствуй в завтрашнем разговоре — увидишь, что скажет на это Сандзо и его сторонники. — Но это почти то же самое, что убить их, — губы у Наруто дрогнули. — Как бы я хотел, чтобы нам не приходилось этого делать, — Какаши сказал это так, что у Сакуры сжалось сердце. — Но это милосердная смерть. Та агония, которую они испытывают сейчас, куда хуже. Взгляд Наруто потемнел; он направился к двери, и Сакура вскочила на ноги: — Наруто, я… Мне так горько за тебя, и я хочу перенять хотя бы часть твоей боли. Твои мечты спасли десятки тысяч жизней; без тебя от мира вообще ничего не осталось бы… Наруто, слегка обернувшись, остановил ее. — Я приду завтра на разговор с Сандзо. А потом, когда вернется Саске… мне нужно будет поговорить и с ним. Сакура отшатнулась от хлопнувшей двери, едва не расплакавшись. Она не заметила, как Какаши встал из-за стола и подошел к ней, положив руку на плечо. — Наруто все поймет, — соврал он то ли ей, то ли себе. — Надеюсь, Саске отреагирует иначе, — буркнул Шикамару.

***

Услышав от Сакуры новости, Цунаде глубоко вздохнула. — Видимо, это и правда лучший выход, — губы у нее были до того искусаны, что начали кровить. — Я начну формировать психиатрическую комиссию и возглавлю ее. Буду лично контролировать каждый случай — погружение в гендзюцу должно стать крайней мерой. Они шли по длинному темному коридору, ведущему к камере Орочимару. В этот раз Ибики их не сопровождал. Внезапно Цунаде остановилась. — Главное — что хоть какой-то план есть. Но ты же понимаешь, что зрение Какаши мы можем и не восстановить? Еще один курс инъекций — и возможности будут совсем исчерпаны. Он-то готов к такому повороту событий. А ты? Сакура замерла. — Я бы отдала ему свои глаза, если бы это помогло, — призналась она спустя несколько вдохов. — Разве я могу быть готова к тому, что он ослепнет? Цунаде недовольно хмыкнула и развернулась. На каждый стук ее каблуков приходился один тяжелый удар Сакуриного сердца. — Я как раз ждал вас, — приветственно оскалился Орочимару. — Ночь, можно сказать, не спал… — Уволь, — мотнула головой Цунаде. — Ты нашел решение или нет? Говори сразу. В этот раз камера выглядела иначе: около койки громоздились свитки, которые Орочимару почти любовно поглаживал рукой в сдерживающих поток чакры наручниках. — Я, конечно, не произвожу впечатление человека, который держит свое слово, — с невеселым ехидством ответил он. — Но все же кое-что я придумал. Сакура не дышала. — Чтобы остановить атрофический процесс, нужен другой уровень ирьениндзюцу. Хотя значительно улучшить зрение Какаши вряд ли удастся, — Орочимару явно наслаждался прикованным к нему вниманием. — Я думаю — а выбирать не приходится, — кто-нибудь из вас должен попробовать обучиться Режиму Мудреца в лесу Шиккоцу. Если мне не изменяет память, Цунаде, ты так и не смогла постичь это мастерство… Но, как я вижу, Сакура-чан полна решимости, да и все при ней: большие запасы чакры благодаря Бьякуго но Ин, идеальный контроль… Да, лучший контроль чакры, что я только видел… Вот оно — заклокотало у Сакуры в груди — решение! Цунаде глубоко задумалась. — Но обучение может занять очень много времени… — Я и не говорил, что все получится легко и быстро, — съязвил Орочимару. — Если вообще получится. Знаете вариант получше — расскажите, с большим удовольствием выслушаю. Мы уже говорили о том, что в моих интересах, чтобы Какаши остался жив-здоров и не потерял титул Хокаге. И другого варианта помочь ему я не вижу. — Я готова, — наконец сказала Сакура, опьяневшая от облегчения. — Наруто смог освоить Режим Мудреца в считаные дни. — Вряд ли у тебя получится сделать это так быстро, — Орочимару посмотрел на нее оценивающе. — Но медлить нельзя. Чем больше у Какаши сохранилось нервных клеток, тем лучше. Когда он ослепнет полностью, спасать будет уже нечего. Время снова играло против них. — Не забудьте о своем обещании, — прошипел Орочимару. — Мне нужна свобода и возможность продолжать исследования. — Получится помочь Какаши — тогда можешь рассчитывать на все, — тряхнула головой Цунаде. — Но в любом случае в долгу не останемся. Орочимару довольно усмехнулся. — Ну же, расскажите… Что происходит в деревне? — он высунул кончик языка, словно змея, пробующая на вкус воздух. — Я всей кожей ощущаю, как сгущаются тучи. Тюремщики, правда, болваны — большего, чем они знают, из них не вытащить... Цунаде колебалась несколько мгновений. — Все равно от них узнаешь, — цокнула она. — Мы предложим людям погрузить в гендзюцу тех, кто хотел остаться в Вечном Цукуеми и не смог смириться с реальностью. — Потрясающе изворотливо, — восхищенно прошептал Орочимару. — Но без Саске вы этого не осуществите. Теперь все зависит от него! Как занятно... Он уже в Конохе? — Цунаде покачала головой. — Что ж, как будет — передавайте, чтобы заходил навестить бывшего сенсея. И свистяще рассмеялся — только этого Сакура за шумом собственных мыслей почти не слышала. Уже уходя, Цунаде бросила через плечо: — А ты все-таки можешь быть не таким уж говнюком, Орочимару. Только не думай, что теперь тебе будут во всем потакать. Слишком много на твоей совести — такого до конца не прощают. — А мне ваше прощение и не нужно, — обнажил он клыки. — Был рад свидеться, Цунаде-химе. А ты, Сакура-чан, постарайся… ради своего сенсея. Постарайся, Сакура. Постарайся. Постарайся… На улице хлестал ледяной дождь, но она едва его замечала. — Цунаде-сама, почему вы не смогли освоить Режим Мудреца? Как может получиться у меня, если даже вы не справились? — Это было давно, — ответила Цунаде, тоже подставляя лицо дождю. — Я не прошла тренировку. Но ты — я уверена — сможешь. Да и за этот месяц ты накопила достаточно чакры в печати, чтобы хотя бы попытаться. Сама слышала, что сказал Орочимару: приступать нужно немедленно. Призови Кацую сейчас же — только доберись до леса за деревней, чтобы не привлекать внимания. Дождь продолжал усиливаться, одежда и волосы прилипли к лицу — чтобы расслышать слова Цунаде, пришлось подойти поближе. — Я в любом случае не смогла бы попробовать пройти обучение сейчас, — зачем-то продолжила она. — Если глава госпиталя куда-то денется, как мы это объясним людям? Я не могу их бросить. А если бы речь шла не о Какаши, я бы и тебя не отпустила — в нынешних условиях у нас каждый ирьенин на счету, тем более такой. Скажу, что мы направили тебя в Суну. Придется как-то справляться. Не подведи нас, Сакура — вот как это прозвучало. — Я не подведу, — кивнула она. В последний раз Сакура выходила за ворота Конохи, провожая Саске. Всего лишь на несколько десятков метров — это, можно сказать, не считается. Но вот по-настоящему за пределами деревни в последний раз она была еще во время войны. Прошел месяц — а казалось, будто несколько лет. Ветви деревьев были скользкими, пару раз Сакура чуть не оступилась, но пережидать ливень времени не было. Она выбрала путь, которым они с Какаши, измотанные, добирались, таща на себе раненых Наруто и Саске. Тогда казалось чудом, что они все выжили — пусть и такой ценой. А еще тогда Сакуре думалось, что главные трудности — позади. На самом деле с победой борьба не закончилась. Сегодня она ухватилась за надежду помочь Какаши — и упустить этот шанс у нее нет права. Только добравшись до укромной лесной поляны, Сакура поняла, чего боится: оставлять его. В Лесу Шиккоцу она будет находиться в изоляции от внешнего мира. Не сможет наблюдать за его состоянием; касаться; знать, что он находится рядом — при желании до его дома можно добраться за пару минут. Лишние мысли, остановила себя Сакура. Они парализуют хуже яда — на них тоже нужно выработать иммунитет. Забытым-привычным движением Сакура прокусила большой палец — кровь почти сразу смыл дождь — и коснулась ладонью вязкой земли.