***
Прозвучавшие румынские танцы понравились Антону даже больше, чем сонатина Дворжака. Очевидно, у Полининого учителя был хороший вкус. Все они были настолько разнохарактерными, от народных мотивов до восточных напевов. В последнем танце Полина разогналась, её тело двигалось в ритм танца, смычок порхал над струнами. Концертмейстер тоже пыхтела над нотами. Антон был рад, что к началу концерта рядом с ней сидела женщина, которая переворачивала ей ноты. Когда последняя нота последнего танца задребезжала, Антон при взгляде на Полину увидел, что та от напряжения даже немного испариной покрылась, но все так же продолжала ярко улыбаться, купаясь в аплодисментах зрителей. Её учитель объявил следующий номер — испанский танец Мануэля де Фальи, который Полина исполнила так непринужденно и игриво, что когда Антон оглянулся — посмотреть на Ромку позади, тот выглядел настолько радостным, что едва ли не был готов лопнуть от гордости. Антон и сам против воли улыбнулся. После этого ещё была элегия, которую Антон, если не кривить душой, слушал с долей усталости. Концерт длился уже практически сорок минут, потому что с каждым выходом на сцену учитель Полины расходился все больше и больше, забываясь и точно начиная вести лекцию, где он рассказывал про биографию композиторов. А потом, опомнившись, вновь возвращался к своему привычному, спокойному выражению лица, он вновь объявлял произведение. Полина выглядела уставшей. Такая эмоциональная отдача не проходила для неё бесследно, она понемногу выматывалась, на её лбу выступила испарина, которую она мимоходом утерла рукой. Она разошлась, и звук становился все громче, хотя казалось, что так уже не получится. Но Полина хорошо владела своим инструментом, громкий звук не казался похожим на визг, напротив — был насыщенным, вибрирующим. Закончив играть элегию и получив свою долю аплодисментов, Полина с улыбкой выдохнула и расправила плечи. Все, оставалось последнее произведение. Пара мальчишек, которых окликнул Полинин учитель, вынесли на сцену стул, к которому он подошёл, держа в руках виолончель. — Петр Ильич Чайковский знаком каждому, кто хоть когда-нибудь слышал о музыке, — Дмитрий Валентинович посмотрел на публику, — Он играется во всем мире, при жизни он был преподавателем Московской консерватории, которую оканчивал я, где преподавали и учились великие умы: Рахманинов, Глиэр, Скрябин, Рубинштейн… — начал перечислять он, — Им был написан «Щелкунчик», «Лебединое озеро», два величайших балета мира, его репертуар огромен, — он сел на стул, взяв виолончель и перехватив смычок, внешне гораздо более тяжелый, чем у Полины, — Сегодня я и Полина исполним вам Баркаролу, или же Июнь, из цикла «Времена года», — под аплодисменты он настроил свою виолончель, после чего, взглянув на Полину, кивнул ей, а потом и концертмейстеру. Когда Полина и Дмитрий Валентинович начали протяжно играть мотивы Баркаролы, у Антона вдруг что-то задрожало внутри. Он будто знал это произведение. И так это удивительно подходило к образам, которые возникали у него в голове. Он вдруг вспомнил, как Полина ещё в автобусе сказала ему, что они обязательно смогут куда-нибудь выбраться этим летом. И под эту пронзительную музыку ему вдруг так ярко это представилось, что он выдохнул неровно, чувствуя, как цветет сердце. Обернувшись назад, он посмотрел на Ромку, который наблюдал за Полиной таким уязвимым и одновременно тронутым взглядом, что захотелось стукнуть себя по лбу. Да как он вообще… Мог хоть немного допустить, что они не помирятся с Полиной? Как он вообще мог так… Нет, такую дружбу действительно не разрушишь. И все будет хорошо, заверил себя Антон. И этот концерт был самым настоящим доказательством. Если в предыдущих произведениях Полина была напряжена, свирепа и собранна, то сейчас она позволила себе купаться в этой лирике, отпустив себя и даже закрыв глаза, позволяя плыть по этому течению. Её преподаватель играл очень хорошо, у виолончели был такой удивительно бархатный, густой тембр, так что он прекрасно сочетался со скрипкой и фортепиано. Все трое окунулись в музыку, наполняя зал этой красотой. Когда произведение закончилось, Полина, просияв неподдельным счастьем, встала вместе с Дмитрием Валентиновичем и концертмейстером в одну линию и поклонилась несколько раз, пока зал грохотал и даже пару раз промелькнуло «Браво!», от которого Полина, судя по всему, была готова улететь в космос. Антон чувствовал искреннее счастье за её успехи и сам не мог сдержать улыбки. Он аплодировал так, что ладони немного покраснели. — Ну Полинка у нас талантливая! — радостно произнес Бяша. — Да вообще не то слово! — живо отозвался он. Полинин преподаватель, дождавшись, когда аплодисменты стихнут, начал речь: — Уважаемые зрители, я очень благодарен вам за то, что сегодня вы пришли послушать мою ученицу, что сегодня в этом зале прозвучала великая и живая музыка. Спасибо вам за то, что вы отнеслись с таким уважением и искренностью к этой музыке, поддерживали аплодисментами каждое выступление, — он выдохнул, — Раньше я думал, что здесь не осталось музыки… Я уехал отсюда в одиннадцать, а когда вернулся — будто все пропали. Музыкантов не осталось, в актовом зале не играют пьесы… Все было по-другому. И я так… — он защелкал пальцами, — Я просто содрогался, когда думал, что не смогу здесь преподавать музыку, что её здесь нет, — Дмитрий Валентинович улыбнулся, — Я так рад знать, что я ошибся. Я смог найти прекрасного пианиста, Майю Витальевну, — женщина улыбнулась ему, — И я уже почти десять лет преподаю музыку самой талантливой скрипачке на моей памяти, — Антон буквально видел, как Полинины глаза увлажнились, — Я видел, как её музыка вас задела, я все это видел и я сердечно вам благодарен. Перед такой публикой хочется выступить не один раз, — он положил руку Полине на плечо, — Огромное вам спасибо. Наш концерт окончен, — в зале вновь раздались аплодисменты публики, крики похвалы. Понемногу люди начали собираться, вставая из-за стульев. — Давай мы не будем уходить пока? — попросил Антона Бяша. — Конечно, — легко согласился Антон, — Я так и собирался сделать. — Ну все, ждем тогда, на. Выходя из зала, каждый непременно благодарил Полину, хвалил её тихим «Молодец!» или посылал улыбки, отчего та сияла, точно начищенная монета. — Она улетит щас, — хмыкнул Бяша. — Ага, — Антон усмехнулся, — Вон в то окно. — Не-а, интеллигенция не позволит, на, через дверь пролетит. Они оба прыснули. Когда зал был почти пуст, оставалась лишь небольшая горстка людей, суетившаяся с верхней одеждой. Полина попрощалась со своим концертмейстером, крепко обняв её на прощание и покачавшись вместе с ней, явно говоря слова благодарности. Антон, невольно улыбнувшись, оглянулся назад, увидев Ромку, который сидел позади них, точно так же дожидаясь… Только непонятно, чего. Бяша развернулся вместе с Антоном, махнув рукой, и Ромка кивнул им обоим в знак приветствия. — Че опоздал, лошпед? — съехидничал Бяша. Ромка гордо вскинул нос: — Отвали, занят был. — Нда-а? — Да-а, — перекривил Ромка. — А че ждешь тогда? Концерт окончен, на, — Бяша явно веселился. — Не твое дело. Бяша, выдохнув, заговорил уже серьёзней: — Все, руки в кулак собрал? Ромка кивнул ему с Антоном, посмотрев так, что сразу стало понятно, о чем идет речь. Приглядевшись к Ромкиной руке, слегка заведенной за спину, Антон увидел торчащие оттуда бутоны подснежников. И так стало тепло на душе от этого. От того, как Ромка немного смутился, заметив пристальный взгляд Антона. — Ты ещё палевней уставься, — прошипел он, пряча букет усерднее. — Извини, — искренне попросил прощения Антон, а потом произнес уже тише, — Ты молодец. — Я ещё ничего не сделал, — Ромка, нахмурившись, посмотрел в сторону. — Ну, ты вроде как решился, — Антон улыбнулся, а потом чуть до потолка не подпрыгнул вместе с Ромой и Бяшей, потому что голос Дмитрия Валентиновича за спиной вдруг показался оглушительно громким и неожиданным: — Вы чего тут сидите? — чуть не заработав сердечный приступ, Антон развернулся, решившись сделать вдох. Зал уже был пуст. Дмитрий Валентинович возвышался над ними скалой, упирая руки в бока, — Так понравилось, что на бис хотите? — иронии в его голосе было достаточно, чтобы стало слегка неуютно. — Нет, мы просто… — Антон договорить не успел — Полина вмешалась. — Дмитрий Валентинович, — она неловко помялась, — Они просто меня ждут. — А что, прям с зала тебя вывести хотят? — поинтересовался он, развернувшись к ней, а потом, увидев её умоляющий взгляд, вздохнул, — Я пойду виолончель в чехол положу. У вас минут пять-шесть. — Спасибо! — сердечно произнесла Полина. — Если не закончите — тут закрою, — пригрозил он. — Все равно спасибо… — До завтра тут куковать будете. Или до следующего концерта — через год… — Дмитрий Валентинович! — умоляюще произнесла Полина. — Все-все, ухожу, — примирительно вскинул руки он, подхватывая виолончель, не постеснявшись напомнить на выходе, — Пять минут. Вздохнув, она развернулась обратно к ним и, как только дверь захлопнулась, засияла улыбкой, расставив руки, выкрикнув: — Ну что, поздравите меня? Антон с Бяшей немедля бросились к ней в объятия. Антон чувствовал ладонью взмокшую ткань платья: Полина явно устала, хотя и выглядела донельзя довольной. — Ты такая молодец! — похвалил её Антон, ласково погладив по затылку, — Мне очень понравилось! — Правда? — Полина засмеялась. — Полинка, мы так за тебя волновались, на, — вторил Антону Бяша, — У меня аж самого ладони вспотели от паники! — Ха-ха, я тебе верю, Бяш… Нет, не надо мне их показывать, — Полина засмеялась. Они постояли какое-то время, в течение которого Полину осыпали комплиментами, заставляя её цвести, как майскую сирень. Когда восторги стихли, Полина, а вместе с ней Антон и Бяша, бросили взгляд на нерешительно переминающегося с ноги на ногу Ромку, который стоял в метре от самой Полины. Она посмотрела на него, ожидая дальнейших слов, однако из уст Ромки вырвалось только мямлющее: — Ну-у, я… Это… Бяша пихнул Ромку, не пожалев силы на этот дружеский толчок: — Харе сиськи мять! Посмотрев на друга свирепым взглядом и получив в ответ лишь безмятежную улыбку, Ромка вздохнул и все же решился. Он, сделав шажок к Полине, вытащил из-за спины чуть примявшийся, но все же прелестный букет подснежников, аромат которых приятно пощекотал Антону нос своими душистыми, травянистыми нотками. — В общем, — Ромка вздохнул, вытянув перед собой букет, как оружие, — Спасибо большое за концерт! Мне очень понравилось. Полина, не ожидав такого выпада, слегка отшатнулась назад, в то время как Рома продолжал говорить: — Я надеюсь, что ты на меня не злишься, — прочистив горло, он добавил совсем тихое, — Прости. Достаточно было одного взгляда бросить на Полину, чтобы понять, насколько жест Ромки, его смелость и даже этот букет подснежников тронули её. Улыбка, растроганная и робкая, задрожала у неё на губах, и она, протянув руку и аккуратно взяв букет, внезапно поинтересовалась у Ромки: — А тебе какое произведение больше всего понравилось? Ромка даже опешил: он явно не ожидал такой реакции, так что с ответом он нашелся не сразу: — Мне все понравилось. Июнь хороший, — буркнул он, но потом, наткнувшись на испытующий взгляд Полины, произнес на выдохе, — Вообще мне танцы твои понравились… — Румынские? — подсказала Полина. — Вот-вот, — щелкнул пальцами Ромка, — Румынские. Там в один момент… Ну не, вообще так несколько раз было, но не суть… Там прям пианино низко так ба-ам бам! — воскликнул он и взмахнул руками, имитируя движения пианиста, — Прям мощно так, и ты на скрипке быстро играла… Вот это прям здорово, душа наружу, все дела… — к концу речи голос его стал тише от неуверенности в собственном анализе Полининых произведений. И если у Ромки ещё оставались сомнения, то Антон, посмотрев на Полину и увидев в её глазах настоящее солнце, усмехнулся: конечно, простила. Она просто очарована и тронута его неловкими извинениями, цветами и даже попыткой проанализировать музыку. Полина внезапно расхохоталась и бросилась к Ромке, так крепко обняв его, что тот даже поперхнулся. — Ты че, Полин? — он смог удержать равновесие и практически сразу стиснул её в ответ. — Ой, Ромочка, — сквозь смех радостно произнесла Полина, раскачиваясь вместе с ним, — Я готова все свои слова назад забрать. И ты меня прости, — погладив его по волосам, она чмокнула его в щеку и снова обняла, — Никогда не меняйся. И не важно, кто там что… Ты самый хороший! — Я знал, что я самый хороший, — улыбнулся Ромка, мягко и уязвимо, обнимая Полину, — Ты точно не обижаешься? — Шутишь? — Полина отстранилась, — Да я счастливее всех на свете, блин! — интонация её голоса понемногу начала повышаться от испытываемых эмоций, — Концерт хорошо прошёл, Дмитрию Валентиновичу понравилось, с тобой я помирилась, дедушке записи покажу, на завтра ничего не задали… Ну красота же! — Полина захлопала в ладоши и чуть подпрыгнула. — Не взорвись от счастья, — хмыкнул Ромка. — Не взорвусь, — Полина засмеялась, а потом вновь загорелась, как лампочка, — Та-ак, знаете что? Сегодня все ко мне на чай! — О-о! — обрадованно воскликнул Бяша и, обняв за шею Антона и Полину, привлек их всех в одну смеющуюся радостную кучу, — Сейчас в магаз пойдем, вкусняхами затаримся! — Полин, с тебя чай тогда, — хмыкнул Антон, а Ромка рьяно его поддержал: — Во-во, раз уж ты нас приглашаешь! — Но в магаз все-таки зайдем! — вскинул палец Бяша. — Да-а, — протянула Полина, — Я шоколад хочу, аж на эмоциях вся! — Я б щас рулет навернул какой-нибудь! — выдохнул Ромка мечтательно. Они стояли посреди актового зала, в тесном кругу, обнимаясь и смеясь, и Антон с удовольствием понял для себя, что кусочек пазла, наконец, найден, и идеальная картина вновь восстановлена. Чего ещё можно желать? — Ой-ой, — с отсутствием эмоций воскликнули сзади, — Я уже закрываю… — Дмитрий Валентинович, мы все, — Полина засмеялась и, отстранившись от них, подошла к двери, которую он крайне медленно, но продолжал закрывать, и придержала её. — Ну вот, почти закрыл, — с досадой вздохнул он, — Так, все на выход. Я тут пока приберу и закрою дверь. Ты, — он посмотрел на Полину, — Дуй переодеваться и скрипку убирать. Я тебя в коридоре жду. — А мы? — как-то глупо поинтересовался Бяша. Дмитрий Валентинович смерил его взглядом: — А вы — в гардероб. Почему-то сразу захотелось послушаться.***
— Она ж молочный вроде просила, на? — Не-не, там орехи ещё… Ну, с фундуком этим, епт… Ромка и Бяша склонились над прилавком с шоколадками, припоминая, какую из них хотела Полина. Перед тем, как пойти переодеваться, она попросила их сходить в магазин без неё, потому что разговор с учителем будет долгий. Всучила немного денег и слезно попросила взять ей плитку шоколада. Антон стоял перед стеллажом с выпечкой, не зная, что хочет сам: вафли или рулет, как и Ромка? — Тоха! — крикнул Ромка с другого конца магазина. — А? — лениво отозвался он, перехватив рулет с вареной сгущенкой. — Полина с чем шоколад попросила? — С фундуком. — Я ж сказал!.. — самодовольное Ромкино высказывание потонуло в их с Бяшей баталиях. Антон, больше не найдя ничего, что он бы хотел купить, подошёл к ним обоим, выгнув бровь. — Вы закончили? — хмыкнул он. — Да почти все уже, — Ромка скрестил руки на груди, — Вон, Бяшка только вафли купить хочет, а так все вроде… — он вдруг хлопнул себя по лбу, — Не, тупанул. Бяш! — не стесняясь, крикнул он. — Че те, сутулый? — Деду возьми козинак! Из отдела послышалось растерянное бормотание, а потом чуть громче: — Ща возьму. — Пошли мы тогда купим сразу, пока народу нет, — предложил Антон и, встретив молчаливый Ромкин кивок в знак согласия, прошёл вместе с ним к стойке в углу магазина, где на них, усмехаясь добродушно, смотрела немолодая продавщица. Ромка выложил все сладости на стол. — Гости пришли, Ром? — поинтересовалась женщина, начав пробивать на калькуляторе стоимость всего вместе взятого. — Не, теть Люд, — отозвался Ромка собирая сладости к себе в рюкзак, — Мы чай пить идем. — А Полиночка где? — Полина разговаривает с учителем её. — Концерт у неё был? — А вы откуда знаете? — Ромка так удивился, что Антону против воли захотелось нащелкать ему по носу, как ребенку. — Так вот сейчас приходили девочки… Говорили мне про концерт. На скрипке же играла? — Ага, там много народу пришло, — Ромка выпятил грудь. — Ой, ну молодец какая. Я б тоже пришла, только работа сегодня, — она вздохнула, упирая руки в бока. — Вы не перетруждайтесь, теть Люд, — Ромка пожал плечами. — Да уж постараюсь, — она рассмеялась, — Праздновать пойдете? — Ага. Мы сейчас встретимся, а потом к ней домой пойдем. — Ой, ну молодцы, отдыхать тоже надо, а то совсем вас в этой школе не жалеют, — она посмотрела на Антона из-под стекла своих очков, — А ты у нас недавно, да? Антон закивал, не растерявшись. — Я недавно переехал. — Ну хорошо, — тетя Люда улыбнулась, — Ты в хорошую компанию попал, — она обратилась к Ромке, — Ромочка, шестьдесят девять рублей с вас… — Теть Люд, подождите! — Бяша метнулся к кассе, положив на стойку упаковку, — Вафельки нам ещё засчитайте, пожалуйста. И козинаки. — Засчитаю-засчитаю, — посмотрев стоимость, она добавила, — Тогда девяносто с вас, мальчишки. Ромка отдал деньги, и они, выйдя из магазина на прохладную улицу, направились обратно к школе, где из ворот как раз выходила Полина с её преподавателем, который что-то ей втолковывал. — Хорошо, я поняла, — Полина, к счастью, совершенно не выглядела утомленной его длинной лекцией, а напротив — внимала очень тщательно. — А так — молодец, — в глазах её преподавателя появилось одобрение, — Начинает выглядеть, как концертный уровень. Очень, очень недурно все прозвучало. Темп был приличный, все целостно, уже похоже на правду. — Спасибо, — кажется, сотня комплиментов от слушателей не могла сравниться с парой хвалебных фраз Дмитрия Валентиновича, потому что Полина выглядела так, словно она сейчас взорвется от нескрываемого счастья. — Только не загордись, у нас Бах ещё впереди, там уже не до радости будет, — подействовал на опережение Дмитрий Валентинович. Полина рассмеялась. — Ну хорошо-хорошо, можно я хоть сегодня порадуюсь? — Сегодня можно, — он слегка улыбнулся. — Здорово, а то я уже расстроиться хотела, — Полина закивала. — Ха-ха, — он неожиданно натянул Полине шапку на самый нос и по-отечески обнял, погладив по макушке и усмехаясь на её растерянное «Ой!». Антон и сам невольно разулыбался. Судя по всему, Полинин учитель был по обыкновению сдержанным человеком, но в этот раз он явно гордился тем, как прошёл концерт. Она хихикнула, отстранившись от него: — Ладно, спасибо большое, что выбили для меня концерт. — Пожалуйста, — он отошёл, направляясь, судя по всему, к своей машине, стоявшей неподалеку, — Повеселись и отдохни. Заслужила. — Хорошо, — Полина разулыбалась. Он вскинул указательный палец: — Но только в пятницу мне нужен разбор… — Дмитрий Валентинович! — Полина расхохоталась. — Все, до скорого, — он махнул рукой и кивнул Антону, Бяше и Ромке, открыв дверцу своей машины. — До свидания! — Полина замахала в ответ под невнятные прощания всех троих, а потом, развернувшись к ним, счастливо выдохнула. — Ты с ним все это время разговаривала? — уточнил Антон. — Конечно, — Полина зашагала с ними в сторону своего дома, взяв Ромку и Бяшу под руку, — Там же нужно все выступление обсудить. Это не на пять минут. — А ты сама довольна? — Честно говоря — да, — призналась Полина, — Я уже сто лет не выступала публично, так что переживала, честно говоря… — она оглянулась на Антона, — Но мне кажется, что я научилась выносить самый лучший вариант на концерт… — Так это ж здорово? — Рома нахмурился. — Конечно, — она разулыбалась, — Так редко получается, но когда получается… — она глубоко вздохнула, — Короче, я в эйфории. Дико хочу шоколада. Кстати, вы купили мне шоколад? — Спрашиваешь, на, — хмыкнул Бяша, — Даже две плитки. — А там разве хватало на две? — Полина непонимающе нахмурилась, — Если что, мы сейчас домой зайдем, я отдам… — Ну-ка руки по бокам, — пригрозил он ей, — Считай, мы тебя сегодня угощаем. Лишней плиткой. — Как это по-джентельменски, — несмотря на то, что Полина засмеялась, она совершенно точно растаяла от такого ненавязчивого жеста, — Вы ж мои самые лучшие, сейчас домой придем, я вас как чаем напою. — А сервиз достанешь? — поинтересовался Бяша. — Могу достать. — Да сдался тебе этот сервиз, у нас че, церемонии чайные? — фыркнул Ромка. — Отвали, он красивый, — вяло отмахнулся Бяша, — Тем более мы с концерта. Че б и не окультуриться дома? — Ну пошли, окультуримся.***
— Дедушка, ты точно не хочешь с нами посидеть? — спросила Полина очень участливо. Дедушка Харитон, до этого дававший Полине указания, где сервиз, сколько ложек листового чая закладывать в чайник и как аккуратно с ним нужно обращаться, добродушно улыбнулся и покачал головой: — Нет уж, — у Полины округлились глаза. Она скрестила руки на груди и встала в позу. — Это ещё что значит? — несмотря на подачу вопроса, на её лице была смешливая улыбка, — Тебе с нами скучно? — Ни в коем случае, я от души повеселился с вами на Новый год, — он вскинул указательный палец, — Во-первых, я хочу поесть, и раз уж вы так любезно мне принесли козинак и чай, я хочу сейчас… Во-вторых, через час начинается моя любимая программа, я с той недели выпуск ждал… — Так через час же только… — А в-третьих, я собираюсь посвятить это время просмотру твоего концерта, — он протянул так торжествующе, словно загнал Полину в ловушку. — А, ты сейчас уже хочешь? — Полина действительно немного растерялась. — Конечно, — он хитро усмехнулся в усы, — Я все посмотрю, а потом буду готовиться к программе: заварю себе чаю, нарежу торт… Но перед этим, конечно, приду к тебе в комнату и проведу анализ… — Дедушка-а, — шутливо заныла Полина, — Ты как Дмитрий Валентинович, это что, по воздуху передается? — Все, давай мне камеру, я к себе, — он потер руки в предвкушении. Полина, покачав головой, прилежно передала ему камеру, которую тот взял с трепетом и поехал тихонько к себе в комнату. — Деда, тебе с порогом помочь? — крикнул ему вдогонку Рома. — Благодарю, я справлюсь, мы нашли общий язык… — раздалось глуховатое в коридоре. Ромка, веселясь, развернулся к Полине: — Он сегодня прям на взводе. Та закивала: — Мне кажется, что он этого ждал больше, чем я. Когда чай был заварен в чайнике, идущим в комплекте вместе с красивыми чашками с гжельской росписью и такими же тарелками, которые были усыпаны сладостями, они все уютно устроились на ковре в Полининой комнате, окруженные пушистыми подушками. На Новый год Антону не удалось побывать тут, но сейчас он воспользовался подвернувшейся возможностью и внимательно огляделся вокруг. Фортепиано точно не оказалось для него неожиданностью. Ну ещё бы, а как ей ещё скрипку настраивать? Может, она даже и играет на нём… Антон с любопытством перевел взгляд дальше. Полки, на которых пестрили корешками самые разнообразные книги, милые обои и часы, мерно тикающие на стене. Комната Полины казалась куда более обжитой и уютной, чем у самого Антона в его доме. Мысленно он подметил, что надо будет тоже внести немного уюта к себе в комнату. Полина показала ему стоящие в рамках фотографии, на которых она была запечатлена со скрипкой, с папой. Особенно Антону понравилось последнее фото, сделанное явно летом. Полине на нем было лет девять. Она была в панамке и очень милом сарафанчике. На фото был улыбающийся дедушка Харитон, которого радостно смеющаяся Полина обняла руками за шею сзади. А позади них сиял красотой сад. Какое-то время он просто рассматривал её убранство, но потом они уселись все вместе. — Итак, — Полина торжествующе потерла ладони, совсем, как буквально пять минут назад это делал дедушка Харитон, — Во что будем с вами играть? — Ого, а это предполагалось изначально? — Антон потянулся к ломтику рулета на тарелке, но получил шлепок по руке и, прижав оскорбленное запястье к себе, громко возмутился на ухмыляющегося Ромку, — Совсем охренел?! Я хотел поесть! — У нас правило, — назидательным тоном произнес Ромка, — Пока не начинаем игру, жратву не трогаем. — Извините, я совсем недавно в вашем клубе, — съязвил Антон. Ромка внезапно стал серьёзным, зашевелив губами и смотря при этом Антону в глаза. Тот непонимающе выгнул бровь: — Ты чего? — Ты чего? — тут же отозвался Ромка вслед за ним. Он чуть не вскипел от ярости: этот придурок его передразнивает! — Тебе что, пять? — поморщился Антон. — Тебе что, пять? — Ромкин голос повысился на пять октав. — Хватит! — Антон начинал заводиться. — Хватит! Бяша не сдержал истерического смеха. — Да отвали ты! — Да отвали ты! Полина посмотрела на них с иронией. — Мальчики, может, вас на воздух свежий вывести? Антон посмотрел торжествующим взглядом на Ромку, но этот сучонок и не думал передразнивать Полину: ждал, когда свою реплику скажет Антон. Более того, не дождавшись, когда Антон заговорит, Ромка внезапно начал повторять ещё и его действия: скрестил руки на груди, нахмурился, фыркнул. — Ты когда-нибудь перестанешь? — недовольно проворчал Антон. — Ты когда-нибудь перестанешь? — на его манер сквозь зубы процедил Ромка с плещущимся в глубине глаз весельем. — Ну все, — не дождавшись, когда его передразнят, Антон отложил в сторону свою чашку и тут же кинулся щекотать Ромку. — Харе! — завопил от неожиданности тот, — Мы так не договаривались, Петров! — Антон добрался до его ключиц, и тот втянул шею, как черепаха, прокряхтев, — Отвали… — Отвали! — передразнил его Антон, чувствуя удовлетворение. Но когда проворные Ромкины пальцы добрались и до него самого, пройдясь по ребрам, Антон изогнулся, сотрясаясь приступом смеха. Картина маслом: и он, и Ромка, бьющиеся чуть ли не в истерике от щекотки, но так отчаянно вцепившиеся друг в друга в своем нежелании отступать, что Антон подумал, что протянет недолго. — Ну-ка перестаньте! — разгневавшись, Полина запустила в них пушистой подушкой, которая удивительно четко проехалась по головам обоим, приземлившись на мягкую софу, не задев ни чашку, ни чайник, — А то сейчас оба домой пойдете! — зашипела она. Первым сдался Антон. С неохотой отцепившись от Ромки, тот уселся на свой отрезок ковра, пуляя в Ромку хмурые взгляды. Полина, до этого готовая метать молнии, отошла достаточно быстро. Судя по всему, она была действительно в отличном настроении. — Значит так, во что играем? — вновь уточнила она. — В карты? — вяло предложил Антон, нарвавшись на бурный протест Ромки: — Ни за что! Мне Нового года хватило! — Ну я же не в мафию сыграть предлагаю, — ядовито улыбнулся Антон. Ромка выгнул бровь: — И на том спасибо. — Может, в таблицу сыграть? — Это ещё что такое? — почему-то название игры звучало не очень задорно. — Ну, — Полина принялась тщательно объяснять, — Ты чертишь таблицу, а в графах пишешь подряд, — она начала загибать пальцы, — Имя девочки, имя мальчика, город, знаменитость, фильм или книгу, животное, — Полина внесла ясность, обозначив самую важную деталь, — И все это должно быть на одну букву. — Ох, — Антон потер переносицу, — Звучит, как задание по русскому. — Брось, это весело! — с жаром запротестовала Полина, — Мальчики со мной всегда играют! — Что, с единственным победителем? — Антон усмехнулся. — Слышь, — вскинул подбородок Ромка, — Мы тоже с Бяшкой побеждаем. Просто пореже. — Ну-ну, — хмыкнул Антон, — Так вы тоже в таблицу хотите? — Не-а, — вопреки облегчению Антона, Ромка продолжил, — Как только чай допьем — тогда сыграем. Я поесть хочу — писать неудобно будет. — Ну да… — пробормотала Полина, закивав. На какие-то несколько секунд в комнате зависла тишина. Бяша, покачавшись на своем месте, неожиданно вскинулся и вытянул вверх руку, словно отвечал в классе: — А погнали в фанты? — У-у, а неплохая идея! — вмиг поддержала его Полина, — Мы же правда очень давно не играли. Антон попытался припомнить суть игры, но его попытки оказались бесполезными. Поэтому, немного смутившись, он все же уточнил: — Я совсем забыл, про что игра. Неожиданно ему ответил Ромка. — Это тебе на листочке бумаги пишут, ты кто или что, а ты догадаться должен. Ну, вопросы там всякие задаешь, а потом допираешь. — А-а! — понятливо отозвался Антон, а потом кивнул, — Все, понял… Снова писать? — Ой, да не так уж и много там строчить надо, на, — Бяша закатил глаза, — Да не ссы, Тоха, не упаришься! Давайте начинать уже! — Сейчас-сейчас! — Полина лихо поднялась с насиженного места, подойдя к рюкзаку, из которого она вытащила пенал, — Ром, тетрадь возьми мою со стола и вырви из серёдки лист двойной… — Ща, — Ромка потянулся к столу, перед которым сидел и, взяв оттуда Полинину тетрадь, аккуратно принялся отрывать листок, чтобы не помять или не порвать его, — А у тебя этих штук липких не осталось, что ли? — Стикеров-то? — уточнила Полина, — Не-а, я уже потратила все. Их мне папа привез, тут такие вряд ли найдешь в магазине… Но ими действительно удобнее — на лоб хорошо клеятся. — Значит тогда по старинке, — отозвался Ромка, отрывая от бумаги по куску, — Запоминать будем. — Там ножницы на столе были, — хмыкнул Антон. — Отстань, мы же все равно запоминать будем, нам не нужны ровные листочки. — Тишина в зале, — властно обрубила их перепалку Полина, протянув каждому по ручке, а себе оставив карандаш, — Вот так будет удобно. — Ой, кстати, а как меняться будем, по часовой? — Бяша пальцем описал направление, и Антон понял, что таким образом от Бяши листок перепадает Полине, от Полины — к Роме, а от Ромы — к Антону… Дальше продолжать он не захотел. — Ты что, мне загадывать будешь? — он посмотрел на внезапно ухмыльнувшегося Ромку с ужасом в глазах. — А что такое? — едва ли не промурлыкал он, — Как по мне, все честно. — В гробу я честность такую видал! Сейчас загадаешь мне «шнурок» какой-нибудь… — услышав ворчания Антона, Ромка расхохотался. — Да не ссы зигзагом, нормально все будет! — Антон, не расстраивайся, — мягко произнесла Полина вопреки отсутствию всякого сострадания в её глазах, — Если вдруг таким образом игра не пойдет — мы поменяем направление. У Антона было стойкое чувство, что Полина попросту не хотела сама напороться на последствия «необъятной» Ромкиной фантазии. — Ну-ну, — буркнул он, а потом, перехватив листик из Ромкиной руки, взял ручку и уточнил, — Я же что угодно могу загадать? — В целом — да, — Полина кивнула, пока Ромка с Бяшей, от усердия высунув языки, склонились над своими бумажками. — А героя из книжки или мультика могу? — Ну, только если вдруг мы его знаем… — Полина улыбнулась. Антон кивнул, а потом, взяв листочек в руки, задумался. Что бы загадать такого Бяше, чтобы было интересно и одновременно не слишком сложно. Он задумчиво постучал кончиком ручки по листку, пожевав губу. В целом персонажа из книги или мультика лучше не брать. Бяша мог не читать или не смотреть конкретно эту вещь, поэтому лучше загадать что-нибудь бытовое. Хм… В голову лезли самые банальные варианты в стиле «одеяло», «магазин» и так далее… Но все было не то. Хотелось чего-то более забавного. Или более замысловатого. Или более… девчачьего? Антон, веселясь, вывел на листочке «Косметика». Не слишком сложно, но Бяша явно не сразу это отгадает. — Я закончил, — довольно объявил он остальным. — Поздравляю, — съязвил Рома и, недовольно ухнув на тычок Полины, буркнул, — Ещё не все закончили. — В таком случае поторопись, — ухмыльнулся Антон. — Ты не забывай, что я тебе, вообще-то, пишу. — Ну-ну. Передразнив его, Ромка внезапно загорелся какой-то мыслью и, довольно усмехаясь, вывел короткое слово на своем листке и, заметив внимательный взгляд Антона, хлопнул по нему ладонью, закрывая надпись. — Хер ли подсматриваешь? — Больно надо, — вскинул нос Антон, скрестив руки на груди. Почему-то стало неловко от того, что он действительно пытался разглядеть, что там написал внезапно вспыхнувший энтузиазмом Ромка. — Я закончила, — радостно произнесла Полина, резко распрямившись, — Вам понравится! — добавила она с усмешкой. — Надеюсь, — Ромка подпер рукой подбородок, — Бяшка, ну что? Тебя только ждем! — Да все, я уже почти закончил! Бяша не соврал: буквально через несколько секунд он распрямился со вздохом облегчения и, хлопнув в ладоши, крикнул: — Все, давайте передавать! Все покорно обменялись бумажками, и Антон, глядя на ухмыляющегося Ромку, все же не удержался и отвел взгляд вниз, на перевернутую бумажку, сквозь которую было немного видно написанное. Ну, ещё бы. Ромка так усердно ручкой черкал, что жирно написанное слово не увидит разве что слепой. Так что Антон и опустил невольно глаза на листочек. Но вглядеться ему не дали, подзатыльник прилетел через секунду после того, как Антон решился посмотреть на листок. — Ай! Ты совсем обалдел? — злобно взвизгнул Антон, потирая ладонью пострадавший затылок. — Это ты обалдел, Петров! Нехер правила нарушать! — Господи, вы можете хотя бы минуту посидеть тихо? — зашипела на них Полина, и Ромка, как ни странно, огрызнулся в ответ: — Чья б корова мычала! Сама иногда споришь! — Не советую со мной сейчас в терки вступать, — грозно нахмурилась Полина. — Да ну? — фыркнул Ромка, и она, сделав непринужденный вид, передала ему бумажку, которую он прижал ко лбу и склонился к Бяше с Антоном, чтобы те могли разглядеть получше, — Че, нормально? Как только Бяшины глаза прошлись по написанному, он расхохотался, завалившись на спину. Ромка, явно опешивший от такой реакции, растерянно покосился на Антона, который, прочитав выведенное на бумажке Рома Пятифанов, и сам не сдержал заливистого смеха. — Ой, бля-я… — веселился Бяша, — А это будет реально смешно! — Да что там такое? — Ромка и сам начал нервничать, понимая, что никто ясного ответа ему не даст, — Петров? — он посмотрел на Антона с надеждой. — Да, так я тебе и скажу, — отсмеявшись, произнес Антон, — Но это будет правда весело! — Ты че мне там загадала? — развернувшись к Полине, произнес Ромка, но та, еле сдерживая смешки, практически поперхнулась, пытаясь скрыть хохот за кашлем: — Ничего криминального. Совсем. Потом поймешь. — Естественно пойму, блять, в этом же суть игры, — Ромка поморщился. — У-у, какой ты злобный, — подначил его Антон, но тот, пыхтя негодованием, развернулся к нему. — Нук прижми бумажку ко лбу своему и дай всем посмотреть, — хмуро отчеканил Ромка. Антон, и без его замечаний понимавший, что нужно делать, прижал тетрадный листок к голове и дал остальным взглянуть. — Ха! — Бяша фыркнул, — Ромыч, ты такой скучный! — Отвали, будет смешно, когда начнутся вопросы! — оправдался тот. Полина протянула со смесью укора и веселья: — Да-а уж, Ромка, фантазия у тебя необъятная. — Да харе меня топить, вы че? — взвился Ромка, явно не чувствуя себя королем вечеринки. — Мы шутим, Ром, — миролюбиво улыбнулась Полина, — Не обижайся. — Да-да, обижаться мне ещё не хватало, — протянул Ромка с напускным равнодушием. — Ладно, начинаем? — уточнила она у остальных, и дождавшись их кивком, начала, — В таком случае… Не успела она договорить, как дверь её комнаты открылась, и на пороге остановился дедушка Харитон. — Ого, ты уже все посмотрел? — вопреки его внезапному приходу, Полина совсем не выглядела удрученной. — Почти, — уклончиво отозвался дедушка Харитон, — Ты там Румынские танцы закончила играть. Там второй танец был, я его почти не слышал… Вы его что, в последний момент занесли в программу? — Ну да, — Полина мягко улыбнулось, — Нужно было побольше времени для концерта, да и плюс толку только пять танцев играть, их же шесть… — Рискованно. — Но хорошо же получилось? — Весьма, — довольно отозвался он, — Очень, очень недурно звучит. — Спасибо, дедуль. Харитон ласково ей улыбнулся, а потом, переведя взгляд на Антона, нахмурился, тыкнув себе указательным пальцем в лоб: — Антон, а что у тебя там… Безмятежные улыбки на лицах остальных растаяли, стоило Харитону сказать эту фразу. Удивленный вдох Полины потонул в сдавленном ругательстве, сказанном Ромкой. Антон увидел, как Бяша прикрыл рот ладонями, а его глаза расширились до предела. — НИЧЕГО! — рявкнули Рома с Полиной в один голос, а первый, для надежности видимо, ещё и хлопнул Антона по лбу, загораживая ладонью надпись. Ох. Досталось смачно, Ромка хлопнул по лбу с размахом, и Антон буквально почувствовал, как вся кровь прилила к этому месту. Видимо, блядский лист там прикрепится намертво. — Ничего, дедушка, мы в фанты просто играем… — нервно посмеиваясь, произнесла Полина. Антон, не в силах ничего из себя выдавить, продолжал молча терпеть Ромкину ладонь, прижавшуюся к его лбу, чувствуя, как от негодования готов буквально зарычать. — Понятно-о… — на выдохе протянул дедушка, — Что, непристойности всякие пишете? — Все претензии к Роме, — внезапно пошла на попятную Полина. — Предательница! — вскрикнул Ромка. К счастью, дедушка Харитон не был впечатлен в плохом смысле этого слова. Чуть-чуть отъехав назад он, усмехаясь себе под нос, произнес чуть глуше: — Ну что ж… Хорошей игры вам, — хмыкнул он, — Только не мешайте мне смотреть программу. — Деда, извини! — крикнула ему вслед Полина, а когда дверь за ним закрылась, не дав им услышать ответ, она с грустью расхохоталась, закрывая лицо руками, — Господи-и! Какой позор! — Да ладно, Полин, я думаю, что ничего страшного… — промямлил Ромка, который явно чувствовал себя немного неловко. — Отстань, ты, позорник… — Полина легла на живот и агрессивно замотала ногами, пряча лицо в подушке. До них донеслись её приглушенные вопли, — Я тебе больше не доверяю! — Ну уж пардон, — это был первый раз на памяти Антона, когда Ромка, будучи виноватым, все же пытался оправдать себя, — Откуда я знал, что дед зайдет? — Ты б ещё жирнее ему на лбу вывел, на, — фыркнул Бяша, но его голос подрагивал, будто он едва сдерживал смех. — Отцепись от моего лба, ты… — проворчал Антон, пихая Ромкину руку и отстраняя её, в кой-то веки, от своей головы, — У меня сейчас по второму разу сотрясение случится от хватки твоей… — Это для твоего же блага, Петров… — Отъебись, это ты виноват, — простонал Антон, — Это не я всякие непристойности на бумаге пишу… — Ты меня на это провоцируешь. — Ох, погляди только. «Провоцируешь». Что, книжек обчитался? — Так! — внезапно крикнула Полина, подскочив на одном месте и заставив парней чуть ли не подорваться от резкой смены её эмоций, — Достали уже! — вопреки собственным словам, она всхлипывала от смеха, — Мы будем играть когда-нибудь или нет? — Да, слушайте, задолбали, на! — А ты че ей поддакиваешь? — наехал на него Ромка. — Не забывай, в чьем доме сидишь и чьи блага вкушаешь, — философски изрекла Полина. — Загнула ты, конечно… — рассеянно отозвался Ромка. — Ладно, попроще скажу: хватит выпендриваться, иначе чай со сладостями придут к тебе только во сне. — Очень угрожающе звучит, — Ромка в притворном ужасе прижал ладонь ко рту. — В таком случае я и твои сладости съем… — Ну-ка харе, они общие… — Народ, давайте завалим. Жрать охота, играть тоже… — взмолился Бяша, и Ромка, вопреки сказанным словам, смягчился: — Ладно, не горюй, братка. Погнали.***
Вопреки тому, что Антон успел себе представить, игра оказалась куда веселее. Начали с Бяши, и от одного вопроса «Я этим пользуюсь?» стало смешно, поскольку воображение услужливо подсказывало, как бы это всё могло выглядеть. Бяша загадал Полине слово музыка, и Антон, ранее всегда видевший Полину исключительно образованной и смышленой, был готов волком выть от того, как она временами туго соображала в этой игре. Ну, либо же вектор её мыслей сместился совсем в другую сторону, если судить по вопросу «Меня можно съесть?», после которого очередь сразу двинулась к Ромке. Вот тут-то и началось веселье, когда Ромка начал задавать первые вопросы. — Я живой? Сразу же после этого вопроса последовал взрыв хохота. Антон и сам не понимал, с чего ему вдруг стало так весело, но Ромка, прижимавший ко лбу бумажку со своим именем и фамилией и даже не знающий, что ему нужно отгадывать, был уморителен просто до колик в животе. — Да че вы! — отчаянно гаркнул он, понимая, что не может с ними разделить общее веселье, — Вы мне, блять, скажете? — Прости, Ромочка, — отсмеявшись, выдохнула Полина, — Да, ты живой. — Заебись, — хмуро отчеканил он, — Я человек? — Да, — ответ прозвучал хором. — Я девочка? Антон, переглянувшись с остальными, понял, что больше не в состоянии сдержаться. Господи, он сейчас просто умрет со смеху! Бяша поперхнулся чаем, а Полина, спрятав лицо в ладонях, начала истерически хохотать. У Антона начал болеть живот, и он чувствовал, что его лицо уже порядком раскраснелось, а на глазах выступили слёзы. Но он не был готов прекращать эту игру ни за что на свете. — Нет, Ром, — икнул он, — Ты не девочка. — Гандоны, видеть вас не хочу, — задрал нос Ромка. — Не обижайся, тебе самому потом будет весело… — Полина, утерев глаза, улыбнулась и, несколько раз зайдясь в приступе смешков, кашлянула и кивнула, — Антон, давай, ты следующий. — Хорошо, — он прочистил горло и, попытавшись перенять модель поведения ребят и подумав о том, что потенциально мог ему загадать Ромка, предположил, — Я не живой. — Ты не живой, — подтвердила Полина, у которой в глазах опасно засверкали искорки зарождающегося веселья. — Отлично, значит я… — Минуточку! — встрял Ромка, — Ты же не живой! Антон хмыкнул. — Я сказал, что я не живой, и Полина это подтвердила, так что ответ считается положительным. Ромка нахмурился и, скрестив руки на груди, недовольно проворчал: — Хитрожопый, блять. — Та-ак, ладно… — проигнорировав ворчание Ромки, продолжил рассуждения Антон, — Я не живой… Хм, я какой-то предмет? Повисла неловкая тишина, в которой прозвучало Полинино задумчивое: — Ну… Чисто гипотетически — да. — Ага, а вот ты, например, — обратился к Полине Антон, — Мною пользуешься? На секунду между ними возникла пауза, прежде чем Полина и парни следом за ней разразились таким смехом, которого Антон у них не слышал никогда. Он вдруг понял, как себя чувствовал Ромка, когда все разразились хохотом из-за его вопроса: крайней степени смущение и неловкость. И лихорадочное желание либо смять этот листик, либо разорвать, но перед этим глянуть, что там. — Ну что такое? — буркнул он. — Ой, Антон, нет… — Полина была готова уже плакать от смеха, — Нет, я тобой… — она снова рассмеялась, покачав головой, — Я тобой не пользуюсь. — Ой, блять… — Ромка, отстранив руки от лица и явив Антону свое красное лицо, с трудом произнес, — Чет меня разносит прям. — То есть для быта я не полезен? — попытался допытаться Антон и тем самым породил новую волну. Полина с Бяшей легли на пол от смеха, в то время как с трудом сдерживающийся от истерики Ромка кивнул ему, перекрикивая хохот: — Так, харе, ты уже проебался с вопросом до этого! Дальше погнали! — Мудак, я на тебя посмотрю! — Антон, показав Ромке средний палец, агрессивно отхлебнул от чая, жестко прожевывая рулет. — Мы все друг на друга посмотрим… — длинно выдохнул Рома и, сморгнув слезы, посмотрел на Бяшу блестящим взглядом, — Ну, братан, давай. — Так… — Бяша, потерев затылок, разулыбался, обратившись к Полине, — Мне даже как-то ссыкотно спрашивать, ты мной пользуешься или нет… — все, кроме нахмурившегося Антона, рассмеялись. — Рискни, — фыркнул Антон. — Так, я лучше пока вокруг да около похожу, на… — решил для себя Бяша, — Например… Хм… — он потер подбородок, — А эт сложнее, чем кажется… Та-ак… — Рожай давай! — пришпорил его Ромка. — Отвали, я посмотрю, как ты у нас вопросы в воздухе сложишь, вундеркинд, бля! Ромка хмыкнул и, скрестив руки на груди, дал Бяше возможность подумать, так что вскоре тот произнес немного неуверенным голосом: — Так… А меня потрогать можно? — Да, — ответили все хором. — Отлично… М-м… Я не редкий? — Да, ты не редкость, — Полина поощрительно улыбнулась. — Я есть много у кого дома? — В целом — да. — У, смотри, как держусь, на, — Бяша расправил плечи. — Давай-давай, — поддержал его Антон, — Не теряй планку. — Так… Но я сам этим не пользуюсь. А дома у меня это есть? — Ага, — подтвердил Ромка. — Так… Че, ершик? — Бяша поиграл бровями, а потом сразу же протестующе завопил, — Да все, пошутил же, на! Я пользуюсь ершиком, Ромыч, харе зенки косить, я сейчас тебе вмажу… — Про шутку не шибко верится! — заржал Ромка. — Отъебись, — Бяша закатил глаза, — Так… Как спросить-то, — он начал жестикулировать, будто это бы оказало ему неоценимую помощь, — А я полезный? Полина задумалась. — Хм… Смотря для кого и чего. Поставь вопрос по-другому… — Да бля, мы че, лингвисты… Вопросы тут перефразировать… — заворчал Бяша, однако, не желая терять возможности узнать побольше, все-таки поинтересовался, — Ну, из-за меня можно типа умным стать? — Вот конкретно из-за тебя — нет, — Ромка со смешным воплем уклонился от подушки, которую Бяша швырнул в него, — А из-за твоего предмета — тоже нет! — он показал Бяше язык. — Так, все, дальше поехали! — с задором произнесла Полина и, устроившись поудобнее, вкрадчиво заговорила, — А я этим пользуюсь? — О да, — хмыкнул Антон, наткнувшись на понимающие ухмылки Ромки и Бяши, — Ты этим пользуешься регулярно. — Расческа? — они все взвыли. — Нет, Полина, надо было уточнить повнимательнее! — раздосадованно произнес Антон. — Ну ладно-о, — протянула она, — Не беситесь на меня. — Так, все, ну-ка тишина! — внезапно крикнул Ромка. Все покорно замолчали. Он начал пытливо рассуждать, — Так, я живой и не девка… О, — Антон ждал вопроса как никогда, — Я че, животное какое-нибудь? — Просто распоследнее животное! После этой фразы Бяши Полина и Антон снова разразились пусть и коротким, но приступом смеха, пока Ромка начинал медленно вскипать. — Да вы затрахали, а где ответ?! — Вот тебе ответ, ты не животное, — выдохнул Антон. Ромка скрестил руки на груди, отпив чай из чашечки: — Похуй тогда… Давайте дальше. Он кивнул на Антона, который послушно, не желая раздразнивать его ещё больше, произнес: — Так, ладно… Мной Полина не пользуется. А вы, парни? — он с надеждой взглянул на Ромку с Бяшей, — Вы-то хоть мной пользуетесь? Бяша, прикрыв ладонью рот, чуть вздрогнул от приступов смешков, а потом заговорил максимально спокойно, насколько мог позволить ему подрагивающий голос: — Да, Тох, мы тобой пользуемся. — Хм-м… — Антон призадумался, — А потрогать меня можно? Полина, закрыв лицо, прыснула очень громко, и Антон мог видеть, что она была уже вся красная. Господи, да что не так… Почему каждый раз, когда отвечает Ромка или Антон, на любой вопрос идет подобная реакция. — В целом, ты осязаемый, — Полина заправила волосы за ухо. — Хорошо… Я осязаемый. А я в доме на видном месте? — Это как вообще? — еле выговорил Ромка, запрокидывая голову и громко хохоча, — Типа, на полку тебя поставить можно? — они посмотрели с Полиной и Бяшей друг на друга и покатились со смеху. — Нет, мудила, — проворчал Антон, скрестив руки на груди, — Я имею в виду стол там какой-нибудь… В общем, что в глаза бросится. Большое, блять, — дошёл он до самого простого слова. — Петров… Аха-ха-ха, блять! — Ромка уткнулся лицом в подушку. — Ты нас щас до инфаркта доведешь! — провыл сквозь хохот Бяша. Полина уже просто ничего не говорила, закрывая лицо руками. — Вы мне ответите, сволочи, или нет? — процедил Антон. — Нет тебя на видном месте, на! — воскликнул Бяша, — И слава Богу! — Неужели? — криво ухмыльнулся Антон, — Спасибо! Он посмотрел на довольного собой как никогда Ромку и испытал непреодолимое желание сомкнуть пальцы у него на шее и вытрясти из него все это веселье. Что мог этот говнарь загадать ему такого, из-за чего все чуть ли не падают со смеху? Если судить по Полининой фразе про необъятную Ромкину фантазию, было совершенно ясно, что это неприличное, скорее всего матерное слово. Осталось только подобраться чуть ближе… — Я до тебя доберусь! — Антон указал на Ромку ломтиком рулета. — Да неужели? — Так, завалите ебальники, на! — прервал их Бяша, — Щас моя очередь. Меня с собой можно взять? Полина, отсмеявшись и успокоившись, ответила чуть хриплым от смеха голосом: — Да, можно. Тебя очень часто берут как раз. — Че, в сумочке меня носят? — веселился он, но тут же растерялся, когда Полина ответила «Да», — Реально что ли, на? Я шутил просто… — Ха-ха, поздравляю, — улыбнулась Полина, — Тебе повезло. Бяша постучал пальцем по подбородку: — Хм-м… Мной девчонки часто пользуются? — Очень часто, — кивнула Полина. — И ты тоже? — Да, временами бывает. — Понял-понял… Так, — Бяша задумался, а потом его внезапно осенило, и он подскочил так резво, что все вздрогнули, — А я за красоту отвечаю? — Отвечаешь, — Полина улыбнулась. — Типа на лицо меня можно намазать, на? — Можно. — Я че, помада? — Ну, нет, — Полина вздохнула, однако с жаром воскликнула, — Но мыслил в правильном направлении! Помада — это что? Бяша смотрел на Полину, как на душевнобольную. — Херня такая, которую на губехи мазать надо, на… И они красные потом… — Да нет же! — раздраженно махнула рукой Полина, а потом принялась намекать, игнорируя возмущенные вопли Ромки в стиле «Хули ты ему подсказываешь?». — Помада, тушь, пудра — это все что? — Штуки девчачьи… — А как они называются, Бяша?! — Че ты орешь на меня?! — истерически завопил он, и Полина, в голосе которой не было и намека на сожаление, крикнула в ответ: — Ну уж прости! Как эти штучки девчачьи называются?! Чтобы лицо красивое было?! — Косметика, на?! — Бяша звучал наполовину злобно, наполовину изумленно. А потом посмотрел на Антона как на настоящего предателя, — Ты нахуя мне это загадал? — Там все что угодно можно было написать… — попытался оправдаться Антон, в то время, как Полина, вскинув руки к потолку, воскликнула: — Да-а! Наконец-то! Долго же ты думал, Бяша! — А я че, косметику сразу угадать должен был? — Это было просто! — Да неужели, на? — съязвил Бяша, — Ты свое отгадай вначале, умная нашлась! — И отгадаю! — гордо вскинула нос Полина, — Я учебник? — Господи, да нет же! Антон закрыл лицо ладонями, подавляя желание тихонечко завыть, поскольку Полина явно сдавала позиции по сравнению с ним, Ромкой и уж тем более с Бяшей. — Полина, я вообще тебя не понимаю… — пробормотал он, — Как ты умудряешься тригоро… блять… Три-и… Господи, — Антон сделал глубокий вдох, — Тригонометрические тож-дес-тва щелкать на алгебре, а вот с этим… — Так, помолчи, не всем дано! — грозно вскинула палец Полина. — Ну-ну, — Антон хмыкнул. — Так, все, погнали, пора мне Бяшку догонять, — загорелся энтузиазмом Ромка, — Мне кажется, я врубаюсь потихоньку. Я человек? — Вот это ты, конечно, сразу смекнул, что к чему, — рассмеялся Антон. — Отвали, а? — лениво отмахнулся от него Ромка, — Я человек, ну? — Человек ты, человек. — Я знал! — Ромка победно вскинул руку, — Та-ак… Значит, я пацан. Хм-м, я из реального мира же? — Что значит из реального? — у Антона округлились глаза. — Ну, типа я не из мультфильма какого-нибудь, не из сериала… Я типа живой человек. — А-а, ты про это, — Полина хмыкнула, — Тогда да. — Ага-а… Я крутой? — Ромка пошевелил бровями. — О-о да, просто воняешь крутизной! — хохотнул Бяша. — Че, правда, что ли? — Да нет, — Антон вздохнул, — Задай другой вопрос. Этот какой-то… Странный. — Ты странный, слышь? А я знаю вообще, кто это? — Ромка указал пальцем на собственный лоб. Все рассмеялись. — Ты точно знаешь, — заверила его Полина, отламывая ещё кусочек от плитки шоколада. — Да ну? — прищурился Ромка. — Точно-точно. — Ну-у ладно, — он призадумался, — А вы все меня знаете? — Конечно, — все ответили хором. Ромка, сбитый с толку такой синхронностью, вдруг недоверчиво посмотрел на них: — Я че, кто-то из наших знакомых? — Да! Да-да-да, продолжай! — тут же приободрила его Полина. — Я из школы нашей даже? — Да-а! Ромка замолчал, а потом произнес тихо: — Я препод? — Ох, не-ет, — протянула Полина, — Но ты был очень близок… — Блять, ну и кроты вы, даже не намекнете! — А ты сам догадайся, уже проще некуда! — Полина скрестила руки на груди, иронично хмыкнув, — Антон, ты следующий. Давай, мы с тобой только не понимаем, что у нас. — Мне кажется, что я понял… — с подозрением произнес Антон, недовольно покосившись на Ромку, — Я ж тебя насквозь вижу. — Правда, что ли? — Ромка сделал непринужденный вид, будто бы это к нему вообще не относится, — Ну, давай. Удиви нас. — Мной пользуются только парни? — уточнил Антон, глядя Ромке в глаза. — Да, — хором прозвучал ответ. — У девушки меня вообще быть не может. — Да, не может. — Я часть тела? — Антон пошёл ва-банк. — Да! — Эта часть тела должна быть скрыта. — Да. — Я нахожусь ниже пояса? — Да! — Полина с Бяшей уже откровенно смеялись. Антон специально положил кружку в сторону и чуть отодвинул её, точно так же, как и тарелку с рулетом. А потом посмотрел на Ромку чуть ли не с бешенством. — Ты что, хер мне додумался загадать?! — Да-а! — под эти бравые крики, Антон бросился на Ромку, подминая его под себя и начиная тыкать в рандомные части тела: ключицы, шею, ребра, подмышки, словом: везде, где было щекотно. Антон, злорадно усмехаясь, просто наслаждался его истерическими воплями, пока тот отпирался, придавленный к полу. — Я тебе на следующей игре такое загадаю! — прорычал Антон, — Год угадывать будешь! — Отвали, Петров! — завопил под ним Ромка, а потом чуть ли не взвизгнул, когда попытался защекотать Антона в ответ, приблизив руку к его лицу, — Ай, блять, не кусайся! Ах ты, бешеная морда! — Ты мудак, и я, наконец-то, убью тебя, — прокряхтел Антон, зажав между лицом и плечом Ромкину руку, все же успевшую туда проскользнуть. — Попробуй только! — Ромка уже даже не мог внятно говорить, только хрипло булькал что-то. Он истерически задергал ногами, когда Антон усилил напор, — Петров, харе! — Скажи «извини», — Антон чувствовал, что был уже весь красный, пытаясь бороться с тем, что щекочут его самого. — Ещё чего! — прошипел Ромка, а потом крикнул задушенно, — Бяшка! Бяша-а! Братан, помоги! — Ромыч, вы там разбирайтесь сами, я пока с Полинкой доиграю, на. Кстати, можно я съем твой шоколад? — Сука, помоги-и! — на последнем слоге Ромка сорвался и, все-таки сумев вывернуться, поменял положение. Теперь Ромка был на полу, а на нем спиной, чуть ли не плашмя, лежал Антон, пытаясь вырваться, но этот сучонок успел среагировать. Едва не снеся чайник, он махнул ногами и сомкнул их на Антоне, заключая его в бойцовский захват. — Отвали! — Антон начал дергаться, как под электрошокером, когда Ромка принялся щекотать его. Он то смеялся, то что-то шипел, то вопил, словно ему было больно, то просто извивался. — Скажи «извини», — пропел ему на ухо пыхтящий Ромка. — Ага, щ-щас! — Антон уже хотел сказать Ромке, куда конкретно он может пойти со своим предложением, но тут дверь в комнату снова открылась, и на пороге появился дедушка Харитон, при виде которого Ромка и Антон, вмиг сменив искаженные гримасы на миролюбивое выражение лица, устроились на полу так естественно, словно так и было задумано. Ромка расцепил ноги, подперев щеку рукой, Антон скрестил руки, словно облокачивался на него, пока дедушка Харитон, на лице которого поменялся целый спектр эмоций: от растерянности до насмешки, застыл на пороге. Полина, посмотрев на него, выглядела ещё более пристыженной, чем в первый раз, так что она чуть ли не прощебетала: — Привет, дедушка. — И тебе не хворать, Поля, — если дед Харитон и был раздражен этой бойней, то обстановка сейчас веселила его как никогда, — Я хотел тебя попросить: ты можешь мне заварить чаю? Мой кончился, а новая упаковка наверху. — Конечно! — она, встав с пола и стряхнув с домашних штанов воображаемые пылинки, тенью выскользнула из комнаты, успев бросить уничижительный взгляд на Антона с Ромкой. — Вот уж спасибо, — произнес он ей вдогонку и сам развернулся, приготовившись выезжать в коридор. Напоследок он, развернувшись к Антону с Ромкой, добавил, — Мальчики, в шестнадцать лет кровь, конечно, бурная, но это уже какие-то петушиные бои, проявите достоинство. Вопреки упреку, он смотрел на них, как на внуков, которых не мог отругать полноценно. — Вот это ты мудро сейчас сказал, деда, на, — согласился с ним Бяша, глядя на друзей со смесью иронии и насмешки. Антон никогда в жизни не чувствовал себя таким пристыженным. Ему вдруг стало очень не по себе: в школе ему ни разу не приходилось отчитываться перед учителями за свое поведение: проблем никогда не было. А вот сейчас… — Извините… — пробормотал он. — Да, прости нас, деда, — вторил ему Ромка, — Мы больше не будем, — этой репликой Ромка был очень похож на Олю. Так по-детски, что Антон еле сдержал фырканье. — Я на это рассчитываю, — кивнул дедушка, а потом, развернувшись, все же не удержался, — Ах да, Роман, кусок рулета прилип к твоей кофте. Может, так вкуснее, конечно, но если ты вдруг не заметил… Дверь прикрылась, и дедушка, судя по звукам, поехал вперед по коридору. — Блин… — проворчал он, спихивая Антона, — Уйди… Но Антон не был в обиде, с иронией глядя на то, как сосредоточенно Ромка рассматривал рукав кофты на предмет пятен, но не обнаружив их, спокойно съел рулет. Антон, поморщившись, отвернулся от него. — Ты ужасен. — А что такого? — не стесняясь, Ромка подлил себе чай и с удовольствием отхлебнул от него. Антон закатил глаза, натыкаясь взглядом на красную до кончиков ушей Полину, вошедшую в комнату. Заранее плотно закрыв дверь, она присела рядом с Бяшей и сложила руки на коленях. — Я вас уничтожу обоих, — произнесла она ласково, — Если вы, два придурка, продолжите позорить меня перед моим дедушкой.***
Ромка все-таки угадал самого себя. И, что самое ироничное, он сделал это уже после Полины, хотя Антон думал, что именно она останется последней. Почему-то Полина в последний момент включила интуицию и смогла посредством очень осторожных, но наводящих вопросов угадать себя. И когда угадала, была крайне разочарована. — Серьезно? — Полина откинулась на подушку, — Музыка?! — А что не так? — принялся защищаться Бяша, — Всегда подходит же… — Её сегодня и так достаточно было… — проворчала она, — Хоть бы загадал мне что-нибудь… эдакое… — Да ты и до музыки еле доковыляла, мать, какое «эдакое», на? — Повтори ещё раз, трус! Так что когда остался в игре один только Ромка, то был так раздражен этим обстоятельством, что принялся просто без разбора задавать вопросы, особо даже не вдумываясь. «Я Бабурин? Я Андрей Владимирович? Я Тихон? Я Дёма из одиннадцатого? Я Бяша? Полина, если ты загадала Бяшу, клянусь…». Антон, да и все остальные были уже готовы на стенку лезть. — Ром, хватит уже всех перечислять! — взорвалась Полина, — Ты лучше попытайся про себя выяснить побольше! — Я тупой? — грустно поинтересовался Ромка. — Пиздецки! — подтвердил Бяша. — Я симпотный? — Нет, ты уебан стремный… — Отъебись, Бяша! А вообще лучше скажи по факту… — Я не могу мужика на красоту проверить, на… — Полина? — Ромка вопросительно посмотрел на подругу. Она помялась: — Ну… Мне тоже как-то неловко так прям оценивать… — Бля, ну хоть что-нибудь! — Вообще все очень даже… — Полина прищурилась, откровенно начав разглядывать Ромку. Антону захотелось расхохотаться, когда он увидел, что делает она это без доли какого-то смущения, а наоборот — с придирчивостью и профессионализмом, — Только бы волосы чуть-чуть отрастить, совсем немного… — Волосы-то… — Ромка призадумался, а потом заржал, — Ты че, про охранника? Он ж лысый! Бяша залился смехом: — Ой, бля, конечно про охранника! — Че, реально? — на слово поверил Ромка. — Да нет, дурик, на! — Задра-ал! — Ромка нахмурился, а потом, взглянув на Полину, кивнул ей, — Ты че? — Я думаю, что ещё можно скорректировать… — задумалась Полина, — Но вроде — ничего. А, разве что ещё стиль поменять нужно… — она критично покачала головой, — Нужно рубашки… — А че это ты такая придир… — Ромкины глаза расширились, и он возопил чуть ли не на всю комнату, заставив Полину шарахнуться чуть ли не к самой стене, — Ты че, меня загадала?! — Ну, да… — растерянно произнесла она, заламывая пальцы. — Это че за подляна? — возопил он в праведном гневе, — Так разве можно? — А кто сказал, что нет-то? — Полина разулыбалась. Ромка, что-то прорычав сквозь зубы, отломил от Полининой плитки увесистый кусок и, тряхнув его перед её глазами, отправил к себе в рот, агрессивно пережевывая под её изумленный выдох. — Это моральная компенсация, — выдал он, — За то, что я чуть не рехнулся, пока все это отгадывал! — Ты мне ещё должен моральную компенсацию, — проворчал Антон. — Отвали, это заслуженно. — Нихрена это не заслуженно, на, че вы разнылись-то, весело же было, — рассердился Бяша, — Харе скулить, давайте ещё по одной, на? — А табли-ица? — поинтересовалась Полина. — Будет твоя таблица, а пока ещё по одной сыграем, время есть…***
Вторая сыгранная партия, точно такая же смешная, но уже более спокойная, плавно перешла в игру с таблицей, где Полина, соревнуясь с Антоном за пьедестал победителя, одержала победу три раза подряд, после чего он, Ромка и Бяша втроем запросили пощады. Когда все было съедено, а чай выпит, посуду, разумеется, пришлось мыть. Разумеется, коллективно. И пока Полина с Бяшей наводили порядок в комнате, то Антон с Ромой, как самые шумные члены коллектива, были отправлены батрачить на кухню, где и мыли тарелки, чашки и, с особой аккуратностью, чайник. Удивительно, но они умудрились пособачиться только один раз, когда Ромка с чего-то решил, что нужно выключать кран, пока моешь посуду. — Это ещё кто сказал? — нахмурился Антон. — Мама, — съязвил Ромка, — Она всему голова! Ты пока эту тарелку домоешь, полстраны напоить можно будет… — Да не ври, я быстро мою, — запротестовал Антон, — Тем более какой смысл в том, чтобы мылить грязную посуду без воды? — В том, что воду сэкономить можно! — Господи, вставай и мой сам! Уже под конец, когда за окном стемнело окончательно, они все, вновь устроившись у Полины в комнате, просто разговаривали на различные темы, время от времени с чего-то смеясь, а иногда серьёзно рассуждая. Ромка удивил Антона тем, что когда не кривлялся и не бесился, то говорил очень уверенно. Конечно, он успел это заметить ещё в театре и после панической атаки, но сейчас, в более умиротворенной обстановке это больше бросалось в глаза, чем прежде. Обстановка едва ли не убаюкивала, и Антон, обнимающий подушку, широко зевнул и прищурился, глядя на падающий за окном снег. В комнате Полины горела только настольная лампа, отчего казалось, будто за окном кромешная чернь. Сколько вообще время? Когда Антон посмотрел на часы, то выдохнул: — Ого, уже полдевятого? — А ты че думал, мы-то домой к пяти пришли, на, — Бяша пожал плечами. — Мне сейчас, скорее всего, надо будет домой идти… — Че, мама наругает? — по-детски поддразнил его Ромка, и Антон, фыркнув, произнес высокомерно: — Смотри, как бы твоя мама тебя за уши не оттаскала. — Так, я сейчас вас обоих на улицу без курток вышвырну, — отрезала Полина, и Антон еле сдержал победную ухмылку, поскольку последнее слово осталось за ним, а наблюдать за рассерженным и побежденным Ромкой показалось Антону куда лучше, чем блокировать мячи на волейболе. Бяша протяжно зевнул: — Чет я прям отожрался, теперь спать охота… — Поднимайся, тунеядец, — по-дружески пихнула его Полина, — Вы же все вместе идете, мальчики? — Ага, — Антон кивнул. — Не «ага», на, — прищурился Бяша, — Сегодня без меня топаете. — А че это ты вдруг ливнул? — Ромка нахмурился, — С нами не хочешь? — Нет, мудила, — Бяша лениво показал ему средний палец, — У меня мать сегодня на посиделках, а они закончат скоро. Пойду встречать её, на. Антон невольно умилился. Иронично, что Бяша и Рома, будучи такими вроде крутыми и хамоватыми парнями, так неожиданно трепетно относились к своим матерям. До этого Антон про маму Бяши слышал только мельком. — А че она, у Иришки? — поинтересовался Ромка. Антон вообще не догадывался, кто такая «Иришка», но судя по тому, как естественно это прозвучало из уст Ромки, можно было понять, что это либо друг семьи Бяши, либо тетя и что-то в этом роде. Он успел в голове проанализировать этот момент, но до него все же с неким опозданием дошло то, что они с Ромкой пойдут вдвоем. Ну-ну, как вновь судьба сталкивала их лбами. Нет, такой поход домой уже не виделся Антону пыткой, как полтора месяца назад, но пока он ещё не являлся чем-то привычным. Что же, в его жизни пока что появлялось слишком много новшеств. — Да-а, — Бяша, встав, сладко потянулся, а потом заговорил бодрее, — Она ж без меня не дойдет, на. Свалится на льду где-нибудь… Полина, засмеявшись, потрепала Бяшу по голове: — Ой, прекращай уже, супермен. Вам собираться пора… — Да погоди ты, дай с дедом попрощаться! — буркнул Рома и, выйдя из комнаты Полины, прошествовал к залу, где, судя по бубнежу телевизора, наслаждался вечерней программой дедушка Харитон. Ромка, обернувшись к Антону и Бяше, призывно кивнул головой, намекая на то, что им тоже нужно подойти. — Умник, сам рванул, а нам за ним подбирать, на… — проворчал Бяша, но все же они с Антоном оказались рядом с Ромой. Постучавшись, тот приоткрыл дверь и, улыбнувшись, произнес: — Деда, мы попрощаться зашли, уже уходим. Ответ последовал незамедлительно. — Как, уже? Только же пришли… — в зале послышалось копошение, и на пороге показался дедушка Харитон, румяный от выпитого чая, сластей и пледа, под которым уютно устроился. — Да мы уж часа три назад точно пришли, — Ромка хмыкнул, засунув руки в карманы, — Решили зайти, попрощаться. — Дед, не переживай, мы ещё придем, на, — заверил его Бяша, добродушно улыбаясь. — Если придете ещё раз, то тогда к козинакам прихватите что-нибудь. Эклеры, например… — дедушка Харитон мечтательно улыбнулся. — Ага, не забывай, что мы школьники, — напомнил ему Ромка. — Ну, на сигареты же ты деньги находишь. Ромка выглядел так, будто его арматурой по затылку приложили. — А ты откуда… — Плохо шифруешься, — хитро усмехнулся дедушка, — Но ты не переживай, я тебя не сдам. Наверное. — Перестань, — пробормотал Ромка, — Уже и без этого слишком много знаешь, плут. Будут тебе эклеры. — Замечательно, жду вас как можно скорее, — дедушка, протянув ладонь, пожал руку Ромке, Бяше и Антону. Взглянув ему в глаза, он добавил, — Антон, буду очень рад, если ты тоже придешь. — Конечно придет, деда, он теперь наш друг, — гордо отметила Полина, и Антон, хмыкнув, пожал плечами: — Обязательно приду. — Вот и чудесно, — дедушка Харитон ответил так, будто эта новость его действительно искренне обрадовала, — Юноши, я с вами всеми прощаюсь. Поля, жду тебя около телевизора через минуту… Нет, через пять — завари нам, пожалуйста, чайку… Там такой фильм интересный, просто загляденье… — Хорошо, дедуль, — со смешком ответила Полина и, дождавшись, пока тот в последний раз махнет рукой кивнувшим в ответ парням, прикрыла за дедушкой дверь. — От чая не лопнешь? — усмехнулся Ромка, потянувшись к своей куртке. Полина шутливо пихнула его в бок. — Туалет у меня всегда под боком. — Полина-а… — в отвращении протянули они все под её громкий хохот.***
Распрощавшись с Полиной мягкими, но крепкими объятиями, Антон, вдоволь насмеявшийся, сытый и умиротворенный, совершенно не оказался готов к холодному приему, с которым их встретит улица. Как только дверь Полининого дома захлопнулась, они трое оказались на вмиг стихшей, прерываемой только задуваниями ветерка, улице. — Дела-а… — протянул Бяша. Антон мог только согласиться кивком. На улице была метель, но относительно мягкая. Снег не щипал, не хлестал жесткими руками щеки, а скорее небрежно поглаживал. Но вот что действительно мешало — это вдруг понизившаяся температура. Не было понятно, насколько конкретно там все ушло в минус, но судя по тому, как Антон застучал зубами через пять минут — в минус зима ушла капитально. Рома и Бяша тоже не особо оценили всю прелесть погоды, потому что сами втянули свои шеи, точно две черепахи. Да и Антон сам, наверняка, делал точно так же. Они дошли до тропы, где Бяша, развернувшись к ним, произнес: — Все, пацаны, я погнал, на. — Давай-давай, — протянул Ромка, приобняв его и похлопав по спине, — Сам не навернись. — Ага, — небрежно кинул Бяша, обмениваясь объятиями с Тохой, — Ты тоже не обледеней где-нить, братан… С этими словами он отстранился и, надвинув капюшон куртки пониже, двинулся в противоположную сторону. — Все, удачи давай! — крикнул ему Ромка и, дождавшись ответного возгласа, развернулся к Антону и, вздохнув, поинтересовался, — Ну че, погнали? — Ага, — недолго думая, согласился он, — Только это… Давай побыстрее, я себе сейчас все отморожу нахрен… — Вот тут ты прав, Петров, — Ромка широким шагом двинулся вместе с Антоном по дороге, — Тут ты очень прав, — он набросил на себя капюшон, и Антон, заметив приметную деталь, поинтересовался: — А где твоя шапка сибирская? — Ты щас про ушанку? — с нажимом на последнее слово поинтересовался Ромка. — Ну да, про ту, сибирскую, — ухмыльнулся Антон, — Ты же с ней обычно не-разлей-вода. — Не сегодня, — буркнул Ромка. — А почему? — Чтоб ты не дразнился, мудила, — если бы не метель, Ромка бы не упустил возможности показать Антону язык, в этом не было сомнений. — Да я бы и не стал… — Да ну? — в Ромкином взгляде было скепсиса даже больше, чем в папиных, когда Оля заверяла его, что она может взлететь, если спрыгнет с горы с зонтиком. — Хорошая шапка, честно, — заверил его Антон. Порыв ветра обдал их, отчего оба поежились и застучали зубами, — Вот сейчас-с… Она была бы очень к-кстати… — Да-а… — пробормотал Ромка в ответ, — Я чет затупил… Не взял её… — А все-таки почему так вышло? — Да я на Полинкин концерт опаздывал… — махнул рукой Ромка, — В чем мать родила из дома угнал, а про шапку — забыл. И вот те раз. Холодрыга лютая! — Да, хреново… — согласился с ним Антон, а потом, сам не зная почему, добавил от себя, — Но мне кажется, что в Элькином склепе холоднее было… — Спрашиваешь! — Ромка подхватил так быстро, будто сам хотел озвучить эту мысль, — Я там так жопой приложился, думал все — хана яйцам моим! Антон расхохотался: — Ещё ждать помощи надо было! — Да это вообще адище какое-то! — согласился с ним Ромка, — Сколько мы там штаны просидели, час? Антон призадумался. При воспоминаниях о склепе метель перестала быть такой… леденящей: — Наверное, поменьше. Минут сорок… — Ну, сорок, но точно не меньше! Антон бы в жизни не подумал, что вновь вернется к воспоминаниям о склепе, но уже в таком позитивном ключе. И уж тем более с Ромкой! Такое ему даже и присниться не могло бы, а сейчас они так непринужденно говорят об одном, наверное, из самых страшных эпизодов в жизни Антона. Да и в жизни Ромки, скорее всего. Какой абсурд. Антон внезапно расхохотался во весь голос, и Рома, даже не спрашивая у него, не сошел ли тот с ума, подхватил его смех. Они, как умалишенные пробирались сквозь пургу, пошатываясь и время от времени врезаясь друг в друга от хохота. Это было похоже на настоящее безумие, однако Антону было так весело, что он и вовсе не обращал на это внимания. — Уф-ф, блять, мы как дурачки, — отдышавшись, произнес Ромка. — Ага, — Антон разулыбался во весь рот, — Но весело же, — он неожиданно для самого себя произнес, — Кстати, ты молодец. — Чего? — не понял Ромка, — Это ты вообще к чему? — Это я про Полинин концерт, — уточнил Антон, поправляя съезжающую на лоб шапку, — Ты мне когда в курилке сказал, что сам разберешься, я тебе, честно говоря, не очень поверил… — Ну спасибо, как приятно-то, — на Ромку даже не нужно было смотреть, чтобы знать, что он наверняка закатил глаза. — Не обижайся, — мягко произнес Антон, — Я правда так подумал, но ты меня удивил. Ну, когда на концерт пришел. С подснежниками… Ещё и подснежники нашёл. Где ты их достал? — Из шляпы вытащил, бруснику тоже, — съязвил Ромка. Антон рассмеялся. — Да хватит уже дуться! — Да я вообще не в обиде, че ты… — продолжал паясничать тот. — Я бы правда так не смог, — Антон по-дружески пихнул Ромку в плечо, — Так прийти и перед остальными… — он покачал головой, — Я бы скорее попытался как-нибудь это тихонько сделать. Но не как ты. Мне смелости бы просто не хватило. По Ромкиному голосу можно было понять, что сказанное ему в целом понравилось: — Ой, да че уж там… Смелости… — он хмыкнул, — А кого мне бояться? Ты и Бяшка не абы кто, все-таки, че стесняться-то… Антону было действительно приятно слышать, что Ромка считает его частью окружения уже в полной мере, потому что, несмотря на все, в нём ещё оставалась доля сомнения: а признают ли его частью компании? Теперь, когда Ромка озвучил это, на душе стало действительно хорошо. — Кстати, — вспомнил Антон. — М? — Ты говорил что-то про соревнования. Ну, которые по волейболу… Ромка вначале непонимающе нахмурился, а потом понял и заговорил чуть громче сквозь нарастающую пургу. — Да-да, соревнования будут. Поедем в другую школу играть. — А когда? — сглотнув, поинтересовался Антон. — Двадцать девятого. Это через две недели, в понедельник. — М-м… От Ромки не укрылось напряжение в голосе Антона, и он, развернувшись к нему, поинтересовался: — Ты че, ссышь, что ли? — Нет, — проворчал Антон, — Просто мне не по себе… Тут он не соврал. — А почему? Сам Антон, задумываясь о соревнованиях, почему-то не представлял себе ничего хорошего. Он так давно не был на волейбольной площадке, так давно не выпрыгивал и не играл в команде, что напрочь успел позабыть о том, как вообще ставить руки, двигать собственное тело по полю. — Я уже сто лет не играл на площадке, — не стал юлить он, — Плюс ко всему я ненавижу соревнования… — Ну-у, — протянул Ромка задумчиво, — А по-моему, против нас у тебя все спокойно получалось, не? — Мне повезло, — оправдался Антон, — Новичкам везёт! — А че ты беспокоишься? — Я команду плохо знаю… — он вздохнул, — А ещё мне будет очень хреново, если победу вы профукаете из-за меня. — Ой, да брось! — отмахнулся Ромка, — Никто на тебя не наедет, а если наедет — то мы с Бяшкой их быренько заткнем. Антона, честно говоря, это немного рассмешило. Господи, как он мог не бояться драться с Ромкой в ледяном черном склепе, но с содроганием думать о соперниках и неприязни собственной команды? Ещё бы маму позвал с собой… Однако Ромкины слова его действительно успокоили. Поэтому дальше он заговорил уже спокойнее: — Но мне по-любому будет стремно там… Поэтому надо с вами хотя бы пару раз на тренировку сходить. — Сходишь конечно! — поддержал Ромка, — А за соревнования не парься. Ты главное как амеба на поле не будь, и будет все ровненько. — А есть возможность побыть запасным? — попытал удачу Антон, — Я бы походил нормально на секцию, познакомился бы с командой, а потом уже… — Смотри сам, мы физрука с Бяшкой попросили тебя на соревнования поставить, чтобы тебе оценку за четверть не скосили. — Это как? — у Антона округлились глаза. — А вот так: ты же был на уроке с волейболом, а на лыжах вообще был как каракатица. А в последний урок вообще сотрясение. — Так это же не моя вина! — возмутился Антон. — Но сам факт: лох ты на физре, Тоха, — усмехнулся Ромка, — Мы тебя с Бяшей, считай, спасли. — Ну спасибо, — проворчал Антон, чем заслужил толчок в плечо от Ромки, — Да что я сказал такого? — Спасибо скажи, что не заставили отжиматься! Ты б там загнулся на пятерке уже, дрыщара. — Неправда, я на физре хорошо всегда отжимался! — с жаром возразил Антон. — Верю-верю, у тебя аж рукавчики от бицепсов рвутся, во какой Геракл! — воскликнул Ромка, а потом добавил, — В штаны накакал, бля… — Ром, ты как будто сегодня из детсада выполз! — отчитал его Антон безо всякого восторга от его шутки. — А че? Смешно же! — принялся защищать себя Ромка. — Кому? — Да мне! — Флаг тебе в руки! — отбрил Антон, засунув руки в карманы и тем самым показывая свою обособленность от Ромки и его искрометного юмора. — Ты че, обижаться вздумал? — Ромка ткнул его пальцем в плечо, и Антон, поморщившись, ответил ему скрюченным лицом. В ответ последовал уже тычок в нос. И Ромка, нахмурившись, поинтересовался: — Че это тут у тебя? Антон сразу же остановился и доверчиво подставил лицо, не понимая, что там Ромка увидел: вдруг с дерева засохший кусок листка прицепился, а Антон и не заметил? — Ща… Погоди ты, не дергайся… — Ромка подошёл ближе, начав присматриваться, а потом внезапно завопил, — Да это ж… Слива! — и скрутил Антону нос, отчего от неожиданности тот заорал вместе с ним чуть ли не всю лесную чащу и, отпихнув, тут же прижал к пострадавшему носу холодные пальцы. — Ты оборзел, гадина?! — зашипел Антон, глядя на ржущего до потери пульса Ромку, которого происходящее явно веселило куда больше, чем его. — Че разорался-то? — Ромка, отсмеявшись, заметил, что Антону и вполовину не так весело, как ему самому. И, на удивление, удовлетворенным он перестал выглядеть в мгновение ока, а скорее так, словно резко пожалел о содеянном, — Тоха, я че, переборщил? — Здорово, что ты это заметил, — съязвил Антон, аккуратно двигая нос из стороны в сторону. Ромка вдруг растерял всякое веселье и, виновато поджав губы, осторожно добавил: — Я думал, весело будет… — О да, от души повеселились. — Да мы так с Бяшкой часто прикалываемся… — Ты меня с Бяшей не путай, — Антон скрестил руки на груди, — Я-то не он. — Уф-ф, — Ромка, запрокинув голову, произнес, — Ну прости, Тоха, я чет не подумал… Антон тяжело вздохнул, пытаясь подавить улыбку. Мать честная, это ж где видано, чтобы Рома Пятифанов извинялся по два раза на дню, так в последний раз ещё и перед Антоном? Иногда внутри возникало стойкое ощущение, что после обморока в день лыж он все-таки выпал в параллельную реальность. — Да все уже, — Антон махнул рукой, — Я просто заявляю, если завтра тут будет синяк… Ромку внезапно осенило, и он, не дослушав реплику Антона, перебил его: — Сделай тоже. — Не понял, — Антон нахмурился и, растерявшись, сделал шаг назад, когда Ромка наоборот — шагнул к нему, — Ты чего это? — Да не боись ты, — отмахнулся Ромка, — Не обижу. Я тебе наоборот предлагаю — сделай мне тоже сливу. У Антона глаза на лоб полезли. — Ты что, дурак? Зачем? — Ну, если у тебя синяк будет, то будем вдвоем как два еблана по школе ходить — не так обидно будет, — Ромка разулыбался так, словно собственная идея казалась ему гениальной. Однако она заставила Антона призадуматься. А почему бы и нет? Когда у него была возможность так отыграться на Ромке? И в конце концов, если у Ромки на носу вскочит такой же синяк, это будет хорошим исходом в любом случае, будет ходить Антон со сливой или нет. — Давай! — безо всяких сомнений согласился Антон после секундной паузы, даже как-то взбодрившись. Однако как только он увидел вселенскую растерянность на лице Ромки, то все внутри преисполнилось маниакальным желанием поставить эту дебильную сливу на его носу во что бы то ни было. — Та-ак, — Антон скрестил руки на груди, — И что это значит? Ты что, передумал? — Ну, знаешь… — замямлил Ромка, — Я все-таки надеялся, что ты-то добряк и не станешь мне сливу делать по доброте душевной… Антон оскалился: — Не угадал. — Ну че, с кем не бывает… — А куда это ты идешь? Давай-ка, подставляйся, ты же сам предложил… — Ладно-ладно, я не ухожу, вот, видишь? На месте стою… — Лицо в шею не втянешь, ну-ка расправься, чтобы я получше примериться мог… — Да все-все! Только не так сильно-оа-а-а-а! Вороны, каркая, взмыли над чащей от Ромкиных воплей.***
— Вы че, придурки, на? — поинтересовался Бяша. Когда он вошёл в класс и по привычке поздоровался с Антоном и Ромкой, он, судя по всему, не оказался готов к тому, что увидит, когда они оба развернутся. Если хмурые лица тот с утра пораньше привык видеть, то ярко-фиолетовые, чуть ли не клоунские носы на них для Бяши явно были в новинку. Когда Антон этим утром спустился вниз, то родители и Оля, сидевшие на кухне, были в шоке. Вернее, как: мама с папой были в шоке, а Оля просто начала громко смеяться, даже начав тыкать в него пальцем, отчего у Антон появилось навязчивое желание пойти к себе в комнату, лечь на кровать, укрыться одеялом и не показываться белому свету в течение… недели, если верить маме. Пока не сойдет эта слива. Однако школа обязывала его явиться этим утром, которое облегчила точно такая же слива на взбешенном Ромкином лице. Это была единственная вещь, что хоть немного удовлетворила Антона в это нелегкое утро, которое он скрасил не только Оле, подтрунивавшей над ним всю дорогу, но и Бяше, который, увидев их с Ромкой, проржался как в последний раз в жизни. Прочистив горло он спросил уже повразумительнее: — Так, на… Как это случилось? — Просто Петров сволота настоящая, — хмуро пожаловался Ромка. — А кто это начал? — поинтересовался Антон, стрельнув в него колким взглядом. — Ты на свой нос посмотри, а потом на мой! Нахрена мне так сильно сливу сделал? — Ты мне сделал ничуть не хуже! — Брешешь! У меня нос как будто в краску окунули… — Ха, у меня точно такой же! — По-моему вы оба просто два долбоеба, на. Одинаковых. И фиолетовых, — подытожил Бяша, подпирая щеку рукой. — Ой, да ты вообще… — Ромка, поморщившись, махнул на него рукой, — Нам на твое мнение, знаешь, вообще… — Фиолетово, — с чувством окончил фразу Антон. Они пересеклись взглядами с Ромкой и молча смотрели друг на друга несколько секунд, пока их губы подрагивали, а из горла рвались смешки. Потом сдерживаться стало невозможно, и они прыснули так, что Катя, сидевшая в другом конце класса, подскочила на своем стуле и, развернувшись к ним, непонимающе посмотрела на Бяшу, пока они с Ромкой буквально разлеглись на своих партах. На её взгляд Бяша просто покачал головой, мол, «забей, у этих крыша съехала», и она, понимающе кивнув, развернулась к своей подружке. — Ну ты-ы, — смеясь, протянул Ромка, — Это ещё хуже, чем про Геракла… — Неправда, — всхлипывая, запротестовал Антон, — Это смешнее… — Ой… ой… — Ромка утер выступившие слезы, — Ладно, я даже спорить не буду… Реально смешнее… Они не успели прийти в себя и немного подуспокоиться, как в класс вошла сияющая Полина. Когда они с Ромкой увидели её, то застыли, точно так же, как и она, едва увидев их носы. Эта молчаливая переглядка длилась несколько секунд, после чего Полина поинтересовалась: — Господи, на вас вчера что, крокодил напал? Финиш. Этим она только усугубила ситуацию, и Антон, чувствуя, что его живот сейчас просто скрутит на триста шестьдесят градусов от смеха, загнулся вместе с Ромкой, сотрясаясь уже чуть ли не в спазмах, пока они хватались друг за друга, словно два утопающих. — Вы в порядке? — сквозь их общую с Ромкой истерию услышал Антон растерянный вопрос Полины. Не встретив ответа, она даже начала раздражаться, — Блин, да что с вами такое? — Забей, Полинка, — услышал он Бяшин смеющийся голос, — Потом объяснят. Верно, подумал Антон, пытаясь отдышаться, объяснят они все чуть позже. В чуть более спокойной обстановке. Когда они с Ромкой, уже отсмеявшись, смогут распрямиться и, сверкая фиолетовыми носами на довольных и веселых лицах, объясниться о том, как Антону вчера приходилось извиняться перед Ромкой за слишком сильно скрученный нос, как тот обижался и слал его нахер всю дорогу, но в конце все же согласился пожать руки и обняться и как много вопросов возникло у тети Ани этим утром, когда её сын пришёл к ней на завтрак. Конечно же, они все расскажут. И потом посмеются все вместе над этой смешной и немного нелепой историей. И потом будут давиться смешками, когда Лилия Павловна поинтересуется их самочувствием. Но потом, все потом. А пока сейчас им обоим было немного фиолетово.