Antique tales

Хенджин вышел из покоев Джисона и тяжело вздохнул. Нужно пережить еще пару дней, и это закончится. На самом деле, никто не знал сатрапа так хорошо, как он, а потому он мог понять, насколько тяжело сейчас альфе. В Персии считалось, что каждый человек создает себя сам, как кузнец, кующий меч. Нет, были богатые и бедные, но это не было важно, ведь если ребенок богача будет бездарен и ленив, он не сможет претендовать ни на что. Отец Джисона был достаточно обеспеченным человеком строгих взглядов и своего единственного сына воспитывал соответствующе: прививал вежливость, уважение к другим и аналитическое мышление. Хенджин был сыном кухарки, и ровесником Джисона, и все детство они провели вместе. Сколько Хенджин себя помнил, Джисон всегда был поразительно добрым: он отдавал ему все самое вкусное, выполнял любые прихоти друга. Хенджин, который был долговязым и достаточно сильным, до определенного возраста защищал его от других детей. В подростковом возрасте все изменилось: Хенджин узнал, что он омега, чему кстати, очень удивился, а Джисон, при всей своей мягкости, оказался альфой. Свой первый гон он провел в невинных объятиях друга-омеги, пуская слезы в плечо. Отец альфы после этого взялся за него с удвоенной силой, и надо признать, усилия дали свои плоды. Джисон оказался поразительно хорош в ведении дел, а отцовские знакомства открыли ему короткую дорогу к высоким должностям. Когда его впервые пригласили в императорский дворец, альфа, ставший самым юным человеком, сдавшим государственный экзамен на высший балл, не спал всю ночь, а утром чуть ли не на коленях умолял Хенджина поехать с ним. Омега согласился, и этот день оказался поворотным и в его жизни. Император, альфа уже весьма преклонных лет, едва увидев омегу, спросил Джисона: -Это твой муж? -Нет, ваше императорское величество, - с поклоном ответил альфа, не догадавшись, к чему был этот вопрос. -Он украсит мой гарем, - император приподнялся с трона, подходя к онемевшему от ужаса омеге. - Прекрасен и свеж, как весенний рассвет. -Мой господин, - дрожащим голосом сказал Хенджин. - Я прохожу духовную службу. Это была не совсем ложь. Ему действительно предложили стать служителем храма. На лице императора появилось сожаление. -Какая жалость. Боги забирают лучших. Но именно такие прекрасные создания и должны служить огню, - он взял омегу за подбородок и провел большим пальцем по его щеке. - Решено. Как пройдешь службу - станешь мобеданом. Вот так у Хенджина и появилось предназначение. Он не роптал: быть мобеданом - не худшая участь. Единственное, о чем Хенджин сожалел - так это о том, что не сможет иметь детей. Он всегда их любил, как и они его. До памятного утра в имперторском дворце он рассматривал эту перспективу сковь пальцы, но в одно мгновение лишившись такой возможности, страстно возжелал недоступного. Но любые отношения с храмовниками, даже с учениками, были строго воспрещены. За это можно было угодить в тюрьму, но страшнее было общественное порицание. Все служители огня были неприкосновенны. Со временем Хенджин почти смирился. Почти. И вот, на переговорах в Афинах, куда он попал только потому что Джисон в приказном порядке забрал его с собой, аргументируя это тем, что омега ничего, кроме двора храма в жизни не видел, Хенджин и не предполагал, в какое искушение впадет. Архонт Чанбин с первого взгляда показался ему приятным альфой. Даже олива не могла полностью заглушить его естественный легкий свежий аромат. И то, что альфа проявил очевидный интерес, только усугубляло все. В своей голове Хенджин прокручивал варианты и понимал, что идея не просто рискованна, она чрезвычайно опасна. Что это авантюра, которая может стоить ему жизни. Пытался уговорить себя не делать ничего. Просто потерпеть. И вот, когда разразился скандал и Джисон объявил, что они вот-вот уедут, соблазн стал невыносимым. Хенджин вышел на улицу, надеясь, что прохладный ночной воздух остудит его и успокоит мысли. Всего одна ночь. Может, ничего и не получится. Но хотя бы раз попробовать... -Хенджин?