Antique tales

Они выдвинулись в Спарту следующим утром. Напоенный сонным зельем Чан мирно спал в повозке, лишь изредко морщась на ухабах, а Феликс ехал верхом. Жара стояла неимоверная, омега сгорел на солнце, несмотря на все меры предосторожности, из-за чего постоянно чувствовал жар. Оставалось чуть меньше дня пути, они остановились на ночь возле леса, где протекал холодный ручей, и разбили лагерь. Феликс все еще шарахался от Юнхо, к немалому огорчению последнего. В попытке уйти от возможной опасности, Феликс ночевал в шатре Чана, параллельно следя за его состоянием. Тот был довольно спокойным, из-за чего и сам Феликс немного расслабился: кажется, кризис действительно миновал. На последнем привале, неподалеку от Спарты, они разбили лагерь. Ночь была ясной, отряд из города уже отдал сигнал с башни, что все спокойно. Минки осмотрел рану альфы, удовлетворенно кивнул и ушел в свою палатку, оставляя царей одних. Чан по-прежнему спал, а Феликс обосновался рядом, разглядывая его. Раньше у него не было возможности быть так близко к альфе. Впервые они увиделись очень давно, Феликсу тогда было всего десять, и он, раскрыв рот, наблюдал за тренировкой во дворце соправителя его отца. Его учили обращаться с разным оружием, но до мастерства Чана ему было еше расти и расти. И какой же альфа был красивый! Невысокий, крепко сложенный, с мечом он выглядел как настоящий бог войны. Волевой и решительный Чан тогда посмотрел на ребёнка, улыбнулся и сказал: -Вот вырастешь - и станешь таким же, как я. Это был первый раз, когда Феликс не оправдал его ожидания. И не только его. Когда однажды утром Феликс проснулся с лихорадкой на мокрых от смазки простынях, первое, что сделал влетевший с дикими глазами в его покои отец - это выставил всех из дворца. Он кричал, даже ударил его несколько раз, а потом принялся раздевать, бесконечно повторяя: -Ты альфа. Ты - альфа. ТЫ АЛЬФА! Ты не смеешь быть омегой, я не позволю!!! Феликс очнулся через сутки, с туманом в голове и дикой болью во всем теле. Он с ужасом оглядел себя: все его тело покрывали синяки. События этих дней не сохранились в его памяти, как он ни пытался вспомнить хоть что-то. Возможно, Мнемозина пощадила его, забрав те воспоминания, с которыми бы он не смог жить. Уже днем он узнал, что всех слуг казнили. Даже милейшего Чена, который был его наставником и самым добрым человеком на свете. И за это Феликс возненавидел своего отца ничуть не меньше, чем за то, что он сделал с ним самим. Во всеуслышание было объявлено, что Феликс - альфа, а на его немой вопрос, зачем, отец - который теперь избегал его - рыкнул: -Я не собираюсь тратить ещё четырнадцать лет жизни на то, чтобы вырастить наследника. Следующие два года Феликс как мог уклонялся от того, что считается нормальным для любого альфы в Спарте - страх, что его тайну раскроют, достиг таких масштабов, что он боялся даже вспотеть лишний раз. Какие уж тут физические нагрузки! Ему стало немного легче, когда появился Сан - первый слуга, которого он привел в отцовский дворец самостоятельно и, глядя в глаза царю, отчеканил: -Теперь он мой. Отец не воспротивился - да они вообще мало контактировали. И вот, когда ему исполнилось шестнадцать, отца не стало. Это случилось во время охоты - нелепая смерть, на самом деле. Когда его тело сжигали, Феликс не проронил ни слезинки. Все, о чем он мог думать в тот момент - это то, что теперь ему придется взять на себя управление страной. Это вызывало у него животный ужас. Но он справился. Нахальствуя с испугу, дерзя всем и каждому, лишь бы не заметили, как трясутся его пальцы и холодный пот стекает по спине, он создал образ эксцентричного эгоиста, думающего только лишь о себе, но, тем не менее, умеющего принимать правильные решения. Отношения с соправителем не задались от слова совсем. Чан откровенно презирал Феликса - точнее, созданный им образ - а тот сходил с ума от тоски по ночам, чтобы утром на совете снова фыркнуть альфе в лицо что-то едкое. Что угодно, лишь бы не заметили его слабости. Феликс посмотрел на альфу и вздохнул. Он чувствовал себя таким уставшим. Глаза захлопывались сами собой, и омега прилег рядом, засыпая. Утром Феликс проснулся от того, что его трясли за плечо. Просыпаться не хотелось, Гипнос так и затягивал его в свое царство. -Господин! - звучный бас Минки проник сквозь его плотную дрему. - Просыпайся немедленно! -Что? - промямлил Феликс, пытаясь повернуться на бок. -У тебя течка! - рявкнул лекарь. Сон разбежался сразу же, и он подскочил, чтобы почувствовать, как по ногам течет смазка, живот скручивает от боли, а вокруг распространяется его природный запах. Но самое худшее - в метре от него лежал Чан, который смотрел на него с полным изумлением. Феликс подскочил, шатаясь, и выскочил из палатки. Рассвет только-только наступал и все еще спали. Юнхо, стоявший на охране, втянул воздух, оскалился на мгновение, но потом - с явным трудом - взял себя в руки и сказал: -Езжайте во дворец, господин. Быстро!