DREAM

Невидящим взором я смотрела куда-то перед собой и постукивала по столу свернутой в трубочку десятидолларовой купюрой. В комнате было так тихо, что тишина давила на барабанные перепонки, но кости уже начинало неприятно ломить, а голова потихоньку раскалывалась надвое. Я перевела затуманенный взгляд на дорожку белоснежного порошка. Хоть я и обещала себе, что больше не буду принимать, но с каждым днем становилось только хуже. И не из-за зависимости от наркотиков, а из-за душераздирающей боли от шагающей бок о бок со мной смерти. Сначала я потеряла Наташу, которая стала мне старшей сестрой. Ее смерть подкосила меня так сильно, что я не могла даже спокойно дышать. Терять дорогого тебе человека всегда тяжело, а когда он стал частью твоей души еще сложнее. Вот только когда я начала видеть ее во снах, все превратилось в настоящий ночной кошмар наяву. Но его смерть окончательно убила во мне все то, что я так старательно пыталась сохранить ради собственного спокойствия. Тони был моим лучшим другом, моим помощником, моим учителем. В общем, он был для меня всем. Я была рада, что Танос повержен, что Земле больше ничего не угрожает, но цена за свободу была непомерно высока. А я не была готова ее заплатить. Оксиконтин был первой таблеткой, которую я приняла прямо на похоронах. Мне нужно было как-то отвлечься, и на тот момент это казалось единственным спасением. Моя первая эйфория не отпускала меня на протяжении шести часов, заглушая удушающую боль потери, которую я уже не могла терпеть. Они оба пришли ко мне примерно через полчаса. И Тони, и Наташа стояли передо мной абсолютно целые и невредимые и радостно улыбались. Увидев их так близко к себе, получив возможность разговаривать с ними, как с живыми, хоть и вызванными наркотическими препаратами, я больше не могла остановиться и не принимать. Наклонившись к началу дорожки, я приставила кончик трубочки из купюры к ноздре, при этом закрыв другую, и одним вдохом втянула весь порошок. В носу приятно защипало, тело будто опустилось в теплую воду, боль сразу же притупилась, и я снова стала ощущать те легкость и спокойствие, за которыми гналась последние месяцы. В дверь моей комнаты кто-то постучался как раз тогда, когда чувство первой эйфории накрыло меня с головой. — Я зайду? — донесся до моего слуха чей-то голос. Я медленно повернула голову на незваного гостя. В дверном проеме стоял укутанный в свой магический плащ Стивен Стрендж и недовольно хмурился. — И давно ты перешла на кокаин? — прошел внутрь комнаты маг, бросая взгляд на практически пустой стол, на котором еще валялись свернутая в трубочку купюра, небольшой целлофановый пакетик и виднелись остатки порошка. — И давно ты следишь за мной? — устало откинулась на спинку дивана я, терпеливо ожидая, когда меня окончательно накроет. — С тех пор, как ты стала употреблять, — опустился на диван рядом со мной Стивен. Я улыбнулась. Рядом со мной не было никого, кто мог бы прочитать мне лекцию о вреде наркотиков. Все были заняты своими делами, пока я медленно, но верно поддавалась отчаянию и впадала в депрессию. Я злилась на себя за то, что была под кайфом на похоронах Тони, но тогда это казалось мне единственным верным решением. Если честно, и сейчас казалось. — Ох, Стивен, — закрыла глаза я. — Ты ведь даже не понимаешь, от чего я хочу убежать. — Правда? — я почувствовала, как мужчина пододвинулся ближе ко мне. — А я думаю иначе. Я открыла глаза и повернула на него голову. Нужно быть честной, Стрендж все-таки пытался заставить меня бросить, и я после каждого прихода обещала ему, что это была моя последняя доза, но стоило мне только лечь в кровать и закрыть глаза, как разум рисовал пугающие картинки. Я и употреблять-то стала, чтобы больше не видеть во снах хладные тела Наташи и Тони, а разговаривать с вызванными опиатами видениями. — Когда ты уже бросишь? — взял меня за руку Стивен. — Они не хотели бы… — Мы уже никогда не узнаем, чего бы они хотели или не хотели, — перебила мага я. — Не надо сейчас читать мне нотации. — Не хочешь слышать о Тони и Наташе, так подумай хотя бы о Стиве. — Стиву осталось не так много, и мы оба это знаем. В комнате снова повисла звенящая тишина. Я вырвала свою ладонь из горячей руки Стренджа и встала, в глубине души надеясь, что ноги не подведут меня. Легкая эйфория постепенно покидала меня, а ее место занимало что-то другое, но это нельзя было приравнивать к тому, что мне требовалось. Все было как-то не так. — Ты ведь понимаешь, что рано или поздно это тебя убьет? — встал вслед за мной Стивен и подошел ко мне со спины. Я повернулась на него. Мы встретились взглядами, и я почему-то смутилась. Раньше я никогда не обращала на него внимание, как на мужчину, но сейчас… Либо кокаин так на меня действовал, либо же я действительно испытывала к нему какое-то влечение. — Сомневаюсь, что кто-то будет убиваться, — прошептала я, не в силах оторваться от его голубых с небольшой зеленцой глаз. — А как же Питер? — положил руки мне на плечи маг. — Питеру 16, — фыркнула я. — У него есть дела поважнее сторчавшейся бывшей напарницы. — Баки? — продолжал Стрендж. — Сэм? Ванда? Я нахмурилась. Почему-то эйфория от наркотика никак не хотела меняться местами с приятной волной опьянения кокаином. Обычно мне всегда хватало нескольких секунд, чтобы полностью раствориться в своей пагубной привычке, но сейчас что-то явно было не так. Видимо, мой организм уже приспособился к этой дозе, и ему становится мало. — Перестань, Стивен, — вернулась на диван я, забрасывая голову на спинку и все еще надеясь, что наркотик подействует. — Теперь мне остается только общаться с Тони и Наташей, которые приходят ко мне после того, как я закинусь очередной таблеткой или снюхаю еще одну дорожку, не выходить из своей комнаты и медленно умирать. Никому больше нет дела до меня. — Мне есть, — прошептал маг, глядя себе под ноги. Простонав что-то нечленораздельное, я подняла голову и посмотрела на него. Мужчина стоял посередине комнаты, понурив плечи и глядя себе под ноги. Внутри у меня что-то перевернулось. Он — единственный, кто еще оставался рядом со мной, пытался как-то помочь, повлиять на мою зависимость, которая сейчас все еще не желала опутывать мой мозг. Неужели я не смогу бросить ради того, кто каждый день находит силы не падать духом за нас обоих? Вдруг Стивен резко развернулся на меня и быстрым шагом направился к дивану, на котором развалилась я. Его напор пугал, поэтому я собрала себя в кучу, игнорируя начинающуюся ломку, которая вообще-то должна была уже сойти на нет, и отползла в угол между подлокотником и спинкой. — Почему ты думаешь, что все тебя бросили? — срывался на крик маг. — Почему думаешь, что можешь так себя убивать? — Потому что те, кому я была нужна, сейчас гниют в земле, — прошептала я, вжимаясь в диван. — Попробуй посмотреть на мир не глазами с огромными зрачками! Оглядись вокруг! Кокаин затуманил твой разум, и теперь ты не видишь очевидного! Не замечаешь того, кто готов ради тебя на все! Он вдруг замолчал, будто понял, что сболтнул лишнего, и отсел от меня на другой край, закрывая лицо ладонями. С глубоким вздохом отчаяния я аккуратно пододвинулась к Стренджу и положила руку ему на плечо, искренне надеясь, что он не оттолкнет меня. Мне внезапно все стало ясно. — Ты любишь меня? — немного заплетающимся языком спросила я. — Да, черт возьми, — отнял руки от лица Стивен. — Люблю. Поэтому мне больно смотреть, как ты убиваешь себя. Я помолчала. Что такое любовь, я знала не понаслышке — испытывала схожие чувства к Тони и Наташе. Но любовь между мужчиной и женщиной была для меня в новинку. Стивен был отличным мужчиной, но вот вопрос: подходила ли на роль его женщины наркоманка? Хотела ли я стать его? Смогу ли отказаться от единственной вещи, что дает мне возможность быть с самыми дорогими мне людьми, ради того, с кем я смогу быть наяву? — Я брошу, — в который раз пообещала я, понимая, что это мое окончательное решение. — Ты мне это уже говорила, — покачал головой Стивен. — Эй, — взяла его руки в свои я. — Я брошу! Ради тебя! Если пообещаешь, что никогда не оставишь меня одну, не дашь мне повода вернуться к наркотикам. Впервые за эти несколько месяцев я увидела в глазах Стивена не разочарование и боль, а надежду и любовь. Вместо ответа он вдруг наклонился ко мне и аккуратно, будто боясь причинить еще большую боль, поцеловал. И я поддалась ему. Сдалась точно также, как когда-то сдалась наркотикам, но в этот раз меня накрыла такая эйфория, которую не смог дать мне ни один опробованный мной препарат. И этот препарат, который должен вернуть меня к жизни, носил название «Любовь».