Мятежное пламя/Rebellious flame

За окнами лил дождь. Тяжелые капли ударялись в окно, заглушая и без того негромкий голос преподавателя. Студенты сонно слушали скучную лекцию по аналитике и жанрам журналистики, время от времени перекидываясь парой слов со своими соседями по аудитории. — Дезинформация или, как вы можете слышать в жаргоне — деза, появляется на информационном рынке с целью отвлечь внимание общества, — вещал преподаватель, — и преимущественно носит ложный характер. Дезинформация… — Боги, заберите меня отсюда, — тихонько простонала Тори, обращаясь к сидящей справа от нее Хельге. — Терпи, — усмехнулась подруга, конспектируя основные моменты на планшете, при желании помещавшемся в ладонь. — Клэр, Лу, Мони! — Тори предприняла попытку воззвать к совести однокурсниц, сидящих на ряд ближе к преподавателю, чем они с Хельгой. Девушки обернулись, стараясь лишний раз не привлекать внимание лектора. — Что стряслось, Рифф? — Покушать ничего не… — Мисс Рифф! — окликнул девушку преподаватель, — Я, конечно, понимаю, что у вас есть дела поважнее, чем моя лекция, но давайте вы их решите после звонка?! — …найдется? — самым разочарованным голосом таки завершила вопрос студентка. В аудитории раздались смешки. — Да, конечно, мистер Стенрон, — покладисто ответила Тори. Преподаватель еще пару секунд сверлил девушку взглядом, после чего вернулся к первоначальной теме. — Покушала, — со смехом заметила Хел. — Козел, — недовольно пробурчала Рифф, оборачиваясь к окну. Вспышка молнии озарила кабинет, тяжелые капли дождя с удвоенной силой заколотили по стеклам и оконной раме. Равномерной отсчет времени детерминатором до конца лекции усыплял, путал. Девушка чувствовала, что уже погружается в сон, как вдруг... Стекло разлетелось вдребезги прежде, чем все успели что-либо понять. Первые тяжелые капли упали на мигом опустевшие парты, холодный и пронизывающий ветер ворвался в лекторий. Вокруг воцарились паника и суматоха, студенты заметались по кабинету, силясь собрать свои вещи и как можно быстрее покинуть аудиторий. — Тише, тише! — пытался всех успокоить преподаватель, напуганный не меньше студентов-второкурсников. С чудовищным грохотом рухнуло второе стекло, его осколки разлетелись по кабинету, находя свою цель в ничего не понимающих студентах. Лекторий начал наполняться едким слезоточивым газом. Забыв о вещах, ребята рванули в сторону двери... И поняли, что оказались в ловушке. Многие обернулись в сторону окон, но такой вариант быстро отмели все до единого — лучше задохнуться здесь, чем разбиться, выпрыгнув из окна 6-го этажа. Внезапно экран, находившийся на главной стене лектория, полыхнул алым цветом. Студенты замерли, дружно обернувшись на свет. Экран погас, его сменила картинка «Равенства и братства» — официальный логотип мира во всем мире и дружбы государств, принятый еще десятки лет назад. И теперь перечеркнутый ярко-алым крестом. Следом за ним появился логотип «Технологического прогресса» с той же меткой, что и его предшественник. Студенты испуганно переглянулись. Эти знаки знал каждый с самого рождения — о них говорили родители, их изображали на всех афишах. Это было первое, чему учили в школе. Прогресс ради прогресса. Технологии, ради светлого будущего. Внимание всех в очередной раз приковал экран. На нем появился молодой человек. Внешность бунтаря, карие, горящие огнем глаза, небрежно падающие на плечи темные волосы — это был идеал любой девушки… Но было что-то в этом парне такое, что заставило всех напрячься. И он заговорил. Каждое слово этого человека впечатывалось в спящие умы студентов, каждое слово запоминалось навсегда… Парень говорил о книгах. О музыке. О запретах. О правилах и рамках, которые пора сносить, уничтожать. О свободе, которую отобрали у них с самого рождения. Он был бунтарем. Он был… мятежником. Внезапно раздался грохот — дверь, до этого запертая, вылетела из проема, а спустя пару секунд в кабинет ворвалось руководство университета и люди в униформе. Студенты, мгновенно ожившие, бросились к освободившемуся выходу из лектория, но их силой вернули на места. Воцарилась тишина – все в немом ужасе наблюдали за службами правопорядка и экраном, на котором как раз в этот момент загорелась последняя надпись: «Сражайся за право быть собой!». Директор университета — Аллан Хоулмз — не спеша подошел к экрану и отключил систему питания, после чего вернулся к столу и сел на самый его край. — Надеюсь, никому из вас не понравилось то, что вы только что видели? — вкрадчивым голосом спросил директор, обводя взглядом студентов. — Нет, — в один голос ответили те. — Хорошо, иначе у нас всех возникли бы некоторые проблемы, — по-отцовски улыбнулся мистер Хоулмз. Впрочем, его взгляд говорил красноречивее всяких слов о том, что будет с любым, кто одобрит сказанное в видео. — Я надеюсь, среди вас не найдется идиотов, которые поверят этому. Ваши бабушки, деды, ваши родители вкладывали свои силы в то, чтобы избавить вас от порочащей ваше сознание информации! Избавляли от всего, что переносит ее — книг, музыки, кино! А вы, малолетние отпрыски, собираете уцелевшую информацию у себя, ставя под угрозу все то, за что они боролись! — лицо директора с каждый словом наливалось кровью. Казалось, что еще секунда, и он попросту взорвется от переполняющего его сознание гнева. Студенты дружно молчали. Впрочем, дружно — со стороны, сейчас каждый был сам за себя. — Но мы не храним у себя эту информацию, мистер Хоулмз, — тихо, но отчетливо заметила Клэр. — Мисс Оливер, Вам вообще никто права слова не давал! — прикрикнул директор, — Молчите и слушайте. Девушка нахмурилась, но от дальнейших комментариев воздержалась. — С сегодняшнего дня в университете вводится строгий режим. На окнах ваших комнат будут установлены решетки. Каждый день будет проводиться тщательная проверка помещений. Ночью в стенах университета будет дежурить патруль. Выходить за территорию «Золотого лотоса» вам строго запрещено. Удачного дня, — с этими словами мистер Хоулмз покинул кабинет. Студенты начали подниматься со своих мест. Замерзшие, промокшие до нитки из-за дождя, под самым навесом которого их усадили блюстители порядка, они даже не обратили внимания, как вышеупомянутые заломили руки за спины некоторым их сокурсникам. И, уж тем более, не заметили, как защелкнулись наручники на них.