Мятежное пламя/Rebellious flame

Все пропустили тот момент, когда в университете в очередной раз загремели сирены. Проще говоря — за годы обучения к ним все привыкли. Был поздний вечер, когда детерминаторы оглушающим воем заполнили тишину этого заведения. Все студенты, подчиняясь заданной команде, вышли из комнат и корпусов, направляясь в специальные сектора, предназначенные для собраний у нескольких факультетов сразу. Всего в университете было 10 секторов. На каждый из них приходилось по 5 факультетов. А тем временем, как огромные залы заполнялись студентами... — Где его носит? — стараясь не поддаваться панике, спросил Тристан, пробираясь к местам своего факультета. — Если Мик нас втянет в очередное дерьмо — клянусь, шею ему сверну, — буркнул Лео, падая на продолговатую лавку. Тристан нервно усмехнулся, но промолчал. Их трио было знакомо всем преподавателям, они неоднократно бывали на отработках у декана своего факультета — исторического, куда ребят отправили три года назад. Сейчас одного из них — Михаэля — не было в зале. Хоть друзья старательно и делали вид, что их это нисколько не смущает, но сжатые губы и настороженные взгляды говорили об ином. Тем не менее, несмотря на переживания ребят, Михаэль вскоре появился в дверях сектора — и не один. Рядом с ним шла девушка с факультета журналистики — Тори. Выглядели студенты крайне странно, что привлекло внимание всех присутствующих в зале: с волос парочки стекала вода, одежда была насквозь мокрая. Дойдя до своих рядов, находящихся к двери гораздо ближе, чем ряды исторического факультета, студентка улыбнулась и поцеловала парня в щеку, после чего направилась к подругам. По рядам пронесся изумленный шепот, который спустя пару секунд был прерван искаженным звуком микрофона, находящегося в руках у руководителя третьего сектора. — Привет, — поздоровался с однокурсниками Михаэль, проходя к своему месту около друзей. — Где тебя носило, черт подери? — пронзительным шепотом поинтересовался Лео. — Не здесь, — сохраняя безмятежную улыбку на лице, отозвался парень. — Что за... — начал Тристан, но, обратив внимание на предупреждающий взгляд друга, остановился. — Я же сказал: не сейчас, — с ноткой угрозы проговорил Мик. Ребята недоуменно переглянулись, но оставили друга в покое. Между тем микрофон-таки был настроен, и руководитель — мистер Дорбетс — начал свою речь: — Сегодня на Хайдер-стрит было совершено убийство. Вы знаете что-нибудь об этом? В зале раздались взволнованные шушуканья: всем явно стало не по себе. Тристан и Лео искоса взглянули в сторону Михаэля, ожидая его реакции. Лицо парня не дрогнуло, взгляд так же спокойно и безразлично был устремлен в сторону преподавателя. — Не знаете… — продолжал Дорбетс. — Что ж, хорошо. В таком случае, сейчас состоится перепись студентов. Ваши комнаты уже проверяются. Передав микрофон рядовому преподавателю, мистер Дорбетс потянулся к спискам со студентами, выдавая их деканам факультетов. Осторожно, стараясь не привлекать внимания однокурсников, Михаэль обернулся в сторону рядов журналистов и наткнулся на взволнованный взгляд Тори, устремленный на него. Одобрительно кивнув подруге, парень скорее почувствовал, чем заметил, какими взглядами прожигают его друзья. С тяжелым вздохом и мольбой в глазах, он повернулся к ним, как бы прося подождать еще немного. К счастью, этих троих связывали не только 3 года в университете, но и общие переживания и секреты, тайны, все те опасности, через которые они прошли вместе… — Чувак, где тебя носило?! — раздраженно спросил Лео, едва парни вернулись в свою комнату. В зале они все просидели едва ли не больше двух часов, ожидая, пока окончится перепись и всех распустят по корпусам. К счастью, заминок не возникло — все студенты оказались в зале, пределы школы никто из них не покидал. Слегка задумавшись, Михаэль повернулся к друзьям: — Вы поверите, если я скажу, что у нас с Тори была романтическая прогулка под дождем? — в голосе его слышалась еще та насмешка. — Не принимай нас за идиотов: заливать эту чушь можешь учителям, но мы-то знаем, что ты всю их компанию ненавидишь, — в том же стиле ответил Тристан. — Я убил человека, чтобы спасти одну из них, — крайне спокойным голосом произнес Мик, падая на диван. — До сих пор считаете, что ненавижу? — Что?! — хором воскликнули друзья, оседая рядом. — Что слышали, — огрызнулся тот. — Преступник, о котором говорил Дорбетс — я. — Но... зачем? — обреченно задал вопрос Тристан. — Так надо было, — пряча лицо в ладонях, ответил Михаэль. — Ты знаешь, что будет с тобой, если кто-то узнает… — упавшим голосом пробормотал Лео. — Знаю, — подтвердил их безумный друг. — И не жалеешь? — Не жалею, — качнул головой Мик. — Значит, оно стоило того, — в унисон вздохнули ребята. — Думаю, тебе лучше сейчас побыть наедине с собой… — несмело предположил Лео. — Спасибо, — кивнул парень и, не дожидаясь, пока друзья оставят его, поднялся на ноги и покинул гостевую комнату. Оказавшись в спальне, он захлопнул за собой дверь, на ходу отключая детерминатор. События сегодняшнего дня не укладывались в его голове. Сколько попыток жить нормально, сколько попыток стать обыкновенным человеком, а не повстанцем, выросшим в семье таких же, как он… И все впустую? «Что же, — твердо решил парень, глядя в потолок, — дороги назад нет.» С этой мыслью он перекатился на бок, на ощупь доставая из прикроватной тумбочки мобильный телефон. Такими перестали пользоваться еще 20 лет назад — их заменили сверхпрогрессивные иллюзорные пейджеры, технологии, основанные на тончайших материях. Пожалуй, такие громоздкие и неудобные вещи, как телефоны, остались лишь у мятежников да нищих, которые жили в глуши и средств на современные устройства связи просто не имели. Набрав на клавиатуре заученный наизусть номер, Михаэль поднес телефон к уху. Раздались медленные, прерывистые гудки. — Один-два-один-семнадцать, — раздался в трубке до боли знакомый голос, — Слушаю Вас. — Мама, — шепотом позвал парень, чувствуя, как в душе разливается практически ощутимое тепло. — Миша? — пораженно спросила женщина, — Я… Я безумно рада слышать тебя, сынок. Как ты? Почему звонишь? Я же предупреждала, что… — Мам, я с вами, — перебив говорящую, произнес парень. Повисла звенящая тишина. — Я горжусь тобой, дорогой, — теплым голосом, какие бывают только у матерей, ответила женщина. — Я не подведу, — пообещал Михаэль, чувствуя в собственном голосе доселе неведомые ему нотки. — Береги себя, сын, — мягко попросила та. В трубке послышались прерывистые гудки. С легкой усмешкой парень отбросил телефон — она никогда не давала ему прощаться последним. На душе было необыкновенно радостно и легко. Он не был уверен. Нет. Он твердо знал: это его путь.