***
Ей шестнадцать. Как только она получила сообщение от Томаса - сразу же выдвинулась к нему на встречу. Иммун срочно хотел ее видеть. По какой причине? Не объяснил. Стефани шла быстрым шагом, проносясь сквозь многочисленные коридоры, погруженная в смешанные чувства: любопытство, тревоги, и, возможно, даже обиды. Время от времени она перебирала в уме возможные фразы для разговора, стараясь подобрать те самые слова, которые отразили бы ее чувства, но при этом не выдали бы ее истинных эмоций. Она догадывалась, но отказывалась признавать такую возможность развития событий, отбрасывая свои тревожные догадки в самый дальний угол сознания. Томас был непредсказуем и способным на многое, порой его поступки могли быть на грани безумия. Этим он и отличался от многих, стремясь пробовать новое, необычное и, порой, опасное. Уметь рисковать - хорошее качество, но только если в меру. В последнее время они редко пересекались, каждый углубился в свою работу. Томас участвовал в построении лабиринта, а она… Всего лишь обычный ребенок, который только начал посвящать себя науке, и которого ни к чему не подпускали. Но это была лишь отмазка, оправдание, страх перед правдой. Раньше разница в деятельности совершенно никак не влияла на их общение и они без проблем находили время на все. Сейчас же они могли не видеться неделями, а если пересекались, их разговоры сводились к поверхностным фразам, словно оба старались избегать затрагивания болезненных тем: — Как ты? — Нормально. — И я. После этого они расходились, каждый по своим делам. Она смотрела на Томаса и винила его в этом расстоянии между ними. Но эти слова были всего лишь вершиной айсберга, за которой таились глубокие волнения и неразрешенные вопросы. Стефани не могла не заметить, как изменился его взгляд, как стало более мрачным его лицо, скрывая что-то глубоко внутри. Она вовсе не хотела сейчас вести с ним диалог, но какое-то странное чувство изнутри прямо-таки кричало ей, что эта встреча обязана состояться. Томас отдалялся от нее, от ПОРОКа, от их общего дела жизни. Наблюдать за столь быстрыми изменениями в его поведении, как он отклоняется от их общего пути, будто видеть распад того, во что она так верила. Казалось, его подменили, и с каждым днем она все больше скучала по прежнему Томасу. Мечтала, как раньше, просто прогуляться по ПОРОКу в его компании, поболтать о чем-то и почувствовать, что она нужна кому-то. А теперь это казалось недостижимым. Томас был одержим, только и думал о том, как поскорее найти лекарство, и раньше он был полон решимости. Теперь же он казался выгоревшим, как их планета после солнечных вспышек. Он разочаровал ее своим «предательством» по отношению к их работе и упал в ее глазах. Она ведь верила в него, верила в светлое будущее, о котором он так часто ей рассказывал. Это была потеря, и она медленно осознавала, что потеряла его навсегда и Стефани не желала осознавать этого, потому что так трудно признать, что человек, с которым она провела лучшие годы своей жизни, теперь отвернулся от нее. У Томаса отныне другие цели, намерения, поступки. А ведь раньше они были лучшими друзьями, поддерживали друг друга в горе и радости. Томас заменил ей семью, которой девочка лишилась в свое время. Стал светлым лучиком в ее жизни, заставляя ее просыпаться с улыбкой и начинать день с хорошим настроением. Теперь эта утраченная связь оставила в ее сердце боль, которую трудно было описать словами. Стефани шла по лабиринту из множества разноцветных полок, в которых размещались ячейки, тянувшихся по всей комнате аж к потолку. Помещение освещалось тусклым синевато-розовым свечением. Это место известно в ПОРОКе как хранилище, где находились разные важные документы, анализы, планы, отчеты. Здесь редко когда можно было встретить кого-то из работников. Отличное место для уединения от суеты и рутинной работы. Никогда не услышать лишнего звука, только приятная на слух тишина, которая вместе со слабым освещением успокаивала. Спустя несколько поворотов между шкафчиками, Стефани вдруг почувствовала, как ее схватили за запястье, и потащили в сторону. Неподготовленная к такому обороту событий, девочка чуть было не вскрикнула, но ее напряжение быстро сменило удивление, когда она услышала знакомый шепот ухом. — Ш-ш, это я, — заговорил Томас, будто опасаясь, что здесь его найдут. Стефани обернулась, встретив его взгляд, в котором читались волнение и сожаление, заставляя ее еще больше напрягаться. Несмотря на изменившееся отношение к иммуну, она была рада увидеть его снова. Тем не менее, Стефани старалась удерживать свои эмоции под контролем, надев на себя маску строгости, не показывая истинных. По крайней мере, сначала. — Зачем позвал? — прошептала она, стараясь не нарушать привычную тишину вокруг. — Хотел попрощаться, — пояснил Томас с грустью на лице. — Я не знал как ты отреагируешь на… — В каком смысле? — перебила его Стефани от столь неожиданного начала разговора. Ее голос прозвучал громче, чем до этого. Неужели худшие опасения подтвердились, и Томас решился на самый безумный из всех поступков, бросив все? И самое главное - зачем? С какой целью? Какую цену он готов заплатить, меняя нынешнюю безопасность на неизвестность? Множество вопросов вертелось в голове, словно торнадо, переплетаясь друг с другом. Стефани догадывалась, но признавать этого не хотелось, страх и одновременное желание услышать объяснение из его уст держали ее в напряжении. — Не перебивай! — немного грубо отрезал юноша, о чем сразу пожалел, мысленно отругав себя за тон. — Я… я не могу больше смотреть как они мучаются, не могу продолжать участвовать в этом садизме. Я... — его голос вздрогнул, он нервничал и это было очевидно, ведь он знал позицию Стеф, и он чувствовал, что должен подобрать слова осторожно, чтобы не ухудшить ситуацию. Томас злился на деяния ПОРОКа, пытаясь выразить свою позицию и подбирая слова на ходу, от чего все перемешалось. Иммун понимал, что Стефани не одобрит его поступка. — Томас, они субъекты, они всего лишь... — попыталась возразить Стефани, в надежде отговорить Томаса от принятия необдуманных действий, но он ее прервал. — Заткнись! — взорвался Томас, не в состоянии сдерживать своих эмоций, слыша слово "субъекты". Эти дети - его друзья, не просто материал для экспериментов. В нем бурлила ярость и он отказывался верить в то, что Стефани стала одного мнения с ПОРОКом, приняла их правила, что она не чувствовала никакой вины и сожаления к детям, что действительно закрывала глаза на бесчеловечные испытания! Томас взял паузу, пытаясь овладеть своими эмоциями. Внутри него все кипело. "Неужели ПОРОК сделал тебя такой черствой, и ты осознанно поддерживаешь эти пытки?" — с каждой новой мыслью он начинал испытывать осуждение в адрес Стефани. — Вот видишь, ты теперь детей называешь субъектами! Будто они лишь расходный материал. Это все бесчеловечно! С ними нельзя обращаться как с лабораторными крысами! Они живые создания, если ты не забыла! — Но это во благо… Ты же знаешь, нужно искать лекарство, — сказала она спокойным голосом, не выражая никаких эмоций. Такой спокойный тон только подтверждало опасения Томаса. Он был готов к ссоре, к взрыву эмоций, но ее хладнокровие было как удар. Однако внутри Стефани разрывало от различных эмоций. Боль, злость, обида, все слилось воедино и так и просилось выплеснутая наружу. — Они заслуживают нормальной жизни! — прикрикнул Томас, пытался достучаться до нее, ведь то, что творил ПОРОК, и еще собирается сделать - просто чудовищно. Томас раньше и сам поддерживал ПОРОК, но осознал, что им манипулировали, просто наговорили сказок и использовали ради своих целей. Он, увидев правду, перестал одобрять жестокое обращение к детям и испытания на которые иммунные подвергнутся в Лабиринте. По его вине. Он решился на отчаянный поступок: пойти к своим друзьям, вывести их, спасти их любой ценой. Он был готов исправить свои ошибки, даже если это придется сделать в одиночку. Стефани была поглощена собственными мыслями. Мир вокруг потускнел, словно занавеска тяжелых мыслей поглотила свет. Томас окончательно поставил крест на деле их жизни и только что сам озвучил это. Ждала ли Стефани пояснений? Может быть, но теперь, когда они прозвучали, они стали явью, которую на этот раз она не могла проигнорировать. Она чувствовала, как воздух вокруг становится гуще, словно туман медленно опускается, заглушая все вокруг. Томас предал своим поступком не только ПОРОК, но и ее. А ведь, в свое время, был примером для всего ПОРОКа, никто так не верил в этот проект как он сам. Томас был для нее главным вдохновителем в их стремлении к благородной цели, ведь именно он вселил в Стефани надежду, что все наладится. А теперь он подвел ее. Она понимала, что это конец их дружбы. Сейчас и он ее бросит, как бросили остальные. Не хотелось ей вновь переживать это ужасное чувство - чувство потери близкого человека. А что являлось хуже: пережить смерть или пережить предательство? — Прости, я не хотел кричать. Просто пойми меня... — его голос стал более мягким, он шагнул вперед, ощущая вину перед ней, понимая, что разрезал все нити между ними. Однако Стефани не желала продолжать этот разговор. Для нее все и так стало ясно. Эмоции, которые бушевали внутри нее, достигли предела. Глаза заблестели, она больше не могла терпеть. Стефани повернулась, дав волю чувствам и отправилась в сторону выхода. — Я должен это сделать... Прости, ПРОСТИ! — послышались его крики за спиной. Но для нее это казалось пустым звуком, ничего не значащими словами. "Ты никому ничего не должен." — мысленно ответила она, не желая произносить эти слова вслух своим дрожащим голосом. Ей было безумно больно. Она чувствовала себя разбитой. Стефани перешла на бег, она не видела ничего перед собой из-за слез, но было плевать. Ей просто хотелось поскорее убежать от этого кошмара, забыть, выкинуть из головы. Все, чего хотелось, это проснуться и понять, что это всего лишь сон. Сейчас она пойдет на урок и вновь увидит его рядом, они начнут обсуждать привычные им темы. Но... нет. Это реальность. Она потеряла семью, а теперь и лучшего друга. Он ведь сам приписал себе смертный приговор, в Лабиринте не выжить. А если он вернется? Он изменится, никогда уже не будет прежним Томасом, которого она знала. Уже изменился…***
Стефани медленно раскрыла тяжелые веки. Чертовы сны воспоминания! Они слишком реалистичны, приходили настолько яркими, что она испытывать все те же чувства, те же эмоции, будто она снова там, проживая это все заново, прямо в том месте, где больше всего болит. Это было так болезненно, так невыносимо, что она хотела избавиться от этих видений раз и навсегда. По щекам бежали крупные слезы и перед глазами все плыло. В горле стоял ком обиды, а сердце сжималось, напоминая о потери. Она тихо всхлипывала, пытаясь подавить свои собственные чувства. Стефани понимала, что это прошлое, но оно тянет ее обратно в прошлую боль. Это как рана, что-то, что заживает, но остается шрамом. Она узнала его, того парня, который в нее выстрелил. Это был Томас, именно он часто появлялся в ее воспоминаниях, и этот сон не стал исключением, однако его лицо уже было не размыто. Было трудно понять, как Томас мог выстрелить в нее. Неужели он теперь ненавидит ее, раз поступил с ней подобным образом? А помнит ли Томас ее вообще? Если она его забыла, то он уж без сомнений. По крайней мере так легче было думать. Потому что выстрелив бы он, помня все, через что они проходили... — Хватит реветь, — послышался знакомый мужской голос, который она узнает из миллиона, и который моментально вывел ее из своего мира мыслей и переживаний. Стефани вздрогнула от неожиданности и сразу повернула голову к своему собеседнику. Взгляд Дженсона был холодным, но не безразличным. Он сидел рядом с ней на кресле и читал книгу, но, возможно, делал вид, что читал, а на деле просто наблюдал. Стало как-то не по себе от осознания того, что Дженсон все это время находился рядом и видел все. Девушка почувствовала стыд, ведь она старалась никогда не показывать свои истинные чувства, так как знала, что он не терпит слез, жалости и слабости. Стефани в тот же миг вытерла рукавом свое намокшее лицо от слез, пытаясь восстановить свой нормальный вид. Она отбросила все мысли и переживание о сне в дальний угол своего сознания. Стефани все это время так упорно скрывала свое "странное" поведение, но теперь… — Прости, — ее извинение были направлены не только ему, но и самой себе, словно она сожалела о своей слабости. — Кстати говоря, что ты тут делаешь? — тихо спросила она, стараясь изменить тему разговора, чувствуя, как ее голос дрожит. — Пришел поговорить о произошедшем, — ответил Дженсон, сохраняя свою спокойную наружность. Стефани могла только завидовать ему за эту непроницаемость, за собранность и способность держать эмоции под контролем. В этот момент ей хотелось так же не чувствовать ни жалости, ни сомнений. Но это было неправильно, бесчеловечно. Она знала это. Ее привязанность к другим лишь вредит ей, произошедшее с Томасом тому доказательство, но как бы она не пыталась, полностью избавиться от своих чувств она никак не могла. А порой так хотелось. Стефани только сейчас осознала, что находилась у себя в комнате. Решив сконцентрироваться на последних пережитых событиях, в голове тут же вспыхнули картинки, быстро сменяющие друг друга, которые напомнили о недавно произошедшем инциденте. Выстрел. Побег. Тело еще ломило, мышцы болели и накатывала легкая тошнота. Она вспомнила, что испытывала перед тем, как отключилась. Все же Дженсон не ошибся, когда упомянул о самых адских пяти минутах жизни, после получения той самой электрической пули. До сих пор было нехорошо. Но она старалась и дальше не обращать внимание на свое паршивое состояние, ведь если думать о боли, она кажется сильнее. Попытка принять вертикальное положение привела к головокружению и боли, Стефани легла обратно, машинально выругавшись. Дженсон наблюдал за ней, но никак не отреагировал на ее попытки встать. Неужели у него было так много свободного времени, раз он сидит тут далеко не первые пять минут? На него совсем не похоже. — А сколько времени? — она спросила первое, что пришло на ум, заодно и намекнуть решила Дженсону, чтобы тот шел по своим делам. Сейчас меньше всего хотелось обсуждать произошедшее и выслушивать в свой адрес не самые приятные вещи о том, как она глупа, раз совершила столь дурацкую выходку. Она сама все прекрасно понимала. — А тебя это так волнует? — удивился Дженсон. — Ответь. — Можешь не торопиться, все равно не отпущу пока не поговорим, — произнес он с привычной улыбкой на лице, и добавил. — И да, твоя карта доступа временно заблокирована. Стефани почувствовала, как все ее надежды на избежание разговора обрушились. Пускай сейчас она итак не встанет, но вот позже... без карты никак. "Ну прекрасно! Теперь не отстанет. Даже уйти некуда. Продумал же все," — возмутилась девушка, но решила смолчать. Повисла тишина, которая длилась, как казалось, уже вечность. Пронзительный взгляд Дженсона, создавал давление и начинал все больше напрягать. Этот молчаливый допрос был более напряженным, чем любые слова. Стефани прекрасно понимала чего он так добивался и даже когда она отвернулась, продолжала чувствовать его прожигающий взгляд на себе. Этот взгляд не давал ей покоя, он прожигал, проникал в самые глубины. Попытка отвлечься, закрыв глаза, оказалась бесполезной. — Я хотела лишь помочь, не думала, что так выйдет… — не выдержав, она сдалась. Виноватый взгляд, который она бросила на Дженсона, говорил сам за себя. Это было признание ошибки, извинение за то, что не проконтролировала трезво свои действия. Дженсон всегда добивался того, что хотел, особенно когда речь шла о получении информации. С каждым разом Стефани удивлялась его разнообразным методам, и они всегда приносили ему успех. Все же, оправдываться перед ним казалось абсолютно бесполезно и даже глупо, а чувствовать его сверлящий взгляд на себе было той еще пыткой. Дженсон не скрывал своего внутреннего недовольства, глядя на Стефани. Ее поступок не только помешал ему в работе, но и создал лишние хлопоты. Он не понимал намерений ее действий. "Сказано ведь - держать дистанцию, так если тебе что либо запрещают, значит на это имеются весомые причины. Но нет, всем же хочется проявить геройство!" — мысленно злился он, осуждая ее действия. — Ты знаешь почему я запрещал тебе даже приближаться к этому оружию? — произнес Дженсон несколько натянутым голосом. Он знал, что крики и скандалы лишь усложнят ситуацию, поэтому старался говорить спокойно, без агрессии, и с его характером это стоило определенных усилий. В ответ на его вопрос Стефани отрицательно покачала головой. В ее глазах мелькнуло любопытство, и она задалась вопросом, что же такого скрывал Дженсон все это время. Но одно для себя девушка решила точно - добровольно она больше ни за что не приблизится и на километр к этому оружию. Пыток электричеством ей хватило с головой. — С твоими-то показателями, после встречи со столь сильным разрядом тока, с большой вероятностью тебе гарантирована дорога на тот свет, — пояснил он серьезным и строгим тоном. — Удивительно, что тебе повезло так легко отделаться. — Это точно… — прошептала Стефани, слегка прикусывая губу. Она медленно осознавала тяжесть своих поступков. Теперь вся ситуация становилась более пугающей. Стефани ощущала горечь недопонимания, а в ее мыслях метались вопросы. Почему ей не сообщили об этом раньше? Почему все это время скрывали информацию, лишь запрещая? Ведь в ПОРОКе люди не глупы, должны были понимать, что строгий запрет без объяснений вызывает интерес и может привести к нежелательным последствиям. Это ведь известный факт, особенно среди детей и подростков. Если бы ей были известны причины, она, вероятно, никогда бы не решилась на подобный поступок. Стефани не всегда умела четко действовать в сложных ситуациях, не могла мгновенно принимать решения на ходу, в отличие от Дженсона, который довел это дело до мастерства. Она часто ошибалась, но ведь все учатся на ошибках. — Мы ведь поймали их? — решила она сменить тему, и в ее вопросе звучала надежда услышать хоть какой-то положительный исход от данной ситуации. Ведь, в конце концов, она взяла на себя высокие риски, действуя из лучших побуждений. Она помогла, и охране, по ее мнению, должно было быть несложно поймать этих иммунов. — Нет, — коротко отрезал Дженсон. Стефани от услышанного слегка насупила брови в недоумении, создавая невидимую черту скептицизма на лице. Глаза ее при этом приоткрылись, словно пытаясь проникнуть в суть его слов. "Она наверняка была уверена, что смогла помочь в поимке иммунов и ожидала похвалы. Ошиблась." — Размышлял Дженсон наблюдая за ее реакцией. Ее попытка проявить себя как полезного сотрудника обернулась провалом. — Думаешь я бы оставил тебя, зная, что все может обернуться летальным исходом? — спросил Дженсон, вглядываясь в ее глаза. — Думаю, что оставил бы, — ответила Стефани, выдержав затянутую паузу. Она бы и не удивилась, узнав, что Дженсон не обратил на нее внимания в тот момент. — Плохого же ты мнения обо мне, — с легким упреком ответил он. Стефани сразу почувствовала, как стыд пронизывает каждую ее клетку за произнесенные слова. Как она вообще могла произнести подобное вслух? Она желала бы вернуть время, назад, чтобы сдержать свои слова, но, увы, времени не вернешь. Все же Дженсон был прав. Не оставил бы. Несмотря на его специфический характер, он, вероятно, действительно волновался за нее. Она ведь не чужой человек для него. Пускай Дженсон не признавал подобного, тщательно пряча за своим раздражением, и не проявлял это открыто. — Извини, — она отвела взгляд в сторону, испытывая гнетущую вину. — Ладно, — ответил он, хмыкнув. — Тебе нужно отдохнуть. Дженсон поднялся с кресла, осторожно положив книгу на тумбу, и направился к выходу. Однако, прежде чем покинуть комнату, он обернулся. — Только, что это было в начале? Почему ревела? — поинтересовался мужчина, внимательно глядя на Стеф. Он не оставив без внимания очередное странное поведение со стороны племянницы. — Да так… — неохотно ответила она, отведя свой взгляд в сторону. — Возвращаются воспоминания. Стефани почувствовала необходимость признаться. Она сама себя выдала поведением, пускай и не могла этого проконтролировать. Теперь скрывать свои сны-воспоминания стало бесполезным занятием. И где-то в глубине души зародилось чувство, что она еще пожалеет о своем признании. Дженсон кивнул в ответ, вырисовывая план дальнейший действий у себя в голове. Он помнил, что Стефани прошла процедуру стирания памяти, но только частично. Ее не собирались отправлять в лабиринт, поскольку она никогда не была субъектом ПОРОКа и не обладала иммунитетом к Вспышке. Но на проведение данной процедуры имелись свои причины. Возможно, эффект процедуры начинал исчезать, и теперь нужно было обдумать, как действовать дальше. — Хорошо. Отдыхай, а я зайду позже, — сказал он, готовясь уйти. Но прежде чем закрыть за собой дверь, он вновь обернулся, добавив напоследок: — И да, ты пролежала в отключке четырнадцать часов. — Сколько? — удивленно переспросила Стефани, но Дженсон покинул комнату, оставив ее наедине со своими мыслями. Что ж, теперь она узнала время.***
Скоро прилетит советник Пейдж, и Дженсон прекрасно понимал, что его доклад о событиях последних дней будет настоящим испытанием. Он не только не выполнил приказ о усыплении объектов, но и впридачу упустил восьмерых. Чем этот побег обернется для Дженсона? Сложно было представить. Ава Пейдж не прощает неудач, особенно когда стоят на кону такие важные данные и перспективы. Именно сбежавшие иммунные являлись надеждой ПОРОКа, последней нитью, на поиск сыворотки, ведь у них были самые лучшие показатели. Дженсон прокручивал и анализировал возможные варианты развития событий в ближайшем будущем. Он искал способы, которые можно было бы использовать в свою пользу и поймать сбежавших субъектов. Желательно не поднимая лишнего шума, хотя, последнее уже провалено. Наверняка всему ПОРОКу стало об этом известно еще со вчерашней шумной ночи. Все эти раздумья смешивались с чувством давления на плечах. Дженсон понимал, что его действия могли повлечь за собой серьезные последствия, но он был готов бороться за свою позицию. Он знал, что в настоящий момент у него не было права на ошибку, и он должен как-то компенсировать свои упущения. Ведь на кону была не только его судьба, но и будущее проекта ПОРОК. За спиной Дженсона послышались приближающиеся шаги, прерывая его размышления, и к нему подошел один из подчиненных. — Сэр, она прибыла. Ждет вас в своем кабинете, — отчеканил он, передавая распоряжение канцлера. — Хорошо. Свободен, — холодно отрезал Дженсон. Услышанное немного сбило с мыслей и теперь в голове мужчины была только канцлер. Доктор Пейдж прибыла в ПОРОК достаточно быстро, даже раньше, чем было запланировано. О побеге, несомненно, ей уже доложили. Иначе как можно объяснить ее столь скорый визит? Оставалось надеяться на лучший исход, что маловероятно. Направляясь к кабинету канцлера, глава отдела безопасности старался сконцентрироваться, отбросив все лишние мысли. Он находился в состоянии внутреннего напряжения, понимая, что предстоящая встреча с советником Пейджем будет сложной. Но сохранял свой привычный невозмутимый вид. Подготовка - лучшее чем он мог себя занять по пути, важно было продумать все наперед и подобрать подходящие слова. Хорошая подготовка к разговору требовала куда больше времени и значительно бы повысила шансы на достижения желаемого результата. Однако времени не было, оно часто являлось в дефиците, и мужчина давно привык справляться с ситуациями на ходу, иначе на его должности никак. Работа в ПОРОКе научила Дженсона быстро адаптироваться к разным ситуациям и действовать в любых условиях. Мужчина твердо постучал в дверь, а затем, как обычно, решительно вошел не ожидая разрешения, словно кабинет канцлера был еще одним уголком его собственной территории. — Доброе утро, доктор Пейдж, — проговорил он с натянутой улыбкой, прикрывая за собой дверь. Канцлер оторвала взгляд от изучения бумаг на своем столе, сложив их аккуратно в стопку. Казалось, она уже свыклась с подобным поведением со стороны своего заместителя. — Проходи, Дженсон, — отозвалась женщина, жестом указывая на стул, расположенный рядом со своим столом. — Не думал, что вы так быстро прибудете, — добавил он. — Мне уже донесли о вчерашнем инциденте, — призналась доктор Пейдж, сохраняя свою привычную строгость, но в ее глазах мелькнуло разочарование, будто ожидала от Дженсона большей компетентности и бдительности. Сказать, что Ава была разочарована, не совсем подходящее слово. У них и так не было времени, сроки поджимали, ее приказ все еще был не выполнен, а некоторые субъекты и вовсе сбежали. Ситуация в ПОРОКе становилась все более напряженной, и она, несомненно, ожидала от своей команды лучших результатов. Время играло против них, и каждая минута была на вес золота. Доктор Пейдж требовательно посмотрела на своего заместителя, ожидая объяснений. Взгляд Дженсона был уверенным, лицо не выражало тревоги, словно он уже знал, как обосновать свои действия. — Мои люди уже вовсю ищут их, мы вернем всех субъектов, это лишь вопрос времени, — заявил Дженсон, стараясь подавить возможные опасения канцлера. В каждом жесте, взгляде, прозвучавшем слове чувствовалась уверенность в успешном разрешении проблемы. Его лицо выражало спокойствие, которое говорило о том, что эта ситуация вовсе не повлияет на эффективность эксперимента. Это всего-то небольшое недоразумение, которое не так уж и сложно будет решить. ПОРОК успешно отлавливал и продолжает отлавливать множество иммунов, и с этой кучкой подростков они справятся без проблем. — Очень на это надеюсь. Время, которое ей придется потратить на восстановление контроля, было для нее ключевым фактором, и она ожидала от своего заместителя более детальных планов по исправлению сложившейся ситуации. На мгновение она задумалась, прежде чем продолжить: — Возможно, даже к лучшему, что дети сбежали. Мужчина удивленно вскинул бровями. Ему точно сейчас не послышалось? — Новые реакции для матрицы, — пояснила канцлер. Эта неожиданная перспектива вызывала у Дженсона смешанные чувства. С одной стороны, это было смелым ходом, который, возможно, принесет новые данные и возможности. С другой стороны, побег подростков предвестил потери, и не факт, что новые "реакции" перевешают их потенциальные выгоды. Но комментировать ее решение не стал. — А что делать с остальными? Доктор Пейдж взяла в руки один из отчетов о результатах работы зон поражения иммунных и посмотрела на их показатели. На ее лице отразилось некое сомнение и недовольство. — На них надежды мало, если же вообще она не отсутствует, — пояснила свою озадаченность. — Сегодня же приготовим их к работе, как и планировали. Ава Пейдж, несмотря на свою властную позицию и хладнокровный наружный вид, таила в себе глубокие чувства сострадания к детям, которые в ближайшем будущем станут висеть в лабораториях ПОРОКа, словно растения. Однако, в их сложившейся ситуации, ей нужно было брать все возможное. Ее цель была высока - спасение человечества. Ава была предана клятве, которую дала, становясь доктором. Для нее это означало помогать людям, даже если приходится прибегать к крайним методам. Спасение человечества для нее всегда стояло на первом месте. Женщина закрывала глаза на эксперименты, которые могли быть восприняты как "пытки" в сторону иммунных, утверждая себя в том, что это единственный способ. Она хотела найти лекарство любым способом, и если бы могла выбрать менее жестокие методы для достижения своей цели, она это сделала бы. Если только найдется лекарство, то все будет оправдано и прощено. Тогда жизнь станет лучше, и ПОРОК обретет славу, а люди больше не будут страдать. Канцлер не держала зла на Дженсона. Она видела в нем союзника, разделяющего ее интерес к успешной деятельности организации. Она ценила его энергию, уверенность и способность бороться без лишних раздумий о последствиях. Даже в самых безвыходных ситуациях он умел сдерживать и контролировать себя, идя к своей цели. Да, возможно, он допускал ошибки, проигрывал, когда субъекты сбежали из комплекса, но он не сдавался и продолжал двигаться вперед. В ПОРОКе подобные качества приветствовались и таких сотрудников можно было пересчитать по пальцам. Поэтому Аве было важно иметь под рукой такого человека. Единственное, что связывало Аву и Дженсона помимо работы и общей цели - это Стефани. Они оба присматривали за ней и возможно из-за девчонки, в будущем, что-нибудь то изменится. Возможно они найдут понимание и общий язык.***
Ава Пейдж, узнав о местонахождении Стефани, почувствовала неотложную необходимость навестить ее. Рассказ Дженсона о странностях в поведении его племянницы только усилил беспокойство по поводу Стеф. Женщина стремительно направилась к нужному кабинету, где жил Дженсон со Стефани во время пребывания на этой базе ПОРОКа. Она нашла нужный кабинет, который, как и все остальные в ПОРОКе, не выделялся ничем особенным. Просторное и светлое помещение, с минимумом мебели, ощущение пространства нарушали несколько шкафов, до отказа забитых папками и бумагами. Черный кожаный диван, стоящий у стены (подсказывал о временной пристанище для Дженсона). В углу находился светлый деревянный стол, напоминающий барную стойку, забитый рабочими принадлежностями, и это, вероятно, было рабочим местом Стефани. У противоположной стены - массивный стол с креслом. Взгляд доктора Пейдж обратила внимание практически невидимую дверь в конце кабинета, сливающуюся со стенами. Открыв ее, она вошла в спальню. Посередине комнаты находилась широкая одноместная кровать, на которой спала Стеф. И вот, стоя перед спящей Стефани, Ава размышляла: "И как только вообще за ней не успели углядеть?" Ее вопрос отражал тревогу и беспокойство не только по поводу физического состояния девушки, но и ее моральных терзаниях. Благо, все обошлось, и Стефани осталась жива, но следы произошедшего были видны даже на ее спящем лице. Ава решила приблизиться к кровати, ее шаги были легкими и осторожными, опасаясь потревожить сон девушки. Ее тихое, подавленное дыхание во сне, отражало неспокойствие и напряжение, связанные с недавними событиями в ПОРОКе. Это был мир, где технологии и наука переплетались с моральными дилеммами, где каждый шаг подразумевал служение целям организации, казался темным лабиринтом. Как все же непросто для Стефани было работать в подобном месте. В этот момент доктор Пейдж ощутила тяжесть ответственности, которую несла на своих плечах. Ава Пейдж вспоминала времена, когда в ее любимчиках был Томас и Тереза. Талантливые дети с выдающимся потенциалом, которые обладали уникальным умом, несмотря на свой статус субъектов ПОРОКа. Она сохраняла теплые чувства по отношению к этим детям, понимая, что им приходится переносить. Детей было жаль, но, иначе в ПОРОКе не могло быть. Все изменилось с появлением Стефани. В отличие от других детей, у нее не было выдающихся умственных способностей, и она не обладала иммунитетом к Вспышке. Казалось бы, не выделялась ничем примечательным, за исключением одного - тяга к знаниям и желание помочь в создании лекарства. Доктор Пейдж увидела в Стефани нечто знакомое, будто отражение собственной души. Возможно, это и сыграло ключевую роль в ее решении взять Стефани под свою опеку после гибели ее родителей. (Дженсон, как единственный родственник Стефани, практически не обращал внимания на свою племянницу.) И, если бы в самом начале ее карьеры в ПОРОКе сказали, что она полюбит нескольких субъектов и простую девчонку, которая в будущем станет одной из сотрудников ПОРОКа, она ни за что не поверила бы. Однако жизнь, полная неожиданностей, вела ее по пути, который она не предвидела. Ава даже не заметила, как сильно привязалась к Стефани. Но ей часто приходилось выстраивать дистанцию, не подпуская слишком близко, и это было вынужденной мерой, только во благо девочки. Доктор Пейдж сидела на краю кровати и наблюдала за спящей Стефани. Нежно проведя тыльной стороной ладони по ее щеке, словно желая передать свое понимание и поддержку, женщина осознала, какой родной и важной стала для нее Стеф за это время.***
Людям по своей природе свойственно сплетничать и они любят данного рода занятие. Не проходило и дня в стенах ПОРОКа, чтобы не услышать чье-то перешептывание за спиной или со стороны. Всем обязательно нужно было что-то или кого-то обсудить. Без этого ну совсем никак. Слухи - это то, что распространяется быстро, как ветер по полю, особенно в ПОРОКе. Достаточно лишь сказать что-нибудь неординарное, как к вечеру об этом узнают все - от охраны и до сотрудников, а бывает даже и до субъектов дойдет. Стефани сидела за столом в столовой, бесцельно ковыряя вилкой пюре в тарелке. Взгляд девочки был далеко от блюда перед ней. Еда не вызывала никакого интереса (уже тошнило от этого пюре!). Разнообразие в рационе было неизвестным словом для пороковских поваров, и она давно смирилась с не особо вкусной пищей. Каждый день почти одно и то же, словно грустная рутина в ее жизни. Снова пропал аппетит. Надолго. Это было явным следствием стресса и нервного напряжения. Стефани была поглощена собственными мыслями. Причиной было паршивое настроение, которое съедало ее изнутри. Все ее мысли крутились вокруг отца. Она безумно скучала. По словам доктора Пейдж, ее отец уехал по важным делам на неделю. Однако, прошел уже практически месяц, а от него не было вестей. Последние недели она мучилась тревожными мыслями о нем, но сегодня, как никогда, они были особенно тяжелыми. Отчаяние и одиночество оказались непереносимыми. Стефани чувствовала, что тонет в собственных эмоциях, и не знала, куда себя деть, чтобы хоть на мгновение избежать этого чувства. Ничего о ее отце не было слышно, Каждый раз, когда Стефани начинала разговор о нем, тема менялась. Даже если раньше девочку предупреждали о задержке отца на задании или она спрашивала о нем у охраны, на этот раз молчали даже охранники. Все вокруг как-то таинственно себя вели, будто скрывали что-то важное и серьезное от нее. Эта неизвестность и странное поведение окружающих пугали девочку. Стефани старалась держаться и успокаивала себя как могла, говоря себе, что, возможно, просто связь пропала, и отец обязательно вернется. Так было до сегодняшнего дня. А теперь все изменилось. К худшему. С разных сторон столовой доносились обрывки разговоров. Весь день сотрудники и даже иммунные странно таращились на нее. В их взглядах было что-то совсем необычное, смешанное с сожалением. Возможно, ей просто так казалось. Они говорили так тихо, что девочка не могла разобрать, о чем идет речь. Явно от нее что-то скрывали. Новый слух, который разошелся по ПОРОКу еще утром, уже обсуждался за ужином между многими сотрудниками. Эти перешептывания были короткими и редкими, но временами она ощущала взгляды на себе. Стефани старалась смотреть вниз. Теперь она узнала правду, ужасную правду, из-за которой хотелось просто закрыться у себя в комнате и рыдать в подушку. Она все-таки услышала и предпочла бы не верить слухам. Стефани закрыла уши и надеялась изо всех сил, что услышанное было лишь ошибкой, но ни в коем случае не реальностью. "Возможно это лишь злая шутка, надеюсь это простое недоразумение…" — в голове звучала одна и та же мысль. Она хотела в это верить. Волнение просто распирало ее изнутри, руки предательски дрожали. Стефани уже несколько минут стояла у двери кабинета Авы Пейдж, не решаясь войти. За спиной послышалось постукивание каблуков, вскоре после этого раздался приятный, но уставший женский голос. — Я как раз тебя искала, проходи, — пригласила зайти доктор Пейдж, открывая дверь в свой кабинет. Стефани, услышав в голосе женщины знакомое сожаление, ощутила, как ее надежды на хорошие новости рушатся одна за другой. Так или иначе, она выполнила поручение и медленно вошла внутрь. Девочка сидела на диване и смотрела на рядом стоящую Аву. Взгляд ее сразу же встретился с взглядом женщины. В глазах доктора Пейдж читалось сожаление, и она не торопилась начинать разговор, видимо, подбирая нужные слова. Молчание в комнате стало невыносимым, и чем дольше Стефани находилась в этой тишине, тем сильнее погружалась в тяжелые мысли, которые, казалось, медленно сводили ее с ума. — Это правда? Все, что они говорят, да? — девочка тихо заговорила первая, не выдержав. Ее голос дрожал. Сквозь этот вопрос просачивалась надежда, надежда на то, что доктор Пейдж опровергнет слухи, которые бродили по ПОРОКу, что это всего лишь недоразумение, что охрана ошиблась. Что угодно, только бы это опровергнуть… Ава Пейдж, с едва заметным вздохом, приобняла девочку, садясь рядом. Ее серые глаза, глубокие и полные сочувствия, словно там можно было найти ответы на все вопросы, всматривались в Стефани. Пауза, которую женщина выдержала перед ответом, казалась вечностью, наполненной страхом и ожиданием. — Да, — с глубоким сочувствием произнесла женщина, — мне жаль. Слова Авы Пейдж, хоть и сказанные мягко, были как удар тяжелым молотом. Надежды Стефани рухнули, и теперь она столкнулась с реальностью, которую не хотела видеть. Девочка отказывалась верить в такой исход, но с каждой последующей минутой она все глубже погружалась в этот холодный океан правды, и от этого становилось невыносимо больно. Лишь несколько слов, услышанные из уст женщины разбили ее. Внутри образовалась пропасть, и все чувства, словно медленно затухающий свет, исчезли. Осталась лишь пустота. Как реагировать? Как принять услышанное? Эти вопросы висели в воздухе, но ответов у Стефани не было. — Почему вы солгали? — девочка задала вопрос, но ответа так и не последовало. — А если бы об этом никто не говорил, вы бы и дальше продолжали мне лгать, что он на задании? Вопрос был не только об обмане, но и о доверии, которое было нарушено. Она чувствовала себя потерянной, обманутой, и словно находилась в темной комнате, где нет выхода. — Я сожалею о том, что твой отец погиб, — тихо повторила доктор Пейдж, понимая вес своих слов. — Я была неправа, утаивая от тебя правду. Просто не хотела, чтобы тебе было больно. "И ты имеешь полное право на меня злиться, я пойму", — мысленно дополнила Ава, чувствуя, как ее слова, даже если они искренни, могут показаться недостаточными перед столь большой утратой. Как доктор, она знала, что чем младше ребенок, тем ему легче пережить смерть близкого человека, но от этого женщине не становилось легче. Ей хотелось помочь девочке пережить потерю, успокоить, ведь жизнь действительно была жестока, и судьба иногда отнимала тех, кто нам был дорог. В этот момент Ава понимала, как важна человеческая связь, как важно быть рядом в трудные времена. Она хотела поддержать Стефани, дать ей ощущение, что она не одна в этом мире. "Не хотели сделать больно, скрывая правду, которая все равно бы всплыла"— в мыслях ответила Стефани. Она не держала зла на доктора Пейдж. Просто не знала как ей быть, она потерялась и эта новость полностью перевернула ее жизнь на все триста шестьдесят. На удивление Авы, Стефани лишь обняла ее и уткнувшись в плечо, тихо всхлипывая. В этом объятии была не только боль, но и нежность, мягкость, словно в этот момент девочка нашла опору, когда весь ее мир рушился. Она не прощала, но, возможно, начинала понимать, что поддержка может быть необходима в трудные моменты. — Все будет хорошо, все наладиться, вот увидишь, — шепотом успокаивала Ава и гладила девочку по голове. В жизни бывают моменты, когда даже самые заботливые жесты не способны залечить глубокую рану. Стефани нужно было лишь время, чтобы смириться и принять данное. В тот момент доктор Пейдж решила, что будет рядом с ней.***
Стефани проснулась от приятных нежных прикосновений к своей голове. Перед ней сидела Ава Пейдж и ее рука мягко проходилась по волосам. Взгляд женщины был таким же добрым и теплым, как всегда, что Стефани не удержалась и ответила улыбкой, несмотря на тень боли. Взгляд, который мог бы рассказать историю боли, был теперь скрыт за маской равнодушия. Девушка решила больше не открывать свои эмоции перед окружающими. — Как ты? — вполголоса спросила доктор Пейдж. — Уже намного лучше, — ответила девушка, принимая вертикальное положение. На лице женщины появилась теплая улыбка, ответ явно ее порадовал, но этого нельзя было сказать про взгляд Стефани. Ее глаза… Казалось она вот-вот заплачет. Столько боли в них было. Но доктор Пейдж решила разобраться с этим позже, сделав вид, что не заметила. — Это замечательно, я как раз пришла поговорить, — продолжила Ава, сохраняя доброжелательность в своем голосе. Стефани слегка удивилась. Недавно она уже обсуждала инцидент с Дженсоном, и ей казалось, что он уже должен был поделиться всей информацией с Авой. Неужели решил умолчать? Однако девушка не спешила начинать первой, она ждала вопросов со стороны женщины. Если нужно будет, ответит на все. Она была готова и одобрительно кивнула. — Дженсон мне рассказал, что к тебе возвращаются воспоминания, — мягко произнесла доктор Пейдж. — Что ты вспомнила? Вопрос о возвращении воспоминаний удивил Стефани, ведь ранее Ава старалась уходить от этой темы. Что могло измениться? Возможно, она решила, что настало время разобраться с этим вопросом, особенно после последних событий. Но Стефани была не готова делиться этим. — Я... — девушка на миг задумалась, пытаясь понять о чем стоило говорить. — Я помню свой первый день в ПОРОКе, помню как жила тут с родителями и училась с иммунными, помню потерю отца, и предательство Томаса. Ава, сохраняя спокойствие, внимательно слушая Стефани, замечая каждое слово и подробность. Упоминание о Томасе вызвало изменение в выражении лица доктора Пейдж. Это не осталось незамеченным Стефани, и она почувствовала настороженность. Девушка начала сомневаться в том, стоило ли ей говорить о Томасе. Может быть, она рассказала слишком много. Наверное нужно было молчать. Но уйти от вопроса было как-то неправильно. — Что-то не так? — обеспокоенно спросила Стефани, ощущая, как напряжение медленно нарастает в воздухе. Стефани была слишком близко к чему ей нельзя и это подтолкнуло Аву Пейдж к дальнейшим действиям. — Ты помнишь зачем мы стерли тебе память? Стефани чувствовала, как ее сердце начинает биться быстрее. — Ну... Я доверяю вам и если так нужно было… — с заминкой ответила девушка. — Это хорошо, что воспоминания уже возвращаются, — сказала Ава сохраняя мягкость в голосе. — Я понимаю, что прошлое у тебя тяжелое и снова видеть его и переживать некоторые моменты больно, но мне просто нужно знать. Стефани слушала слова Авы и испытывала смешанные чувства. Поддаваясь заботе и вниманию женщины, она на мгновение почувствовала подвох. — Что знать? — спросила Стефани, не до конца осознавая, к чему идет разговор. — Сама справишься или мне помочь? — задала вопрос доктор Пейдж, и, не дожидаясь ответа, достала из кармана белого медицинского халата шприц, словно тихое напоминание о том, что в ПОРОКе ничто не происходит просто так. Этот неожиданный поворот событий поразил Стефани. Глаза девушки невольно устремились на шприц. — Позволь, — Ава посмотрела на Стефани в ожидании. Девушка, растерянная, на несколько мгновений замерла, как бы не зная, как правильно отреагировать. Затем она попыталась задать вопрос, но канцлер медленно покачала головой. — Давай обойдемся без лишних вопросов, — заявила Ава, и в этот миг холодная игла пронзила тонкую кожу руки Стефани. Девушка почувствовала как по ее венам распространилось содержимое шприца. Несмотря на неприятные ощущения, она не шевельнулась, молча наблюдая. — Мне Дженсон рассказал о твоем поведении с утра, — продолжила Ава, не отводя взгляда от девушки. — Я волнуюсь. Помнишь, что я тебе говорила? Стефани кивнула в ответ и в ее голове всплыли давние слова женщины: "Как бы жестоко тебе это не показалось, но у нас и вправду нелегкое время. Не нужно отвлекаться во время работы на свои эмоции, просто пойми, они мешают." — Вот и замечательно. Сейчас у нас и вправду много работы. Дженсону нужна твоя помощь. — Ава высунула иглу с вены и встала. Стефани все еще сидела, чувствуя легкое покалывание на месте укола. Что-то внутри нее напряглось, но она подавила непонятное чувство, взяв в руки собственное беспокойство. — А…воспоминания? — но в ответ последовало молчание. Доктор Пейдж настойчиво указала рукой в сторону двери, четко давая понять, что тема закрыта. Это было странно и Стефани осталась с путаными мыслями. По дороге в кабинет Авы Пейдж, Стефани с канцлером обсудили все произошедшее в ПОРОКе за последнее время. Спокойный разговор об их жизни создавал приятное ощущение обыденности. Она с Дженсоном прибыли всего пару недель назад и за все это время проживания на новом месте произошло немало разных событий. Оставшись наедине в кабинете, дожидались Дженсона, Ава и Стефани поболтали о своем, словно временно забыв о том, что их окружает. И подняло настроение им обоим. Вскоре дверь открылась и появился Дженсон, в своей привычной манере без стука. — Доктор Пейдж, уже все готово и… — он начал было докладывать еще с порога кабинета, но увидев Стефани, тут же замолк. — Все хорошо, Дженсон, при ней теперь можно говорить, — убедила его канцлер в обратном и жестом пригласила присесть рядом со Стефани. Для девушки подобная скрытность вовсе не вызывала никаких вопросов, она давно свыклась. Но теперь была только рада услышать, что "начальство" ей доверяет и посвящает в более серьезные дела ПОРОКа. Она почувствовала себя значимой и в ее глазах мелькнула благодарность. Это было для нее не только испытанием ее профессиональных навыков, но и шансом доказать свою ценность в этом мире. Быстро вводя в курс дела, Дженсон и Ава рассказали о главной задаче, которая предстояла - приготовить всех иммунов к работе. Но самое сложное было поручено опытным специалистам. Стоя перед такой ответственностью, Стефани почувствовала, как ее давние желания начали реализовываться. На нее были возложены серьезные обязанности, но она была готова справиться. Когда Ава Пейдж покинула свой кабинет, отправившись по неотложным делам, Стефани осталась наедине с Дженсоном. Возникшая тишина создавала ощущение, словно в воздухе застыли невысказанные слова и неразрешенные вопросы. Стефани метнула беглый взгляд на рядом сидящего Дженсона. Он, казалось, был поглощен своими мыслями, и его лицо не давало никаких намеков на то, что происходит в его внутреннем мире. Взгляд Стефани переключился на окружающие стены, словно она искала ответы в их бесцветной поверхности. В тот момент ей было сложно определить, одобряет ли Дженсон решение Авы вводить ее в дела ПОРОКа. Возможно, она действительно мешала ему в работе, пытаясь внести свой вклад, но, так или иначе, со временем он свыкнется. Однако, ей было важно знать, как Дженсон относится к этой ситуации. И Стефани хотела доказать себе и ему, что она справится. Внезапно она почувствовала на себе взгляд Дженсона, ощущалось так, словно он ставил оценку, измеряя ее готовность и способности. Глаза Стефани поднялись, и в этот момент, встретившись с взглядом Дженсона, она ощутила, как в комнате нарастает особенное напряжение. — Ладно, пора идти, — раздался его голос, прерывая тишину, будто он сам себе напоминал о чем-то важном. С непринужденностью, которая ему свойственна, он поднялся с дивана, направляясь к двери. Но у Стефани был один вопрос, который она не могла оставить без внимания. — Кстати... — начала она, внезапно перегородив путь Дженсону к двери. Действие было спонтанным, и она даже сама удивилась своей смелости. Дженсон на мгновение показался растерянным и удивленным, словно не предвидел подобного поворота событий. Однако, быстро вернулся к своей профессиональной непроницаемости. — Что еще? — спросил он, наградив ее вопросительным взглядом. Стефани медленно подняла ключ-карту, пытаясь сохранить хоть какую-то уверенность в себе. — Разблокируй мою ключ-карту, — попросила девушка, ощущая при этом некоторую смущенность. Она за все это время даже не заметила, насколько близко находилась к Дженсону. И вот, в этот момент ей стало неловко. "Упс!" — пронеслось у нее в голове, когда Стеф осознала, что могла рассмотреть его лицо во всех деталях. Она сделала резкий шаг назад, не учтя дверь за своей спиной, и в тот же миг ударилась головой с твердой поверхностью. Выругавшись от боли, Стефани подняла свой взгляд. Дженсон хмыкнул, словно ему было забавно это зрелище. — Да, точно, — произнес он, как если бы ничего особенного не случилось. Его ухмылка, словно олицетворение безразличия, только усилила ее чувство неловкости. — А теперь дай пройти, — его слова прозвучали как требование, и Стефани моментально сделала шаг в сторону, освобождая путь. "Черт, как же это неудачно вышло!" — промелькнуло в ее мыслях, когда Дженсон проходил мимо, и она облокотилась на стену, пытаясь скрыть свою смущенную улыбку.***
Стефани подготовила несколько лабораторий и собрала нужное количество сотрудников. Много времени не потребовалось, и все шло своим чередом. В этот момент, когда все было готово, она почувствовала себя настоящей частью чего-то важного и значимого. В лабораториях царила типичная атмосфера ПОРОКа - холодные стены, металлический блеск инструментов, стройные ряды оборудования. Несмотря на то, что сроки поджимали, никто не бегал и не суетился. Все спокойно выполняли свои задачи. Однако, по мере того, как процесс шел своим чередом, Стефани почувствовала дискомфорт. Она, несколько раздраженная, пристально наблюдала за окружающими. В их действиях не было ни тени сомнения, ни угрызений совести. Словно они выполняли обычную рутинную работу, вовсе не осознавая, что делают. Эта холодность и безразличие к процессу, где они фактически убивали иммунов, вызывали у Стефани смешанные чувства. Вряд ли субъекты после такого смогут вернуться к нормальной жизни. Но в то же время, она ощутила зависть к своим коллегам, ведь ей не хватало этой равнодушности, необходимой для выполнения таких задач. Причины такой необычной реакции и внезапного пробуждения совести девушка так и не поняла. Завершив свою часть задания, Стефани решила отвлечься от напряженной обстановки и проверить, как дела обстоят у других. Выходя из лаборатории, она надеялась отвлечься от странных приступов раздражения. Дженсона в кабинете не было, и Стефани уже в который раз принялась искать его по всему ПОРОКу. Комплекс был огромный, и они с ним вполне могли где-нибудь разминуться. Девушка отправилась на этаж, где держали всех субъектов. Скорее всего, именно там и должен был находиться Дженсон. Это крыло отличалось от остальных лишь наличием охраны, но даже те со временем покинули это место. Этаж полностью опустел, и Стеф осталась одна. В воздухе повисла глубокая тишина. Она даже слышала свое собственное дыхание, но давно привыкла к подобной обстановке. Стефани замедлила шаг и принялась внимательно осматриваться. Коридоры были все такие же длинные, с сероватыми стенами, по бокам возвышались бетонные колонны, и немалое количество лавочек красовалось у каждой двери. Тяжелые стальные двери, ведущие в комнаты иммунных, были открыты нараспашку, и Стефани неспешно рассматривала каждую комнату, проходя мимо. Ее взгляд не задерживался ни на чем, лишь скользил по однотипным камерам. Никого с иммунных девушка не обнаружила на месте, ведь все это время, пока она занималась своей работой, Дженсон и его команда усыпляли подростков. Пройдя мимо еще нескольких комнат, Стефани решила заглянуть внутрь и рассмотреть поближе в каких условиях проживали субъекты. Почему-то она всегда представляла их "камеры" чем-то схожими с тюремными, в плане скудности, отсутствия разнообразия мебели, малых размеров и неуютными. Войдя в довольно просторное, как для содержания иммунных, помещение, в глаза бросился небольшой беспорядок. Видимо, подростки отбивались и всячески противились в то время, как сотрудники ПОРОКа их усыпляли. Повсюду валялись разбросанные, смятые в клубки разных форм простыни, слева у двери на полу валялся матрас. В голове всплывали картинки, как, по мнению девушки, боролись в это время субъекты в попытках защитить себя. Воображение слишком разыгралось и подкидывало не самые безобидные вещи. Зачем она вообще об этом думала? Стефани решила отбросить эти мыслишки куда подальше и прошла вглубь комнаты. Вдоль обеих стен по бокам тянулся ряд двухъярусных кроватей. Ближе всего к двери, по бокам, располагались два небольших в ширину, но достаточно высоких железных шкафа с сеткой вместо дверец. Свет был приглушенный и исходил лишь от ламп, которые были подвешены у каждой кровати. Ничего выдающегося. Стефани вскоре наскучила эта обстановка, и она направилась к выходу. Делать здесь больше ей было нечего, да и ее пропажу могли заподозрить. Как только она переступила порог комнаты, где-то в глубине послышалось шуршание и противный скрежет металла. Стефани мгновенно остановилась, напрягшись в ожидании. — Кто здесь? — резко обернувшись, обратилась в пустоту девушка. В ответ последовала тишина. Но она точно что-то слышала! Немного помедлив, Стефани решила не оставлять это без внимания. Она специально громко ступала, направляясь к выходу, и прикрыла за собой дверь. Оставалось лишь подождать, рано или поздно незнакомец появится. И, как она и полагала, спустя несколько минут под одной из кроватей вывалилась решетка, которая ранее прикрывала вентиляционный проход. Сквозь темный проем показался субъект. Это была девочка, на вид лет двенадцати. Густые пышные локоны каштановых волос были собраны в немного рассыпавшийся хвост. На ней была обычная пороковская одежда: синяя футболка и джинсы. Иммунная принялась осматриваться с опаской. Стефани в тот же миг составила компанию субъекту. — Что ты тут делаешь? — тихо спросила она, пытаясь звучать более дружелюбно. Девочка испугалась и попятилась назад, выставив руки перед собой. Обратно в вентиляцию она не успеет залезть, а единственный выход из комнаты красовался за спиной у незнакомки в белом. — Не бойся, я тебя не трону, — Стефани попыталась заполучить доверие девочки к своей персоне, одновременно поднимая обе руки вверх, чтобы продемонстрировать свои добрые намерения. — Они тоже так говорили! Не подходи! — иммунная, коснувшись спиной холодной твердой поверхности и, сообразив, что идти больше некуда, подала голос. — Кто они? — Стефани попыталась понять, о ком идет речь, несмотря на то, что уже догадывалась. — Люди в черном молчали, но выполняли, а в белых халатах, как ты, хотели что-то вколоть мне! — девочка выдавила из себя слова, ее голос дрожал от страха и ненависти. В ее глазах читалась тревога и неопределенность. Стефани остановилась в полушаге от девочки и взглянула в ее глаза, пытаясь передать свою искренность и желание помочь. — Я хочу лишь помочь тебе, — сказала Стефани, стараясь сделать свой голос мягким и убедительным. На мгновение иммунная замерла, изучая взглядом свою собеседницу. Стефани чувствовала, что сейчас каждое ее слово, каждый жест имеет значение. Показалось, что она сумела заполучить хоть капельку доверия со стороны девочки. Показалось. — Знаю я вашу помощь! — огрызнулась иммунная и оттолкнула Стефани со всей силой в сторону, освобождая себе желанный путь. Девочка даже не обернулась, выбежав с комнаты, как будто боялась, что за ней последуют. Стефани совершенно не ожидала такого поворота событий, и она даже не успела вскрикнуть, когда резкая жгучая боль пронзила ее голову. В следующее мгновение перед глазами появились крупные черные вспышки, сопровождаемые пронзительным писком в ушах. Захрипев от сильной боли, Стефани прижала руку к месту ушиба, зажмурившись, и повалилась на пол, едва удерживая сознание. По затылку тонкой струйкой потекло что-то теплое, окрашивая ее руки и одежду в алый цвет. Выругавшись, Стефани нащупала руками перила кровати и поднялась, осознав, насколько трудно удержаться на ногах. Свет в комнате показался ярче, чем прежде, и каждое движение вызывало острую боль. Перед глазами все двоилось. Надо же было стукнуться прямо об железку… Выдержав небольшую паузу, девушка убедилась, что может самостоятельно стоять на ногах, и отпустила холодные перила, медленно направившись к выходу. Иммунная была вне себя, и Стефани это понимала. Ее эмоции взяли верх, и вот он, результат. Девочка видимо очень сильно испугалась, раз видела во всех врагов, и никому не доверяла в ПОРОКе. И правильно делала. Стефани принялась искать субъекта, ведь если иммунная появится на глазах у Дженсона, то ничем хорошим это не закончится. Каждый шаг был мучительным, но она чувствовала, что не может позволить себе остановиться. Нельзя было терять время.