Цветы души твоей

Лука не может перестать трястись и подтягивает колени к груди в слабой надежде, что это поможет согреться. В камере очень холодно, и, кажется, ещё немного и он скоро заболеет. Нет, это неважно Сейчас уже совсем ничего не важно, когда можно не волноваться о будущем.  Когда до собственной гибели остается лишь считать дни. Это страшно, это жутко, это так безнадёжно, что даже малейших надежд на более лучший исход и не остаётся.  Луке ничего не остаётся кроме как ждать. В глазах общества он, разумеется, преступник и убийца, конечно, иначе и быть не может, он сам себе отвратителен и выносить это тягостное течение времени становится всё сложнее. Бальза тяжело вздыхает и закатывает рукав полосатой тюремной рубашки, глядя на цветы, буквально пробивающиеся из-под кожи. Насыщенных оттенков и такие красивые, единственные яркие пятна во всей мрачной тюремной камере.  Лука знает, что такое не у всех. В голове вспоминается слабо, что бутоны появляются у тех, кто как-то связан с другим человеком - кажется, оно называется "родственные души". Значит, и у такого человека, осужденного за убийство, где-то есть такой человек. Иронично. Лука проводит пальцами по лепесткам - обожженные после аварии цветы смешиваются с новыми, уже выросшими после произошедшего, и от этого взгляд оторвать невозможно. Красивые.  Очень-очень красивые, они ему так нравятся, что взгляд оторвать невозможно. Как жаль, что память настолько плоха, что не понятно, знал ли Лука этого человека. Довелось ли им встретиться и знать друг друга? Может они так и не успели познакомиться? А может эта самая “родственная душа” все знает, и, как и все, разочаровалась в Бальзе?  Да, этот вариант кажется ему самым логичным.  Пора бы перестать думать об этом, но Лука не может. Потому что эти цветы - единственное, что у заключенного осталось помимо груза вины и непрестанной головной боли. Наверное, было бы лучше, если бы этот человек так и не узнал про Бальзу. Кому захочется быть связанным с осужденным за убийство? То-то же. И все-таки… Знание о том, что где-то есть родственная душа… успокаивает. И Лука засыпает с легкой улыбкой на губах.

***

В один из дней, привычно обследуя тело на предмет новых ростков, Эдгар не находит ничего. Это его не удивляет: он слабо представляет, как протекает “цветочная болезнь”, и просто думает, что это нормальное явление. Но цветы не появляются ни на следующий день, ни через два, ни через неделю. Эдгар думает, что это некоторый повод для беспокойства, и что, наверное, нужно хотя бы узнать, что это может значить. Думает, но не говорит ни родителям, ни врачу, только бродит, улыбаясь рассеянно, и, наконец, не срывается с места каждые пять минут, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Одежда его становится чуть менее чопорной, и ткани чуть более легкими, он чаще выбирается на природу и рисует бесконечные пейзажи-пейзажи-пейзажи. И все же, при взгляде на луга, усыпанные разноцветными бусинами соцветий, кроме свободной и жадной радости отзывается внутри нечто...тоскливое. Что это значит, когда цветы исчезают? Что у него больше нет “родственной души”? Не то чтобы Эдгар так сильно желал этого человека найти, но все же… Как-то очень обидно терять то, что даже не успел попробовать. Как-то очень жаль знать, что этот человек мертв (а какая еще причина может быть для его исчезновения из этого мира?), а Эдгар кроме этого факта гибели ничего о нем рассказать не может. И всё же, так гораздо спокойнее. Так лучше. Светлая память этому неизвестному, и пусть он никогда более Валдена не тревожит.