Близкие враги

      — Это же невозможно, — наблюдая за тем, как Ганнибал надевает обратно свою рубашку и прячет под ней клеймо, я по-прежнему не мог поверить в его реальность. Мэйсон занимался своим «хобби» давно, но осторожно и незаметно. На публику он играл хорошего парня — особенно перед Джеком. Я бы не назвал Джека наивным, однако он верил в идеалы, которым мы служим, и тому, что ангел не может причинять зло.       — Мэйсон Верджер — редкостная свинья. Он остался один в моём списке мести, — впервые в голосе Ганнибала было столько эмоций: столько злости и ненависти. Я не мог ненавидеть Мэйсона, то есть он был отвратительным, но я просто не мог ненавидеть ангела. Я ведь даже демонов не ненавидел. Они просто зло, часть этого мира, баланс сил.       — И много у тебя было в этом списке?       — Ангелов там больше нет, если ты это спрашиваешь. Лишь те, кто знал меня в бытность беса. Те, кто принижал и мучил меня. Я поквитался со всеми, — Ганнибал едва заметно усмехнулся, и от этой усмешки сделалось жутко. Я представил, с какой жестокостью он расправялся с теми, кто когда-то был над ним и в какой-то момент оказался внизу. Но вот в какой момент? Как это произошло? И при чём тут мой отец? Я повторил свои вопросы вслух.       — Когда Мэйсон клеймил меня, я уже был знаком с твоим отцом. Нас свела любовь к искусству. Для беса это было ещё более нетипично, ведь такие, как они, ничего кроме убийств и разрушения не хотят. А я хотел. Я хотел развиваться, учиться. Я не был зациклен на убийствах людей и ангелов, хотя не спорю — это приятно. Но я хотел не только этого; тогда я ещё того не осознавал, но мне было нужно общение. Вот уж фантастика: бес, страдающий от одиночества. Какая нелепица. Разве нисшему созданию тёмного мира нужны друзья? Обычно нет, но я не был обычным, и твой отец тоже. Клеймив, меня отпустили, чтобы я всегда помнил об этом. Впрочем, жил бы я не слишком долго: меня убили бы свои. Бесы — это ведь всего лишь пушечное мясо, рабы или еда — не более. Мы не личности, своё мнение и желания иметь не можем. Да бесов просто тупыми считают.       — Однако несмотря на то, что ты якобы был бесом, ты относишься к ним так же, как когда-то к тебе.       — Ты по-прежнему мне не веришь? Даже после того, что я тебе показал? — Ганнибал не выглядел удивленным.       — Конечно, клеймо выглядит убедительно, но оно может быть искусной подделкой. Демоны те ещё хитрецы.       — Понимаю, тебе нужны более веские доказательства. Что ж, у меня есть и такие... Я знал, что у Джейсона есть сын. Он называл тебя «невероятным чудом», — это было моё семейное прозвище, и так меня называли лишь родители и только дома. Никто больше не знал об этом. Выходит, это правда, что мой отец не только дружил с демоном, но и рассказывал ему обо мне? Возможно, речь заходила даже о матери. Значит ли это, что они действительно были друзьями?       — Что же могло объединить вас? Вы же буквально из разных миров.       — Общие увлечения, похожие взгляды.       — Похожие взгляды? В каком смысле?       — Мы оба хотели от жизни большего. Эта дружба помогла мне измениться и почти помогла ему.       — Измениться? Зачем ему было меняться? Он был доволен своей жизнью.       — Нет, Уилл, не был. Он считал, что достоин большего и в этом был прав. Он помог мне, когда я в этом особенно нуждался, спас мне жизнь, когда мне поставили позорное клеймо. Он бы достиг величия, если бы не погиб.       — Его убили демоны, он погиб как воин.       — Вот насчёт этого у меня есть сомнения.       — Это ещё что значит? — я внутренне напрягся, понимая, что услышанное мне не понравится.       — Он был на половине пути к саморазвитию, самопознанию. У меня получилось сделать это раньше, но он двигался в верном направлении. Он хотел перемен в мире ангелов, хотел показать своим собратьям, что они тоже могут измениться. Нужно лишь верить в это. Однако его убили.       — Его убили в бою, — упрямо твердил я то, что когда-то сказали мне, потому что чувствовал, куда он клонит, и не хотел, чтобы это было произнесенно вслух.       — Я не думаю, что его убили демоны.       — Да как ты смеешь такое говорить? Ты демон — порождение тьмы. Подобные тебе несут лишь зло, и ты говоришь, что моего отца убили ангелы? Его убили оружием демона. Как ты это объяснишь?       — А как ты объяснишь дыру в своём плече?       — А причём тут вообще моё плечо? — расстерянно нахмурился я, не понимая, зачем он меняет тему. Я был так зол, что не мог уловить логическую цепочку беседы.       — Я ранил тебя твоим же мечом. В бою разное случается.       — Ну даже если и так, то у бесов всё равно нет оружия.       — А вот у высших демонов есть. Его убили клинком одного из высших демонов, — Ганнибал отошел к широкому дубовому столу и вытащил из-под него длинный и узкий ящик, обитый чёрным бархатом. Из него он извлек изящный узкий меч из неизвестного чёрного металла. Рукоять меча была из золота, украшенная сложными узорами и крупными чёрными бриллиантами. Он подошёл ко мне ближе, а я инстинктивно отступил назад.       — Не бойся, я лишь хочу показать тебе. Это самое любимое и самое распространенное оружие у верховных демонов. Они часто дарят такие мечи своим протеже, высшим демонам.       — Мой отец не стал бы в одиночку нападать на высшего демона, да и в одиночку он никогда не ходил.       — А в тот раз он был один. Почему? Кто отдал ему приказ отправиться на миссию в одиночку? Я знаю, что на охоту за бесами он шёл с небольшой группой. Это было нетипично для ангелов воинов, но более результативно и не так опасно. Так кто отдал ему приказ?       — Я поверил в то, что вы были знакомы, я поверил в то, что вы были друзьями. Я, возможно, даже верю в то, что ты был бесом. Но я никогда не поверю, что моего отца убили ангелы. Зачем им это?       — Он планировал революцию, Уилл.       — Что?! Нет. Мой отец не был настолько амбициозный. Он был справедливым, честным и верным. Он был верен Джеку.       — А Джек верен вам?       — Так. Стоп. Пытаешься настроить меня против Джека? — нахмурился я. Этот разговор утомил меня: не этого я ожидал от встречи. Скорее всего я ожидал, что Ганнибал заявит, что это он убил моего отца. В это я бы поверил намного легче, и можно было бы дальше спокойно ненавидеть его.       — Я пытаюсь понять, кто отправил моего близкого друга на смерть. Будь я рядом тогда, я бы этого не допустил, — в голосе Ганнибала было столько горечи, что моё сердце защемило. Или он первоклассный актёр, или говорит правду. Я всё ещё не был до конца уверен.       — Мы получаем телепатический сигнал тревоги там, где есть опасность. Я никогда не спрашивал, кто именно его отправляет, но обо всех таких сигналах должен знать Джек. Я всё выясню, — мне больше не хотелось продолжать разговор, и я ушёл, а Ганнибал даже не попытался меня остановить. Эмоциональное истощение было таким сильным, что я заметил бы опасность, только если бы она щелкнула меня по носу.       Возвращаться домой сразу я не хотел, надо было проветрить голову. Тем более был риск, что дома меня ждали с кандалами. Хотя я был на девяносто семь процентов уверен, что Алана никому ничего не докладывала. Это не в её стиле, а вот пригрозить — это да. Однако мне хотелось побыть одному и попытаться переварить услышанное. Оказывается, я многое не знал о своём отце. А ещё я не знал, как к этому относиться, и верю ли я во всё это. Он хотел перемен? Глобальных перемен для ангелов? Вспоминая прошлое и наши с ним беседы, я ни разу не слышал от него речей на политическую тему. Он учил меня исполнять свой долг, быть честным, справедливым и проявлять милосердие. Жить по совести. Поступать правильно, но не забывать о себе. Он считал, что поступать правильно и так, как хочется, — это разные, а порой даже противоположные вещи. Я всегда хотел лишь того, чтобы родители гордились мной, и ничего не хотел лично для себя. После их смерти передо мной встала лишь одна цель: защита людей от демонов. Работа, работа и ничего больше. Конечно, у меня есть Алана, но дружить открыто мы не могли, хотя пару раз пили кофе в маленькой лондонской кофейне. Это было сумасбродство. Нифелим в мире людей и без охраны. Один ангел воин в случае атаки защитить её бы не смог. Но всё обошлось: мы прекрасно провели время, и в тот момент я чувствовал, что у меня есть настоящий друг. Лишь тогда я допустил мысль, что одной работы мне мало. Я посчитал это эгоизмом — хотеть что-то для себя. Поэтому больше мы так не делали, объясняя это тем, что она сильно рискует, появляясь в мире людей без охраны. Алана согласилась со мной, хотя думаю, она поняла, что причина была не только в этом. Она вообще очень понимающая. Не думаю, что у меня когда-нибудь появится друг, который будет понимать меня лучше, чем она.       Домой всё-таки пришлось прийти, однако лучше бы не приходил. Меня немедленно призвали в совет, в главном зале которого на широком мраморном столе лежало тело. Это была Бэлла Кроуфорд — член нашего мудрого совета, женщина, которую все обожали и боготворили. Её чуть золотистые крылья свисали в разные стороны и стремительно приобретали седину. Она была мертва, и это было очевидно не столько потому, что её ауры больше не было, сколько по мечу, который до сих пор торчал из её груди. Меч из чёрного металла с золотой рукояткой, украшенной бриллиантами. Точно такой же, какой мне показывал Ганнибал. Убили её недавно, может полчаса назад или где-то около того.       — Что произошло? — но никто из присутствующих ангелов мне не ответил: все они, словно статуи, лишь стояли со скорбным выражением лица.       — А вот и он — герой дня. В наручники его! — в зал вошёл Мэйсон с двумя другими архангелами из его личной охраны.       — Что? На каком основании? — меня заковали в магические серебрянные наручники — они не позволяли заключенному телепортироваться.       — Ты мне скажи, — Мэйсон вытащил меч из тела Бэллы и поднес к моему лицу. На нём оставалась остаточная аура в виде запаха, словно слабый отпечаток пальца. Этот меч был не просто точно таким же, как и у Ганнибала — это был тот самый меч. Потому что помимо его остаточной ауры на оружие был след и моей собственной. Это был тот самый меч, который он показывал мне несколько часов назад. Смерть Бэллы сохранила этот след на более длительный срок, такое иногда бывало.       — Завёл нового друга? — Мэйсон улыбался слишком радостно. — Правила требуют провести над тобой суд, а уже потом вынести приговор. Но великая Бэлла мертва, а мудрый Джек может вскоре последовать за супругой. Что же до тебя, то я всегда знал, что от тебя будут проблемы. Дурная кровь, тут уж ничего не поделаешь.       — Могу я хотя бы узнать, в чём именно меня обвиняют? — наручники больно жгли кожу, прежде мне не доводилось их носить.       — В сговоре с демоном с целью смены власти. Ганнибал Лектер будет уничтожен в ближайшее время, а с тобой я разберусь сейчас. Непокорным не место в мире ангелов.       Что ж, Мэйсон в полной мере продемонстрировал свою гнилую сущность. Без суда и следствия, словно сломанную вещь меня притащили к чёрному порталу и зашвырнули в пустые земли с пожеланиями приятного пути. Сопротивлялся ли я? А какой смысл? Их больше, они сильнее, да и я в наручниках. Как послушный воин, я покорился, хотя теперь лучше понимал ненависть Ганнибала к Мэйсону. Я бы, наверное, смог научиться ненавидеть, но жить мне осталось максимум пару дней.       Пустые земли — это место, откуда не возвращаются. Голые камни под палящим солнцем, которое здесь никогда не скрывается за горизонтом. Ни воды, ни еды, ни тени. Скрыться от солнца можно лишь в узких и длинных пещерах причудливой формы. Пещеры смерти и ужаса. Оттуда до сих пор доносились крики тех, кто пал там. Никто не знает, какие кошмары там скрыты, ведь ни один не выжил там, чтобы рассказать, но когда жара станет невыносимой, я пожелаю себе более быструю смерть. И мой предсмертный крик навечно впечатается в эти стены.       Выражение «жарко как в аду» здесь было весьма уместно: время в этом месте словно не двигается. Я сел на каменистую землю и от отчаянния попытался снять наручники. Вообще-то их должны были снять, я ведь всё равно не смогу телепортироваться отсюда. Пустые земли поглощали живую магию, блокируя способности ангелов. С наручниками всё было иначе. Их фактическое применение не поменялось, и магия, скрытая в них, не уменьшилась. Их можно снять либо с помощью ключей, либо при помощи более сильной магии. Ну а грубая сила тут не поможет, но я всё равно лупил наручниками по острым камням, но больше калечил себя, а на них по прежнему не было и царапины. Когда я наконец устал от своего бессмысленного занятия, я встал и пошёл в ближайшую пещеру. Конечно, можно было остаться под этим палящим солнцем и подождать, пока оно убъет меня. Но я не хотел ждать. Я не знал, что там в темноте этих пещер, но хотел встретиться со своей смертью полным сил и умереть так, как и подобает настоящему воину. Я шагнул во тьму, откуда эхом доносились предсмертные крики моих собратьев по несчастью.