ВОЛЯ ТРОИХ I: Война лишних

Рихо Агилар, офицер Черных Гончих и порученец архиепископа Эрбургского, не привык жаловаться на собственную участь — как бы причудливо Двое и Создатель ни распоряжались ею. Конечно, едва ли первые годы жизни Рихо можно было назвать счастливыми — в огромном особняке графа Аруэнского, ему словно бы не находилось места, пусть даже официально он считался старшим сыном и наследником. Но вот когда Рихо исполнилось шесть лет, а вторая жена Федерико Агилара наконец-то смогла родить здоровое дитя мужского пола, в судьбе мальчика произошли серьезные перемены: граф, не желая больше терпеть в доме живое свидетельство греха своей первой супруги, отослал еe отпрыска к своему давнему приятелю Адриану Фиенну, в далекую Эллиану. Гораздо позднее Рихо выяснил: не всe с этим путешествием было так уж очевидно, и его земное существование вполне могло тогда завершиться быстро и печально. Однако в тот самый момент просто с любопытством изучал всe вокруг, а страха перед сменой обстановки не испытывал вовсе. Как-то не верилось, что на новом месте окажется хуже, чем в родной Алькане — тем более, здесь даже слуги вели себя с ним куда спокойней и ласковей, нежели дома. И лишь через пару дней, забравшись в глубину окружавшего фиенновский дворец сада и повстречав там разновозрастную компанию мальчишек под предводительством рослого белобрысого паренька, Рихо впервые чего-то испугался на новом месте. Нет, сам он был вовсе не против свести знакомство со сверстниками. Но вот их заводила, свысока оглядев его, заявил, что, мол, носатый и чернявый чужак, наверняка, бахмиец. А потому — с ним очень славно будет поиграть в погоню героических воинов континента за его соплеменниками, из тех славных для всех трикверианцев времен, когда их враги драпали от стен священной Тирры после очередного неудачного Похода Веры. Только самому Рихо подобная роль нисколько не улыбалась. Сравнение с язычником его разозлило, да так, что злость в какой-то миг пересилила недавний страх. Пусть даже броситься в драку с оравой десятка в два человек, в которой добрая половина была куда крепче и старше его, выглядело затеей безнадежной. Но ведь и спасаться бегством казалось невыносимо стыдным!.. Так что всe бы непременно кончилось для Рихо синяками, а то и увечьями похуже, если бы только на посыпанной белым песком узкой дорожке, петлявшей меж апельсиновых деревьев, не появился ещe один мальчик, точно такой же светловолосый, как и вожак местной «банды». Он явно был младше, но вся прочая компания смотрела на него, пожалуй, даже с уважением… или, возможно, опаской. И очень скоро Рихо сообразил, почему. Мальчишка поинтересовался, что тут такое творится, назвав при этом заводилу не иначе, как «братик», а тот отвечал на расспросы с некоторым смущением. Его же собеседник бойко осведомился у Рихо — трикверианец ли он?.. И предложил, если это было так, осенить себя знаком Троих. Рихо охотно подчинился, и его спаситель с торжеством взглянул на остальных мальчишек. А после схватил чужака за руку и потащил его прочь, сказав, что, мол, отыщет им занятия поприятнее и общество поинтереснее. В тот же день Рихо узнал, что нежданно обретенного друга зовут Габриэль Фиенн и познакомился с сестрой того, Лавинией. И пусть ещe не подозревал, что именно этим людям будет без остатка подарена его преданность, да и вся жизнь в придачу, но уже смутно чувствовал: он обрел нечто совершенно новое… То, что не захочется отдать за ни за какие блага и богатства мира. И никогда после — ни поступив вместе с Габриэлем на службу в церковное воинство, ни вот теперь, последовав за ним в далекую северную страну — Рихо не жалел об их встрече. Напротив, считал, что именно она принесла в его жизнь всe самое лучшее. Пусть и порой, как сегодня, с трудом понимал рискованные замыслы Габриэля, начиная подозревать, что они заведут того прямиком в Бездну. …Сейчас они вдвоем стояли у окна кардинальского кабинета, а за стеклом светилось огромное зарево — казалось, что сегодня закат так и не угас в положенный срок, поселившись в эрбургском небе на всю ночь. И знаменуя на сей раз нечто посерьезней, нежели просто окончание дня. — Ну что, нравится тебе, а? — наконец обернулся Рихо к Габриэлю. Однако тот лишь криво ухмыльнулся в ответ: — Ты так говоришь, будто я сам побывал там с факелом. Или, во всяком случае, лично надоумил его… я полагаю, уже — величество, Карла Вельфа, подпалить город. — Но ведь ты и не подумал этого полоумного сопляка остановить! — Потому что я, конечно, не верю в те блистательные перспективы, которые Вельф нам расписывал, но вот императрица Маргарет на престоле для нас ещe менее полезна. Общеизвестно, что она во всем прислушивается к мнению мужа, а тот непременно продолжит курс предыдущего мидландского императора — наступление на права Церкви. Так что, мы пока просто подождем. А в игру вступим, когда одна из сторон сможет оценить предложенную нами помощь по достоинству… И будет это наш дорогой Карл или же кто-то ещe — не так уж важно. — Тебе, разумеется, виднее, — пробурчал Рихо — политика всегда бесила его до зубовного скрежета. — Только, смотри, не заиграйся!.. А то заваришь такую кашу, что никакие связи в Тирре не помогут. — О, поверь, я знаю, что делаю, — Габриэль вдруг тихо рассмеялся: легко и беспечно, совсем как в старые времена. Рихо же смотрел на него и не знал — радоваться или бояться. «Если это и есть настоящее дело, что ему так нужно, то… Да я хоть сам спалю весь этот мидландский крысятник, с любыми монархами во главе! А что, нам не привыкать вести на костер титулованных особ, — подумал он. — Лишь бы… лишь бы он и вправду не влез прямо дьяволу в пасть, герой треклятый!»

***

— Мрази… Предатели трона! И это мидландские дворяне… Да вас через день перевешают, как собак! Капитан дворцовой гвардии Гебхард Иззен нисколько не стеснялся в выражениях, пока двое бывших подчиненных вязали своему смещенному командиру руки за спиной. И в его светлых глазах не было ни капли страха — только чистые ненависть и презрение. Вилли с любопытством наблюдал за этой сценой, стоя в паре шагов от человека, которого ещe недавно если не уважал, то, во всяком случае, побаивался. И на какое-то мгновение невольно задумался — а как бы он сам держался на месте Иззена? Не дал бы слабину, зная, что его вполне может ждать скорая смерть?.. Как знать, как знать! Но пока что удача Вилли покинуть ещe не успела, так что мрачные мысли стоило до поры до времени отбросить прочь. — Я бы посоветовал вам, капитан, — с нарочитой ленцой протянул он, — хоть немножко поумерить пыл… Тогда, возможно, его величество, император Карл, обойдется с вами достаточно милосердно. — Запихай милосердие самозванца себе в глотку, Эццонен! — выплюнул Иззен и рванулся вперед. Неизвестно, чего он хотел подобным добиться, но в итоге гвардейцы повалили его на пол — да так, что Иззен едва не уткнулся носом в сапоги Вилли. При виде такой занимательной картины тот даже прицокнул языком от удовольствия, но потом деловито распорядился: — Ноги ему вяжите, чего возитесь!.. И кляп какой-нибудь приспособьте. Оставим нашего дорогого капитана здесь — запрем только, а потом уже разберемся… Время, время! — А может лучше его вовсе… того, — один из гвардейских новичков быстро провел рукой по горлу, довольно нагло глядя уже новому командиру в глаза. — Но-но-но! — погрозил в ответ пальцем Вилли. — Мы тут не в языческих, черт возьми, землях!.. И не на большой дороге. Не станем лишать паршивца права на справедливый суд. «А Карла — удовольствия этот суд организовать, — добавил Вилли мысленно. — Ну, с первым успехом нас, что ли!.. Лишь бы и дальше всe шло так же гладко».

***

Часа своего — то есть, конечно, их общего с Карлом — торжества Луиза ждала долго. А если учесть, что терпение никогда не было еe сильной стороной, то ожидание и вовсе показалось ей бесконечным: пожалуй, она была готова пережить любые ужасы и испытания, лишь бы заветная ночь поскорее наступила!.. И уж тогда, определенно, Луиза не струсила бы и не растерялась — в себе она была уверена. Пока же ей оставалось только ждать Карла, то расхаживая по комнате, то поправляя у зеркала пару выпущенных из высокой прически локонов. Те блестящими темными змейками спускались на плечи, открытые весьма смелым вырезом избранного для триумфальной ночи роскошного наряда: надоевший траур сегодня был окончательно отброшен в сторону. На смену ему пришло алое платье с корсажем, густо расшитым черным жемчугом, и юбкой, которая мягко обрисовывала линию бедер — Луиза всегда умела произвести впечатление на окружающих и с удовольствием этим навыком пользовалась. Так что, когда Карл наконец-то вошел в комнату, она с удовлетворением поймала его жадный взгляд. Похоже, пока было нечего беспокоиться, будто бы она может скоро наскучить молодому любовнику. Пусть и забывать о том, как много соблазнов окружат его, едва он займет трон, всe равно не стоило. Гвардейцы ждали их в коридоре: стоило ступить за порог, как они отсалютовали своей новой монаршей чете. Луиза широко улыбнулась, чувствуя как по еe телу сразу побежали искорки приятного возбуждения. А потом с тихим вздохом стиснула руку Карла, подумав, что, как только основное действо закончится, с наслаждением увлечет его в императорскую спальню. Дворец казался вымершим. Слухи здесь распространялись быстро, а прагматичностью местные обитатели, даже самые ничтожные, обладали отменной, и попадаться заговорщикам на пути не хотелось никому. А вот у входа в покои Маргарет их ожидал сюрприз: какой-то растрепанный юнец в гвардейской форме загородил собою двери и с вытаращенными глазами понес оголтелый бред про измену, гнев Троих и неизбежность кары. Карл несколько растерялся и даже попятился — хотя им с Луизой, огражденным спинами соратников, вроде бы не стоило бояться какого-то сумасшедшего одиночки. Но зато Вильгельм Эццонен, так мило расточавшей Луизе комплименты на недавнем празднестве, смело выступил вперед и рявкнул: — Гюнтер Зальм! Какого… Почему не подчиняешься своему непосредственному командованию?! — Вы мне больше, не командир, лейтенант Эццонен! — запальчиво выкрикнул тот. — Вы — пособник подлого самозванца! Эццонен скривился и досадливо покачал головой. Кажется, он собирался сказать что-то ещe, но тут один из окружавших Карла гвардейцев метнулся вперед. А через мгновение Луиза уже с быстро колотящимся сердцем смотрела, как Зальм оседает на пол, прижимая ладони к животу. — Так будет со всяким, вставшим на пути императора! — выкрикнул стройный блондин, чей кинжал теперь щедро пятнало красное. — Смерть отступникам и трусам! Луиза залюбовалась его точеным профилем а вот на Карла короткая стычка произвела несколько иное впечатление: — Дьявол… — простонал он, привалившись к плечу Луизы. — Кровь, у него кровь… мне дурно! — Тиш-ше! — прошипела она, ущипнув любовника за руку. — Хочешь, чтобы они и тебя записали в трусы?.. Соберись! Будто бы никогда на охоте не был, ну же! Однако гвардейцам сейчас оказалось не до самочувствия Карла. — Ломайте, живо! — подозвал подчиненных к дверям успевший сориентироваться Эццонен. Они принялись за дело — не слишком ловко и мешая друг другу, но дав Карлу прекрасную возможность немного перевести дух, а Луизе — милостиво улыбнуться белокурому защитнику, который скромно остался в стороне от общей свалки. После череды отрывистых команд и возгласов с препятствием было не без усилий покончено. Заговорщики очутились внутри и, не встретив больше никакого сопротивления, прошли через пару комнат, чтобы нестройной толпой ввалиться в будуар императрицы Маргарет. …Но вот того, что встретило их в этой, прежде уютной и светлой, дамской обители, Луиза, считавшая, что готова к любым новым препонам и пройдет сквозь них с гордо поднятой головой, всe же никак не могла ожидать.

***

Пламя пожирало беднейшие кварталы Эрбурга: карабкалось по трухлявым стенам, проглатывало без остатка соломенные крыши и вздымалось над ними, словно пытаясь достать до неба. Надо всем этим струилась дикая какофония из воплей ужаса и проклятий тех, кто пытался остановить пожар, стремился уберечь от огня себя и своe имущество или же — попросту метался в страхе, совершенно обезумев и потеряв всякую надежду на спасение… А вокруг царил такой дикий жар, что каждый вдох казался глотком крутого кипятка, ещe больше усиливая всеобщие мучения и панику. Сандрин Мюрай, как не самый слабый маг огненной стихии, куда с меньшим риском могла находиться в этой пылающей Бездне, нежели обычный человек — особенно окружив себя воздушным колпаком, защищавшим от дыма и искр. Но даже еe сердце противно екало тем чаще, чем дальше она продвигалась по улицам, превратившимся в узкие островки в море пламени. И одновременно с каждой минутой Сандрин подмечала всe больше странностей. Почему-то оказывались пересохшими едва ли не все окрестные колодцы, огонь же, легко отступая от одних домов, тут же внезапно вспыхивал в нескольких других местах. А городская стража, обычно руководившая тушением пожаров, с неимоверным трудом пробившись к горящим домам, вдруг застывала на месте, будто бы в сонном оцепенении… Конечно, всe это могло быть лишь случайностью, непредсказуемостью стихии и оторопью, вполне способной напасть даже на самых отважных людей в разверзшемся сегодня земном аду. Но вот мелькавшие тут и там тени, которые неизменно исчезали в хорошо знакомых Сандрин вспышках порталов, стоило ей приблизиться, случайностью оказаться уже никак не могли. «Смерть и хаос, как всегда, следуют за тобой по пятам, Габриэль, — усмехнулась она себе под нос, наблюдая как огонь с гулом пожирает очередную кровлю. — И ты, как обычно, ровно ни в чем не виноват… Черт бы тебя побрал. Но есть кое-что, о чем я всe равно должна тебе сообщить — если с подобным делом не разберешься ты, вряд ли это сможет сделать кто-то ещe». Стена одного из ближайших фахверковых домиков с треском рухнула, и раздался чей-то особенно пронзительный вопль. Сандрин прищурилась, прикрыв лоб козырьком ладони, и всe-таки разглядела за языками пламени очутившегося в огненном кольце парнишку, который прижимал к себе ребенка ещe младше. Сандрин в общем-то совсем не думала никого здесь спасать… Но, в конце концов, она уже увидела всe, что хотела, и собиралась уходить — так что беречь силы больше не имело особого смысла. Порталы же на короткие расстояния всегда удавались ей неплохо — даже без специальных ритуалов и начертания символов, хоть и неизменно жрали кучу энергии. Поэтому произнеся заклинание, она без раздумий прыгнула в пространственную дыру и через миг очутилась рядом с детьми. А потом молча притянула их к себе и сразу нырнула обратно, пока они не принялись вырываться и, чего доброго, не рванули в самое пекло, где даже она оказалась бы бессильна их защитить. Всe это действо заняло не больше нескольких мгновений, хотя и отняло у Сандрин немало сил — переводя дух, она теперь смотрела на спасенных с не менее одурелым выражением, нежели они глядели в ответ. — Демонша! — вдруг заорал паренек, широко раззявив щербатый рот. — Демонша, настоящая, из Бездны!.. Бейте еe, люди, бейте! Ну что же, человеческая благодарность оставалась неизменной — во всей своей неповторимой прелести. — Прости, но нет, — нарочито сладко улыбнулась ему Сандрин. — Всего лишь обыкновенная чародейка, увы! И торопливо начертала в воздухе новую портальную арку, в которую тут же шагнула: играть с гневом толпы, теперь уже непременно должной собраться на крики мальца, ей вовсе не улыбалось.