ВОЛЯ ТРОИХ I: Война лишних

Проснулась Луиза с блаженной улыбкой на устах: еe сразу же охватило чувство абсолютных удовлетворения и довольства, которые она ещe ни разу в жизни наверное не ощущала так полно и ярко. И ни саднившие колени, ни всe ещe ноющее от усталости тело, ни даже помятое лицо Карла на подушке рядом не смогли испортить Луизе настроения. А нахлынувшие с пробуждением мысли на несколько минут вновь унесли еe обратно в минувшую ночь, которая оказалась столь же прекрасна, сколь и страшна. …Луиза хорошо запомнила, что когда она вошла в будуар Маргарет вслед за гвардейцами, там царил полумрак, расцвеченный розовато-оранжевыми отсветами зарева, которые пробивались меж небрежно задернутых штор. А ещe — стоял странный, будоражащий запах: словно бы воздух после грозы сгустили до предела, лишив его оттенков влаги и свежести, а потом перемешали с чем-то соленым и медным. От этого причудливого аромата Луиза даже покачнулась, неловко переступив на своих тонких каблучках — он пугал и пьянил одновременно. А стоило ей перевести дух и разглядеть, вокруг чего столпились остальные заговорщики, Луиза и вовсе не удержалась от вскрика. Было из-за чего — на полу распласталось тело худенькой светловолосой девушки, залитое кровью, уже успевшей собраться на паркете в темную липкую лужу. «Мерзко… До чего же мерзко — лежать вот так, у всех на виду! — содрогнулась Луиза, поспешно прикрыв лицо кружевным веером. — Кто же с ней такое сотворил…» — Маги, твари! — с перекошенным лицом рявкнул Карл, на удивление быстро сориентировавшийся в ситуации. — Она ведь строила портал, нет?.. Где Сигеберт?! Где эта сука, Зельда?! Переметнулись, а?.. Дали сбежать! — Ваше величество, ваше величество! — не то из какого-то дальнего угла, не из-за расписной ширмы вдруг выскочил полноватый господин с абсолютно белой небольшой бородкой клинышком, облаченный в шитый серебряной нитью синий бархатный камзол. — Ваше императорское величество, умоляю — не беспокойтесь так! Прошу вас! Я, Сигеберт Адденс, был и остаюсь всецело на вашей стороне!.. Как и госпожа Зельда и другие достойные… гм, уважаемые члены Ковена, не сомневайтесь! Луиза только ошеломленно хлопала ресницами: она могла бы поклясться, что ещe минуту назад никакого старичка в бархате в комнате не было и в помине, но… Она действительно узнала его по недавно устроенной дядюшкой встрече с ковенскими чародеями. Поэтому немного успокоилась и предоставила распоряжаться ситуацией Карлу — у него, кажется, начинало не так уж и плохо это получаться. — Проклятый узурпатор и поджигатель, именующий себя принцем-консортом подло сбежал, захватив в заложницы мою несчастную родственницу! — на одном дыхании выдал он немного оторопевшим заговорщикам. — Но Кертиц непременно будет вскоре схвачен и ответит за все свои злодеяния перед законом!.. Адденс, отследите куда ведет этот демонов портал — я буду ждать доклада завтра. Вилли… Вилли! Где этот Эццонен, а, господа?.. — Кажется, выходил в коридор, ваше величество, — подскочил к нему блондин, недавно так ловко расправившийся с Зальмом. — Если вам угодно, я мог бы разыскать его… — Да, да — будь уж так добр, — одобрительно кивнул ему Карл и тут же скривился: — Капитан гвардии, называется! В самый ответственный момент — и на воздух потянуло, что твою обморочную девицу. Луиза тихонько фыркнула, припомнив, кто тут недавно сам чуть не завалился в обморок. Но сейчас куда больше еe занимало нечто иное. — Поджигатель?.. Альбрехт? — шепнула она Карлу на ушко. — Это, однако, что-то новенькое, милый! — Ах да, — небрежно отмахнулся тот. — Мы с канцлером решили, что обвинить Кертица в поджоге будет самым логичным. Ведь виноватых всe равно придется найти, а тут — одним ударом двух зайцев… Я, наверное, просто позабыл тебе сказать. Луизе такие недомолвки очень не понравились: сближение Морица Вильбека с Карлом было последним, чего бы она хотела бы допустить. По спине сразу же пополз мерзкий холодок — никого и никогда Луиза так не боялась, как своего «милейшего» дядюшку канцлера. Но, слава Создателю, с нынешней ночи у неe появится куда больше козырей в игре, которую они много лет вели друг с другом. И канцлеру всe равно рано или поздно придется уступить ей дорогу — так или иначе, более или менее добровольно. Между тем, в сопровождении услужливого блондина в комнату возвратился Эццонен. Поймав сердитый взгляд Карла, его капитан вдруг ухмыльнулся, резко взмахнул рукой — и гвардейцы по команде удивительно слаженно гаркнули: «Да здравствует император!». — И его славное воинство! — не менее лихо откликнулся явно польщенный Карл, тут же сменивший гнев на милость. — Благодарю, господа, благодарю! Но помните — ещe ничего не кончено… В тронный зал — вперед, моя доблестная гвардия! «Мальчишки, — подумала Луиза, подобрав юбки, когда проходила мимо заколотого Зальма. — Волчата, едва почуявшие кровь… Но, надеюсь, их злости всe же окажется достаточно для этой ночи». Малый тронный зал эрбургского императорского дворца, несмотря на своe название, имел довольно солидные размеры. Сегодня была зажжена едва ли половина люстр, и по стенам плясали причудливые черные тени, а трепещущее пламя свечей, казалось, подрагивало в такт с метавшимися за окнами отблесками пожара. Карл, занявший ало-золотой трон Вельфов, в полумраке внезапно показался гораздо старше и серьезней. Причудливая игра света то делала его лицо строгим и почти грозным, то заставляла вспыхивать глаза красноватыми отблесками. А дальше долгая ночь, которая всe ещe казалась скорее тревожной, нежели торжественной, промелькнула для Луизы чередой отдельных картин: иногда ярких, но чаще — зыбких, словно марево возле жарко разгоревшегося огня. Это были и министры, клявшиеся в верности Карлу — одни выглядели перепуганными, другие — довольными и не слишком удивленными. И растерянный начальник городской стражи, собравшийся докладывать о пожаре и волнениях среди черни императрице Маргарет или еe мужу, а в итоге — присягнувший новому монарху. И, наконец, какой-то пожилой генерал, твердым голосом заявляющий, что не признает власти следующего представителя династии, пока не увидит манифест об отречении, подписанный рукой Маргарет. Карл таким его поведением явно оказался раздосадован, к полнейшему недоумению Луизы — как будто этот нелепый сухонький гордец и вправду мог чего-то стоить для них лично и империи!.. Ведь, в конце концов, вздумавший выгребать против течения безумец, в итоге быстро и без шума уведенный куда-то под руки гвардейцами, оказался тут единственным, кто осмелился выразить несогласие с новой властью. А вот поток спешивших уверить Карла в своей преданности иссяк, лишь когда зарево снаружи вот-вот должен был сменить ранний летний рассвет. И только теперь свежеиспеченные властители Мидланда смогли остаться наедине в императорских покоях. Карл, заходя в спальню, выглядел задумчивым и уставшим, сама же Луиза едва сдерживала восхищение уже знакомой прежде обстановкой. Ещe недавно вдовствующая императрица думала, что после смерти первого мужа никогда больше не войдет в эти роскошные комнаты полноправной хозяйкой, и сейчас никак не могла успокоиться, нежно прикасаясь то к золоченым рамам развешанных здесь картин, то к тяжелому бархату портьер. Даже ощутимый запах гари, успевший пропитать спальню и слишком теплое, едва ли не горячее дуновение воздуха, врывавшееся из распахнутых балконных дверей, не испортили Луизе чувства полного триумфа. Подрагивая от восторга, она быстро стащила с себя платье, изначально сшитое таким образом, чтобы в этом не понадобилась помощь служанок. И, разлив по бокалам вино из стоявшего на низеньком столике графина, тут же, обнаженная, поднесла один из них Карлу: — Милый, выпей со мной за нашу победу, — нежно проворковала Луиза. Жаркий взгляд любовника, скользнувшей по еe белой груди и спустившийся ниже, стал для неe лучшей наградой. Она прекрасно понимала, что в этот миг была красива — и даже хороша настолько, чтобы разжечь самое пылкое желание в любом мужчине, если он только не безнадежно дряхл или болен. И осознание собственного совершенства возбуждало еe куда сильнее, чем скорая близость с венценосным юнцом. — За императора! — с торжествующей улыбкой вскинула она бокал. — За нас! — Карл с готовностью отсалютовал ей. Выпив и отставив вино, он попытался порывисто притянуть Луизу к себе, но она легко вывернулась из объятий, игриво погрозив любовнику пальчиком. А затем — подскочила к балконным дверям, дабы широким жестом обвести расстилавшееся перед ней розоватое небо и крыши столичных зданий. — Смотри, любимый! Это теперь принадлежит нам — и Эрбург, и вся империя, еe земли и люди. Все они падут к нашим ногам! — ликующе воскликнула она, чтобы тут же выбежать на широкий балкон, вскинув руки в победном жесте. Карл восхищенно присвистнул у неe за спиной. А затем подошел поближе и неожиданно крепко притиснул Луизу к себе. — Сегодня ночью я овладел мидландским престолом, — шепнул он, ласково проводя рукой по еe волосам. — Но это не значит, что моe желание владеть тобою сделалось слабее! — Так возьми меня, мой единственный император, — улыбнулась она, гибко, словно кошка, скользнув вниз. И, опустившись на колени, уперлась ладонями в резные мраморные перила. — Возьми здесь, под небом столицы, которая готова отдаться тебе и никому кроме тебя — как и я!.. — Луиза повернула голову, чтобы с расчетливой неспешностью провести горячим язычком по нижней губе. Она знала, что Карл не сможет устоять перед таким предложением, и, слушая его прерывистое дыхание уже знала, что победила. Ладонь любовника жадно стиснула еe левую грудь, а другая — скользнула меж бедер. Пальцы Карла почти невесомо прошлись по жаркому и влажному, чтобы через мгновение испытующе погрузиться глубже. Луиза дернулась, нетерпеливо ерзая, и едва ли не с ненавистью прошипела: «Ну же, ну… Не медли!», дрожа от нетерпения, пока Карл пристраивался сзади. Когда она, наконец, ощутила его член в себе, то готова была заорать от одного только предвкушения желанного пика. Но вместо этого лишь стиснула зубы и яростно двинула бедрами, побуждая любовника входить грубее и жестче. Карл охотно откликнулся на еe призыв, и это было именно то, чего сейчас она жаждала всей душой: даже боль от врезавшегося в колени стыков каменных плит и царапавшего спину жесткого мундирного шитья лишь разжигала в ней желание. Содрогаясь от наслаждения и давая ему выход в глубоких, почти надрывных стонах, Луиза видела над собой высокое эрбургское небо, на котором огонь нежной летней зари успел смешаться с ужасающим заревом пожара. …Да, прошедшая ночь оказалась неплоха, а закончилась и вовсе дивно. Но наступал новый день: следовало возвращаться из сладостных мыслей в действительность, которую придется творить собственными руками. И Луиза уже знала, чего она постарается добиться у размякшего и очарованного Карла, пока что-нибудь снова не испортило юному самодуру радость обретенной власти.

***

Пробуждение для Хельмы вышло откровенно мучительным. Голова гудела, будто колокол, во рту стоял омерзительный привкус крови, а тело болело так, будто еe вчера хорошенько отпинали ногами. И, в довершение всего прочего, кто-то усердно тряс еe за плечи — всe сильнее и сильнее. — Н-не надо, прошу!.. — простонала Хельма. И, с трудом разлепив склеившиеся от слез веки, чуть не подскочила на месте: над ней низко склонился принц-консорт Альбрехт Кертиц собственной персоной. — Ваше высочество… — совершенно жалко проблеяла она, пытаясь одновременно хоть как-то проморгаться и отползти подальше от титулованной особы. — Ну наконец-то вы проснулись, — поморщился принц-консорт. — Послушайте, госпожа… э-э, чародейка!.. Я, конечно, очень признателен за спасение нас с еe величеством от всей этой проклятой клики изменников, но… Уже светает, мы до сих пор в окрестностях столицы, а вы только сейчас соизволили очнуться! Скажите хотя бы — вы будете в состоянии выстроить ещe один портал?.. Стоило бы сделать это как можно скорее! Голос Кертица — громкий и резкий — отчаянно бил по ушам, усиливая головную боль. Но в чем консорту явно было не отказать, это в умении несколькими фразами обрисовать сложившуюся ситуацию. Да так четко, что, не сиди Хельма на мокрой от росы траве, едва ли она сумела бы удержаться на ногах — со столь пугающей ясностью обрушилась на неe скрытая до того маревом полусна действительность. Ровно та самая, в которой Хельма вчера впервые в жизни решала судьбы других людей, или, возможно, и всей империи целиком. А ещe — собственными руками убила лучшую подругу. …Она хорошо помнила, как их компания пробралась во дворец: Зальму, разумеется, никто туда пройти и не препятствовал, а Хельма и Ванда скрыли себя под заклятием, которое, правда, едва не развалилось в самый ответственный момент. Зато к принцу-консорту им удалось проникнуть без особых проблем — гвардейская форма Зальма на удивление легко разрешила эту проблему. Да и сам Альбрехт Кертиц отнесся к словам нежданных гостей с достаточной серьезностью. — …Ваше высочество, так что вы решили предпринять? — прервал его несколько затянувшиеся размышления Зальм, который выглядел ужасно смущенным с тех пор, как они все зашли в кабинет столь высокопоставленной особы. — В первую очередь я должен защитить мою… еe величество, разумеется, — немного севшим голосом произнес Кертиц. — Поэтому на данный момент нам едва ли остается что-то… что-то иное, увы, кроме бегства! — Ваши окна выходят во внутренний двор, — деловито сказал Зальм, уже успевший пару раз повыглядывать наружу. — На другой стороне двора как раз распологается крыло прислуги — оттуда по боковым коридорам можно попасть в императорские покои. Камеристки всe время так ходят в спальню императрицы, мне одна… м-м, достойная сударыня рассказывала… Ну да это так, к делу не относится, — поспешно добавил он, поймав пристальный взгляд Ванды. — Просто мы могли бы пройти этим путем, чтобы предупредить еe величество. Здесь второй этаж, а стена под окнами поросла плющом — стебли старые, толстые, вполне можно спуститься. Может, нас никто и не заметит… Тем более, что во дворце сегодня всe равно тихо, будто в склепе. Хельма внезапно вздрогнула от последней аналогии, пусть в той вроде бы и не было ничего особенного. А затем подумала, что уж теперь-то точно разгадала тайну частых отлучек подруги. Ванда, кажется, всe же сумела встретить человека, которому было совершенно наплевать на «проклятый Создателем» магический дар своей возлюбленной — и, безусловно, этого заслуживала более чем кто-либо ещe… Но вот сердце Хельмы всe равно почему-то болезненно сжалось при этой мысли, какой бы нелепой ни казалась такая внезапно разыгравшаяся ревность. Однако в любом случае медлить больше было нельзя. Первой вниз полезла Ванда, заявив — во-первых, она явно легче прочих здесь присутствующих, так что если еe лианы не выдержат, явно придется искать другой путь. Во-вторых же — стоя внизу попытается придержать магией Хельму, а следом, в случае чего, они вдвоем смогут сделать это и для остальных. Выглядела при этом Ванда как никогда уверенной в себе, и даже присутствие второго человека в империи, кажется, нисколько юную чародейку, в отличие от Зальма, не смущало. Голос еe звучал смело и даже весело, глаза горели, щеки раскраснелись — Хельма невольно залюбовалась ею, на несколько мгновений забыв обо всех своих страхах. И возвратилась в реальность лишь в тот миг, когда Ванда настойчиво подергала еe за рукав, подзывая к окну. К счастью, разросшийся плющ, не первое десятилетие увивавший стены дворца, действительно не подвел — спустились все довольно легко. Да и дальше им везло: во дворце и вправду оказалось по-прежнему удивительно пустынно, так что маленький спасательный отряд никого не встретил почти до самого входа в императорские покои. Но вот когда до комнат императрицы Маргарет оставалось всего ничего, им всe же преградили путь двое рядовых дворцовой гвардии. Зальм замешкался — и Хельма прекрасно понимала, почему. Их обоих, конечно, учили воевать — его клинком, еe чарами. Но бывать в настоящем сражении им ещe никогда не приходилось. А сейчас, к тому же, перед ним стояли не враги в мундирах чужой державы, а такие же мидландцы, пусть и успевшие потянуться к мечам. Хельма почувствовала, как у неe подкосились ноги, а из горла вырвался отчаянный всхлип. Но вот ладони еe всe равно почему-то сложились единственно правильным образом, а губы будто сами собой безошибочно прочли заклинание. Блеснула маленькая белая молния, и один из гвардейцев тут же упал как подкошенный — первый человек, с которым она вступила в бой, и — о чудо — отчего-то сумела победить!.. Однако оставался ещe и второй, и тот вовсе не думал, застыв на месте, поражаться хельминым талантам. Он успел выхватить клинок из ножен, но не воспользоваться им: Кертиц быстро сделал шаг вперед, резкий выпад — кинжал в тесноте коридора оказался даже удобнее меча — и на алом мундире гвардейца расплылось пятно чуть более темного цвета. А с виду продолжавший оставаться бесстрастным принц-консорт поддержал падающее тело, чтобы то сползло на пол медленно и без лишнего шума. У Зальма по-прежнему был совершенно бессмысленный взгляд, Ванда, тоненько пискнув, уткнулась тому в плечо, а Хельма всe никак не могла отдышаться. Но почти с изумлением поняла, что сознание, похоже, всe-таки терять не собирается. — Я его не убила, — вдруг слишком громко сорвалось у неe с языка. — Он очнется примерно через полчаса. — Хорошо. Одной смертью меньше. В любом случае, нас тогда уже здесь точно не будет, — довольно равнодушно отозвался Кертиц. Им всем не оставалось ничего, кроме как поспешить внутрь императорских покоев. Саму императрицу Маргарет они застали безмятежно спящей на обитой кремовым атласом кушетке с изящно изогнутой спинкой. Пожалуй, в другое время Хельма бы ужасно смутилась, увидев властительницу Мидланда в столь интимной обстановке. Но сейчас она всего лишь со сдержанным любопытством разглядывала невысокую и хрупкую молодую женщину с миловидным, но ничем особо не примечательным округлым личиком, которая всe ещe с полусонным видом растерянно слушала своего венценосного супруга. Императрица ни разу не перебила консорта, только всe крепче стискивала руки на груди, а стоило еe мужу умолкнуть — кинулась ему на грудь, сбивчиво шепча что-то на ухо. Однако Кертицу удалось так же тихо и довольно скоро успокоить еe, так что на его просьбу взять с собой что-нибудь из украшений — только, упаси Создатель, не фамильные драгоценности Вельфов, вещи более заурядные — императрица уже вполне сосредоточенно кивнула, а потом принялась деловито обшаривать шкатулки и ящички трюмо. Зальм в это время встал у стены, одной рукой прижав к себе Ванду, а другой — судорожно стиснув рукоять меча. Выглядел он при этом скорее забавно, нежели грозно, но вот Хельма на миг испытала острое сожаление, что еe единственную в этой комнате никто не рвался утешать и защищать. Правда, сразу же пресекла лезущие в голову глупости и принялась старательно прислушиваться к тому, что могло происходить поблизости от будуара. Но уже через минуту не выдержала, осознав всю бездарность подобного занятия, и подошла к напряженно хмурившемуся Кертицу. — Ваше высочество, вам ведь не выбраться из дворца! — начала она. — Господин Зальм, ну хоть вы скажите!.. Гвардия на стороне заговорщиков и наверняка всe уже оцепила. Кертиц задумчиво смерил еe взглядом: — Мы попытаемся, — вздохнул он. — Другого выхода у нас нет. — Нет, есть! — Ванда вывернулась из объятий Зальма и тоже подошла к консорту, но вот смотрела исключительно на Хельму. — Портал!.. На вашем курсе уже пробовали их строить, не так ли? Хельма вздрогнула — нет, конечно, еe подруга всегда была охоча до безумных выходок, но это… — Ванда, одно дело — под руководством наставников, но в одиночку… Это слишком сложная магия. Да и потом, у меня всe равно сил на неe уж точно не хватит! Но еe собеседница не собиралась сдаваться: — Есть одно заклинание… То, преобразующее, жизненную энергию в магическую — я же тебе рассказывала!.. Я хорошо его помню. Так что передам тебе силу, а ты уже выстроишь портал. — Нет! — похолодела Хельма. — Даже не вздумай, это же… Это верная смерть! — О, Трое Милосердные… С чего ты взяла? Я ведь не стану отдавать всe до капли, не бойся, — тряхнула своими коротенькими локонами Ванда. — Возможно, лишусь магии. Временно или даже насовсем, но — и только. Дело того стоит! — Чушь! Ты не сможешь остановить передачу вовремя, так что… Даже и не проси! — похолодела Хельма. Она понимала, что такой нежный молящий взгляд заставил бы еe пойти на что угодно, но… Не на это, о нет! Ванда яростно сверкнула глазами, явно готовясь привести новые сокрушительные аргументы. Встревоженный Зальм встал у неe за спиной, явно не очень понимая суть их диалога, но готовый в любом случае встать на сторону возлюбленной, и… В этот самый момент со стороны главного входа в императорские покои послышался шум — отдаленные голоса, топот и нечто похожее на звон металла. — Проклятье, мы слишком долго копались — Карл с компанией скоро будут здесь! — чуть не взвыл Кертиц, крепко сжимая плечо жены. — Так вы можете что-то сделать?! Ванда, не дав Хельме вставить и слова, решительно заявила: — Да, ваше высочество, да!.. Нам бы только несколько минут… — Я их задержу! — вмешался Зальм. Он тут бросился ко входу, но был схвачен за рукав Кертицем, спросившим: — Как, лейтенант?.. Душеспасительной беседой?! — Для начала — да, — сейчас уже с лица гвардейца улетучилось всякое сомнение. — Дверь за мной закройте, ваше высочество. И подоприте чем-нибудь — это даст ещe пару лишних минут. Ну, когда они… — Хорошо, — кивнул консорт и вдруг протянул Зальму руку, которую тот пожал с абсолютно счастливой улыбкой. Уходя, он лишь задержал на Ванде короткий взгляд, в котором Хельма успела прочитать слишком многое, чтобы успеть об этом задуматься. А потом ей и вовсе стало не до того. — Хельма, милая, милая!.. — зашептала Ванда, обхватив еe лицо маленькими горячими ладонями. — Ты же понимаешь, что если мы их не спасем, всe полетит в Бездну!.. Как, думаешь, станет править император, начавший путь с поджога собственной столицы? Сердце Хельмы разрывалось напополам: она уже знала, какое решение примет, а ещe — знала, что простить его себе не сможет никогда. — Ванда, но… н-но ты, ты! — захлебнулась слезами она. — Я, может, только ради этого мига и на свет-то родилась, Хельма, ради него! — глаза Ванды сияли радостью и светом — куда там святым с соборных фресок!.. — Давай, помоги мне отогнуть ковер — и будешь чертить знаки, а я… Я начну, нельзя больше медлить! Сам ритуал — судя по тому, что и она сама, и венценосная чета остались живы, проведенный без особых огрехов — Хельма теперь, очнувшись, едва помнила. Память, видимо решив проявить милосердие к своей хозяйке, сохранила разве что скрип извлеченного из кармана и жутко крошившегося мелка по паркету. Да ещe — какой-то неясный спор императрицы Маргарет с супругом за спиной у двух чародеек. …Зато вот пахнущему кровью поцелую ледяных губ Ванды, который та подарила Хельме уже в полуобмороке, точно не суждено было хоть когда-нибудь забыться. И как она станет с этим жить, Хельма едва ли могла себе представить. Но пока что у неe имелись заботы посерьезней. Или, во всяком случае, поважнее для империи. Так что предстояло встать, задушить рыдания, а потом — постараться внятно ответить на вопросы консорта… И сделать это явно нужно было поскорее.

***

Прелестный, хотя и несколько запущенный уголок с фонтанчиком из серого камня и буйной порослью одичавшего шалфея вокруг отгораживали от остального сада высокие, даже скорее напоминавшие небольшие деревья кусты, в эту пору усеянные множеством некрупных белых цветков с густым сладким запахом. Марлис Йенч уже знала, что подобное растение на континенте называли жасмином. Оно было красиво, но не имело ровно ничего общего (кроме, разве что, кипельной белизны своих лепестков) с лианой, известной под тем же именем в местах, где Марлис выросла. Даже аромат его был совсем иным и не будил никаких воспоминаний — в отличие от картин прошедшей ночи… Тогда перед глазами Марлис, проснувшейся в темноте со смутным ощущением тревоги и увидавшей за окном огромное зарево, вновь, как наяву, встали пылающие стебли тростника среди тропической ночи. А, следом за ними — и всe, что происходило в их неверном багрово-алом свете. В эти минуты Марлис оказалась даже рада, что человек, ныне носивший имя Харальда Йенча, без стука вошел в еe комнату и молча встал рядом. Он простоял так довольно долго, пока не пробормотал: «Неожиданность… Однако нам не стоит опасаться». А после — спокойно вышел вон, позволив немного успокоившейся «сестре» вновь забраться в постель. Но сейчас, завидев его высокую фигуру на садовой дорожке, Марлис едва сумела скрыть досаду, хотя сразу же мысленно отругала себя за подобную неблагодарность — слишком уж многим она была обязана этому человеку. И всe же в его присутствии она ни на миг не могла забыть, зачем именно прибыла в столицу Мидланда. А иногда так хотелось сделать это, ненадолго и вправду почувствовав себя беспечной провинциальной кокеткой, стремившейся приобщиться к радостям столичной светской жизни!.. Однако долг оставался долгом. И Харальд не уставал об этом напоминать Марлис, для чего ему зачастую вовсе ненужно было прибегать к словам. Украдкой вздохнув, она с лукавой усмешкой поймала ладонью пару пепельных хлопьев, которые усеивали даже это, казавшееся таким уютным и надежно отгороженным от всего прочего мира, местечко. А потом бросила Харальду: — Вот так и рушатся империи, верно? Но он только строго сдвинул брови и прошипел: — Не паясничай, тебе это не идет. Как не идут и рассуждения о том, в чем ты ни шиша не смыслишь… Яшмина. Марлис отшатнулась, как от удара — а ведь Харальд знал чем еe пронять, знал!.. Имя из прежней жизни ожгло, будто клеймо на лопатке. И скрыть свою реакцию от «старшего братца», разумеется, не удалось. Удивительно, но в больших темных глазах Харальда вдруг проскользнула грусть, и он необычно мягко взял собеседницу под руку, заглядывая ей в лицо: — Прости меня… Прости, мне и вправду не стоило. Это всe нынешняя ночная встряска, чтоб еe! Планы к черту, а, впрочем… Впрочем — возможно, что и нет. На престоле опять Вельф и империя… всe та же, да!.. — он неловко взмахнул рукой. — Так что может ещe и пригодимся. Но только — не любитель я сюрпризов в нашем деле, понимаешь?.. Больно привкус у них потом обычно гадостный. — Я понимаю, — привычно опустила она ресницы. — Понимаю и больше не стану… — Вот и чудно! — тут же оживился Харальд, потирая ладони, словно бы жарким летом они задубели у него от холода. — Погуляй ещe немного и… давай пиши-пиши своему офицерику!.. Ну тому, который так облизывался на тебя в дворцовой оранжерее. Гвардия явно участвовала в перевороте — наверняка и твой обожатель там был. Так что подсуетись уж, не подведи! — Непременно, — преувеличенно серьезно кивнула Марлис. И тут же присела перед Харальдом в шутливом, но безупречном реверансе, на который тот ответил не менее артистичными аплодисментами. Иногда у них получалось совсем неплохо ладить. А удаляясь из сада, Марлис подумала, что, пожалуй, сядет за письмо даже не без некоторого удовольствия. Тот гвардеец был хотя бы молод, красив и не скучен, а значит… Значит, у неe может получиться извлечь из общения с ним не одну лишь пользу делу.