never close your eyes

      тэхён сидит у кровати мина в его доме, измотанно глядя на изувеченное лицо главы. он выглядит плохо, изнемождённо и вымученно, кажется, ему всё ещё снятся какие-то кошмары, поэтому сон у мина беспокойный и нервный. где-то неподалёку лежит джин, тот выглядит, на самом деле, куда лучше, поэтому ким не безосновательно верит, что тот скоро очнётся.       врач не помнит толком, что было потом. всё казалось каким-то кошмаром наяву, и всё, чего отчаянно хотелось, — забыть, как очередной кошмар, да и самому забыться в чем-то. глаза кима совершенно стеклянные, он даже не знает, как долго уже тут сидит, совершенно потеряв счёт времени. — тэхён? - его осторожно окликивают, но ким не реагирует, продолжая лишь смотреть куда-то сквозь пространство.       хосок выдыхает и кладёт ладонь на плечо хирургу, пытаясь хоть как-то привлечь его внимание. — тэхён, - чуть потеребив того. ким, наконец, будто приходит в себя и медленно оборачивается, неуверенно моргая. — да, хоби, как ты? - у врача впалые щёки, синяки под глазами, выглядит он потрёпанным, а голос от долгого молчания звучит хрипло и напряжённо, будто говорить ему сейчас действительно очень тяжело, то ли потому, что ким и в правду продолжительное время ничего не говорил, то ли потому, что слишком потрясён. хотя, кажется, даже сам тэхён ещё не до конца понял и ответа на этот вопрос, очевидно, не знает.       хосок лишь прикрывает глаза, чётко понимая, что он должен сделать. — с зачисткой всё в порядке? будут какие-то вопросы? - хмурится ким.       чон выдыхает. — тэхён, ты хороший человек.       ким будто дёргается, чуть отворачиваясь, и задумывается совсем по-детски, отчего между его бровей пролегает привычная впадинка. — ты не ответил на мои вопросы, - тихо говорит тот, не поднимая глаз. у кима шок налицо, и чон не дурак, чтобы не увидеть этого. — тэхён, - присаживаясь рядом на корточки и заглядывая в глаза и терпеливо объясняя, как ребёнку, — ты всё сделал правильно. ты задержал их, выкрал для нас драгоценное время, ты убил нужных людей, как бы то ни звучало, ты спас юнги, - тише, — опять. — с хорошими людьми можно всё, они всё простят, даже когда ты их ранишь, по ним можно не скучать, потому что они всё равно всё поймут и примут, всем помогут. к хорошим людям всегда можно вернуться, отбросившись парой оправданий, потому что поверят. поэтому я точно не хороший человек, хоби, и не хочу им быть, - продолжает хирург, куда-то расфокусированность глядя, — реальность такова, что быть самим собой равно быть одиночкой, хосок. — быть одиночкой не равно быть одному, - верно подмечает чон, — и даже если так, даже если ты не хороший человек, почему тогда ты делаешь всё это для него?       ким устало выдыхает. — понятия не имею, - тихо и честно признается он, — что будет дальше, хоби?       тот встаёт и осматривает комнату главы. — не знаю, тэхён.       хоби замечает, что ким потихоньку возвращается в реальность, отчего, поджав губы, хотя всё ещё не ожидая реакции врача, чон продолжает непростой для себя самого, в первую очередь, разговор. — тэ, у меня есть кое-что, - осторожно начинает тот, тут же замечая заинтересованный взгляд тэхёна, запоздало понимая, что избежать продолжения не удастся. — и что же? - ким приподнимает бровь. — во-первых, вот, - хосок протягивает небольшую стопку листов, скреплённых хлипкой скрепкой, — ты просил найти список людей, которых ты когда-то убил. я нашёл.       тэхён выхватывает листки, вставая с места, нервно бегает глазами по написанным строчкам, и останавливается на фамилии «мин». тэ судорожно сглатывает. — тут их несколько, - бормочит ким, — что если я убил кого-то из родственников юнги, сам того не подозревая? - тэхён боязно косится, боясь последующий реакции чона, но тут же понимая, что, скорее всего, он прав. — боюсь, так и есть, тэхён, - тяжело вздыхает чон, почти шёпотом продолжая, — там есть имя мин хёрин.       такое простое осознание просто изумляет тэхёна и по-настоящему шокирует ударом по рёбрам, словно его вдруг поразил разряд шаровой молнии. — он ищет кардинала не из чувства долга, - словно откуда-то из прострации бормочет хирург, — и не потому, что подозревает, что тот спас ему жизнь, это всё просто пустые отговорки для успокоения сокджина, чтобы не вызвать ничьих подозрений, у него были свои цели, - тэхён в упор смотрит лишь на одно имя, понимая, что у него в глазах плывёт, — он ищет его, чтобы отомстить за смерть матери.       хосок тяжело вздыхает и всё-таки садится на стул, нагнувшись и опустив голову вниз. у тэхёна гулко бьётся сердце. он вполне допускает мысль, что мог убить её, эта женщина и раньше была для него никем, но сейчас вдруг у неё появилось вполне себе чёткое описание: это мать мин юнги. и дело вовсе не в том, что это мать босса мафиозной группировки, это... мать юнги. человек, которого он любил. тэхён судорожно сглатывает и жмурит глаза. — это не всё, - тихо говорит хосок, протягивая ему ещё одну папку размером чуть больше, — я нашёл это у юнги на столе. пока он и джин не пришли в себя, думаю, ты имеешь право изучить это.       тэхён не без страха смотрит на папку, наконец, выдавив из себя что-то наподобие фразы для поддержания диалога. — что это?             хосок поднимает нечитаемый взгляд, твёрдо и уверенно заявляя: — это досье на тебя, которое составлял я по просьбе юнги. и его дополнял сокджин.       тэхён судорожно открывает первую страницу, замечая, что уголки изрядно помяты, бегает глазами. ким тэхён. хирург. учился в государственной медицинской академии. работает в сеульской центральной больнице. брат чон чонгук. не родной: ребёнок отчима от второго брака. имеет сводного брата по линии матери. убит чон чонгуком.       киму кажется, что у него земля уходит из-под ног. — хосок, какого черта тут написано? - он хмурится, понимая, что его голос срывается на отчаянный истерический шёпот.       сыч, кажется, тут же понимает, о чем идёт речь. — тэхён, у тебя был сводный брат, - спокойно продолжает тот, — и чонгук его убил. ты понимаешь? им нужен не только чонгук, хотя и он, разумеется, тоже. им нужен ты, тэхён, я почти уверен, что тебя мечтают прикончить уже из принципа, у джинхо это стало делом жизни, я узнал, что он буквально одержим этой идеей, поэтому он так отчаянно тебя ищет. тебя, а не кардинала. мать уже мертва, ты следующий. ты же всегда знал, что это неслучайно. то, что она сбежала от босса мафии, никогда не могло пройти ей боком, ещё и бросив ребёнка от него. поэтому ты был таким любимым, понимаешь?       ким кусает внутреннюю часть губ, мелко дрожа и прикрывая глаза от бессилия. ему хочется рухнуть на колени, так же, как рухнул весь его мир вот прямо сейчас, и тэхён, глядя на все эти осколки его реальности, понятия не имеет, как ему с этим справляться и что делать. — твоя мать, тэхён, действительно зашифровала послания в картинах, но эта в самом деле была подделкой, так как кое-кто надеялся, что ты заинтересуешься этой картиной и именно ты её выкупишь. поэтому тебя там ждали. эта засада была для тебя, тэхён, а не для юнги, и кто бы мог подумать, что ты туда и в самом деле явишься. — но... - сдавленно говорит ким, — кто? кто мог знать о том, что я помогаю юнги и подлечиваю его? кто мог знать, что ян вон хи — это моя мать? кто отправил картину на аукцион, сделав засаду для меня, точно зная, что мин на неё клюнет, и я не останусь в стороне? кто работает на семиконечную звезду? — я... - хосок опускает голову, сжимая руки в кулаки, — я не знаю, тэхён. — как я вообще могу кому-то доверять, если все от меня что-то скрывают, - бросает ким, падая на колени и всё-таки всхлипывая, — меня хотят убить две преступные группировки, а люди, которым, казалось бы, я могу доверять, тоже плетут что-то у меня за спиной! как же я устал, - тэхён сворачивается на полу, прислоняясь лбом к прохладному дереву. — тэхён, - хосок опускается рядом и пытается приподнять его, — тэхён, приди в себя, паниковать нет времени, нужно думать, что делать. — я потерял мать, хоби, потерял единственного человека, которому было не наплевать меня, я убил плохих людей, и тут нет никакого серого, есть чёткое деление на «чёрное» и «белое», и эти люди виновны, и всё тут, - тэхен тихо шмыгает носом, — а сейчас её нет. у меня никого нет. я даже тебе верить не могу, - поднимая голову и так пронзительно глядя чону в глаза, что тот ненароком сглатывает, — что ты скрываешь, хосок? ты знаешь обо мне сейчас всё, а что я знаю? это нечестно, ты не считаешь? - ким горько усмехается.       хосок молчит, сжимая плечи хирурга и кусая губы. — чон, мы же не чужие, - тише, — скажи мне.       голос тэхёна грустный. грустный, очень искренний и умоляющий. что-то пораскинув в мозгах, хосок понимает, что кто-кто, а тэхён точно не заслужил такого отношения от судьбы, ему и так не тяжело. — чимин мой брат, - тихо отвечает спустя целую вечность хосок, чувствуя, как его руки обмякают, — он донор моей почки, но он не знает об этом, и я тебя очень прошу не говорить ему ничего, я... - добавляя шёпотом, — я сам расскажу, тэхён.       ким молчит какое-то время, хосок не знает, что ему думать, не то, чтобы это был очень большой секрет, но, возможно, опять было что-то, чего чон не знал, поэтому он совершенно сейчас не понимает, как расценивать реакцию тэхёна. он уже тяжело вздыхает, собираясь встать, как чувствует, что хирург крепко его обнимает за шею и почти по-детски утыкается в плечо, всхлипывая. чон не был сентиментальным человеком, но что-то в нем всё-таки ёкает, в конце концов, он не чужой хирургу, это правда, они уже почти семья, этот хирург ему такой же родной и близкий, как и чимин. — тэхён, всё в порядке, - хосок несмело кладёт руки тому на спину, осторожно тихо постукивая, — мы со всем разберёмся, я не думаю, что юнги будет так одержим местью к тебе, я всегда могу подтвердить, что ты был тем, кто спас ему тогда жизнь, хотя и потеря матери сильно по нему ударила.       ким отчаянно мотает головой, отстраняясь. — нет, нет, хосок, послушай, - ким крепко хватается за его плечи, пристально глядя, — слушай внимательно. ты должен сказать юнги, что это чонгук его тогда спас. юнги уверен, что стрелок, спасший его, и кардинал, убивший мать, — это разные люди, ведь так?       хосок неуверенно кивает, хмурясь, не понимая, куда он клонит. — это ведь чонгук тебе составил и отправил списки, да? - тэхён грустно и отчаянно улыбается, уже зная, что он точно прав, и чон вынужден признать, что интуиция хирурга не подводит даже в такой стрессовой ситуации, словно читать между строк - это уже рефлекс, — хосок, скажи юнги, что это чонгук спас его тогда. слышишь меня? — но... зачем, тэхён? — что бы ни случилось, юнги будет его защищать, он будет чувствовать долг жизни перед ним, как перед человеком, а не потому, что гук - член организации, понимаешь? что бы ни было, чонгук будет в порядке, юнги всё для этого сделает, я уверен. — а что будет с тобой? — в конце концов, ты поставлял чонгуку оружие, правильно же? - самозабвенно продолжает хирург, игнорируя вопрос, — нет никаких доказательств, что мы как-то были связаны в прошлом, и оружие, на самом деле, предназначалось мне. не подставляйся, чон, слышишь, дай мне слово, юнги прикроет тебя, ты знаешь, - голос тэхёна звучит твёрдо, а его размышления будто звучат ещё логичнее и убедительнее из-за львиной доли адреналина, — хосок, - тэхён легко встряхивает замершую фигурку чона, — пообещай мне, что ты всё сделаешь именно так, что мой брат будет в порядке, и ты тоже.       чон запоздало кивает, пока не до конца осознавая, на что именно он согласился. — всё остальное я сделаю сам, - шмыгает носом тэхён, протягивая досье и листки с именами убитых, — это отнеси мину обратно на стол, а это утилизируй. понял? — подожди, тэхён, что ты собираешься делать? что ты задумал? - хосок хмурится, чувствуя, как в его руки впихивают всё обратно.       ким вскакивает на ноги, быстро и с силой, даже с какой-то злостью, вытирая щёки и становясь обычным. — тэхён, - одёргивает его хоби, но тот хмурится, явно давая понять, что разговор окончен. — скажи юнги, что его спас чонгук. у него не будет никаких аргументов, чтобы возразить тебе. это всё, о чем я тебя прошу.       хосок абсолютно сбит с толку, и совершенно не понимает, чего хочет тэхён. ему ужасно хочется взять рыпающегося и мельтешащего врача, усадить перед собой и заставить его выложить всё. но что-то хосоку подсказывало, что тэхёна в своём привычном амплуа обычного врача он не увидит ещё долгое время, будто его попытки стать простым человеком умерли сейчас, и у кима снова нет выбора, как и несколько лет назад, когда он пошёл и с полной уверенностью купил свою винтовку. чон смотрит на хирурга с опаской, совершенно не понимая, чего ему дальше ждать и к чему готовиться. — тэхён, - так тихо, что кажется, что это просто какой-то очередной мираж, но тэхён тут же подрывается и подлетает к юнги, склоняясь над ним. — эй, я здесь, слышишь? всё хорошо, - быстро тараторит врач, проверяя заодно капельницу. — тэхён... - у юнги очень тихий голос, шевелить губами ему очень тяжело из-за того, что они разбиты и опухли. — я рядом, не разговаривай, пожалуйста, - тэхён садится рядом с ним, взяв прохладную ладонь главы в свои тёплые пальцы и понимая, что тот опять его не послушает. — ты в порядке? - тихо еле разборчиво продолжает юнги, не открывая глаз и тяжело дыша. — да, я в порядке, и хосок, и сокджин тоже, с зачисткой вопросов не будет, - тэхён старается говорить медленнее, нервно поглаживая ладонь и улыбаясь уголком губ. он не замечает, что из глаз у него опять льются слезы, и предпочитает не задумываться, почему вдруг сейчас. — я рад, - выдыхает юнги, и, кажется, его напряжённые плечи и в самом деле немного расслабляются, — как ты нас нашёл? — картина была подделкой, там были координаты места, где вам устроили засаду, всё это было фарсом, - тихо говорит тэхён, чувствуя сильный и болезненный укол совести за то, что именно юнги сейчас пострадал вместо него, и на его месте лежать с разбитым лицом должен был несчастный хирург. бог знает, что бы с ним было, если бы он поехал туда один. уже второй раз тэхёну совестно, так сильно, что хочется сбежать и спрятаться от этого сжирающего чувства. — я не сомневался в тебе, я знал, что ты меня найдёшь, - со слабой улыбкой произносит мин, мирно дыша, кажется, балансируя на грани сна и реальности.       и тут у тэхёна что-то окончательно ёкает, и что-то становится так оглушающе ясно, понятно и просто. в конце концов, люди перед смертью всегда немного более безумные, одержимые мыслью, что терять им больше всё равно нечего, поэтому можно рисковать впустую, можно напоследок оторваться, делать всё, что заблагорассудится. тэхён уже всё для себя решил, ему не нужна была ничья помощь, ни к чему было ввязывать в это ещё большее количество людей. юнги обещал ему помочь — он помог. что их ещё связывает, кроме этого договора? у тэхёна было достаточно времени, чтобы понять, что он должен делать, чего от него ждут, было достаточно времени, чтобы привыкнуть к этому человеку, который лезет на рожон, поэтому самое главное сейчас — сделать так, чтобы он ни о чём не узнал, даже не догадался, иначе он точно полезет его спасать с этим синдромом героя. у кого ещё из них двоих он более выражен? тэхён не мог стать его слабым местом, так же, как не мог позволить юнги стать своим слабым местом. нет, это слишком непозволительная роскошь подпустить кого-то так близко, до такой степени, чтобы вполне отдавать себе отчёт, что ты этим подвергаешь человека прямой угрозе. возможно, смертельной. возможно, не просто какого-то там человека.       человека, который отчаянно борется за свои принципы. который поступает по совести, несмотря на своё положение. который смотрит лишь на поступки и опирается на логику. который имеет ужасно красивую и редкую улыбку. который костьми ляжет за то, что ему дорого.       вот кто хороший человек. мин юнги хороший человек. будучи погрязшим по уши в болоте дерьма, мин юнги остаётся светом здесь.       тэхён слабо грустно улыбается, слабо сжимая ладонь в своих руках. он точно знает, что лучше умереть где-то там, чем от руки юнги, который никогда его не простит.       кто бы что ни говорил, что решать проблемы нужно вместе, что вдвоём легче, но тэхён категорически с этим не согласен. есть вещи, в которые лучше никого не втягивать, иначе это обрастёт комом свидетелей, за которых ты будешь отвечать своей головой. лишние люди, которые будут рисковать собой, - это возрастающая ответственность, а тэхён даже за себя отвечать не может.       не то, чтобы тэхён безответственный человек или эгоистичный. просто он убеждён, что заняться разборкой в одиночку куда лучше, чем втягивать в это людей, которых вся эта ситуация по факту никак не касается. все они помогают собой по доброте душевной. рискуют собой. так не пойдёт, это только его дело, которое он начал когда-то давно. а всё остальное вылечит время.       юнги замечательный. внимательный, отзывчивый, неподкупный, прямолинейный. сколько бы тэхён не пытался себя разубедить, всё это бесполезно, всё равно взгляд задерживается на этом человеке, который давно стал синонимом к слову «проблема». такой человек рядом, как тэхён, который делает главу только слабее, ему не нужен. тэ понимает, что не должен решать за другого человека, что ему нужно, а что не нужно, но если на кону стоит сохранность жизни человека, не какого-то там человека, то выбирать особо не приходится. никакого выбора даже не стоит. ким стискивает зубы. он всё для себя решил. хватит себя обманывать. — приснись мне, - тихо говорит юнги.       ким привстаёт, заправляя мешающую прядь волос за ухо, точно зная, что он делает. так же, как и то, что это будет правильно во всех смыслах. — я найду тебя во сне, - мягко произносит тэ, не замечая, как у него медленно катятся слезы по щекам.       тэхён наклоняется и с невесомой улыбкой, отчаянно сжав чужую ладонь, оставляет робкий, почти целомудренный, долгий и мягкий поцелуй, аккуратно прильнув к чужим разбитым и опухшим губам. тэхён старается всё сделать невесомо, осторожно, ломаясь от того, какие у юнги тёплые губы и как невыносимо правильно быть с ним вот так. тэ тихо отстраняется, прикусывая губу и чувствуя явный привкус запёкшейся крови, с жадностью осматривает чужое лицо, поправляя чужие волосы с накатившей волной нежности, позволяя себе это сделать в последний раз. ким уверен, что в последний. — прощай, юнги, - тепло выдыхает он, не замечая, как слеза падает на чужую щеку.       он выпрямляется, выпуская чужие пальцы, оставив спящего мина в своём холодном доме с безграничным чувством пустоты и неправильности, выходит из кабинета, тихо прикрывая за собой дверь и не оборачиваясь.       тэхён находит хосока в коридоре за дверью. — адрес, - железно и твёрдо говорит он, не поднимая глаз. — тэхён, что ты задумал? - хосоку этот тон категорически не нравится, он чётко понимает, какой именно адрес киму нужен, и эта мысль не нравится ему ещё больше. хосок судорожно пытается прокрутить в голове кучу мыслей за раз, в том числе как отговорить кима от того, что он там удумал. — адрес, хосок, - всё так же непробиваемо.       чон поджимает губы, моментально понимая, что все отговорки бесполезны. что бы он не сказал сейчас, это не поможет. он тихо произносит название района, чувствуя, как холодок от сорвавшегося тэхёна неприятно обдаёт его тело прохладой. — тэ! - окликивает хосок, упрямо пытаясь того догнать, — а зашифрованные картины твоей матери?       хирург настойчиво идёт вперёд, не замечая ничего вокруг, попутно надевая пальто. — послания моей матери, хосок, — это не координаты, это код. цветы — это код, мне не нужны картины вживую, я помню их наизусть, мне просто нужно соединить мозаику, - бросает он короткий взгляд, всё же упрямо проносясь вперёд. — тэхён, как же юнги? - кричит чон в спину врачу.       тот останавливается. — о нем ты подумал?! - продолжает хоби, чувствуя, как на него накатывают волны гнева и бессилия от своей беспомощности. — я только о нем и думаю, - тихо говорит тэхён в пустом коридоре, через мгновение отворачиваясь и уверенно шагая вперёд.       сыч обречённо вздыхает, отрицательно мотая головой и медленно направляясь в сторону кабинета босса, чтобы оставить досье на столе.       тэхён, кажется, вылетает из дома юнги со скоростью пули, нервно пытаясь открыть свою машину. он делает это, потому что должен. делает, потому что так будет правильно. делает, потому что жизнь близких ему людей важнее его собственной. делает, потому что знает, что они всё поймут. оба. и не осудят за его решение.       ким плюхается на водительское, крепко сжимая руль и давая газу. хочешь вырасти и пойти дальше — сначала убей в себе себя. задуши собственными руками, а потом создай себя заново. даже если при этом придётся потерять всё, что ты любишь. между «живым юнги» и «мёртвым тэхеном» ким не думает и не выбирает. варианта, где они все живы, и всё хорошо, тэхен даже не допускает и не рассматривает.       никакое счастье не обходится без жертв. не может быть мир во всём мире. не могут быть все счастливы. за всё нужно платить. лампочка может светить лишь в темноте, без тьмы нет и света. невозможно оценить важность чего-то и понять что-то хорошее, не пройдя при этом через кучу боли и дерьма. моменты счастья, короткие, яркие и исключительные достаются самой большой жертвой.       люди начинают ценить то, что имеют, лишь когда теряют, по той причине, что к хорошему легко привыкаешь. планка повышается: если раньше для тебя «хорошо» было каким-то набором совпадений, который ограничивается лишь минимумом, например, ты здоров, крыша над головой есть и всё такое, то добившись этого, ты уже не расцениваешь это как счастье. не воспринимаешь как то, что когда-то казалось невозможным и недостижимым. чтобы ощутить «счастье» нужно уже что-то большее, чем первичная необходимость, и когда эта планка вдруг обнуляется и тебя отшвыривает назад, вот только тогда ты осознаешь, что не ценил, что имел. увы, так устроена жизнь. и так будет всегда.       поэтому тэхён так отчаянно пытался не привыкать к юнги. пытался отрицать все свои чувства и свою привязанность. потому что увязнуть в этом — это ждать его, позволять себе любить его, заходить дальше, смотреть в серые глаза и тонуть, касаться сухих пальцев, будто это всё, что нужно, пойти за ним на край света, если попросит. тэхён просто запретил себе об этом думать, чётко зная, что когда-то он его потеряет, и всё это ненасовсем.       всё рано или поздно закончится.       и что тогда? тэхён будет снова один, но к тому же еще переломанный, страдающий от отсутствия юнги рядом, от холодной постели и непривычно пустого кабинета. тэхёну этого не нужно.       но что в итоге?       тэхён матерится, шмыгая носом. он всё-таки привык. всё-таки привязался к нему и уже увяз в этом. и вместо того, чтобы эта влюблённость проходила медленно и со временем, будучи не такой болезненной, потому что есть время всё обдумать и принять ситуацию, тэхён сам нарочно пытается перерезать эту нить тупым ножом, но всё время будто промахивается и вместо этой проклятой нитки, что так крепко уже соединила их, он режет своё сердце. раз за разом. убеждая себя, что так будет правильно.       правильно ли оставаться с изувеченным сердцем, но с пониманием, что только такой ценой юнги будет жив? да, правильно. пусть злится на него, пусть проклинает, но пусть будет жив.       ким не дурак и чётко понимает, что юнги будет его искать. наверняка, ведь сдаваться совсем не в стиле мина. тэхён давит глупую улыбку от этой мысли, но тут же себя одёргивает себя. ему тошно и горько от понимания, что он, наверное, не заслужил право на счастье и любовь у него какая-то неправильная, не как у всех людей. влюбиться в босса мафии, который охотится за его головой, ну в самом же деле, какая жизнь ироничная вещь. потому спустя полчаса тэхён влетает в свой кабинет, черкает заявление на увольнение, оставляя его на столе вместе с ручкой, и скидывает вещи в один большой контейнер. он объяснит всё потом чимину и хосоку. они поймут. и чонгук поймёт.       тэхён с горечью осматривает кабинет, позволяя себе пустить ещё одну слезу, и с тяжёлым сердцем закрывает за собой дверь, не вытирая щёк и грустно улыбнувшись пустой комнате, оставляя всё случившееся здесь когда-то на память этим стенам, которые молчаливо будут помнить всё. ***       юнги, всё ещё с остатками кровоточащих царапин на своём лице, стоит в своём кабинете и буравит взглядом что-то за окном, что на самом деле не представляет никакого интереса. наконец-то в привычной одежде в духе большого мешковатого худи, что непривычно контрастирует со стилем его деревянного кабинета. на тихий стук в дверь мин не обращает внимания, будучи где-то глубоко в своих мыслях. — босс? - привычных тихий голос джина окликивает его, на что юнги дёргается, будто приходя в себя и оборачивается. — рэй, какие новости? - спрашивает юнги, не сумев скрыть волнения в голосе.       у джина сжимается сердце. юнги так звал его очень редко, и совсем давно, когда они еще не были «боссом мин юнги» и «консильери ким сокджином». — простите, пока никаких, - говорит он, опустив голову. даже в такой ситуации джин пытается держать лицо. — совсем никаких? - спрашивает юнги с какой-то надеждой, и джин почти рвётся, чтобы обнять его, успокоить, убедить в чем-то, что-то пообещать, чтобы тот не нервничал и нормально поспал. но он не ким тэхён, у него нет такой беспрекословной власти над боссом. — совсем никаких, простите. мы всё ещё ищем его.       джин видит, как мин со всех сил пытается сохранять равновесие, как рвётся его сердце, постепенно и наверняка, словно лопаются струны на гитаре, одна за одной, больно ударяя при этом по пальцам. видимо, это была последняя. кажется, даже джин начинает злиться на проклятого врачишку, пусть уже он вернётся, сделает уже хотя бы что-то. джин готов хоть сейчас пойти и перерыть целый свет в поисках треклятого заносчивого однофамильца, лишь бы юнги не был       таким.       совершенно потерянным, будто его предали, будто       его мать снова умерла. — юнги...       тот будто не слышит, резко оборачивается и одним движением сметает всё со своего стола, берёт какую-то кружку, швыряет её на пол, рушит всё, что видит, разбивает пепельницу, порезав палец и жадно заносчиво дышит. джин смотрит на это и делает глубокий вдох, как бы самому не начать ругаться на глупого кима. однако понимает, что это спровоцирует лишнюю истерику со стороны босса, он и так слишком эмоционально нестабилен, усугублять всё это своей злостью не нужно. джин смотрит на капающую кровь с ладони и выдыхает, прикрыв глаза. — я позову врача... — нет! - рычит мин,— позови мне тэхёна, тэхён мой врач, где он? где он, чёрт тебя побери, сокджин, грёбаные полторы недели, где он? он же не мог исчезнуть и провалиться сквозь землю, будто его никогда не существовало. вы были в больнице?       джин прикрывает глаза. снова. — были, босс. —и что? - огрызается мин, — никто не в курсе, куда подевался целый, мать твою, человек?       джин отрицательно мотает головой. — да, он написал заявление на увольнение, собрал вещи и ушёл. — прямо в тот же день, когда я очнулся, серьёзно, джин? и это, по-твоему, не совпадение? удивительно, блять, просто.       юнги стоит посреди сущего бардака, оперевшись на столешницу, жадно вдыхает и жмурит глаза. — ищи, блять, - тихо говорит он, — не мог человек провалиться сквозь землю, - шёпотом, — и, найди, и пока не найдёшь, не возвращайся.       джин коротко кивает, опустив глаза в пол. а что он ещё может сделать? зацепок ноль, он уехал из больницы на другой машине, или на такси, остановился за несколько кварталов до своего дома, прошёлся пешком и зашёл в подъезд, это фиксируют камеры. что было дальше - никто не знает. никто его не видел, нет записей видеонаблюдения, gps с его телефона не фиксируется, как и какие-либо звонки или выходы в интернет, о которых мог бы сообщить оператор сотовой связи. но нет, никакой информации. никаких зацепок. — что-то еще босс? — приведи сыча, - глухо отзывается мин, садясь за кресло и отмахиваясь, — всё. исчезни с глаз моих.       джин понимает, что должен разозлиться на босса, и как друг он должен сейчас подойти и врезать ему, крикнуть, глядя прямо в глаза: «очнись, блять, юнги, это просто врач», встряхнуть его и выбить всю дурь из головы мина, но понимает, что всё станет только хуже. юнги будет лишь больше протестовать, больше злиться, и никому лучше от этого не будет. ким понимает, что юнги нужно время, чтобы принять и смириться с ситуацией, нарушать этот процесс нельзя. если злится, то пусть злится, значит, так нужно. лучше так, чем лезть на рожон во всяких разборках и зачистках.       джин в какой-то момент ловит себя на мысли, что каким бы мин не был непробиваемым, он всё ещё человек, и возможно сейчас впервые за долгое время с ним разговаривает не глава преступной группировки, а просто мин юнги.       мин остаётся один в кабинете, обхватив голову руками. ему до одури хочется напиться, чтобы уже выкинуть это темноволосое недоразумение из своей головы. юнги не задумывается до конца, зачем ему действительно сдался этот тэхён, но тот факт, что он вот так взял и исчез, просто вводит юнги в ступор. а вдруг он пропал? вдруг его кто-то похитил и что-то случилось? мин же прекрасно осведомлён, что его ищут, вдруг это очередная ловушка, в которую юнги пытаются заманить?       мин теребит волосы руками, утыкаясь лицом в ладони. гложущая ядовитая мысль, что тэхён мог уйти сам, просто сводит его с ума. но ким ведь не мог вот так вот его бросить. ладно, допустим, киму наплевать на главу, но уйти, наплевав на брата? это совсем на него не похоже. всё было нормально, что вдруг произошло? тэхён что-то понял? ему кто-то угрожал?       юнги ощущает себя покинутым и очень одиноким. непривычно одиноким. он привык к тому, что фигура в светлом халате, обыденно стоящая у окна с серьёзным выражением лица, всегда рядом. что он всегда под боком, бурчащий, злящийся, ругающий сокджина, на чем свет стоит, вызывающий этим улыбку мина. юнги привык, что может прийти к нему в любое время, и не всегда нужно было что-то говорить, юнги был уверен, что тэхён и так всё поймёт, в конце концов, разве хирург не был единственным, кто его понимал?       юнги тяжело вздыхает, складывая пальцы в замок перед собой. в самом деле, куда тэхён мог подеваться? он прикусывает губу и чувствует, как его колотит. юнги отчётливо помнит, как ким крепко сжимал его руку в последний раз, кажется, его руки тогда, тёплые и мягкие, тоже дрожали. — чонгук ненавидит мелко нарезанный лук в супе, сколько бы я ни пытался его провести, стоило этому мелкому засранцу увидеть ничтожный кусочек, он тут же выбрасывал в помойку всю плошку.       юнги грустно улыбается, чувствуя, как в горле скапливается неприятный ком. — тэхён, у тебя было когда-нибудь такое, что месть становится делом жизни?       ким задерживает дыхание и тихо сглатывает, опуская голову и не решаясь встать на один уровень с юнги. — да, у меня такое было, - признается он честно, — но это уже осталось в прошлом, - добавляя чуть смелее. — вот как? повезло тебе. я приличное количество лет ищу одного человека, - юнги оборачивается, — но он как сквозь землю провалился, ни одной зацепки, представляешь?       мин хмурится. всё опять повторяется. опять никаких зацепок. но как мог быть связаны тэхён, родной, тёплый и мягкий, с кардиналом, который убил его мать и глазом не моргнул? да никак. даже если тэхён владеет оружием, едва ли это что-то значило. но всё-таки что он делал тогда, в том баре? кого-то искал? — извините, юнги, просто ваши глаза действительно... очень красивы, - тихо заканчивает ким, мягко улыбаясь непонятно кому.       мин со злости ударяет кулаком по столу, не обращая никакого внимания на подкатывающее болезненное давление в костяшках. самое тёплое воспоминание за последнее время теперь отзывается жуткой ноющей болью, которая медленно растекается по всему телу, как яд, кажется, отравляя всё существование мина. он и сам не заметил, как его жизнь с приходом тэхёна негласно поделилась на «до» и «после». талантливый хирург с тёплым шуршащим голосом укрыл всё его нервное нутро от забот и тревог, спас его тушку не один и не два раза, просто так, потому что сам того хотел, а не потому, что кто-то ему приказал. но самое главное, тэхён был единственным, кто общался с юнги просто как с человеком. потому что тэхён всегда смотрел на него, как на человека, смело и уверенно, и юнги сейчас невероятно ему за это благодарен. он и в самом деле стал забывать, кто он такой, стал ощущать себя каким-то дефектным из-за этого, что все видят лишь деньги и авторитет, статус и власть, и юнги уже сам начал верить, что он такой: грубый, властный, человек, не способный на чувства. неправильный. и только тэхён раз из раза словно говорил ему, что с мином всё в порядке, что никакой он не особенный (не дефектный), общался точно так же, как и со всеми, ничем его не выделяя и плюнув на все условности и разные социальные статусы. и если раньше мин этого не понимал и видел в этом какое-то неуважение к себе, то сейчас, сидя совершенно один в своём полуразрушенном кабинете, юнги понимает: тэхён уважал его больше всех и больше других действительно заботился о его душевном и физическом благополучии, помогая вспомнить, кто он такой. юнги будто проснулся от кошмарного сна, и первое, что он почувствовал — оглушающее нытье по телу. тэхён заставил юнги вспомнить, кто он такой, что он любит, что ему нравится, пробудил в нём какую-то часть, которая давно заснула, чувства и показал, что за пределами всего ужаса есть жизнь, есть что-то хорошее, есть что-то, чистое и нетронутое, то, во что нужно верить.       тэхёну же и в самом деле было всегда наплевать, что может лишиться головы за любое лишнее слово и юнги ловит себя на мысли, что, видимо, тэхён подобрал для него какую-то особенную терапию, чтобы пробудить в нем забытую человечность, чтобы мин сам увидел, что он такой же, как все, со своими болячками, но заслуживающий счастья и хорошего отношения к себе, как и все остальные люди, чтобы это происходило по наитию, а не потому, что это босс мафии.       каждый имеет право на счастье, и в любых обстоятельствах каждый человек сам в ответе за свои поступки. у тэхёна, видимо, было своё видение и своё мнение относительно того, чего юнги заслужил, а чего нет.       юнги закусывает губы до крови. — я понимаю, почему тебе нравятся лебеди, тэхён, - сжимая руки с силой, — сейчас бы я точно извинился за то, что назвал это наивным и посчитал глупым. — босс, звали? - осторожно и почти неслышно, но юнги слышит и вздыхает. — сыч, присядь, пожалуйста, - тихо и оглядывая кабинет, - сам найди, куда.       хосок неслышно ступает по половицам и присаживается на уцелевшее кресло, сидя в напряжении. он понятия не имеет, зачем он вдруг понадобился мину, но видит, что ему тяжело. хосок давит тяжёлый вздох и опускает глаза. — ты что-то знаешь о тэхёне? - тихо начинает мин, хоть и знает ответ на свой вопрос.       хосок ожидаемо отрицательно мотает головой, прикрывая глаза, на что юнги разочарованно отворачивается. — как... дела с поставкой оружия? - спрашивает юнги, отвернувшись к окну.       чон хмыкает. серьёзно, в такой ситуации юнги пытается делать вид, что дела его волнуют. сыч не винит его, он и сам не знает, что бы с ним было на месте мина. хоби понимает, что юнги сейчас ничего не запомнит и слушает его в полуха, скорее, просто для вежливости. — всё хорошо, босс, ожидаем в ближайшее время. — как думаешь, тэхён и вправду мог вот так уйти и оставить... нас?       хосок сглатывает, чувствуя, как напрягается вся спина. у него есть отведённая роль. он обещал. — не знаю, босс, вы знаете тэхёна куда лучше меня, но я думаю, что непредсказуемость — это в принципе очень типично для кима. но я могу быть неправ, разумеется, хотя мне и кажется, что этого стоило ожидать. — стоило ожидать, да, - мин хмыкает, с горечью добавляя, — а я всё равно не ожидал, сыч, знаешь.       хосок поднимается с места, подходя к юнги и приобнимая его за плечо. тот устало прислоняется головой, прикрывая глаза. юнги выглядит очень измотанным и хосок понимает, что отсутствие тэхёна совсем не идёт ему на пользу. осталось только убедиться в том, что тэхён понимает, что делает, а юнги сможет его простить и отпустить эту ситуацию со временем. — юнги, я знаю, кто спас тебя тогда, в киото, - начинает спокойно и уверенно чон.       тот распахивает глаза, нервно дёргается и переводит пристальный выжидающий взгляд. мин жаждет услышать в ответ лишь одно имя, он практически уверен, что прав, интуиция слишком громко кричит ему об этом. чон выдыхает и тихо продолжает. — это был чонгук.       юнги неверяще хлопает глазами. — что? ты... ты уверен, хоби?       тот кивает, не глядя главе в глаза. — я поставлял ему оружие. выстрел в человека, напавшего на тебя тогда, был сделан из снайперской винтовки, если точнее, это был макмиллан с308. я отправил такое чонгуку накануне, это не совпадение, юнги. я могу предоставить тебе накладные.       юнги опускает голову и молчит, видимо, переваривая услышанное. хосоку уже хочется бросить всё это, долго извиняться за вранье и вопить о том, что тэхён чёрт знает где, и наверняка он во что-то влип, во что-то серьёзное, возможно, он уже ранен или уже даже мёртв. — получается, я тэхёну ничего не должен и ничем не обязан, - тихо шёпотом, наконец, выговаривает юнги, вздрагивая.       чон слабо кивает. — получается, что так. — я... должен поблагодарить чонгука, правда? а тэхён, он, - юнги давит грустную улыбку, — он правда не имеет никакого отношения и ничем мне не обязан, он мог уйти в любой момент, и вот этот момент наступил. у меня же не было с ним никакого договора, он просто спасал меня, потому что считал себя обязанным за брата, и я не должен так расстраиваться из-за того, что случилось то, что должно случиться. я помог его брату, тэхён помог мне, всё же правильно, и спасение жизни действительно самая высокая цена, которую мог заплатить тэхён просто за то, что я чонгука спрятал куда подальше.       у хосока рвётся сердце и, кажется, окончательно разбивается, когда юнги поднимает на него затуманенные глаза, в которых скапливаются слезы. — но почему тогда я расстроен, хосок? почему это так тяжело, и я отказываюсь в это верить? я даже не сказал ему «спасибо», понимаешь.       хосок тяжело с горечью вздыхает, крепко обнимая юнги за плечи и давая время, чтобы прийти в себя.       «тэхён, мерзкая ты гадина, если я тебя еще когда-то увижу, убью и глазом не моргну», - запоздало думает хоби, оставаясь сидеть с юнги в кабинете, где больше не осталось ничего и отдалённо напоминающего идеальный порядок и строгость.