never close your eyes

      юнги крутится из стороны в сторону на своём кресле, закинув ногу на ногу. мин выглядит таким холодным и равнодушным, а ещё ужасно, просто чертовски злым, что даже сокджин не осмеливается с ним заговорить: лишь стоит рядом, прикусив губу. мин вертит в пальцах какие-то незнакомые кольца, консильери их не узнает, по крайней мере. — юнги... - пытается тихо начать джин, ибо это молчание уже нервирует донельзя и изводит до максимума, но договорить не успевает. — замолчи, - обрывает его мин, даже не удосужив малейшим взглядом, тихо, резко и в жутко приказном тоне.       тишина повисает гробовая.       по правде, сокджин никогда не слышал такого тона в свою сторону от мафиозного главы. джин понятия не имеет, что случилось за одну ночь, отчего юнги буквально превратился в фурию, и то, что называется, активизировал самый страшный свой режим: режим холодного убийцы, не иначе. юнги наводил на консильери почти панический ужас, и у кима непроизвольно бегут мурашки по спине. он не знает, к чему готовиться, вероятнее всего, к своей смерти. джин, кажется, и забыл, насколько жестоким и хладнокровным может быть юнги, потому что в последнее время скорее нормальным было видеть босса с улыбкой в приподнятом настроении духа, а учитывая то, как редко мин улыбается, это было просто какое-то небесное снисхождение. благодать божья. но ничто хорошее не длится вечно, и сокджин понимал где-то на подкорках, что это всё когда-то закончится. вот и закончилось, и ким стоит будто перед цунами, в ожидании, что сейчас эта оглушающая волна гнева, боли и крови выльется на него в небывалых масштабах и потопит под собой всё. какой там титаник. джин коротко усмехается, подумав, что если вдруг как-то всё разрешится хорошо, он подарит юнги копию лайнера, который будет гордо носить имя главы. главное, чтобы не потонул и не повстречал каких-нибудь айсбергов, в духе всяких ким тэхёнов. ну и может пригласит уже чона на свидание.       юнги, кажется, никуда не спешит, никуда не торопится. он терпеливо ждёт и скучающим не выглядит, словно хищник, поджидающий жертву в многочасовой засаде, точно зная, что приз будет того стоить.       спустя целую вечность по скромным подсчётам сокджина, дверь с шелестом открывается, и ким видит знакомые берцы, шагающие по идеальному деревянному полу. хосок. джин коротко улыбается, опустив голову, и замечает боковым зрением, что юнги в лице не изменился ни на грамм. — глава, вызывали? - спокойно обращается чон, поправляя кожаные перчатки.       юнги молчит, медленно двумя пальцами опуская кольцо в форме лебедя на свой идеально пустой стол и провожая его взглядом. — какие новости, хосок? - начинает он строгим будничным тоном, изучая украшение и оглаживая краешки крыла подушечкой пальца в почти хищном жесте.       чон молчит, как будто решаясь, как будто что-то взвешивая в своей голове. он прекрасно понимает, что юнги хочет услышать, и несомненно это касается тэхёна. — молчишь, значит, - спокойно продолжает юнги, медленно поднимая голову и останавливая глаза на фигурке чона у двери, что выглядит сейчас мухой в глазах босса. — юнги, знаешь, я... - начинает было хоби, но натыкается на взгляд главы и слова будто кончаются. он не может договорить. — а у меня вот есть новости для тебя, - юнги хватает кольцо со стола, ловко подбрасывая его и закидывая в карман брюк, вставая с места и подходя к хосоку вплотную, перекатываясь с пятки на носок.       хоби так стоит какое-то время и может лишь молчать с жалобным и ищущим взглядом. юнги протягивает кольцо на ладони прямо хосоку в лицо. — узнаёшь? - тихо спокойно говорит глава.       хосок опускает голову и ошарашенно моргает, так и не решаясь что-то произнести. — юнги, это... - говорит тихо чон почти на выдохе, за что тут же получает удар кулаком в челюсть, что даже стоящий позади джин отшатывается. — отвечай, - выплёвывает мин, чувствуя, что опять начинает жутко злиться и изо всех сил пытается держать себя в руках, чтобы не убить его прямо здесь и сейчас. — узнаю, - честно говорит хоби, прикрывая глаза и выдыхая. челюсть саднит и ноет, но заслуженно, поэтому сыч не возмущается. — и кому оно принадлежит? - продолжает мин, покручивая кольцо в пальцах. — кардиналу, - продолжает хосок, сжав руки в кулаки за спиной. — как интересно, - юнги кладёт руки в карманы и обходит фигуру хосока, стреляя в него взгляды-пули со всех сторон, — а я вот как раз его ищу уже столько лет. может, ты уже подскажешь мне, где его найти? - чон слышит шуршащий голос прямо возле уха за своей спиной, — или опять скажешь, что не знаешь?       чон судорожно оборачивается и смотрит мину в глаза. — юнги, я правда не знаю, - голос чона почти молящий, — клянусь тебе.       юнги отходит к окну, щёлкает пальцами, как тут же в комнату затаскивают чимина, рот которого завязан, как и руки. его почти волочат, явно измученного. глаза чона округляются, он судорожно бегает взглядом от строго силуэта возле окна к своему несчастному брату. единственный, кто не понимает тут совсем ничего, — это сокджин. — чимин, - у чона сердце проваливается в пятки, и он умоляюще лепечет мину, — юнги, пожалуйста... — может, это разговорит тебя, хоби? - юнги молча достаёт глок из своего верхнего ящика и оставляет лежать на столе рядом со вторым кольцом, присаживаясь на роскошную столешницу.       чон без слов понимает, что это значит. — юнги, я правда не знаю, где он, в тот вечер он что-то решил, когда от тебя вышел, встал и ушёл, ничего мне не сказав, я понятия не имею, куда он подевался, я клянусь тебе, я не могу его найти, не могу!       мин подрывается с места, хватая чона за грудки и буквально отшвыривая его к стене, отчего тот больно ударяется затылком под тихий скулёж чимина. — сука ты, хосок, я ведь ни разу не упомянул того, что кардинал — это тэхён, а ты мне тут сам всё разложил на блюдечке с голубенькой каёмочкой, - юнги впечатывает фигуру чона в стену и, злобно дыша, отходит от него.       чон потупляет взгляд, прикусив губу, бросая обеспокоенные взгляды на брата и пытаясь его поддержать. — если бы ты и он, - мин тыкает пальцем на чимина, — не обладали нужной мне информацией, я бы давно уже вам бошки посносил и не расстроился. — босс, а что... происходит? - тихо спрашивает сокджин, недоумённо глядя на хосока, вжатого в стену. — а то, мой дорогой сокджин, что ты не увидел крысу у себя под носом, чёрт тебя дери. вот, полюбуйся, я тут ищу убийцу своей матери, а эти двое укрывают его, ещё и сводят меня с ним. наш милый «простой сеульский хирург», оказывается, первоклассный убийца, которого я ненавижу, потрясающе, - юнги театрально вскидывает руки, — просто цирк уродов! клоуны уехали, палатки остались. а я так вообще тут для вас для всех главный шут, так, что ли?       сокджин позволяет себе сделать лишь глубокий вдох, и дать себе пять секунд на то, чтобы переварить полученную информацию. как-то резко нужно было принять и переварить тот факт, что тэхён, спасавший юнги жизни, ворчащий на сокджина, заставляющий мина искренне улыбаться, и искусный наёмный убийца, сделавший самые грандиозные зачистки, личный враг босса, — это один и тот же человек. — что мы будем делать? — мы? - хмыкает мин, — понятия не имею. искать этого гадёныша. если он ещё не мёртв, я получу великое удовольствие лично прострелив его мозги. а тебе узнать, кто такой лис. их — запереть и не трогать до моего разрешения.       чимина отводят в сторону, дёргая за локоть, и хосок тут же подлетает к нему, что-то ободряюще шепча и сжимая плечи дрожащими пальцами. юнги то ли делает вид, что не замечает, то ли ему уже глубоко плевать на такие мелочи, он лишь устало плюхается на кресло и потирает переносицу. — чонгук уже приехал? - устало спрашивает мин у всё ещё стоящего джина, который, впрочем, всё равно находится будто в какой-то прострации. — да, он на месте. но... зачем мы его вызволили? — потому что, если ты забыл, мой дорогой, чонгук был в сингапуре временно, пока ему угрожала опасность. сейчас ему ничего не угрожает. я, в конце концов, обещал ему, после того, как он стал членом семьи, мы и не говорили толком, а мне есть, что ему сказать, - юнги устало прикрывает глаза.       сокджин, кажется, впервые в жизни истерически отбрасывает папку с документами и вздыхает. — юнги! я, мать твою, ничего не понимаю! - восклицает беспомощно ким, решительно поворачиваясь и вызывающе глядя, — объясни мне! ты то страдаешь по какому-то врачишке, а ранее от одного его вида ходишь, светишься весь из себя, как новогодняя ёлка, аж глаза мозолит. — эй, - начинает юнги, хмурясь и открывая глаза. — знаешь что, сам заткнись, - джин бесцеремонно тыкает пальцем в лицо боссу и продолжает, — если ты весь из себя такой злой и страшный, я не намерен терпеть, как ты срываешь на мне свою злость, понятно? - джин останавливается, злобно дыша, и зачёсывает волосы назад ладонью. — понятно, - говорит слегка опешивший юнги, потерявшись в пространстве и немного дезориентированный. — вот и отлично, - продолжает ким, разражаясь новым приступом злости, — не ешь, не спишь, совершенно о себе не думаешь, а ведь если бы твой драгоценный докторишка узнал, как ты забил хер на своё состояние, он бы давно тебе всё высказал, а ты бы и пальцем не повёл, ещё и послушался бы. ей богу, юнги ты заставляешь меня сомневаться в том, что этот заносчивый хирург так уж для тебя важен и просто разводишь драму на пустом месте, потому что если бы он правда так тебе нужен, ты бы, по крайней мере, совершенно точно не поступал так с собой.       мин молчит, сосредоточенно глядя на пару колец. — он не мой докторишка. — да что ты говоришь! - сокджин истерически усмехается, — а кто мне тут вопил пару дней назад, где мой тэхён, приведи моего тэхёна, всё, прошла любовь, завяли помидоры? грош тогда цена твоим словам, юнги, если ты можешь так запросто разбрасываться чем-то настолько важным.       юнги взять в ум не может, чего консильери так взъелся на него, но понимает, что перед этим праведным гневом он просто бессилен. — джин, ты забываешься, - начинает было мин, сжимая руки в кулаки. — это ты забываешься, - консильери тыкает ему в грудь пальцем, — для начала соберись и возьми себя в руки. а потом ответь мне, что тут делает чонгук и что вообще происходит? почему младшему чону ничего не угрожает, если у нас на хвосте половина семиконечной звезды? зачем испытывать хосока братом? ты там что-то нашёл и тут же в это поверил, так что ли? — сокджин, - рявкает мин, — не защищай человека, который убил мою мать, чёрт тебя побери. — а он твою спас, и не один раз, и что теперь? откуда ты вообще знаешь, что именно тэхён-кардинал её убил, а не кто-то ещё? да, он может и убивал кого-то, но где у тебя какие-то доказательства, что это сделал именно он?       в дверь осторожно стучат и сокджин замолкает, выпрямляясь и отходя к окну. — вот и доказательство. войдите, - тут же собравшись отвечает мин и усаживается в кресле поудобнее.       дверь открывается и в кабинет заходит молодой темноволосый юноша в длинном пальто, глядя прямо вперёд на людей перед собой сосредоточенно и уверенно. юнги поднимает взгляд и буквально забывает, как дышать. они очень похожи, различия между ними действительно минимальны: у младшего острее черты лица, чуть другая форма носа и губ, но тот же изучающий взгляд, медленно скользящий и пробирающий до самых костей. чонгук так похож на тэхёна.       гук медленным шагом подходит к столу, осмотрев его за доли секунд, и берёт кольца брата из-под носа мина в свою ладонь, тут же сжимая её в кулак. — это не ваше, и находиться у вас не должно, - бросает он твёрдо едва слышно, отходя на своё место.       юнги как поражает током, он прирастает к месту, не в силах пошевелиться. сокджин лишь хмурится и нарушает тишину первым. — если мы посчитаем нужным отдать вам это, вы заберёте, а сейчас верните это на место, - говорит он сдержанно. — и не подумаю, - чонгук поднимает бровь и глядит на старшего, как на идиота, который говорит полную околесицу и не понимает очевидных вещей, — я, кажется, вообще-то не с вами разговаривал. вас этикету не учили?       сокджин клянётся всем на свете, что это копия врача в её худшем проявлении: ещё более наглая и надменная, не знающая своего места и элементарных правил этичного общества. он уже порывается что-то сказать, но юнги его останавливает, прикрывая глаза. — хватит. чонгук, присядь, пожалуйста.       джин ждёт какой-то колкости в ответ, но тот просто отряхивает пальто и садится в кресло, откидываясь и закинув ногу на ногу. — итак, господа, - начинает многозначительно чон, — причина моего пребывания здесь...? — тебе ничего более не угрожает, - сообщает мин, изучая гука с головы до ног, — через два дня у нас операция, за это время никто не успеет пронюхать, что ты приехал, а какие-то вещи мне нужно уточнить исключительно у тебя. от этого будет зависеть план наших действий. — что ж, - кивает гук, складывая руки в замок, — где мой брат, в таком случае? если его кольца у вас, очевидно, что он не в безопасности. он бы никогда их не оставил просто так. и судя по тому, что самые дорогие тэхёну вещи находятся у вас, то вы либо знали шифр от сейфа, либо тэхён вам их сам отдал. получается, если мой брат верит, то и я могу?       у юнги что-то в груди неприятно скрежет. — ни то, ни другое, чонгук. я вскрыл сейф. сейчас мы не знаем, где именно находится тэхён. — и как же вы обнаружили сейф тогда? - поднимает бровь гук, испытующе глядя. — можно сказать, что мне повезло. — что же, вы взломали квартиру моего брата и рылись в его вещах?       юнги прикусывает губу. «что ты делал в квартире моего брата», вот что спрашивает у него чонгук, и особенно акцентирует на этом внимание. мин снова с горечью убеждается, что квартира принадлежала только тэхёну, а значит, и оружие в шкафу было тоже исключительно его. гук не имел к этому отношение почти наверняка. — вы знаете, юнги, вообще-то, - чонгук прищуривается, — тэхён никогда никого не приводил в свою квартиру. — я польщён быть таким особенным, - мин тушуется и невольно вжимается в кресло, стараясь выглядеть невозмутимым и продолжить разговор. он решает не отвечать на застывший в глазах чона вопрос, что же он делал в квартире его брата, ещё и один, и почему юнги вообще знал, где живёт тэхён, — но есть вещи поважнее.       чонгук молчит, изогнув бровь в немом вопросе. — скажи, чонгук, - начинает мин, складывая руки перед собой в замок, — что эти кольца значили для тэхёна?       гук, кажется, дёргается, нахмурившись и опустив голову, не забыв одарить стоящего сокджина самым недовольным взглядом, который имелся у него в арсенале. чон не дурак и быстро понимает, что юнги знает многое, возможно, даже слишком, врать ему бессмысленно, но чонгук не знает, как много тэхён доверил этому человеку, поэтому он решает отвечать чётко и коротко на заданные вопросы. — это подарок матери. вот этот, со стружкой голубого агата. второй — это мой подарок тэхёну, - отвечает чон, внимательно разглядывая украшения в своей руке.       юнги молчит, обдумывая услышанное. тэхён ему не врал тогда. это глупое осознание, смешанное с рвущей обидой и неуправляемой злобой, действует на него как тёплое масло, которое, наконец, растекается по кровяным растерзанным трещинкам в его душе и даёт какое-то облегчение, пусть и мнимое. пусть и мимолётное. юнги сам не замечает, как выдыхает, прикрыв глаза. юнги очень хотел ему верить, и сейчас всерьёз задумывался над словами сокджина о том, что поверил чему-то без доказательств.       у мина, кажется, впервые рождаются сомнения. он привык не перепроверять информацию, которая попадает к нему на стол, лишь за редким исключением. юнги знает, что сокджин уточняет все данные ещё раз пять, изучает все документы, которые попадают к нему в руки, вдоль и поперёк, но...       но что, если их всех удалось обмануть? что если удалось как-то настроить юнги против тэхёна, потому что это было кому-то нужно? мин прикусывает пальцы в сомнениях. он очень хотел бы верить в это. но он больше не доверяет никому, кажется, даже самому себе. — чонгук, - начинает тихо юнги, решив, что прелюдий с него достаточно, — что ты делал, когда работал с тэхёном? в чём заключалась твоя помощь и деятельность?       гук молчит какое-то время, прикрывает глаза и с тихим выдохом откидывается на спинку кресла. — я программист. то есть, я делал всю работу, которая так или иначе могла быть связана с техникой или компьютерами. шифрование данных, удаление, выгрузка, поиск и сбор информации для брата, - задумчиво отвечает чон. юнги переглядывается с сокджином. — поэтому не было никаких подтверждений тому, что именно тэхён — кардинал, - сбивчиво говорит мин своему консильери. — получается, господин чон — программист достаточно высокого уровня, чтобы так искусно зашифровать все данные или вовсе их каким-то образом уничтожить, - хмыкает джин, коротко взглянув на гука.       губы младшего изгибаются в неком подобии усмешки. — достаточно высокого, чтобы вы, господа, не нашли ничего о кардинале в своих базах, - чонгук самодовольно хмыкает.       юнги медленно переводит на него взгляд, часто моргая, а потом вдруг фыркает и тихо посмеивается себе в кулак. джин уже почти уверен, что босс сходит с ума. — глава? - тихо опасливо начинает джин, но тот лишь отсмеивается, махнув рукой.       чонгук равнодушно наблюдает за ними из другого конца комнаты, по-прежнему сидя в большом кожаном кресле, ему до всего этого будто нет дела, и всё, что его волнует, — местонахождение его брата. юнги смотрит на чонгука с улыбкой, отчётливо понимая, почему эти двое братья, хотя никакого кровного родства между ними и в помине не было. такое лицо вызвать у сокджина своими едкими замечаниями способны только братья ким и чон. юнги ухмыляется сам себе, поймав себя на глупой мысли, что ему очень не хватает тэхёна здесь. — если цирковое шоу закончилось, - мнозначительно начинает гук, — то, может, продолжим диалог?       юнги откашливается, вновь выпрямляясь и становясь серьёзным. и правда, хватит шутить уже. — чонгук, ты сказал, что занимался сбором данных для брата. какого рода данные это были?       гук коротко вздыхает. — как вы знаете, мать тэхёна убили. — но во всех источниках указано, что она умерла от болезни естественным путём, - встревает было джин, напрягаясь, на что чонгук тихо, глухо смеётся. — о, так вы не знаете. разумеется, нет, сокджин, и я опечален тем, что вы не удосужились докопаться до истины или поговорить с моим братом. это было запланированное заказное убийство, как вы понимаете, за этим стояли «чиль сон пха». мать тэхёна знала слишком много: о неожиданных пропажах детей, о выкраденных украшениях, о всех аукционах. джинхо действительно посветил её во многие детали, многие из них она просто не хотела знать. когда сесилия попыталась своими методами донести информацию до полиции, её убрали, вот и всё. — какие же у неё были «методы»? - приподнимает бровь юнги. — она рисовала картины под псевдонимом «ян вон хи», - продолжает гук, покручивая кольцо тэхёна, доставшееся ему от матери, в своих руках, — она зашифровывала там места продажи детей. те, о которых она знала, уже после своего побега от джинхо. — она стала неудобна, - бубнит мин, изучая поверхность стола. — да, и её убрали. тэхён, конечно же, это понял, и начал целенаправленно убирать всех людей, кто был к этому ужасу причастен. я собирал досье на них для него, в которых была вся информация, которую я мог найти. изучая её, тэхён сам решал, убивать ему человека или нет. если не было достаточного количества доказательств вины человека, он его не трогал, пока не был уверен на сто процентов в своей правоте. — чонгук, тебе знакомо имя мин хёрин? - спрашивает мин, открыв свои глаза цвета стали.       гук хмурится, задумываясь. — мне нужен доступ ко всем досье, которые я составлял брату, тогда я смогу сказать точно. но у меня их нет сейчас, я передал всю информацию лису и удалил все данные со своего компьютера. — кто такой лис? - чувство де жа вю преследует юнги, вспоминая, что чуть ранее он уже задавал себе этот вопрос. — ли тэмин близкий друг нашей семьи. это родственник тэхёна, троюродный брат или вроде того, который научил меня основам программирования, когда я был ещё совсем ребёнком. — о... - только и может выдать мин, коротко выдохнув. — мне нужно связаться с ним, чтобы всё выяснить, тогда я смогу ответить на ваш вопрос, - заканчивает чонгук, не поднимая глаз и не сводя их с колец на ладони. — каким образом мать тэхёна шифровала картины? - не понимает юнги, потирая подбородок и хмурясь. — я не знаю до конца, что именно за шифр, только тэхён его знает, и только благодаря этому все зачистки и убийства ненужных людей проходили всегда в безошибочных местах. он что-то у кого-то узнавал, сверялся с данными матери, - гук тяжело выдыхает, потирая переносицу, — слушайте, я правда понятия не имею, как тэхён узнавал, где будет конкретный человек в конкретное время, этот шифр знает и понимает только он, это какая-то... - гук прикусывает губу, — тайна между ним и его матерью, это был их способ общения, понимаете? он помнит все эти картины наизусть почти до деталей. и если «семиконечная звезда» что-то готовит, то, несомненно, тэхён поймёт, где всё будет проходить и пойдёт туда один. вы не подумайте, что я волнуюсь, тэхён опытный обученный снайпер, который может быть исключительно незаметным, но речь идёт не об одном человеке, речь идёт... о гораздо большем количестве людей.       юнги напрягается. просто заявиться в логово «чиль сон пха» — вариант исключительно дерьмовый, потому что вообще непонятно, кто там будет, как им действовать, организация процесса окажется примерно равна нулю, и они попадут впросак. но если члены банды куда-то поедут, нужно это узнать. узнать и подготовиться. — чонгук, - юнги трёт пальцами виски, — как ты думаешь, где может быть тэхён? — я думаю, - тихо говорит чон, — что он догадался обо всем быстрее, чем вы, юнги, и думаю, он поехал к лису по той же причине, по которой я хочу с ним связаться. я почти уверен, что тэ хочет найти досье вашей матери и изучить детали, чтобы ему было чем отвечать. возможно, он вообще невиновен, и тогда останется дело за малым — найти того, что выгрузил имя мин хёрин в базу к жертвам тэхёна. скорее всего, информация, предоставленная вам, была взята именно оттуда. написать код и отследить айпи адрес будет несложно, если он был статическим, а не динамическим. — гук, ты... - продолжает мин, сомневаясь, — ты сможешь связаться с лисом? возможно, он сможет нам объяснить, куда направился тэхён. — мне нужен ноутбук, - решительно заявляет чон, — и время. я не знаю, сколько именно времени мне понадобится, но пока я не поговорю с лисом, вы не сможете ничего предпринять. возможно, у нас есть гораздо меньше времени, чем пара дней, - добавляет чон не без горечи в голосе.       у юнги в какой-то момент щемит сердце. он отрицательно мотает головой, понимая, что он сомневается. сомневается в том, что тэхён виновен, сомневается в том, что он в безопасности, сомневается в том, что можно ещё кому-то доверять. но ключевое: юнги сомневается в своих людях, которые сообщили ему, что тэхён убил хёрин.       тэ ушёл, потому что догадался, что после того, как юнги узнает правду и всё поймёт, просто выгонит его и возненавидит? но так бы и вышло, будь тэхён рядом, поэтому, получается, ким не ошибся в своих предчувствиях.       ким испугался, что юнги пристрелит его на месте, как только всё узнает? но мин бы так и сделал, потому что он действительно был чертовски зол, он был просто ослеплён яростью и почти себя не контролировал. получается, тэхён снова решал наперёд и продумывал, что он может сделать в случае, если вся эта ужасная правда вскроется. правда, в которой тэхён засомневался и в которую не поверил, в отличие от мина.        тэ сам был не уверен, и именно по этой причине поехал к лису, чтобы убедиться в том, что он виноват или, наоборот, не виноват? тэхёну... было важно, что он мог быть потенциальным убийцей матери мина? тэхёну было важно, что юнги возненавидел его и считал виноватым за вещи, которые тэхён, возможно, не совершал. получается, ким ушёл, потому что знал, что всплывёт правда, которая могла быть неправдой, и он просто сейчас где-то сидит и думает, как вернуть себе честное имя в глазах мина и оправдаться?       а если он ошибается и тэхён виноват? тогда он там, сидит и думает, как угодить в явную западню и разобраться со всем самому, не впутывая в это мина, хосока или кого-либо ещё. выходит, тэхён снова каким-то глупым образом заботится о нём при любом раскладе, хотя юнги не доволен ни одним.       юнги чувствует отупляющий укол совести и бессилия. тэхён всегда думает о юнги в первую очередь, даже с клеймом убийцы. он пытается оградить мина от всего дерьма, действует подпольно, чтобы никого не впутывать, ему просто нужна была информация. он с самого начала решил всё делать один. тэхён был единственным, кто сомневался. сомневался до последнего. а юнги был тем, кто поверил, и ошибся в этом. только вот теперь тэхён навряд ли сомневается, в отличие от мина. — сокджин, - тихо шепчет юнги, опустив голову и прикусив губу, — отпусти хосока с братом. — но глава... - сокджин сбит с толку, а юнги вдруг понимает всё, как ясный день.       хосок не пособничал, не плёл интриг за спиной мина и не предавал его. он просто давал тэхёну информацию, которая могла бы спасти и тэхёна, и юнги. хосок пытался изо всех сил уберечь мина от кучи дерьма, так же, как и тэхён. они вдвоём пытались до последнего не впутывать главу в личные разборки семьи ким. они собирали информацию, анализировали, и искали ответы на вопросы, в тот момент, когда юнги даже не задумался о том, что информация, подсунутая ему, — просто пустышка. хосок всего лишь передавал киму то, что знает, и делал всё возможное, чтобы тэхён был внимателен и осторожен, прикрывая его и защищая, а юнги, в свою очередь, — спокоен и здоров под чутким надзором доктора кима. у них просто была одна цель: уберечь юнги от лютого дерьма и разборок, не впутывая в это в добавок ни чимина, ни чонгука.       юнги понимает, почему хосок соврал ему: его наверняка попросил тэхён, думая, опять же, о его реакции и состоянии, в первую очередь. тэ просто хотел, как лучше. неразговорчивый, но всегда тайком и какими-то окольными путями ким показывал свою заботу и внимание, несомненно делая всё, чтобы всегда мог быть кто-то, кто прикроет спину главы. и юнги понимает, почему тэхён решил пойти один, не взяв с собой хосока: потому что кто-то должен был остаться рядом с юнги, кто-то, кому тэхён может доверять, кто-то, кто костьми ляжет за сохранность главы. ким наверняка предвидел, что, узнав всё, юнги разозлится на белый свет, но хирург как будто чувствовал, что у юнги не поднимется рука на чона и всё-таки в своих мыслях мин копнёт чуть глубже, чем видно на поверхности, и всё поймёт. поймёт, и не будет винить хосока.       юнги тяжело вздыхает, с силой кусая губы и опустив голову. — сокджин, отпусти их и спроси, пожалуйста, у случайных ребят, которых встретишь, просил ли их о чём-то хирург и передавал ли что-то, - устало говорит юнги, чувствуя, что глаза начинают затуманиваться. он стал слишком слабым. эти двое...       любят его.       поэтому они действовали сообща, пусть это и выглядело, как козни и предательство. но это не так, истинные мотивы всегда другие, и зная, насколько юнги может влипать во всякие передряги, сейчас такое решение тэхёна вовсе не кажется ему глупым и обескураживающим. тэхён, как никто другой, знал, что случается с юнги после очередных зачисток, поэтому его желание оградить мина от всего этого дерьма, которого в жизни главы и так хватает с головой, кажется ему очень трогательным. эта забота с толикой защиты, которую юнги не увидел, которую не понял, о которой даже не задумался, так бьёт ему по рёбрам, что он отворачивается в своём кресле и опускает голову, потирая глаза. тэхён делает его слабым. ужасно слабым и беспомощным. будто юнги — слепой котёнок, который бездумно идёт куда-то. кажется, даже сам доктор ким начал это понимать и отгородился, всё равно оставаясь живым щитом для главы.       щитом, о котором юнги ничего не подозревал. — юнги, вы ведь не бросите его? - тихо говорит чонгук, стоя в дверях.       у юнги что-то ёкает от резкой мысли, что тэхён всё ещё может быть убийцей, может быть человеком, который лишил его всего. но в таком случае, когда ким ушёл, разве он не сделал то же самое ещё раз? разве тогда не получается, что тэхён, ко всему прочему, убил не только мать мина, но и его самого? какой изощрённый способ уничтожения человека, нужно тогда отдать тэхёну должное, если это окажется правдой. — но он же оставил меня, - тихо произносит юнги с обидой и горечью, так, что этого никто не слышит, как и никто не видит, как вздрагивают его плечи при каждом судорожном вдохе.