My head’s a mess, when you’re in it Is this fair? I feel that we’re close to the end With one foot hanging from the edge We roll over and play pretend 'Cause roses don’t know when they’re dead
Awaken I am — Roses
юнги остаётся один в пустом кабинете, жадно дышащий и взъерошенный, обречённо смотрит на закрытую дверь, около которой несколько минут назад стоял чонгук. ему хочется ударить что-нибудь или ударить себя. чонгук был прав в какой-то степени, и его преданность брату, отчаянная и самоотверженная уверенность в нём просто сбивают мина с толка. он нервно прикуривает и отворачивается к окну, судорожно выдыхая. мысль о том, что тэхён будет там один, всё-таки настойчиво бьёт ему по мозгам. как бы юнги не хотел отрицать того факта, что ему всё равно, это осознание не выходит из его головы. юнги раздражённо трёт пальцами лоб. перед ним стоит какая-то неразрешимая дилемма, где-то там человек, который любит мина, и который, вероятно, лишил мина всего в жизни. с другой стороны, с той же вероятностью это мог быть не тэхён, но... чонгук говорит, что тэхён любит его, но что подразумевается под этой «любовью»? он жуть как пытается что-то понять и обосновать, но всё, что он держит сейчас в ладонях — это лишь слова, которым юнги не верит. это лёд, который не растопишь костром, это острог, который нет возможности завоевать. это попавшее в капкан сердце, которое, кажется, нельзя спасти. юнги очень боится ошибиться. боится напрасных надежд и обманутых ожиданий. «бояться — это нормально», - успокаивает он себя, нервно делая затяжку и чувствуя, как дым разъедает глаза и те невольно начинают слезиться. «может быть, я виноват?» - задаёт мин себе философский вопрос, который, разумеется, остаётся висеть без ответа в душном кабинете. только от одной мысли, что все опасения могут быть не простыми страхами, а вполне себе такой реальностью, его пронзает жгучей болью в районе сердца или чуть выше. юнги очень боится взглянуть правде в глаза и, наконец, узнать ответ на все свои терзания. все эти новые басни отличная для ума пища. мин выгорает. эта неизвестность просто выжигает все его органы изнутри, но сделать шаг навстречу — как прыгнуть в пропасть. не знать ответа — плохо, а от мысли, что можно его узнать — ещё страшнее. все эти слова, подарившие надежду и окутавшие теплом, не потому ли действуют таким образом, что оказываются в конечном итоге простыми домами из соломы, которые легко горят, а юнги лишь пригрелся? любить для юнги — это как любить землю, на которой ничего не произрастёт. он трёт пальцами глаза, совершенно не понимая, что ему делать и что думать. поверить вслепую? это полный абсурд и совершенно нерационально. почему нельзя, как в детстве, выпить неважно какую касторку, только бы стало легче? не хватает смелости сказать, что тэхён ему нужен. не хватает смелости признать перед собой, что что-то происходит. это доктор ким весь из себя смелый и решительный, спасающий жизни, как будто за хлебом ходит, а юнги не такой. юнги боится. всё, что он может, — изучать других людей и читать их насквозь, управлять подпольным бизнесом, но при этом он совершенно не видит себя. признаться перед собой, что тэхён ему важен, значит, позволить ему заглянуть внутрь себя, открыться и довериться, а мин сам не осознает, что в нём живёт, какое чудовище и в каких масштабах. и не факт, что это чудище не сделает киму больно, не без горечи подмечает юнги. мин чувствует, как его сердцебиение ускоряется, а сердце скулит, отдаваясь глухими ударами по рёбрам. — босс? с другой стороны, разве юнги похож на своего отца? он пытается выживать в этом дерьмовом бизнесе так, как может, и делает всё возможное по мере своих ресурсов, разве нет? юнги всегда же говорил себе, что он будет справедливым настолько, насколько это вообще возможно при данном раскладе. был ли тэхён тем человеком, который заслужил смерти? безусловно, нет, особенно когда нет доказательств в пользу его вины. должен ли юнги тогда его бросить? — юнги? мину вдруг становится тошно от самого себя. даже если тэхён его обманывал, юнги не мог себя обмануть в своих чувствах. разве мин не благодарен ему за то, что столько раз вытаскивал его? разве юнги не был спокоен, как никогда, находясь рядом с ним, чувствуя себя спокойным и защищённым? защищённым, а не тем, кто защищает. разве юнги не впервые в жизни позволил себе такую слабость быть самим собой? даже если это была ложь, юнги не может себя обманывать. тэхён много для него сделал, и по крайней мере, мин должен сказать ему спасибо. мин тяжело вздыхает. да что уж там мелочиться. юнги нравится парфюм тэхёна с этими проклятыми цветками османтуса, которые будут сниться мину разве что в кошмарах, и кожа на шее, тонкая с бьющимся сердцем под губами, в момент того «случайного» поцелуя юнги тоже понравилась. юнги нравится морщинка, пролегающая между бровей врача за работой. юнги безумно нравится, как тэхён облизывает свои губы время от времени, когда особенно сильно злится и старается держать себя в руках. тэхён для него намного больше, чем просто кто-то, чем просто человек, вот в чём правда, колющая, режущая, и это намного хуже любой пули в плече, это, скорее, нож в животе, который мин пытается вытащить из себя, вместо того, чтобы оставить его там, избегая лишних кровопотерь. лучше бы это был кто угодно, но не тэхён, из-за которого юнги сейчас мучается моральным выбором: поверить или не поверить. кто угодно, но не совершенно очаровательный, самоотверженный хирург, бросающийся во все неприятности, как и сам юнги, впрочем. чем же они отличаются тогда, в конце концов? мин понимает, что это намного глубже, чем простая влюблённость с глазами-искрами, бесконечными поцелуями и жарким сексом на кухонной столешнице. между ними точно что-то есть, и это что-то нельзя объяснить, как и нельзя назвать «типичными отношениями», учитывая то, что в принципе обстоятельства, в которых они встретились, совсем и совсем нетипичны. казалось, что их история изначально должна была быть другой, и если и закончиться чем-то, то коротким сексом, и молчаливым прощанием утром, когда юнги проснётся, и уже рядом никого не будет, но никак не самоукорениями мина у окна в попытках понять, что это и как называется. как можно было так быстро пройти стадию влюблённости и перейти к «любви»? когда не «я хочу», «мне нужно», а «чего ты хочешь?». они даже никогда не поднимали никакую романтическую тему, даже близко не приближались к этому и не обсуждали, но сейчас юнги уверен, что давать всему название — это жутко по-идиотски и по-глупому иррационально. чувства не будут ждать, пока ты дашь им какое-то определение в своей голове, они просто возникают и просто живут, можно с этим что-то делать или ничего не делать, факт останется фактом, и ничего не поменяется. и все эти эмоции либо пройдут сами по себе, либо не пройдут ещё какое-то время, пока ты не переключишь своё внимание на какой-либо другой объект. но разве невербальное общение иногда не оказывается ещё более показательным? эти взгляды, это внимание и неприкрытая забота, и даже если они ничего не говорили друг другу, была ли вообще в этом какая-то необходимость? юнги мысленно кивает себе, да, необходимость была, тогда была какая-то определённость в их отношениях. человеческий разум удивительная штука, даже если тот видит вещи, которые кажутся очевидными и вопросов не должно возникать, мозг всё равно всё подвергает сомнению, поэтому на горизонте постоянно маячит это нервирующее: «может, я ошибаюсь». вот и сейчас юнги вроде бы и чувствует много вещей, что тэхён не врёт ему, что тэхён не врал ему, о своих чувствах, о которых он не говорил, в том числе, но он, чёрт возьми, всё равно сомневается. потому что иногда действительно лучше один раз услышать, чем сто раз подумать. — сокджин, - оборачивается мин и тушит сигарету, ловя удивлённый взгляд консильери, который сосредоточен на опухшей щеке и разбитой губе, — возьми хосока с чимином, не сомневайся в нём. езжайте в бусан. скорее всего, это западня, будь готов, - мин всё-таки уловил главный посыл, который между строк пытался до него донести чонгук. джин подходит ближе, внимательно сосредоточенно глядя. — а ты? - говорит он тихо. — думаю, я поеду в кванджу, - тихо отвечает мин, выдыхая и прикрыв глаза. он внезапно представляет тело тэхёна в гробу и думает о том, что этого допустить он точно не должен. в конце концов, мин ещё не высказал ему, какой ким засранец. — тэхён будет там? мин переводит на него осуждающий взгляд. — там будет джинхо. тэхён расшифровал картины матери и выяснил район его местонахождения. я не собираюсь вмешиваться, но я буду на подхвате. я буду осторожен, - заверяет он, хлопая консильери по плечу, — я не сомневаюсь, что вы справитесь, но на всякий, держи в курсе, хорошо? чимин ориентируется там лучше, он поможет вам. приглядывай за ними, рэй. джин тихо выдыхает, кивая. — ты едешь туда потому, что тебе не наплевать на него, не правда ли? юнги коротко усмехается. — я всё ещё не уверен, но глобально, наверное, ты прав, - говорит тихо мин. джин поправляет пиджак, осторожно улыбаясь в ответ. — знаешь, юнги, я всё-таки рад, что он появился в твоей жизни. я понимаю, что в твоей реальности любовь делает людей слабее, но она может сделать тебя сильнее, - джин хлопает босса по плечу. мин усмехается. — посмотри по базам, где отслеживается местоположение тэхёна? по выходам в интернет или по вызовам, к какой вышке он подключается. я поеду туда, - пристально глядя в глаза, — пожалуйста. джин кивает, что-то ищет в ноутбуке, хмуря брови. мин нервно постукивает пальцами по плечу, наблюдая за действиями консильери. — очевидно, он ещё в самолёте, последний раз фиксировался выход в интернет в лондоне три часа назад. до сеула лететь около 11 часов, я думаю, он будет тут не раньше завтра, в любом случае. я постараюсь что-нибудь узнать о том, где именно может быть джинхо у своих людей. мин сдержанно кивает. — хорошо. езжайте. он отворачивается к окну и больше не слышит ничего. остаток ночи юнги проводит в кресле, разглядывая темноту и изредка погружаясь в беспокойную дремоту.***
тэхён жадно вдыхает утренний сеульский воздух, направляясь к себе в квартиру. переправлять целую грёбаную винтовку из-за границы не то, чтобы сложно, но возможно, если знаешь, как и с кем договариваться. тэхён никогда не считал себя хорошим или святым человеком, поэтому совесть в нём не то, чтобы просыпается. тэхён не знает, что думать, и запоздало понимает, что у него нет для юнги никаких доказательств его невиновности, в конце концов, они с тэмином так и не нашли того, кто был причастен ко всем проблемам тэхёна, а на слово мин ему точно не поверит. тэ прикрывает глаза, расслабляя плечи. он побеспокоится об этом позже, сейчас это не самое важное. ким лишь надеется, что лис смог связаться с мином, и глава не поедет в бусан на тот аукцион и не влипнет во все неприятности, выходя на передовую. тэхён отрицательно мотает головой. какое глупое благородство. а ведь ким просил его быть осторожнее и беречь своё здоровье. но разве ж сам мин юнги послушает какого-то там врача? вот ещё, размечтался. мин юнги сидит сейчас где-то и ненавидит тэхёна, куда ему мечтать до того, чтобы глава вдруг вспомнил, кто он такой и тем более прислушаться. в тяжёлых мыслях тэхён заходит домой и замирает на пороге, чувствуя, как щемит его сердце и глаза тут же затуманиваются. он сразу понимает, что юнги был у него дома. открытый сейф и вовсе выбивает у тэхёна землю из-под ног. он медленно кладёт винтовку на пол, шагая в гостиную, как на голгофу. сейф пуст. все бумаги валяются на полу. жуткий хаос, ничего не скажешь. тэхён подходит к плющу и видит, что цветок полит. тэ поджимает губы, садится на пол и обнимает горшок, закусывая губы до крови, сдерживая слёзы. тэхён мысленно мирится с тем фактом, что как только он разберётся с джинхо, и чонгук будет свободен, ему придётся... тэхён жмурится, чувствуя, как тяжелеет его сердце. думать о том, что юнги равнодушно направит на него оружие и выстрелит, прям как в того мужчину тогда, в баре, просто невыносимо. неужели всё и правда закончится вот так? тэхён прекрасно осознаёт, что такое кислое настроение совсем не настраивает его на работу, но поделать с собой ничего не может. он слишком глубоко увяз в том, во что лезть нельзя было изначально. даже носа своего близко совать. мать же его предупреждала, почему он не послушал её? тэхёна пугает до судорог в ногах не то, что он умрёт через пару дней, а то, что его убьёт именно юнги, но ещё больше его пугает тот факт, что тэхён спокойно это понимает, принимает и даже не допускает иной реальности. ну в самом деле, разве в этой ситуации после всего увиденного и услышанного реакция юнги не вполне логична и объяснима? он же ещё ничего не знает, да и у тэхёна доказательств нет. разве же будет мин его сейчас слушать так просто? ситуация кажется неразрешимой настолько, что тэхён тихо скулит, мысленно давая себе пощёчину за то, что совсем расслабился. ким встаёт с пола, выходит на балкон и смотрит какое-то время вдаль, сжимая кулаки. он решается и принимает свою судьбу. до того момента, как в его дом не врывается кто-то, заставляя тэхёна недовольно выглянуть в дверь. не дом, а проходной двор какой-то. — тэхён! - кричит некто, и ким отодвигает тюль и несмело выходит в гостиную с прочным ощущением, что его ноги прирастают к полу, — тэхён, - на шею киму летит настоящий ураган и всё, что успевает тэ, выдавить короткую улыбку, в следующий момент крепко обнимая брата и улыбаясь. — чонгук… - шепчет он, сжимая младшего в объятиях, — ты не поверишь. — я тоже очень рад тебя видеть, - гук отстраняется, хватая старшего за плечи со счастливейшей улыбкой. тэхён внимательно изучает лицо младшего и становится серьёзным буквально на глазах. — что с твоим лицом? - тэхён замечает разбитую скулу и рану в районе челюсти, кровоподтёки в районе губы и хмурится, — кто тебя так? гук усмехается. — не поверишь, с мином подрался. — что... - тэ замирает, кажется, его глаза открываются так широко, как это возможно, — чонгук, зачем?! ты понимаешь, что тебе совсем сейчас невыгодно лишаться его поддержки. гук лишь рассеянно дёргает плечами. — побил, значит, было за что. ты сам знаешь. как будто мне есть дело до того, кто он такой. тэхён делает неспешный вдох. — в любом случае, он не бросит тебя, - твёрдо говорит ким, — ты будешь под его защитой, а быть под крылом у мина — это почти как у христа за пазухой. даже если вы подрались, есть вещи куда глобальнее и более значимые. он гордый, но у него очень развито чувство долга. — так а что он мне должен? - рассеянно спрашивает гук, следя за тем, как тэхён мельтешит по квартире и достаёт аптечку. когда брат молчит, доставая вату и перекись водорода с йодом, чонгук нахмуривается. — тэхён, что ты задумал? - серьёзно спрашивает гук. — зелёнкой обрабатываем саму рану или лишь поверхность кожи вокруг неё? - спрашивает врач, коротко улыбаясь. — йод нельзя на открытую рану, а зелёнку можно, потому что её действие мягче, - хмурится чон, не понимая, к чему ведёт старший, как тут же чувствует пощипывание на своём лице и тихо шипит. — обещаю, что всё заживёт, - мягко говорит тэхён, заканчивая с обработкой. — я не маленький, всё не так серьёзно, - отмахивается чонгук, понимая, что братской заботы ему всё же не избежать, хотя не то, чтобы гуку не нравилось это и не то, чтобы он не соскучился по этому за месяцы, проведённые в сингапуре в одиночестве, — так в чем план, тэхён? тот пожимает плечами. — не знаю, пойти и убить джинхо. что скажешь? - хмыкает тэ. — звучит неплохо, но ты забыл кое-что, - он молча протягивает брату два кольца, — я забрал их у юнги. это твоё. не ходи на вылазки без них. тэхён берёт кольца в руки, жмурясь и сжимая их в кулак, медленно выдыхает и надевает на длинные пальцы, одаривая чонгука самым благодарным взглядом, на который был способен. — я останусь дома, - говорит гук, улыбаясь, — я почти уверен, что ты меня и близко туда не подпустишь. поэтому я буду следить за камерами и координировать тебя. и ещё, я знаю, куда тебе нужно отправляться. тэ поднимает бровь, на что гук, тут же став серьёзным, продолжает. брат всегда был на один шаг впереди. — в кванджу есть район гвансан-гу, за трассой в аэропорт муан есть местечко бакхо-донг. тебе туда. найдёшься? ким коротко кивает, опустив голову и сжав руки в кулаки. — тэхён, - чонгук подходит ближе и завязывает на лбу тэхёна знакомую красную повязку, — ничего не бойся, ладно? я уверен, что ты там будешь не один. тэ коротко усмехается. — ну конечно, со мной ведь будет самый высококлассный программист кореи. как я могу сомневаться? гук улыбается, кивнув. — выпьем чая? - предлагает он. тэ тут же кивает, направляясь ставить чайник, а чонгук достаёт телефон и коротко пишет: «завтра ночью. кванджу, гвансан-гу, бакхо-донг. сделай верный выбор.» гук кидает телефон в карман и идёт за братом на кухню.***
юнги медленно подходит к большому дому, глядя на него и сглатывая. чёрт возьми, чонгук был прав. мин медленно идёт вперёд, заходя внутрь с чёрного хода, прислушиваясь и к своему ещё большему подозрению не встречая никого на своём пути. ни охраны, ни одного человека. тишина. он бесшумно поднимается наверх, прижимаясь к двери и слышит диалог. — ты должен, намджун, - напористый и уверенный голос, принуждающий и давящий, явно принадлежит джинхо, — сейчас отличная возможность, они все как раз уехали в бусан. иначе твоя тётушка умерла зря от его руки? неужели, тебе совсем её не жаль? — моя тётушка была мразью, - тихо отвечает второй голос и юнги, нахмурившись, пытается вспомнить, где же слышал это имя, — я оказался в это втянут случайно. и я не хотел, вы сами знаете. я сделал достаточно, я сделал всё, что вы просили, я навёл их по ложному следу, я выгрузил имя в базу, что ещё от меня нужно? — что поделать, намджун, таковы законы, из семьи нельзя выйти. ты же не хочешь, чтобы твоя драгоценная сестрёнка умерла, она ещё такая юная, у неё впереди целая жизнь… повисает тишина и мин судорожно соображает. ким намджун — это коллега тэхёна, заведующий отделением хирургии. он следил за ними, он подготовил западню, он организовал торги с картиной матери мина, но... о каком имени идёт речь? мин достаточно умён, чтобы понять, что намджун не виновен, его привели в этот бизнес насильно под угрозой убийства сестры. — отпустите меня и мою сестру, - выговаривает намджун. юнги понимает. намджун не хотел всего этого делать, но его заставили, прикрывшись правилами семьи: за изгнание или предательство отвечают все родственники человека, как и обязаны продолжать дело члена семьи. и джинхо пытался поселить в мужчине ненависть к кому-то, кто убил тётю этого юноши, но намджун, кажется, лишь рад и испытывает облегчение от этого. мин слышит, как щелкает предохранитель и рефлексы срабатывают быстрее. юнги выходит на свет и сжимает руки в кулаки. — кого ты должен ненавидеть, намджун? - холодно спрашивает он, не сводя взгляда с оружия на столе джинхо. — юнги, мой друг, - приторно улыбается тот. — какая встреча. рад тебя видеть, - джинхо встаёт с места и кружит вокруг мина. юнги лишь губами спрашивает у намджуна, в порядке ли он, и облегчённо выдыхает, видя неуверенный быстрый кивок в ответ. намджун ни в чём не виноват, и его надо вытаскивать отсюда. — кто убил его тётю? - продолжает мин, оборачиваясь и сталкиваясь взглядом с разъярёнными и хитрыми глазами джинхо. — знаешь, юнги, несколько лет тут орудовал один киллер, который причинил мне огромное количество неприятностей. мне и намджуну, разумеется, - джинхо показательно переводит руку на сидящего рядом кима, — ты наверняка слышал, как некий «кардинал» и программист по прозвищу «сигал» орудовали здесь. «сигал». чайка. чонгук? мин хмурится. — если я не ошибаюсь, они причастны к убийству твоей матери, - шипит змеёй джинхо, — не хочешь присоединиться? — джинхо, у нас нет никаких личных счетов, я не трогаю тебя, ты меня. — ну конечно, юнги, разумеется, а вот с кардиналом у тебя, кажется, есть. и у меня есть, - джинхо приторно улыбается, пододвигая ему на столе глок, юнги очень напрягает и пугает такая реакция обезумевшего джинхо, его спокойствие заставляет пальцы мина подрагивать. все эти вежливые разговоры вводят его в ступор, а главное: отсутствие вопроса, что юнги тут делает, будто его тут ждали, иначе какого лешего его тут встречают, как долгожданного гостя, — но я думал, ты сюда пришёл, чтобы мы договорились. иначе зачем мы здесь. юнги не успевает ничего сообразить, его перехватывают сзади, и он не успевает сделать хотя бы что-то, хотя бы среагировать. его руки стягивают так сильно, что у него нет ни одного шанса освободиться. юнги судорожно дышит, пытаясь вырваться, но руки мужчины позади сильнее. у джинхо был какой-то план, и мин в него, видимо, вмешался неожиданно, помешав. — как жаль, юнги, как жаль, - щебечет джинхо, подставляя дуло пистолета к солнечному сплетению, — как же ты невовремя появился, мы ждали тебя совсем не здесь, дорогой. радует лишь то, что ты один. я был бы и в самом деле не против заиметь такого союзника, как ты, но теперь ты тут, судя по всему, сгниёшь. джинхо кладёт руку на курок, мин закрывает глаза и делает вдох. в следующий момент ничего не происходит и юнги приходит в себя лишь в тот момент, когда осознает, что его неприятно затёкшие руки отпустили, а тело джинхо падает на его собственное. ошарашенный юнги чувствует стекающую изо лба мужчины кровь на своей щеке и отшатывается. джинхо падает замертво на пол с шумом. юнги жадно дышит, не понимая, как он мог не услышать целый грёбаный выстрел, и переводит ошарашенный взгляд на намджуна, который выглядит не менее шокированным. — он в опасности, - лепечет в ужасе намджун, — сон хёну… он убьёт его, - шепчет джун, подрывается и вылетает из дома. мин хмурится, всё ещё пытаясь отойти от шока. причём тут торговец детьми? у юнги дрожат руки, а сердце бьётся где-то в глотке. джинхо и его охранник. они мертвы. мин стоит и жадно дышит над мёртвым телом бывшего главы, чувствуя, что вот теперь всё кончено. облегчения от этого факта пока нет, и мин не понимает до конца, чем это чревато. он оборачивается на резкий шум, на уровне рефлекса выставив перед собой беретту и нахмурившись. — юнги, - мягкий тихий голос, раздающийся из темноты, заставляет его дёрнуться, но мин быстро старается взять себя в руки. тэхён неторопливо выходит из тени, опустив винтовку и срывая красную бандану с головы. он хотел сам добраться до джинхо, но пока разбирался на улице с остальными, уже опоздал. если бы чонгук не предупредил о появлении мина, тэхён мог бы и не успеть сейчас. — стой, где стоишь, - приказывает мин, опуская курок, и слышит тихий выдох. тэхён делает шаг вперёд на свой страх и риск, вполне себе отдавая отчёт, что он может сейчас не успеть сказать ему самое главное и может даже умереть. — юнги, прошу, послушай, - миролюбиво начинает ким, делая ещё один небольшой шаг, словно подходит ближе к дикому зверю. мин вздрагивает, но тут же старается взять себя в руки. тэхён подходит ближе, отбрасывая винтовку в сторону, и встаёт прямо под дуло пистолета, которое впивается в его живот. ким прикрывает глаза и тихо произносит. — хочешь, стреляй, я могу тебя понять, но, пожалуйста, дай мне минуту, - тихо и смиренно говорит ким, будто он только этого ждал и к этому и готовился, и юнги пугает осознание, что тэхён сидел где-то и готовился к своей смерти, — юнги, - шёпотом продолжает тэхён, дотягиваясь кончиками пальцев до холодной окровавленной щеки главы и глядя прямо в глаза, — я не убивал твою мать, - мягко скользнув по линии челюсти. глаза мина, кажется, дрожат, как и пальцы, сжимающие оружие. он не может ничего произнести, чувствуя, как с его плеч сваливается что-то, что юнги ещё не в состоянии осознать и принять, что-то, что поворачивает его жизнь вспять и меняет всё. тэ, кажется, вовсе забыв про упирающуюся в грудь беретту, подходит совсем близко, положив вторую руку ему на щёку. — юнги, я не убивал твою мать, если ты нуждаешься в объяснениях и вещественных доказательствах, я тебе их предоставлю. меня подставили. я никогда не был твоим врагом, и не хочу им быть, - мягко договаривает тэхён, прислоняясь своим лбом к чужому и с силой сожмуривая глаза. — тэхён, это... - беретта падает из рук юнги, а руки безвольно опускаются, он уже знает все обстоятельства, он услышал всё только что: что тэхёна подставили, что намджун отвечает за тётку, которую терпеть не может, он всё это услышал, но переварить не может. юнги способен только тихо выдохнуть и задавать глупые вопросы, — это правда? — правда. два человека во время моей работы готовили мне досье на людей, которых я должен был убить, - чонгук и лис, ну конечно, соглашается юнги мысленно, чувствуя, как его губы подрагивают. тэ продолжает, — я помню каждого из них, что было, как и где, я не помнил ни имени твоей матери, ни её внешности, ни то, как убивал её. у лиса тоже не оказалось досье на неё, его не могли найти и удалить, всю информацию ему передавал лично чонгук, - тэхён судорожно рыщет ладонями, обнимая чужое лицо, оглаживая подушечками щёки и шею, — юнги, я бы никогда так не поступил, ты сам в это веришь, скажи? если бы я задумал такую своеобразную непонятную месть тебе, непонятно за что, зачем мне надо было вытаскивать тебя из любой задницы, зачем надо было каждый раз рисковать своей жизнью, состоянием, братом, всем, что у меня есть, зачем мне надо было притаскивать тебя в свою квартиру, зачем надо было влюбляться в тебя, - голос кима звучит глухо и отчаянно, почти надрывно. юнги отстраняется и смотрит на опущенную голову врача, обшаривает взглядом взъерошенные волосы, раскрасневшиеся щёки и катящиеся по ним слезы. тэхён поднимает затуманенный убитый взгляд, который сейчас кажется ещё более искрящимся из-за скопившейся в уголках глаз влаги, и не может на это смотреть. кажется, хирурга вообще не беспокоит, что он выстрелил двум людям в голову за раз, будто каждое слово мина для него как персональный выстрел. юнги просто не может поверить, что кто-то в состоянии так искренне сыграть все эти эмоции. если это фарс и подделка, тэхёну нужно дать оскар, несомненно, потому что юнги ведётся на это. и верит ему. наконец-то верит и не сомневается. — юнги, - всхлипывает тэхён, не отводя такого открытого и кричащего взгляда, прикусывая себе кончик губы до крови. мин вдруг ухмыляется. ну в самом деле, как опять так получилось, что один юнги тут в дураках остался. почему всё было так сложно и непонятно, когда этого врача не было рядом, и почему всё так просто и логично, когда юнги смотрит в его глаза? мин кладёт руки врачу на плечи, скользит на шею и мягко касается губами раненой поверхности кожи, осторожно потянув на себя. тэхён, не успев закрыть глаз, смаргивает скопившиеся слёзы, в ту же секунду жмурясь и со всей силы прижимаясь ближе, зарываясь пальцами в густую шевелюру, сначала нерешительно, потом отчаянно. тэхён притягивает тело мина к себе и податливо открывает рот. поцелуй выходит скомканным, порывистым и солёным, с привкусом железа от крови. юнги это волнует в последнюю очередь, потому что всё происходящее кажется ему сейчас самым важным в жизни, будто единственное, что имеет ценность, — дрожащее тело тэхёна в его руках, который жадно прижимает его к себе и отчаянно целует, пытаясь не то, что-то доказать, не то, что-то объяснить. но юнги уже понял, он уже всё понял, ему не нужны эти объяснения. он мягко водит губами по чужим, осторожно оглаживая щеки и скулы. — юнги, - тэхён отстраняется, бегая опухшими глазами по такому родному и желанному лицу, плача и отчаянно улыбаясь, — юнги... - киму кажется, что это имя просто выжигается где-то на его подкорках, впитывается в нутро, как такой нужный кислород, будто только это имя заставляет все шестерёнки в его мозгах шевелиться. ким порывисто обнимает юнги за шею, всхлипывая и притягивая к себе, не в состоянии что-то сказать и вымолвить, кроме этого имени. — не плачь, тэхён, прошу тебя, не плачь, - миролюбиво говорит мин, выдыхая и положив ладони хирургу на лопатки. тэхён сжимает крепче юнги в объятиях, но тот чувствует, как в какую-то секунду лопатки кима сильно вздёрнулись, а спина напряглась, как струна. юнги настораживает этот факт, подразумевая, что у тэхёна отменные инстинкты, он с непониманием осторожно отстраняется и ловит один короткий взгляд блестящих карих глаз, полный безграничной нежности, обожания и любви, так, что у мина сжимается сердце. юнги обескураживает такая открытость и неприкрытая честность, он замирает, пытаясь будто запечатлеть этот момент в своей памяти, но в следующую секунду чувствует твёрдую поверхность под своим телом, запоздало понимая, что тэхён его оттолкнул. и сделал это сильно. юнги пытается проморгаться, чтобы пелена с глаз после удара затылком немного спала, и последнее, что видит мин, — лежащий на полу тэхён с растекающейся лужей крови под ним. а потом — пустота.