Повествование от первого лица
Дамиано Всю ночь меня снедают глупые мысли и навязчивые фантазии. Я пытаюсь понять, что я такого сделал, что Итан так отреагировал на поцелуй. Может, от меня пахло неприятно? Но это вряд ли смутило бы его, он тактичный и виду бы точно не подал. Я сделал это в неподходящий момент? Но ведь это заняло всего пару секунд, что такого? Что, мать вашу, было не так? Я разворачиваюсь к окну и наблюдаю картину спящего Итана на подоконнике. Он еле умещается на нем, но все равно не хочет ложиться ко мне в койку. Я ведь вечером предложил. В ответ получил лишь отрицательный бубнеж. Недотрога. Он спит без одежды, как и всегда. Одеяло прикрывает нижнюю часть тела, а вот торс оставляет голым, отчего я засматриваюсь. Луны сегодня нет, но ночные огни Рима замечательно освещают его. Прекрасен. Идеально подтянутый животик, длинные руки с очертаниями вен и игриво вздымающаяся грудь. Почему игриво? Потому что любое его действие для меня словно очередная попытка подразнить. Возбудить во мне всё самое возбуждаемое. Мне не стыдно вот так пялиться на спящего человека, учитывая, что я хочу его. Да, может и не так, как женщину, но в какой-то степени хочу. У меня нет желания дарить ему нежность или заботу. Не хочу я и походов на свидания и прочую романтическую бурду. Я хочу насладиться его телом. Представляю себе чуткую картину. Я прижимаю его всем телом к кровати, упираясь членом прямо в задницу барабанщика. Он тихо и скоро дышит, почти хнычет. Мне нравятся подобные мучения. Нравится, что я повелеваю его телом, что от меня зависит его оргазм. Я обязательно сделаю ему хорошо, но только после того, как сам улечу на седьмое небо. А до этого момента он моя кукла. Красивая, податливая и умелая. Что может его рот? Я никогда не задумывался о способностях этого парня. Точно знаю, что на моем члене его рот будет смотреться отлично. Я бы даже сказал, идеально. Как последняя деталька пазла, вставшая на свое место. А сможет ли он принять меня? Он занимался когда-нибудь анальным сексом? Он вообще сексом занимался? У меня создаётся впечатление, что нет. Так или иначе, я должен сделать с ним это. Мягко войти в его тёплую и узкую задницу, заставляя его плакать, потому что затем долбить я буду сильно. Он должен привыкнуть сначала, а потом погрузиться в самый настоящий мир разврата, где я буду делать с его аналом всё, что можно и нельзя. Итан на подоконнике переворачивается на другой бок, а его одеяло, предательски свесившись, открывает мне вид на поясницу и чуть-чуть ягодиц. Кажется, судьба опять толкает меня на грех. Из недр номера доносится жуткий храп Томаса, который уснул с куском пиццы во рту. Я не пойду его спасать: подавится и черт с ним, с придурком. Мне чудится, что Итан и не спит вовсе. Специально крутится, чтобы я хотел его больше и больше с каждой минутой. Хитрый. От всего этого начинаю хотеть пить (хотя, наверное, из-за того, что мы опять нажрались после концерта), так что встаю и в чем мать родила топаю на кухню. Я не люблю спать в одежде: тело не дышит. Дохожу до чайника и пью прямиком из него. Вода хлещет на моё лицо, грудь и даже немного попадает на член и ноги. Хрен с ним. Допиваю до конца и глотаю накипь. Кашляю. Громко кашляю, громче, чем Томас храпит. Позади слышу шаги и тихую усмешку. Я же сказал, что он не спал. Конец повествования от первого лица***
— Не спится? — спрашивает Дамиано, ставя чайник обратно на плитку. Он поворачивается к Итану. — Ага, — коротко отвечает Торкио, — Услышал, что не спишь. Кое-что обсудить надо. — он хмурит брови, глядя куда-то левее голого солиста, — Не делай больше того, что сделал сегодня, ладно? У Дамиано в голове все стопорится. Как это? Они же часто так делают, что в этом такого? Итан замечает недоумение согруппника, так что поясняет: — Мне некомфортно. Ничего личного, я просто не хочу. — парень потягивается, а Дамиано замечает, что Итан тоже не прикрылся. Ему кажется эта ситуация крайне забавной: двое голых парней обсуждают поцелуй. Выглядит, как начало порно, но, к несчастью, маловероятен такой исход. — Ты все допил? Я тоже хочу "А логика где?" — спрашивает сам себя Дамиано, наблюдая за тем, как Итан прижимает к губам пустой чайник, выпивая последние капли, — "Там только что были мои губы, где, мать твою, логика?" Итан вздыхает, отпуская электроприбор. Глазами парень нашаривает бутылку с водой, оставленную пьяным Томасом на полу. Он нагибается и в этот момент солист понимает, как он попал. Стояк накрывает его в самое неподходящее время, рядом с самым неподходящим человеком. Дамиано хватает себя за член и больно щиплет, чтобы тот опал и не позорил его перед барабанщиком. У них и так отношения не очень, а тут такая подстава. Как солист будет объяснять это? Острая боль пронзает его, но член не опускается. Считанные секунды до того, как Итан разогнется и спалит всю контору. Полупьяный мозг солиста быстро генерирует кривой план: Дамиано отворачивается к столешнице и начинает шарить по пустым полкам, делая вид, что пытается что-то найти в них. Торкио выдувает всю бутылку воды и только после этого задается вопросом, а что, собственно, делает Дамиано? — Что ты ищешь? — недоуменно спрашивает барабанщик, опираясь тазом о плиту — Да так... — туманно бросает Дамиано, — Вещь одну — Какую? — не успокаивается Итан Дамиано выдыхает, умоляя самого себя не агрессировать. Сейчас этот обладатель томного голоса заткнется и стояк спадет.Главное придумать, как заставить его это сделать. — Никакую. У меня голова болит. Может, оставишь меня? Тактичный Торкио кивает. Он все ещё не может понять, что происходит с согруппником, но пытаться вывести того на чистую воду тоже не хочет: не его это дело, так уж воспитали. Итан уходит к себе на подоконник, оставляя Дамиано одного со стояком. Парень усаживается поудобнее, кутаясь и зябко поджимая пальчики на ногах. В Риме днем жара, а ночью холод, пробирающий до мозга костей. Он мечтательно жмурится, представляя, что лежит дома на своей удобной кроватке, покуривает сигарету и наслаждается уютом, одиночеством. Его окружают подушки, пепельницы и фрукты. Итан очень любит фрукты. Особенно бананы и грейпфруты. Дома их много. Торкио точно знает, что первым делом по приезде домой он сделает себе салат, смузи и организует кальян. Это будет его маленькое атмосферное царство счастья. Итан тепло улыбается своим мыслям, но тут же дергается, потому что нескоро ему такое испытывать. Нирвана скрылась из его ближайшего будущего так же, как солнце на горизонте пару часов назад. Его слегка знобит. Хочется перелечь на кровать, но там Дамиано. Дамиано и его огромный член, который Итан успел и подметить, и рассмотреть. Ложится к секси-солисту в кровать голышом? Нет, Торкио все ещё в здравом уме. Как бы сильно Итан не страдал от одиночества, такая опрометчивость может по итогу сделать хуже ему самому. Дамиано сколько угодно может быть горячим и страстным, но тех чувств, тех эмоций, которые так любит Итан, в нем нет. Он только и делает, что играет. Искренности в нем не наблюдается. Но все же холодно. Очень. Итан осторожно выпрямляется, чтобы не наводить много шума, свешивает свои чудные ножки и спрыгивает, как кошка, беззвучно. Парень решает идти к Томасу на диван, но есть проблема: если Дамиано увидит, что Торкио после отказа на его предложение спать вместе, идёт к другому, то тут явно расцветет конфликт. И, к тому, неслабой величины. Он ступает по тёмному номеру, ориентируясь на одни лишь ощущения и щупая все вокруг своими длинными и сухими пальцами. Внезапно, эти пальцы натыкаются на что-то мягкое и липкое. В ночной тиши Итан чуть ли не орёт от страха, а с ним подобное случается редко. Дамиано также пугается, отшатываясь от барабанщика и яро матерясь. Встреча двух голых парней в темноте. Ещё одно начало порно. — Хер ли ты не спишь? — огрызается Дамиано, потирая плечи. Ему тоже прохладно. Именно это опустило его член. — Я к Томасу спать иду, — честно отвечает барабанщик, неумеющий лгать. — А чего к нему? — внезапно переменившись в тоне, спрашивает парень, — у меня кровать больше. Пошли ко мне. Итан столбенеет. Это точно Дамиано Давид? Зовет спать вместе с ним? Хочет разделить мягкую коечку пополам? Ну, раз так, то зачем отказывать. Торкио пожимает плечами, решая, что от того, что он ляжет рядом, с ним ничего не случится. Солист не дожидается ответа, а просто идёт в постель. Итан семенит за ним. Ему некомфортно. Они ложатся, стараясь не смотреть друг на друга и отворачиваются в разные стороны. Все молчат и дышат как можно реже, дабы не создавать лишнего шума. Дамиано трепещет. Итан чего-то ждёт. Над парнями сгущается тьма. Рим погасает: на ночь отключили электричество. Для них это ещё одна причина стрессовать. По разным поводам, но, в целом, нервничать. Итан испытывает свое терпение ровно до того момента, как не начинает слышать сонное сопение со стороны. Когда Дамиано засыпает, ему становится легче. Он ровно дышит, чешется и даже позволяет себе рыгнуть. Ему чудится, что он даже занимает больше места, а значит превосходит солиста в этом. Ох, как бы это не понравилось ему. Но Дамиано спит. Итан меняет сторону, и оказывается, что все это время солист дышал ему в затылок. Дамиано мирно дремлет, подняв подбородок и раскидав свои волосы по подушке. Торкио засматривается, потому что больно красив этот Дамиано Давид. Срубленная форма носика, высокий лоб, точёные скулы. Всё при нем: и тело, и лицо. Почему же так с девушками не везёт? Итан не сдерживается и протягивает руку, чтобы убрать непослушные локоны с лица солиста. Он правда хочет искренне помочь товарищу, не имея при себе никаких гаденьких подтекстов, только вот когда Дамиано вдруг распахивает свои чудесные глаза, Торкио понимает, что объяснить подобное будет крайне трудно. Рука Дамиано ложится на бедро барабанщика, и тот осознает, что попал.