In war we trust

Родольфус почувствовал руку Гермионы. Она ухватилась за него, чтобы избежать падения. — Мы уже совсем рядом, — пообещал Родольфус шёпотом. Вышли они задолго до рассвета, чтобы за день успеть всё что планировали. Солнце ещё не поднялось, и было темно. Дорожка густо заросла сорняками. Поэтому ноги Гермионы путались. Ей было сложно, но она упорно пробиралась вперёд и по началу отказывалась от помощи. Вскоре они и правда приблизились достаточно близко к фамильному дому Краучей, чтобы увидеть очертания здания. Свет в окнах первого этажа и дым из печной трубы привлекли внимание. — Ты уверен, что адрес правильный? — как и он Гермиона говорила тихо. — Я бывал здесь много раз. Давай подойдём ближе и выясним, что здесь происходит, — предложил Родольфус. Они подошли к слегка покосившейся двери вплотную, прислушиваясь к звукам в доме. Но ничего не услышали. — Гоменум ревелио, — Родольфус применил чары. — В доме кто-то есть. Кажется, ребёнок. — Ребёнок? Думаешь, Крауч спрятал здесь своего ребёнка? Фанатичный Барти, одержимый лишь служением Тёмному лорду, вдруг обзавёлся потомством? Да что с ними всеми такое? И какие-то больные на всю голову ведьмы соглашаются от таких рожать… Уму непостижимо. Оставалось лишь надеяться, что это все сюрпризы на сегодня. — Пойдём проверим. Взрослых в доме нет, но они могут быть где-то неподалеку. Они вошли, стараясь тихо открыть дверь. Только насквозь проржавевшие петли громко скрипнули, стоило привести их в движение. Было впечатление, что этой дверью никто не пользовался уже очень давно. Проход был завален старой мебелью, которую они благополучно обошли, не задев. Деревянный пол скрипел, а мусор хрустел под подошвами ботинок. Внутри было в разы холоднее, чем снаружи. — Кажется, это место облюбовали бродяжки. — Разве, что эти бродяжки из колдовского рода. На территории маглооталкивающая защита. А дом ненаносим, потому что здесь жил чиновник. Не сговариваясь, они пробирались по коридору к свету, ждавшему их в самой дальней двери. Всё это время они старались не шуметь. Никаких звуков из глубины дома не доносилось. В воздухе угадывались запахи еды, как свежей, так и давно испорченной — это была специфическая тошнотворная смесь. Гермиона показала Родольфусу на сваленные в углу пищевые отходы. Позеленевший хлеб, протухшие куриные яйца, бекон облепленный червями и многое другое. — Еду они просто выбрасывают, куда попало. Они переглянулись. Обоим всё больше не нравилась обстановка. — А это что? — Родольфус обратил внимание на следы вдоль стен, словно кто-то касался там очень грязными руками. — Эти следы явно оставил не ребёнок. — Как думаешь, где его мать? — Не знаю, но не скажу, что здесь ощущается присутствие кого-то взрослого. — Бедный малыш, как он тут совсем один? Может, мы отведём его туда, где о нём позаботятся? — в приглушённом свете люмоса её глаза сверкнули. — Скорее всего так мы и сделаем. Но сначала посмотрим, что это за ребёнок. Нельзя спугнуть его, — ответил он, предпочтя проявить большую осторожность. Родольфус хотел всё прояснить прежде, чем обнаруживать себя. С самого начала, как они вошли в дом, его преследовало ощущение опасности и он начинал жалеть, что позволил Гермионе прийти сюда безоружной. Они уже подошли к светлому проёму, когда в нём показалась маленькая фигурка. Она и правда напоминала ребёнка лет пяти в выцветшем детском платье с рюшами. Но была домовым эльфом. У неё были огромные карие глаза и нос, как спелый помидор. — Кто здесь? Зачем вы пришли? — тонкий голос звенел нотками угрозы. — Винки? — удивилась Гермиона. — Откуда вы знаете Винки? — домовуха упёрла руки в бока, с сомнением разглядывая парочку. Это точно была служанка Крауча, только в одежде, которую ей видимо вручил бывший хозяин. Вела она себя так, словно это место всё ещё было её полноценным домом. — Мы друзья. Я Родольфус Лестрейндж, — он выступил вперёд, решив, что не стоит называть чужое имя, потому что она могла его помнить. — Раньше я был лечащим колдомедиком миссис Крауч. А это… — А я Пенелопа Кристал, прохожу стажировку в больнице святого Мунго, — поспешила представиться Гермиона. Винки посмотрела сначала на него, — во взгляде промелькнуло что-то вроде узнавания, — затем на Гермиону. Уши эльфийки затрепетали, когда она восторженно взвизгнула: — Винки вас теперь вспомнила, мисс! Вы же ученица хозяина, Винки вас видела раньше. Вы приходили на кухню. К Добби! — Крупные капли слёз скользнули по впалым щекам. — А вы… — она обернулась к магу, растроганно прижав ручку к груди, — вы друг хозяев! Мастер Барти так хорошо отзывался о вас! Это такая честь встретить вас вновь! Она поклонилась ему подобострастно. После этого маленькая ладошка домовухи деловито ухватилась за Гермиону, утягивая её в комнату и игнорируя нежелание девушки идти. Та бросила беспомощный взгляд на Родольфуса, но он только пожал плечами, войдя следом. Светлая столовая была намного чище, стены выкрашены в персиковый тон. — Ах, Винки счастлива. Так счастлива, что вы вспомнили... Вы пришли на день рождения мастера! — пищала Винки. — Проходите, проходите! Друзья мастера Барти! Его ученица и его друг! Гермиона была усажена за стол, на котором тут же появились приборы на троих. Домовики по обыкновению не делили трапезу с волшебниками, поэтому наличие приборов на третьего человека было тревожным звоночком. Хотя вполне возможно что Винки также как и многие осиротевшие эльфы сошла с ума от горя и теперь воображала, что принимает гостей. Она накрывала на стол, расставляла блюда, от которых поднимался горячий пар, хорошо заметный в прохладном воздухе. — А ты живёшь в этом доме одна? — светский тон Гермионы, который был на октаву выше из-за явной нервозности, не обманул Родольфуса. Её всё это тоже беспокоило. Домовуха запричитала: — Винки никогда не оставит родной дом без присмотра. Винки хороший домовой эльф… — Вот тебе и ребёнок, — прошептал Родольфус, вынужденный также сесть за стол, подумывая оглушить создание и приступить к делу. — Винки поспешила домой сразу, когда узнала. Винки всегда верила, что хозяин вернётся и будет её ждать. Она сделала всё, чтобы защитить его. Долг Винки служить хозяину. Винки хорошая. Она никогда не оставит свои обязанности. — Домовуха чуть не прыгала от радости, хватая себя за уши мяла их крошечными ладонями. — Какое счастье! Мастер будет счастлив!!! Он так давно не принимал гостей. — Мастер? — насторожился Родольфус, — Кого ты имеешь ввиду, Винки? — Мастера Барти, конечно! — пояснила она, возобновив хлопоты над праздничной трапезой. Гермиона приподняла брови от удивления. Родольфус и сам решительно не понимал, что происходит. — Я ничего не знал, — чуть слышно ответил он на незаданный вопрос, а к Винки обратился уже громче: — И давно твой хозяин вернулся? Домовуха продолжала суетливо расставлять блюда. — Мастера Барти отпустили домой прошлым летом. Винки поручили присматривать за ним. Он так нуждается в заботе. И Винки приняла ответственность. Винки хорошая. Было два варианта, либо она и правда спятила и ей казалось, что Барти находится в доме. Или Барти действительно находился где-то в окрестностях. Иначе заклинание его бы обнаружило. Если домовухе действительно поручили присматривать за ним, то он не должен был никого помнить в том состоянии, в котором пребывал последние годы. И тогда оставался только один вопрос, который предстояло выяснить: — Кто поручил тебе присматривать за Бартемиусом, Винки? Она на секунду замерла. Вопрос явно напугал её. — Винки не может рассказать, Винки поклялась, что сохранит всё в тайне. Родольфус держал палочку наготове. Он был уверен, что дом пуст, а оказалось всё совсем не так, как он ожидал. Что-то явно происходило и лучше быть готовым ко всему. Перед Родольфусом появилась тарелка с закуской. — Угощайтесь. Винки готовила всю ночь, чтобы отпраздновать день рождения мастера. Винки приведёт мастера Барти. Она выскользнула из комнаты раньше, чем Родольфус или Гермиона успели вставить хоть слово. — Куда она пошла? В доме ведь больше никого нет, — ведьма встала посмотреть, куда направилась Винки. Родольфус ещё раз проверил дом и вновь не нашёл никого другого. — Не знаю. Сказала, что приведёт Барти. Он был овощем, когда я видел его в последний раз. — А если он стал призраком. — У него не было для этого души, — напомнил волшебник. — Но никого живого, кроме нас троих, в доме тоже нет. Гермиона вернулась к столу и села с тоской, глядя на приготовленные яства: — Бедняжка и правда надеялась, что к Краучу придут гости. Даже на троих здесь слишком много еды. — Она возвращается, — Родольфус сказал тихо, заклинание до сих пор показывало только домовуху и это ненадолго успокоило его. Когда она была уже близко, на него вдруг накатил пробирающий до костей озноб. В комнате стало в разы холоднее, лампы потускнели, скупо отдавая свет пространству. Родольфус знал все эти признаки. На протяжении пятнадцати лет всякий раз, когда это происходило, к его камере приближалось запредельное зло. Его реакция была быстрее, чем ответ сформировался в его голове, он повлёк за собой Гермиону из-за стола. Оба инстинктивно попятились. Винки показалась у входа, держа в руке верёвку. — Смотрите, кого я привела. Я уговорила хозяина Барти выйти к гостям, — она дёрнула за импровизированный поводок и чуть посторонилась, освобождая проход. В дверном проёме медленно возникла худощавая фигура в пропитанных тьмой лохмотьях. Лицо скрывал капюшон, но в просветах трухлявой ткани виднелась серая кожа, покрытая струпьями. Существо с шумом втянуло воздух. Если это существо когда-то и было Барти Краучем младшим, то сейчас оно вовсе не походило на человека. — Винки, это не твой хозяин! — выкрикнула Гермиона. — Это дементор! Стоило ей это произнести, как верёвка выскользнула из рук домовухи. Дементор устремился вперёд подгоняемый голодом. — Винки, держи его! Но маленькая домовуха не смогла бы его удержать теперь. Она беспомощно хлопала глазами, видимо впервые столкнувшись с таким поведением своего подопечного. — Мастер, вы пугаете гостей! — само собой увещевания не подействовали на тёмную тварь. Помимо попыток уговорить дементора, домовуха пыталась поймать верёвку, но дементор двигался намного быстрее и уже был очень близок к цели. Ведьма дёрнула волшебника за руку. Он понял без слов, что ей нужна палочка. Девушка резко наставила её на тёмную фигуру: — Экспекто Патро… — Не смейте! — взвизгнула Винки. Магический удар выбил из Гермионы и Родольфуса дух. Оба они больно врезались в стену раскинутые друг от друга и не смогли удержаться на ногах. — Не смейте поднимать на моего хозяина свои палочки. Девушка застонала от боли. Дементор уже возвышался над ней, расценив её как более желанную добычу. Он склонился над ней, с жадностью вбирая воздух, желая высосать из неё душу. Гермиона всхлипнула. У неё не было сил сопротивляться, её тело обмякло и больше не слушалось её. — Гарри… — в горячечном бреду прошептала она, слабея с каждой секундой, — Рон… Родольфус сжал зубы, отгоняя оцепенение и боль. Он увидел лежащую прямо перед ним верёвку и дёрнул её со всей силы, оттаскивая тварь от ведьмы. Дементор был вынужден отступить и теперь обернулся к волшебнику. Чёрная прожорливая пасть оказалась прямо перед лицом мага в долю секунды. Весь мир померк в глазах Родольфуса, погребая под чувством невыносимой тоски. Всё это была иллюзия. Прекрасный сон о свободе. А теперь он вернулся в реальность. В неприступные пронизанные холодом стены Азкабана, в сырость, одиночество, завывания ветра и узников по соседству. Он никогда не выберется на свободу. Никогда не возьмёт в руки волшебную палочку. Никогда не встретит Гермиону. Только пустота его ждёт и никогда не отпустит. — Экспекто Патронум! — из тьмы его вырвал звонкий голос девушки из грёз. Вдруг он допустил мысль, что она настоящая. Что всё это не привиделось в бреду. Дементор бросился прочь, преследуемый серебряным заступником. Сквозь пелену морока Родольфус увидел, что находится в комнате с персиковыми стенами. А затем изящный силуэт девушки бросился к нему. Она оказалась совсем рядом. И на её прекрасном лице, обрамленном каштановыми кудрями, проступил страх. Родольфус вытянул руку и коснулся её щеки, проверяя не исчезнет ли она. Она не исчезла. — Родольфус, — с облегчением выдохнула она, будто больше ничего и не могла произнести сейчас. Он на секунду прикрыл глаза. Конечно, он понимал, что времени у них мало. Что он должен поскорее взять себя в руки и выйти из оцепенения. С усилием он потёр лицо, пытаясь привести себя в чувство. Тяжело вздохнул и постарался подняться. Девушка сунула ему в руку палочку, а сама поддержала его, хотя и сама еле держалась на ногах. Ни дементора, ни домовухи в комнате больше не было. В центре комнаты ждал начала трапезы сервированный и обставленный блюдами стол. Вся картина казалась такой сюрреалистичной, что с трудом верилось в происходящее. — Пойдём, нужно уходить, — он достаточно пришёл в себя, чтобы устоять без помощи. Вдвоём они вышли в коридор. — Что всё это значит! — ведьма в панике озиралась. Эта же мысль возникла у него. Они стояли в тёмном коридоре без видимого начала или конца. Всё было не так, когда они вошли в дом. Даже направление коридора изменилось на девяносто градусов. — С какой стороны мы пришли? — Ни с какой, мы здесь никогда не были, — ответил он. — Нельзя оставаться на одном месте. Они угодили в ловушку. Казалось коридор был бесконечен, они прошли как минимум двести шагов. Не было ни дверей, ни окон, ни ответвлений. Снаружи дом казался не настолько огромным, но они будто попали в иное измерение. Здесь не было естественного света. Были лишь тёмные углы и непонятные извивы коридора змеящегося вдаль. — Выхода нет, — заметила Гермиона, не сбавляя шаг. Родольфус искал с помощью Четырехточечного заклинания север, но оно не срабатывало из-за искажений пространства. — Пока мы не разберёмся с домовухой, нам отсюда не выбраться. Совсем не к месту Гермиона возразила: — Она всего лишь беззащитное создание, которому промыли мозги волшебники. — И которое заигралось с пространством. Не позволяй её невинному виду обмануть тебя, — Родольфус пустил вперёд сгусток света, чтобы проверить далеко ли простирается коридор. Когда свет исчез где-то очень далеко так и не осветив конец коридора, ведьма сказала: — Ты прав. Она думает, что этот дементор её хозяин. Родольфус не был любителем мистических тварей, но теперь он понимал откуда вообще берутся дементоры. — Я думаю, это он и есть. Его бездушное тело претерпело изменения. Совсем как Тёмный лорд. Он потерял свой прежний облик, потому что потерял душу. Ревелио. — Он ткнул палочкой в стены, проверяя не скрыты ли двери колдовством, и раздражённо вздохнул, когда ничего не изменилось: — На территории нельзя трансгрессировать. Здесь нет ни окон, ни дверей, ничего, что могло бы вывести нас наружу. А если мы каким-то чудом отыщем камин, будет ли он в рабочем состоянии за столько-то лет… — Печная труба. Она может вывести нас наружу, если не сам камин. — Верно, надо попробовать, — он согласился с её идеей. — Только, хоть убей, я не знаю где здесь найти камин. Они продолжали идти по пустому коридору. — Родольфус, там дверь! Не сговариваясь они побежали вперёд. Дверь оказалась заперта. Хотя после простого отпирающего заклинания они всё-таки вошли внутрь. Это была спальня. Грязные бежевые стены имели такой вид словно кто-то их драл голыми руками, бился в них в безумном отчаянии. Мебель по большей части имела изношенный вид. На кровати, ввинченной в пол огромными металлическими болтами, лежали кандалы. Кто бы ни находился здесь раньше он был здесь узником. Только яркие квиддичные постеры, облепившие одну из стен, разбавляли мрачную картину. — Меня пугает это место, — призналась ведьма. — Давай поскорее уйдём отсюда. — Хорошо, — согласился Родольфус, — Я попробую прорубить проход. — Он выступил вперёд, заслонив Гермиону от возможных осколков, и прицелился палочкой на стену с постерами, предположив, что именно она примыкает к улице. — Редукто! В стене образовался проход, достаточный для них обоих. Чуть откашлявшись от пыли, поднявшейся в воздух, они двинулись к отверстию. Вместо улицы они попали в другую комнату с зеркальными стенами. Казалось, что их бледные мрачные отражения уходят в бесконечность. С потолка свисали сотни осколков, они сверкали благодаря волшебному свету, звенели от малейшего движения воздуха. А у дальней стены на постаменте стоял небольшой чёрно-белый портрет в обрамлении давно увядших цветов и оплывших свечей. Женщина на портрете грустно улыбалась и тяжко вздыхала, глядя на парочку. Родольфус узнал в ней покойную миссис Крауч. Лишь после он заметил маленькую фигурку, забившуюся рядом с постаментом. Горько рыдала у памятника хозяйки домовуха. — Винки, — прошептала Гермиона опустившись рядом с ней, — пожалуйста, послушай меня. Мы хотим помочь… Зеркала запотели, а затем стали покрываться инеем. Дрожащие осколки обмерли в неподвижности. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь шёпотом ведьмы. У неё не получалось достучаться до домовухи, как она ни старалась. — Оно приближается, — предупредил Родольфус, только ни Винки, ни Гермиона этого не замечали. Вновь по спине пробежал озноб. Как он и ожидал из-за прохода выплыл дементор. — Авада Кедавра! — ни на что особо не рассчитывая, выкрикнул маг, дементор даже не замедлился, а заклинание прошло насквозь, словно его и не было там. — Круцио! — вновь ничего. — Импедимента! Последнее заклинание лишь ненадолго задержало угрозу. Гермиона, наконец, отвлёкшись от Винки, встала к мужчине вплотную и ухватилась за его руку. Он повернул к ней лицо. Наверное, она просила позволить ей взять оружие. По крайне мере он видел, как шевелятся её губы, но не слышал слов, только угадывал их. И всё больше погружался в отчаяние. Он выпустил палочку, с трудом разжав ледяные пальцы. — Экспекто патронум, — девушка сделала неуверенное, очень скованное движение. Слабое облачко вырвалось из кончика палочки. Оно не долетело до твари, погасло на полпути. Родольфус увлёк её подальше от уже приближавшейся к ним фигуры. — Не получается, — всхлипнула она. — Забудь… Дай мне палочку. — Сейчас, я попробую ещё раз. — Гермиона с шумом выдохнула и повторила: — Экспекто патронум! На этот раз ей удалось вызвать выдру. Существо остановилось. Патронус загородил их от Барти, но не смог отогнать его далеко, таким слабым он получился. — Уходим, — крикнул Родольфус, хватая ведьму за руку, но она не сдвинулась с места. — Что ещё? Не обратив внимания на его вопрос, она вырвалась и побежала к эльфийке. — Винки! Винки, вставай немедленно! Домовуха вертела головой так сильно, что казалось та вот-вот свалится с тонкой как веточка шеи. Её рыдания не прекращались ни на миг: — Мисс плохая! Мисс напала на мастера Барти! Она сделала ему больно. — Винки! — она и сама плакала, когда взяла домовуху за плечи и чуть встряхнула, — Винки, это не твой хозяин, его нет больше. — Оставь её, у нас нет времени, — прошептал Родольфус, пытаясь увести девушку, но она вывернулась у него из рук, как бы он не старался удержать её. Он не понимал, что происходит, почему она так себя ведёт. То как она внезапно отдалялась, становясь холодной — ему не нравилось. Она сердилась. — Нельзя её здесь оставлять! Тебе все равно, да? По-твоему она всего лишь волшебная тварь, — эти слова не были обвинением — просто сухой констатацией факта, но взгляд ведьмы был полон гнева. Столько в нем было: печаль, жалость, отвращение, холодность — и все эти чувства предназначены ему. Родольфус не мог поверить, что потеряет её доверие из-за такой мелочи. — Просто объясни мне, чего ты хочешь, — попросил он. Гермиона на секунду прикрыла глаза и глубоко вздохнула, набираясь терпения. — Мы должны забрать её, Родольфус, — его имя она произнесла с мольбой, так не сочетавшейся с эмоциями в её глазах. Выдра пока охраняла их, но становилась всё слабее. Времени оставалось всё меньше. Родольфус не знал, что нужно делать в такой ситуации. Сам он не мог призвать Патронус. Он слишком часто прибегал к тёмной магии, чтобы пойти на риск. Нет, но Гермиона сопротивлялась и не хотела оставлять Винки, а та билась в истерике, мало что понимая. Несчастная эльфийка искренне верила, что там внутри тёмной твари осталось что-то от её прежнего хозяина. Хорошо, подумал Родольфус, раз она так просит, он сделает для неё то, что хорошо умеет. Забрать у Гермионы палочку, — его волшебную палочку, — почувствовать отголосок её магии, — ах да, ему же нравилось соприкасаться с чем-то настолько чистым, но это продлится недолго, — одним резким движением раздавить волю жертвы. — Империо, — домовуха вмиг замолкла, на её лице не осталось ни следа от страданий. Подчинить её не составило труда. Её душа желала быть ведомой. А сломленная воля имела на себе остатки давнего Империуса. Гермиона была права, домовухе промыли мозги… Всё это длилось бы ещё какое-то неопределённое время, но в момент, когда Родольфус применил непростительное заклинание, выдра растаяла. Дементор двинулся к ним, втягивая в себя с шумом воздух. Родольфус всё ещё сердился на упрямство девушки. Он заставил её подняться на ноги намного грубее, чем следовало, но она оставила это без внимания. Она гипнотизировала взглядом безвольное создание, как будто могла на что-то повлиять. Он сжал её руку до боли, боясь, что она вновь начнёт вырываться: — Всё, идём! Гермиона последовала за ним, как и Винки. — Эверто Статум, — хлестнув заклинанием, чтобы отбросить противника, Родольфус заставил дементора посторониться с пути. Стандартная боевая магия против этой твари была эффективнее, чем тёмная. Они смогли прорваться к входу. Дементор преследовал их. Но у волшебника был теперь план. Он остановился, отпустив девушку. Обернулся к дементору. Тот находился на полпути к нему, излучая ауру бездушного зла одним своим существованием. — Что ты делаешь? — крикнула Гермиона, ему показалось, что она волнуется за него, это странным образом придало ему сил. Отвечать на вопрос у него не было времени. Он вложил в заклинание всё своё намерение оградить этот мир от того, что представляла из себя тёмная тварь. Всё намерение, чтобы укрепить своё творение на века. Прямо перед дементором выстроилась неприступная стена, окружая его от пола до потолка. Дементор был замурован. Хоть аура тьмы всё ещё витала в этом месте, замкнутое пространство должно было удержать тварь в заточении. Родольфус выдохнул с облегчением. — Теперь мы сможем осмотреть дом. Ведь мы для этого сюда пришли. Гермиона нервно рассмеялась: — Ну вот, наша первая вылазка, а вместо вскрытия тайника мы его создали. Родольфус повернулся к домовухе. — Винки, как насчёт того, чтобы продолжить нашу экскурсию по дому? Покажи, где твои хозяева прятали самое ценное. Кто бы мог подумать, что у Краучей не было ничего действительно интересного в доме. Впервые Родольфус видел столь скудные тайники, в которых содержалось всё что угодно, но не настоящие сокровища и артефакты. Старший Бартемиус был слишком честен, чтобы держать в доме опасные артефакты. Но была и мрачная сторона у всей этой истории. Крауч совершил преступление, похитив сына из Азкабана. Гермиона в процессе осмотра рассказала, как он это провернул. Подменил сына, на жену. Не по большой любви и не ради спасения кровинушки. Спальня, на которую они наткнулись, видимо принадлежала его сыну. Стало ясно, что искажения пространства были созданы, чтобы удержать Пожирателя смерти в пределах дома. Винки, как доверенное лицо, легко орудовала этим местом и могла сдержать Барти, превратившегося в чудовище. Находясь под империусом, она наивно пыталась кормить его обычной едой, но как дементор он жаждал поглощать только человеческие души. *`*`*`*`* Когда они потрёпанные и уставшие вернулись домой было за полночь. — Винки, отправляйся в комнату прислуги, — приказал Родольфус, ещё не уверенный, что будет дальше. — Будешь жить там, пока я не решу, что с тобой делать. Домовуха направилась прочь. Как волшебное создание она инстинктивно чувствовала расположение комнаты для домовых эльфов. Гермиона провожала её печальным взглядом. — Я собираюсь выпить, — бросил Родольфус девушке, направившись напрямик к бару в гостиной. Гермиона не нашла ничего лучше, чем последовать за ним. Родольфус стал выбирать самый крепкий напиток из того, что было под рукой, и остановил выбор на огневиски. Взглянув на Гермиону, он усомнился, что она вообще когда-либо брала в рот что-то крепче сливочного пива, но раз уж она всё ещё была рядом, он плеснул и ей тоже. Она поморщилась, сделав первый маленький глоток и сразу проглотив, но не отказалась от идеи выпить. Похоже ей тоже нужно было это, чтобы избавиться от озноба и напряжения. Вопреки обыкновению свой первый стакан Родольфус осушил залпом, вместо того, чтобы пить маленькими глотками. Ему сейчас было плевать на каноны распития спиртного, он хотел поскорее вернуть себе душевное равновесие. Он прихватил с собой графин и расположился у камина. — Профессор Люпин говорил, что после встречи с дементором помогает шоколад, — сказала девушка, присоединяясь к нему. Они сидели в тишине, глядя как горят в камине дрова. В атмосфере повисло что-то гнетущее. Непомерно тяжёлое. Тьма за окном сгустилась. — Сто лет не ел шоколад, — ответил Родольфус спустя продолжительную паузу. — Прости, у меня его нет. Если она не заметила в доме была только простая пища, та которую сумел раздобыть дряхлый домовик после возвращения хозяина. В конце-концов Родольфуса не было больше пятнадцати лет. Зато с запасами алкоголя всё было в порядке. Огневиски не портился. — Вчера я бы не отказалась закупиться едой. А сегодня у меня нет аппетита. У него и самого напрочь отбило аппетит после их неожиданного приключения. И сейчас так отчётливо он вспомнил кое-что странное. С тех пор, как он вернулся из Азкабана, ему редко удавалось достучаться до старого домовика, годами следившего за домом. Еда, которую тот готовил, была далека от изысканности. Родольфус после азкабанской похлёбки стал непритязательным и считал стряпню домовика вкуснейшей на свете. Тем не менее откуда-то он находил более разнообразную пищу для троицы и даже сладости. Было это странно. Он просто не мог вспомнить мелочей, как именно умудрился снабжать беглецов. — Знаешь, о чём я сейчас подумал? — спросил он. — Я не помню, где брал еду для вас троих. Гермиона посмотрела на него, как на сумасшедшего. Неудивительно, он и сам порой замечал за собой странности и боялся иногда, что годы проведённые под гнётом дементорской ауры безвозвратно изменили его в худшую сторону. — Это теперь неважно, — она пробормотала растерянно. — Ты бросил вызов самому страшному магу во всей Британии, а может и во всём мире. Это важно. Пожалуй, что так. Этот поступок был безрассудным, но мысль о содеянном доставляла Родольфусу удовлетворение. Он выпил свой огневиски с намерением добавить больше. Гермиона уткнулась в свой стакан, погрузившись в собственные мысли. Краски из неё будто высосал дементор. Она была очень сильно напряжена. Казалось, что если так продолжится дальше, рано или поздно она сломается. Если он не найдёт, как её растормошить. Родольфус решил, что ей нужно больше выпивки, чтобы сбросить этот груз с плеч. Её стакан уже был почти пуст. — Налей себе ещё. Он придвинул ей графин, на что девушка только поморщилась. — Я не умею пить. Родольфус усмехнулся: — Сама не заметишь, как научишься. — Не хочу, — она посмотрела на него из-под длинных ресниц, бесконечно апатичным взглядом. — Выпивка мне никак не поможет. Смысла в таком умении не больше чем в прорицаниях. — Ты имеешь что-то против прорицаний? — удивился Родольфус. — Прорицания для шарлатанов, — сказала она так, словно это должно было быть очевидно. Она пользовалась волшебной палочкой, видела магию воочию, наверняка общалась с призраками и портретами, а сегодня еле спаслась от дементора, но обесценивала пророчества. — Странно, ведь именно из-за пророчества мы бились в Департаменте тайн, — напомнил он о давнем инциденте. — Отчего же ты так сопротивлялась? — Я билась за своих друзей, которые были в опасности, — она отвечала, не колеблясь. Тогда Родольфус решил раскрыть ей "страшную" правду о том, как старательно Пожиратели смерти пытались не покалечить подростков: — Они не были в опасности. Тёмный лорд приказал обойтись без жертв. Мы бы отпустили всех вас. — И даже грязнокровку? — она вперила в него взгляд, как бы говоря, что не потерпит откровенной лжи. Он и не собирался её обманывать. — Конечно, мы ведь не знали никого из вас. По плану Гарри Поттер должен был явиться в гордом одиночестве. Так он делал в предыдущие разы, если верить свидетелям. Хотя, даже если бы мы знали, что он притащит с собой друзей, приказ у нас был чёткий. — И вы не взяли бы его в плен, чтобы отвести к своему хозяину, — от выпитого у неё прибавилось ехидства. — Это было бы очень разумно, чтобы закончить всю эту эпопею и перейти уже к постройке нового мира. Проблема в том, что Тёмный лорд не любит простых решений. Его поступки должны нести налёт сакральности. Поэтому Поттеру в подворотнях и подземных департаментах ничто не угрожало. Победа должна была иметь больше свидетелей, чтобы о ней дольше говорили, — Родольфус старался объяснить это и сам удивлялся, как это ему раньше не пришло в голову, что Волдеморт крайне неразумен в таких делах. — Даже не знаю, что на это сказать, — хмыкнула Гермиона. — Пойми я это раньше, некоторые мои поступки были бы иными. Тогда и будущее было бы другим. Казалось, она хочет сказать что-то ещё, но промолчала, сделав большой глоток и сжав губы. Рукой сделала непонятный жест, проведя от правой груди до левого бедра, словно стирая с себя что-то невидимое. Родольфус отсалютовал ей стаканом. Он начинал чувствовать себя лучше. — Будущее может преподносить сюрпризы. Иногда ты обнаруживаешь себя на пути, который и помыслить было нельзя. Ведьма, подумав ещё немного, всё же добавила огневиски в опустевший стакан. Чтобы вновь цедить его по каплям. Скорее всего из-за того, что ей было сложно пить алкоголь, а не потому, что она отдавала дань правилам распития. — Может, у меня уже нет никакого пути. То с какой обречённостью это было сказано, вызвало у Родольфуса беспокойство. — В таком состоянии бороться до победного конца невозможно, — заметил он. — Ты ведь не собралась умирать? Она уцепилась за эту мысль: — А что ты будешь делать тогда? — Тебе действительно нужно научиться пить, чтобы отпускать подобные мысли, — вздохнул он, смакуя очередной глоток. Теперь он пил неторопливо. — Только не говори, что тебя пугает смерть, Пожиратель, — её слова прошелестели как гладкий шёлк, но сочились злой иронией. — Любой из нас может умереть. Я знаю, как я поступлю, если это будешь ты. Я хочу знать, как поступишь ты, если это буду я. У Родольфуса начало формироваться мнение, что она мысленно похоронила себя. Она не собиралась выжить. Только дойти до конца насколько возможно, не надеясь спастись. И если ничего не выйдет, то передать эстафету ему. Как оценивать эту безоговорочную преданность делу, с которой она принимала возможные последствия, готовая погибнуть, он пока не придумал. — Тогда поделись идеями, я об этом подумаю. — И всё-таки ты не ответил на вопрос, — она слегка вращала стакан огневиски, безучастно понаблюдав за преломлением света в жидкости, но оно занимало её намного меньше, чем наблюдение за волшебником. Она подняла потемневшие в приглушённом свете глаза. — Продолжишь ли ты наше дело? Ведь ты ничем не связан. Ты чистокровный и являешься своим для этого чудесного волшебного мира, в который меня, например, никогда не примут, пока у власти последователи Сам-знаешь-кого. Зачем тебе продолжать? Возможно, она слегка опьянела и стала нетипично агрессивной. На его памяти женщины становились легкомысленными и весёлыми от выпивки. А Гермиона — нет. С каждым глотком она мрачнела, и взгляд её тяжелел, хоть пила она мало. Возможно, её злость не имела ничего общего с влиянием спиртного. Всё дело было во встрече с дементором. Встреча с ним показала, как они уязвимы. Родольфус подхватил графин, чуть встряхнул и, плеснув себе немного, убрал от греха подальше. Гермиона даже не обратила на это внимание, сверля его злым взглядом и ждала ответ. Он хотел привести девушку в чувство. Тем не менее вопрос заставил его задуматься. Остаться со всеми этими проблемами, казалось плохой участью, он даже представлять не хотел такого. Слишком тяжёлая ноша. В отличии от Гермионы, он лишён поблажки в виде возможности раскрыться перед кем-нибудь, чтобы получить поддержку. Выбор её был невелик. Зато выбор был у него. Они оба это знали. Притвориться, что ничего не было и жить как раньше было проще простого. Если бы он не знал, что как раньше никогда уже не будет. — Я зашёл слишком далеко, — начал он, — и уже не остановлюсь. Этот выбор не был прихотью. Я уничтожу Тёмного лорда, с тобой или без тебя. Потому что ненавижу его больше, чем кого-либо ещё в этом мире. — Это правда? Ты его ненавидишь? — она внутренне зажглась эмоциями, поверила ему. Родольфус понимал насколько разнятся их мировоззрения. Они не всегда понимали друг друга, так словно говорили на разных языках. Сейчас он был не способен предугадать её реакцию, но постарался объяснить ей как мог. Ему теперь было важно, чтобы она понимала его. — Он испортил всё, что только мог. Из-за него погибают люди и целые семьи. Мне кажется, что я тоже умру, если останусь с ним. А я не хочу. Посмотри на нас, мы напиваемся втихую после самой бессмысленной битвы, какую только можно себе представить. Её взгляд смягчился. Она откинулась назад. — Что будет с Винки? Резкая смена темы, немного удивила его. Но он верил, что она искренне переживала за домовуху. Для неё это было важно, а ему тварь была безразлична. — Мне придётся держать её под Империусом, иначе она донесёт на нас. — Она свободный эльф, ей не нужно было туда возвращаться, — девушка поёжилась, прижав колени к груди. — Она могла пойти куда захочет. — И она захотела домой к своему хозяину. К тому, что от него осталось. Гермиона не собиралась оставлять эту тему. — Она не виновата в том, что произошло. Ты должен её простить. — Знаю, — злость на Винки уже давно прошла, но оставлять домовуху у себя Родольфус не хотел. Хотя вариантов было мало, либо убить создание либо… — Винки свободная, я мог бы взять её к себе услужение. Только, надолго её это не спасёт. — Что ты имеешь в виду? — она нахмурилась. — Мой род остаётся бездетным уже много лет, — он почувствовал жажду и сделал большой глоток. — Когда это происходит домовики умирают. А ещё о её существовании непременно узнает Беллатрикс и тогда лишних вопросов не избежать. — Нет ли иного выхода? «Как будто я тут пишу правила» — подумал он. — Можно её убить, но ты сердобольная и не согласишься. Она фыркнула: — Звучит, как будто это плохо, — Гермиона поставила стакан, больше она пить не собиралась. Выпивка ей действительно не помогла. — Нет, не плохо, просто порой безумно. Это был длинный день и почти такой же длинный вечер, но в воздухе всё ещё витало что-то ещё невысказанное, мешая закончить. — Я была неправа. В том, что Барти Крауч заслужил поцелуй дементора. Никто не заслуживает такого. Родольфус уточнил: — Потому что это то, как дементоры появляются, или потому что это бесчеловечно? — Оба варианта, — с вызовом ответила ведьма. Что ж, приятно было слышать как она признаёт свою неправоту. На некоторое время воцарилась тишина, которую в этот раз нарушил он: — Нам нужна ещё одна палочка. Больше мы на дело безоружными не пойдём. Сегодняшний инцидент убедил его, что иначе им не справиться. Его встревожило, как быстро исчез Патронус стоило использовать Империус. Возможно, что Гермиона не смогла сразу вызвать заступника потому, что до этого Родольфус использовал тёмную магию. — Где мы возьмём ещё одну палочку? Пойдём в Косой переулок? Он устал от её пессимизма, и он знал, где взять палочку в такие времена, только отчего-то медлил, может из-за того, что ей не понравится такой метод? Тогда ей лучше остаться в неведении о его планах. — Нет, я знаю где взять палочку, — он повертел в пальцах свою и затем вновь протянул её Гермионе. — Попробуй вызвать Патронуса. — Сейчас? — удивилась она такой просьбе. — Зачем? — Я хочу проверить одну догадку. Она сделала, как он просил. Вновь Патронус не оформился, лишь слабый свет вырвался и сразу погас. Гермиона смущённо вернула палочку владельцу. — У меня не всегда получается, — призналась, виновато потупив взгляд. — У меня сейчас мало счастливых воспоминаний. Те которые помогали раньше, больше не имеют такой силы. — Но сейчас ты что-нибудь ещё почувствовала? — Родольфус в свою очередь пытался ощутить отголосок её магии. Безуспешно. Что-то было, но настолько слабое, что если бы он не сосредоточился на этом, то не заметил бы никакой разницы. — Что-то, когда держала волшебную палочку в руке, чего раньше не было, — пояснил он, когда она вопросительно приподняла брови. — Тяжесть, палочка показалась мне тяжёлой, — незамедлительно ответила она. — А в чем дело? — Магия. Палочка откликается на ту магию, которую мы используем. Тебе труднее призвать Патронус, если до этого я использовал Империус. Нам лучше разделить обязанности. Ты отвечаешь за светлую магию, а я за тёмную. Мы поднимем наши шансы на успех. Нам могут понадобиться и те и другие виды волшебства. То, чем владеешь ты и то, чем владею я. Но Гермионе нужно было только дать пищу для размышлений, она обращала внимание буквально на всё: — В твоей теории что-то не сходится. Ты используешь целительские чары, это светлая магия. — Думаю, это потому что я ими овладел раньше, чем стал Пожирателем смерти, и потому что эта палочка моя. — А ты когда-нибудь пробовал вызывать Патронус? Даже если пробовал, то было это давно и у него ничего не получилось в тот раз. Скорее всего потому что он был ещё несмышлёным мальчишкой. Больше он никогда не повторял попыток. Всегда было что-то важнее. Но ей этого рассказывать не стал, а ответил по-другому: — Это слишком рискованно. Между целительством и Патронусом есть разница, кто бы что ни говорил. Он сделал последний глоток, решив, что на сегодня ему хватит, он слишком устал и хотел отдохнуть. Хотя Гермиона похоже не собиралась его отпускать: — Прости, — прошептала она. — Я не думала, что мы столкнёмся с дементором. Если бы у меня не получилось, мы стали бы такими же. Теперь Родольфус вдруг понял, как сильно повлияла на неё эта встреча с дементором. Как много тёмных мыслей было потревожено. И как тяжело ей было держать всё это до последнего. Она ждала подходящего момента, чтобы высказать это, повисшее у неё на душе тяжким грузом. Он не мог оставить это без внимания, чувствовал, что должен облегчить её ношу. — Послушай, всё в порядке. Если ты будешь переживать всякий раз, когда что-то не получилось это подорвёт твою уверенность. Ты будешь сомневаться в своих силах, а сомнение нам не друг. Думай лучше о том, что ты всё-таки призвала заступника. Ты нас спасла! Ты справилась! Она чуть расслабилась, наконец, восприняв его слова. Он был рад, что сумел достучаться. — Ну всё, я хочу отдохнуть. — Родольфус собирался уже отправиться спать, только отдохнуть сегодня ему было не суждено. Гермиона заметила, как он поморщился от внезапного покалывания в Тёмной метке, тогда он объяснил: — Тёмный лорд зовёт меня. — Посреди ночи, — она посмотрела на черноту за окном, казавшуюся такой густой. — Чего он хочет так поздно? — Чтобы выяснить нужно идти, — маг поднялся. — Вряд ли я вернусь скоро. Ни один такой призыв не оканчивался быстро. — Почему? — с подозрением спросила она. — Тёмный лорд призывает ночью лишь в том случае, если у него есть срочное дело для Пожирателей смерти. Гермиона провожала его с окаменевшим лицом, ей оставалось лишь смириться с происходящим. Изменить она ничего не могла. Родольфус покинул дом.