Like the devil's got your hand

Первое, что чувствует Валет, не успев даже открыть глаза, — дикая головная боль. Болит так, что Валет испытывает стойкое желание снова прострелить себе плечо, только чтобы заглушить одну боль другой. Его Величество часто жаловался на мигрени, иногда будучи не в состоянии покинуть свою постель сутками, но сам он сталкивался с подобным редко. Даже в школьные годы, когда на уроке физкультуры Валет получил мячом в лицо, никаких последствий не было, в том числе синяка. Коснувшись затылка, Валет чувствует слой бинтов под пальцами. Интересно, кто именно его перевязывал? Он не помнил, как оказался здесь. Остались лишь расплывчатые образы. Слова Его Величества, когда он оказался рядом с ним на балконе. Кажется, его несли на спине, но мысль об этом была настолько абсурдной, что Валет отказывается от нее почти сразу. И запах королевских духов в опасной от него близости наверняка тоже был всего лишь галлюцинацией помутненного сознания. На самом деле, наверняка так все и было, иначе почему Валет продолжал чувствовать их даже теперь, находясь в своей комнате?.. Именно тогда он осознает, что все это время был не один. Повернув голову, Валет сталкивается взглядом со своим палачом. — А, Джек. Доброе утро, — приветствует его Королева Червей как ни в чем не бывало. Валет чувствует дежавю. Его Величество сидит в небольшом кресле возле его кровати. Кресле, которого, очевидно, не было здесь, когда Валет покидал эту комнату в прошлый раз. — Вы действительно приказали принести его сюда?.. — рассеянно бормочет он, запоздало вспоминая угрозу немедленной расправы, в случае если он снова произнесет еще хоть слово. Но голова болит настолько нестерпимо, что на то, чтобы спохватиться, сил уже не остается. Воспоминания о собственном поступке кажутся невыносимо глупыми. Валет бы, наверное, от стыда обязательно провалился сквозь каменный пол замка, если бы мог сейчас стоять. — Ты хотел узнать правду, — напоминает Его Величество, игнорируя вопрос либо же просто не понимая, о чем именно идет речь. Валет осторожно кивает, боясь лишний раз двинуться, но боль в этот раз почти милостива к нему. Его Величество рассказывает. Это действительно длинная история, наполненная многими деталями, которые Валет уже знает. — Выходит, все это только ради того, чтобы защитить маленькую мертвую девочку? — уточняет он, когда Королева Червей делает перерыв. — Глупо, правда? — Его Величество улыбается, прежде чем отхлебнуть из чайной чашки. Он абсолютно спокоен, но его глаза грустные, словно он жалеет Белого Кролика. Теперь Валет может понять этот взгляд, который уже не раз видел, когда речь заходила о бесконечной игре. — На самом деле, теперь многое обретает смысл, — признает Валет, прикрыв глаза, чтобы хоть немного унять боль. Но тут же распахивает их снова, когда до него доходит, что Королева говорит в следующую секунду. — Все в порядке, — произносит тот почти что мягко. — Ты можешь уйти. Валет в панике сжимает руку Королевы Червей в своей, едва не облив их обоих при этом кипятком из чашки, которую Его Величество продолжал держать все это время. Он мотает головой из стороны в сторону, не заботясь больше о боли. Королева Червей переводит удивленный взгляд с их ладоней, соединенных в цепкой хватке, на самого Валета. А потом, неожиданно, расплывается в улыбке. — Я не собираюсь тебе мстить, мы разойдемся по всем правилам, — говорит он, словно убеждая ребенка, что его не станут наказывать, если он честно признается в своем проступке. — Ты отправишься к Твидлдаму за новым именем вместе с Алисой, а я останусь здесь. Пауза начинает затягиваться. И чем дольше она тянется, тем больше Валет боится разжать пальцы. Теперь, когда обида поутихла, он чувствует себя ужасно стыдно, вспоминая слова, которые Его Величество сказал ему перед тем, как унести на собственной спине. Настолько, что готов повиснуть на Королевской ноге, умоляя о прощении, если тот сейчас поднимется с кресла и уйдет, оставив его одного. При мысли об этом Валет даже пускает слезу, после чего мгновенно начинает чувствовать себя хуже. К головной боли добавляется еще и тошнота, которую тот, впрочем, успешно игнорирует. — П-повязка, — говорит он вместо ответа, запнувшись. После чего ловит очередной удивленный взгляд. — Мне нужна моя повязка, — добавляет он, уже спокойнее, игнорируя тот факт, что только что расплакался как ребенок. — Для чего? — голос Королевы звучит устало. Однако затем он опускает чашку на прикроватный стол, шуршит юбками, после чего Валет чувствует, как его пальцы неспешно, можно даже подумать, что бережно, скользят по лицу адъютанта. — Мне нужны обе моих руки, глупая ты карта, — добавляет Его Величество, прежде чем Валет догадывается убрать ладонь. Теперь фигуру Королевы Червей видно лишь наполовину. Это настолько привычно, что успокаивает. Валет вдруг чувствует себя ужасно сонным, запоздало думая, что он даже не успел спросить, сколько времени прошло с тех пор, как он отрубился на балконе. Чужая рука касается бинтов на его голове, несколько раз проводя по ней ладонью. Но, разумеется, ему всего лишь это кажется. — Тебе не нужно больше следовать за мной, знаешь? Валет склоняет голову в поклоне, продолжая свой путь. Головная боль все еще периодически мучает его, однако необходимости в бинтах больше нет, что позволяет Валету хотя бы не чувствовать себя идиотом, глядя в зеркало. — Ты невыносим, — вздыхает его господин. Однако его голос звучит уже гораздо миролюбивее. Это немного ободряет адъютанта, который нагоняет Его Величество в несколько шагов. «Что вы делаете?» — Распускаю всех. Тебя, к слову, тоже. «Но зачем? Когда Алиса вернется, все придет в норму». — Уже не придет. Ответы Королевы Червей короткие и снова лишены всех подробностей. Это немного задевает, но Валет все еще надеется, что тот объяснит их позже. Ведь объяснит же, правда?.. «Куда мы идем?» — спрашивает Валет вместо этого. — На прогулку, — бросает Королева не оборачиваясь. Видимо, Валет достаточно предсказуем, чтобы Его Величество предугадывал его вопросы, не утруждая себя. Меньше оборачиваешься — меньше неприятностей, в конце концов. — Я иду на прогулку, Валет Червей. Валет немного медлит, прежде чем протянуть Королеве Червей лист бумаги. «Должен ли я взять с собой парасоль?»