Like the devil's got your hand

— Управлять целой страной, это... — в голосе Королевы Валет ловит нотки тревоги. — Это может быть интересным опытом, — заканчивает он, взяв себя в руки. И улыбается. То, как Его Величество говорил, разительно отличалось от стиля речи нынешней Королевы Червей. И, говоря честно, это нервировало. Валет видел слишком много несоответствий с тем, к чему он успел привыкнуть в течение десяти лет. Каждое вызывало внутри него какую-то личную обиду. Не на Королеву, но на ситуацию в целом. Хуже всего было то, что Кролик не разделял мнение Валета в этом вопросе. «О чем ты? Он такой же, каким был. Просто не носит эти свои дурацкие платья и не ведет себя так, будто знает обо всем на свете». Это заставляло адъютанта задумываться о том, что проблема была в нем самом. Его Величество тоже, очевидно, считал, что Валет был проблемой. Большой проблемой. Валет все еще чувствовал не заживший до конца порез, который Королева Червей оставил на его руке, когда он имел неосторожность подойти слишком близко. Жители замка по-разному восприняли возвращение Его Величества в родные пенаты. В частности, те карты, что никогда не видели прежнюю Страну Чудес, никак не могли понять, почему все так резко вдруг изменилось. На женщин Королева смотрел с пренебрежительным любопытством. — Ты трахаешь их? — спросил он как-то, после того как Бубновая Тройка и Червовая Девятка скрылись за углом длинного коридора. От столь прямого вопроса Валет мгновенно стал пунцовым. — Видимо, нет, — заключил Королева Червей, наблюдая за его лицом. И Валет не пытался переубедить его. Зачем, если все женщины в замке по умолчанию принадлежали только одному человеку? В политическую составляющую Королева вникал с особым энтузиазмом. На Валета то и дело сыпалась новая информация о том, что стоило бы добавить или изменить. И он, имеющий довольно приблизительное представление о том, как и что должно работать, мог только кивать, на что Его Величество недовольно щурился, но говорить не прекращал. Очевидно, Королеве Червей нравились его новые обязанности. В любом случае Валет Червей был тем, кто фактически выполнял функцию королевского регента последние несколько лет. Не говоря уже о прошлых годах, которые он провел подле прежнего Королевы. Это означало, каким бы Валет ни был профаном, он знал о Стране Чудес гораздо больше, нежели новоиспеченный правитель. Волей-неволей, но Королеве Червей приходилось мириться с присутствием врага на своей территории. — Как ты лишился глаза? — Его Величество даже не смотрит в его сторону, разглядывая вместо этого узор на ковре и задумчиво поглаживая висок пальцами. Вопрос настолько неожиданный, что Валет даже не сразу осознает, что именно от него хотят услышать. — Это… — он медлит, не зная, что ответить. В прошлом, когда его спрашивали, Валет просто выдумывал любой удобный ему вариант, от обыденного до самого бредового. Но врать Королеве лишний раз он опасается. Королева Червей чувствует ложь каким-то внутренним чутьем, и Валет явно может представить, как его кредит доверия опускается все ниже и ниже. — Это долгая история, — говорит адъютант в конечном итоге. — Сними ее. Валет невольно касается повязки. В нынешней Стране Чудес в ней больше не было необходимости. Сказать по правде, он сам не знал, почему продолжал носить ее. Так или иначе, это был его выбор, его доказательство преданности прошлому Королеве Червей. И позволять нынешнему вот так вот бесцеремонно вторгаться в свое личное пространство он был не намерен. — Нет. Его голос звучит неожиданно грубо, и Валет внутренне ежится, с досадой понимая, что мягко соскочить с темы уже не удастся. Как и следовало ожидать, атмосфера вокруг них сразу же становится холодной. — Ты ослушаешься королевского приказа? — Королева наконец обращает на него мрачный взгляд, будто только и ждал повода, чтобы сорвать на нем недовольство. И Валету это совершенно не нравится. — Можете наказать меня, если хотите, — говорит он, не меняя интонаций. Его собеседник усмехается, перестав подпирать собою стену, и выпрямляется. — О, ты мне разрешаешь? А что я еще могу сделать? Валет чувствует раздражение. Его Величество слишком походит на капризного подростка, которому отказываются дать желаемое. — Если я расскажу, что произошло с моим глазом, вы расскажете мне о своих «52 ошибках»? Первые секунды он даже чувствует злорадное удовлетворение, наблюдая, как Королева Червей меняется в лице. Но то, каким испуганным он выглядит, заставляет Валета почувствовать себя не в своей тарелке. Когда адъютант делает шаг навстречу, Королева отшатывается, схватившись за голову. Валет почти что рефлекторно ощущает себя виноватым. Прежний Королева Червей тоже становился излишне раздражительным накануне проблем с мигренью. Вот только, со всеми этими переменами, Валет как-то совсем об этом забыл. — Ваше Величество... — начинает он, понизив голос до почти невнятного бормотания. — Не называй меня так, — резко отвечает Королева, болезненно морщась от звука собственного голоса. Валет пытается вспомнить, что обычно помогало Королеве Червей в подобных ситуациях. Но во время приступов за ним всегда ухаживали другие карты, в то время как в обязанности Валета входило не издавать шума и проверять, чтобы шторы в королевской спальне были плотно задернуты. — Я могу сделать для вас что-нибудь? — спрашивает он прямо, отодвинув мысли об их недавнем конфликте на второй план. — Не разговаривай. — Королева медленно опускается на небольшой диванчик, в бессильной ярости потирая лоб костяшками пальцев. — Слышать тебя не могу. После этого они оба замолкают. Валет, потому что уйти и не отсвечивать — лучшее, на что он в принципе способен, а Королева, потому что, судя по всему, у него не остается сил даже на препирательства. В конечном итоге Валет сдается. Он зовет Десятку и нескольких других карт, в двух словах обрисовав ситуацию. — Его Величеству плохо. И я совсем не знаю, что делать, — признается адъютант, окончательно сникнув. Десятка закатывает глаза, непонятно, в сторону Королевы или его бестолкового слуги, но ускоряет шаг, чтобы не отставать от Валета, когда он ведет их туда, где оставил Его Величество одного. Одного. Прежде никто из них не рискнул бы так беспечно уходить, не позаботившись, что есть хотя бы одна карта, которая держит Королеву Червей в пределах своей видимости. Теперь же в этом не было больше нужды. И Валет осознал это только сейчас. Десятка Червей слегка наклоняется, обращаясь к Королеве с чем-то, что Валет не слышит, но в конечном итоге тот коротко отвечает, и Десятка знаком подзывает к себе остальных Карт. Вместе они довольно шустро уводят Его Величество, оставив Валета раздумывать, как Десятке удается так легко влиять на этого человека. Обычно адъютант был бы рад свободному времени, вдали от Королевы и бесконечных проблем, возникающих на его фоне как грибы после дождя. Но сейчас он почему-то чувствовал себя потерянным. С Его Величеством было трудно. Что тогда, что сейчас. Но даже с учетом всего этого, Валет знает, он не имел права затрагивать больную тему. Это было подло, и нынешний Королева Червей не хотел рассказывать ему об этом. Валет пытается сортировать письма, но буквы расплываются перед глазами, а на особо важную бумагу, присланную из Зазеркалья, Валет опрокидывает чернильницу. Думать о Королеве Червей нервно. А не думать — невозможно. Словно нашкодивший пес, Валет осторожно проскальзывает через едва приоткрытую дверь, стараясь сделать это как можно тише. Солнечный свет, пробивающийся сквозь позабытое всеми окно, выхватывает две фигуры, лежащие на королевской кровати. Поначалу Валет застывает в нерешительности. Но потом понимает, что Королева дремлет, устало склонив голову на грудь Десятке. — Его почти всю ночь лихорадило, — говорит она тихо, когда Валет подходит, чтобы переложить Его Величество на кровать. Глупый собственнический жест, замаскированный под попытку заботы. Когда его голова касается подушки, Королева наполовину приоткрывает покрасневшие глаза. Его взгляд мутный, и Валет не уверен, что он действительно видит его. Но. когда спустя пару секунд тело в его руках расслабляется, а сам Королева засыпает снова, Валет чувствует смесь облегчения и стыда за собственную глупость. Десятка смотрит вопросительно, но Валет игнорирует ее взгляд, задергивая шторы. — Мне больно, — замечает Десятка, прищурившись, когда они оба минуют порог комнаты. Только тогда Валет понимает, что слишком сильно стиснул ее запястье, и запоздало разжимает руку. — Прости, — бросает он виновато, надеясь, что на белой коже не останется следов. — Почему ты так разозлился? — Ты ненавидишь его? — отвечает Валет вопросом на вопрос. Десятка медлит, окидывая адъютанта Королевы Червей оценивающим взглядом. — Иногда — очень, — говорит она честно в конечном итоге. Валет вздыхает, упираясь взглядом в пол. Что Десятка, очевидно, расценивает по-своему. — Послушай... я не настолько ужасна, чтобы мстить человеку, который мне ничего не сделал, — говорит она с вызовом, подбоченясь. «В отличие от прежнего Его Величества», — повисает в воздухе недосказанным молчанием. Десятка Червей была первой, кто появился в замке помимо Валета. Условием остаться для нее стало то, что в течение десяти лет Десятке приходилось красить волосы, ежедневно выпрямлять вьющиеся от природы пряди и наносить тонну макияжа. Это все пришло не сразу, потом, когда Королева Червей стал более избирательным в своих причудах. И даже сейчас она продолжала следовать этим правилам, носить неудобную траурную одежду, отказавшись разве что от головного убора, который в свое время раздражал всех карт без исключения. Валет качает головой. Мысли о мести со стороны некоторых женщин тоже беспокоили его, но в данную минуту дело было совсем не в этом. — Не обращай внимания, — отвечает он наконец, — я просто идиот. — ...Ты что, ревнуешь? — Не то чтобы... — Валет сконфуженно опускает взгляд, чувствуя себя подростком. Десятка издает смешок, но затем вдруг снова становится серьезной. — Никто из нас за эти десять лет не стал настолько близок к нему, как ты, — говорит она, потрепав его по щеке с какой-то взрослой снисходительностью. — Ты ведь ненамного старше меня, — говорит Валет, обиженный этим ее жестом. — Девочки всегда взрослеют раньше мальчиков, — возражает Десятка Червей, прежде чем удалиться. — Не всегда, — кричит Валет вслед смеющейся карте. И только потом осознает, что она сказала. Десятка сразу поняла, что тот, о ком шла речь, был Королева Червей, а не она сама.