—Осторожнее, детка!

Чимин выбегает из подъезда, едва не спотыкаясь о собственные ноги. Его дыхание сбито, ещё после поцелуя, а лицо покрасневшие, то ли от смущения, то ли от усталости после бега. Он останавливается пробежав пару десятков метров, словно за ним кто-то гонится. Он оглядывается назад, а после сгибается на половину опираясь вытянутыми руками о свои колени. Сглатывает, и задыхается, от нехватки воздуха. Давно он так не бегал, а в связи с последними событиями, даже забыл о своём недуге. Астма – это ведь не шутки. А то что обостриться она решила именно сейчас, явно должно что-то значить. Пак хватается за горло, безуспешно глотает, в миг ставший, сжатый воздух, и жмуриться, не в силах противостоять своей грёбанной природе. Ноги держат всё меньше, глаза постепенно настигает мгла, и он однозначно был уверен, что отключится, но. Меж губ чувствуется что-то похожее на ингалятор, и он не медля вдыхает искусственный кислород. Опять, тело расслабляется, непроизвольно, его удерживают под поясницу, а от осознания кто это может быть хочется бросится в слёзы. Юнги сзади, дышит не менее глубоко, и взволнованно осматривает через чур слабого парня в своих руках. Чимин пусть и стоит на ногах, но опирается головой о чужое плечо. Бледные руки через чур крепко удерживают за талию, поэтому упасть у него всё равно не выйдет. Младший отчаянно цепляется пальцами в чужую куртку, словно сам себя не ведая, то обнимает, то резко отстраняется, вкалачивая кулачками грудь. Мин оглаживает дрожащую спину, кладёт подбородок на макушку, и успокаивает всеми силами. Чимин вроде бы плачет, но не понятно сразу, он сам ещё кажется не определился. Он злится, и в тоже время не хочет отпускать. —Тшш, ну же, успокойся, всё хорошо. – причитает взволнованный голос где-то рядом с ухом. Подросток восстанавливается почти полностью, после недавнего приступа, но отстраняться не спешит, обнимая обеими руками торс. —Это неправильно... – Чимин едва ли не хнычет, а убеждает в сказанном скорее себя. Он, чёрт возьми, хочет не меньше, но старается насильно отстраниться, не позволяя себе доставлять удовольствие. —Это неправильно... Так нельзя... – он повторяет это раз за разом, словно в бреду, а руки всё ещё обвиты на чужой талии. Сам ведь понимает как выглядит глупо со стороны, но остановится не может. Тело требует ласки, и узнать продолжения, а голос, это здравого рассудка, который хочется отправить куда по дальше. Это именно сейчас необходимо. Забить на правило, и податься искушению. Юнги ведь рядом, с ним невозможно держатся, руки на отрез отказываются слушатся, всё равно касаются желанного тела. От этого выступают слёзы, всхлипы сдерживать сложнее. Младший утыкается носом в крепкую грудь, сжимает в ладонях чужую куртку, и плачет с каждой секундой всё сильнее. Хочется убежать, скрыться, закончить всё, что так и не успело начаться. Но что-то твердит остаться. Его держат, но не чужие руки, немыслимая сила не позволяет ступить и шагу. —Успокойся, малыш, – Мин не перестаёт оглаживать хрупкое тело крупными ладонями, словно непроизвольно прижимает ближе, крепче стискивает в объятиях. Ведь слышать этот плач становится не выносимым. —Всё хорошо, не думай об этом. —Как я могу не думать об этом? Это... Чёрт, это так неправильно... – Чимин загнанно дышит, и жмётся сильнее, в то время чужие прикосновения становятся более настойчивы, взволнованно ускоренные. Эти поглаживания в районе лопаток, горячие дыхание где-то в макушку, так пугающие приятны, что и успокаиваться не хочется, лишь бы не заканчивалось. Он обнимает его двумя руками, прижимается как можно ближе, а говорит совершенно противоречиво своим действиям. —Если, тебе так будет лучше, то можем просто забыть... – не громко проговаривает старший. А у Чимина в голове отдаётся эхом, его "забыть". Он немного вздрагивает, от своих же мыслей. Серьёзно, как он должен это забыть? Этот поцелуй будет преследовать его во сне, напоминать о себе в ночных кошмарах, но из головы, хоть убей, не выходит. Пак грустно поджимает губы, и через силу отстраняется, вытирая сопли. Он похож на смущённого котёнка, с опущенной в плечи головой, и покрасневшими щеками, что он усиленно прячет ладошками. —Я не хочу... – тихо бурчит младший, а Юнги щурится, едва различая его слова. —Что? —Я не хочу забывать... – Чимин опускает руки, и склоняет максимально голову, не позволяя любопытному взгляду, заметить на щеках дорожки слёз. Мин стоит на месте, не двигается, а руки, что придерживали талию, опадают вдоль. Он не знает как реагировать. То ли радоваться, или грустить. Ответ такой неоднозначный, что сложно понять. А тон... Как будто виноватый. —Тогда чего убежал тогда? – Юнги старается улыбнуться, и кладёт на ладонь на чужое плечо, призывая поднять голову. Пак хмуриться, словно и сам не знает что к чему. Сейчас он сам в шоке от своей реакции. Как же глупо он выглядел... Парень прикусывает губу, и краснеет ещё больше, борясь с желанием просто сбежать. Он хочет провалится сквозь землю сейчас, чтобы не испытывать на себе этот взгляд. —Я... Не знаю... – в пол голоса проговаривает младший. —Испугался, наверное... —Не бойся. – нежно успокаивает Мин, перекладывая ладонь на влажную пухловатую щёку. Вытирает большим пальцем слёзы, и прикусывает себе губу, сдерживаясь чтобы не пыльнуть губами вновь. Чимин вынужденно поднимает взгляд, и смотрит, так что сердце сжимается. Этот ребёнок кажется таким невинным, милым, что Юнги в очередной раз удивляется своим желаниям. Он притягивает лицо младшего к себе ближе, и осторожно, боясь спугнуть, касается чужого носа своим, так чтобы их губы были в нескольких миллиметрах друг от друга. —Малыш, – сглатывает. —Тебе нечего бояться.

***

—Это пиздец, Гу-ук!... – Чимин утыкается лицом в ладони, и с трудом сдерживаясь чтобы не завыть в голос. Их трое. Они сидят в небольшой кафешке, неподалёку от школы. Тэхён лежит на чоновом плече, и выводит узоры кончиками пальцев на крепких руках. Чимин находится напротив, и уже в очередной раз от него слышится сдавленный вой. Чонгук вздыхает, допивая свой напиток, и закатывает глаза, услышав очередную реплику друга. —Ты ноешь уже пол часа, а так и не рассказал в чём дело. —Я не знаю как это объяснить... – жалобно выдыхает Пак. Чон раздражённо поджимает губы, переводит взгляд на парня перед собой, отставляя полу прозрачную чашку чуть дальше стол. Одной рукой он прижимает к себе Тэхёна, что кажется вообще игнорирует присутствие кого-то третьего. Они вообще-то на свидании, и не планировали его заканчивать именно так. Чимин был как будто не в себе, когда он позвонил Гуку с остервенелым желанием встретиться. Чон не мог отказать. Даже не смотря на то, что расстроился его парень. —Давай так, я задаю вопрос, ты киваешь? – предлагает альтернативу темноволосый. —Угу. – сдавленно отвечает Пак. —Ты с кем-то встречался, так? – Чонгук поднимает вопросительно брови, и откидывается на спинку мягкого кресла, замечая утвердительный кивок. —И этот кто-то Учитель Мин? Чимин резко поднимает голову, и непонимающие хмуриться, неведомо надувая губы. —Почему именно он? – вопрос звучит неуверенно, а ещё больше отчаянно, и тихо. Чимин поджимает губы, а его стеклянные глаза выдают все переживания. —И что он сделал? – Чон незаинтересованно хмыкает, и облизывает губы, опуская взгляд вниз. Тэхён закинул одну ногу ему на бедро, и как будто сам того не замечая, оглаживает внутреннюю сторону, едва касаясь ширинки. Пак заметно теряется, понуро отпускает голову снова, теребя пальцами ткань рубашки. —Я... Н-не буду говорить... —Тогда чего ты хочешь!? – неожиданно резко вскакивает Чон, отчего оба парня вздрагивают. Он смотрит гневно, на зажатого юношу, что провинившимся котёнком, поджимает губы, не смея поднять взгляд. —Простите что отвлёк... – виновато бурчит Пак поднимаясь с места. Чонгук оседает обратно, выдыхает, удивляясь своей бурной реакции, но останавливать друга не спешит, обещая себе разобраться с ним позже. —Мы наконец то уединимся? – устало спрашивает Ким, и затейливо улыбается, касаясь чужих губ.

***

Чимин выходит из кафе в странном настроении. В смешанных чувствах, что не дают покоя. Его взгляд направлен до нельзя вниз, видно только собственные кросовки, даже не различает дороги, по которой направляется. Он просто идёт, гуляет без цели, и без осознания того что ему делать. Дует прохладный ветер, перебирает светлые волосы на макушке, и парень ёжится, кутаясь в тонкую ветровку. Он идёт где-то на окраине тротуара, там где едут машины, прямо на дороге. Пак вдыхает свежий воздух, поднимает незаинтересованный взгляд в небо, и думает, о том что ему делать. Было бы неплохо поговорить сейчас с Юнги, ведь расстались они не на самой приятной ноте. Чимин опять убежал, скрывая свой румянец. С Мином так хорошо, он с трудом себя оторвал от этих до жути нежных объятий. Хочется вернуться в них снова, но он ведь даже не знает где его сейчас искать. Хотя... Завтра он должен быть в школе. Но у Чимина же сейчас грёбаные выходные. Серьёзно, он ещё никогда так ненавидел выходные. Как никогда хочется в школу, на не любимый прежде, урок биологии. Где-то сзади слышится визг машины. Рёв мотора опасно близко, и парень даже обернуться не успевает, когда ярко красное авто видно уже боковым зрением. Он теряется, и не двигается от страха. Всё происходит так быстро. Вот он уже прижат к земле. Автомобиль проезжает мимо. Чимин выдыхает, и открывает глаза, морщась от сильной хватки на талии. На нём подозрительно знакомое крепкое тело. Знакомая, чёртова белая куртка. Юнги утыкается лицом ему в плечо, словно не осознавая, что опасность миновала. —Эй, может слезешь с меня? – недовольно бурчит младший, стараясь спихнуть тяжёлую тушку. Мин загнанно дышит, не отвечает, сжимает руки вокруг хрупкой талии сильнее, и моментально меняет их местами, укладывая мальчишку на себя. От Чимина слышится очередное "Эй!", но Юнги не реагирует, словно в бреду прижимая его тело к себе. Под ним вообще то сейчас сырая земля, а плохо скошенная трава наверняка запачкала белое одеяние, но ему как будто вообще плевать на всё. Мальчишка в его руках, это единственное что имеет значения, а когда ему угрожает опасность, вообще крышу сносит, похлеще инстинкта самосохранения. Он сглатывает, и зарывается в светлые волосы на затылке, вынуждает младшего опустить голову на своё плечо, и причитает, что-то невнятное. —Да отпусти же ты меня! – Чимин напрягается, и стараясь доставить как можно меньше боли, отталкивается руками в крепкую грудь, в попытках подняться. —Всё уже хорошо, я в порядке... – его голос смягчается, и он старается расслабиться, успокаивающе поглаживая доступные участки тела. —Хён, со мной всё хорошо, только отпусти меня... Юнги рвано выдыхает, а после чиминового "Хён" мигом приходит в себя. Ослабляет хватку, позволяет подняться, и поднимается сам, избегая зрительного контакта. Пак хмуриться, потирая бока, там скорее всего останутся синяки. Он поднимает недовольный взгляд, но натыкаясь на выражение лица старшего, тушуется. Он выглядит таким обеспокоенным. В его глазах столько истраченных нервов. Чимин прикусывает губу, и медленно подходит ближе. Мин силой оттягивает чёрные волосы, и глубоко прерывисто дышит, не в силах успокоить быстро стучащие сердце. Младший оккуратно касается чужого плеча, и склоняет голову, ожидая пока на него обратят внимание. Юнги поворачивается, слишком резко, и непроизвольно задерживает взгляд. Чимин поджимает губы, и без слов приглашает в объятия, слабо потянув за рукав. Его талию снова сжимают с силой, давят на свежие синяки, но он только улыбается поглаживая напряжённую спину в ответ. —Хён, – негромко зовёт младший. Ему просто необходимо сейчас услышать этот низкий хрипловатый голос, убедиться что всё хорошо. Ведь за это время Мин не произнёс не слова, это настораживает. —Да, малыш? Чимин дёргает уголки губ, на это прозвище, но продолжает, не подавая виду. —Можно ведь я буду называть тебя "Хён"? Юнги на секунду затихает, и замирает не отпуская мальчишку из объятий, переваривает слова в голове, и выдыхает с улыбкой на губах. —Всё же лучше чем просто по имени. Пак шире улыбается, и не настойчиво отстраняется, скрывая румянец. —Проведёшь меня домой? – неуверенно тихо спрашивает младший, опуская взгляд. Сам ведь смущается от собственной просьбы, но отказать себе в таком предложении не может. Старший добродушно хмыкает, умиляясь лёгкому румянцу на пухловатых щеках. Подходит ближе, кладёт руку на талию, и кивает, секундно засматриваясь в небо. —Конечно, малыш, я теперь тебя никуда одного не отпущу.