—Осторожнее, детка!

—Я не хочу... сделать тебе больно, малыш, не вынуждай меня.. – хрипит старший, из последних сил сохраняя ровный тон, и непроницательное выражение лица. Но Чимин его кажется не слышит, утопая в диком возбуждении, удовольствии от телесного контакта. Он стонет, и не ясно от чего. Вероятно, ему просто приносит удовольствие, прикосновения именно этого человека. Сейчас так необходима разрядка, словно он что-то принял, что-то явно запрещённое. Он выгибается в спине, тянет Мина ближе, затягивая в новый поцелуй, и толкается бёдрами в чужой пах, нарочно, чувствуя особо сильно оттянутую ширинку джинс. Буквально насильно вдавливает пятками в поясницу, заставляя завалиться на себя, нависнуть сверху, не позволяя отстраниться. —Пожалуйста, Хён... – на выдохе выстанывает Пак, неведомо задирая голову вверх, когда чужие губы опускаются, влажно целуя шею. На нежной, девственной коже тут же разцветают засосы, отметены от зубов, и царапины ногтей, когда Мин пытается расстегнуть пуговицы на воротнике. —Ты меня с ума сведёшь... – горячо выдыхает старший, судорожно расправляясь с непослушными пуговицами, что отказывались выбираться из петель, из-за дрожащих пальцев. Юнги облизывается, несдержанно припадая губами до открывшейся ключиц, ведя поцелуем всё ниже, к плоскому животу, до резинки боксёров. Чимин только громче стонет, и сильнее выгибается, от непреодолимого желания. Расстёгивает чужую рубашку, так же поспешно, но более удачно, почти сразу очерчивая пальцами пресс. Мин сейчас напряжён, как никогда, наверное. От чего мышцы видны сильнее, так же как и вены на руках. Пак оглаживает каждую, сглатывает, и тяжело дышит, не в силах больше терпеть. Юнги слишком долго возиться с ремнём на брюках, что раздражает, заставляет нетерпеливо скулить, ожидая продолжения. Подросток бы помог, если бы не был так сильно занят разглядыванием бледноватого тела, что нависло сверху, но чуть ниже, чужая голова на уровне груди, и не видно лица. —Быстрее, Хён... – просит Чимин, зарываясь ладонью в смоляные волосы на макушке. Старший коротко рычит, кусает губы, и наконец стягивает нещастный ремень, отбрасывая куда-то в сторону. Дальше идёт ширинка, то насколько она натянута, вызывает у Мина довольную усмешку, и он резко дёргает молнию вниз, нарочно задевая эрогированный член. Брюки тоже не заставляют себя долго ждать, поэтому почти сразу оказываются сдёрнуты до колен. Чимин краснеет, и прикрывает руками лицо, но не останавливает, ждёт. Без капли страха, зато с морем смущения. Особенно после осознания всего. Он лежит, почти голый, под парнем который старше его почти на десять лет, и вместо того чтобы сопротивляться, он глубоко стонет от каждого прикосновения к разгоряченному телу. Младший жмуриться, и прикусывает губу, покорно поднимая таз, позволяя спустить боксёры. И всё. Назад пути точно нет. Хотя нуждаются ли они в нём, тот ещё вопрос. Юнги чуть отстраняется, откидывает бельё в сторону, снимает с себя давно расстёгнутую рубашку, поспешно расправляется с брюками, что вскоре летят туда же, и наконец поднимает взгляд на юношу под собой. Через мерно красный, смущённый, но с неловкой улыбкой на устах. Такой манящий, сексуальный ребёнок. И Мин уже и правда задумывается на счёт его слов. Может и правда педофил, раз позволяет себе такое? —Хён... —Что такое малыш, мне прекратить? – Юнги взволнованно спрашивает, склоняясь ближе к чужому лицу, нежно касаясь запястий маленьких рук, что без конца прикрывали румянец на щеках, и глаза, в которых откровенно читается постыдные желания. —Я боюсь... – бурчит младший почти шёпотом, прижимая ладошки к глазам ещё крепче, не позволяя их убрать. —Я могу остановиться. —Я не хочу останавливаться, но боюсь... – Чимин сглатывает, затихает ненадолго, примерно осознавая какую глупость несёт, что даже пробивает на улыбку, и он не осознано, отстраняет руки, заглядывая в лицо, что оказывается всё это время было напротив. Юнги недолго молчит, а потом резко льнёт ближе, влажным, нежным поцелуем. И этого оказывается достаточно, чтобы Чимин в миг раскрепастился. Он обхватывает ладонями шею, углубляет самостоятельно поцелуй, кусает, и дразнит зубами, окончательно теряя остатки здравого рассудка, в этом откровенном, страстном поцелуе. Мин помогает приподняться, стянуть тонкую рубашку что до сиг пор покоилась на хрупких плечах, и вновь укладывает на мягкую постель, так и не открывая губ. Рука, скорее машинально тянется вниз, обхватывая широкой ладонью сразу два члена. Чимин стонет в поцелуй, так громко насколько позволяет положение, и выгибает позвоночник, едва ли не до хруста. И именно это, как ничто другое, придаёт Юнги больше смелости. Он опирается на вытянутую руку, удерживаясь так, чтобы не навалиться на подростка сверху. И неважно сколько неудобства это приносит, если так ему будет лучше. Одно колено упирается в матрас, прямо между ненарочно разведённых ног. Чимин этого не видит, и не чувствует, пока ягодиц не касается колючая бледная кожа. Он вздрагивает, и на секунду теряется, смотрит в глаза напротив, в которых отчётливо видна дымка возбуждения, и не наигранного удовольствия от происходящего. —Расслабься... – Мин хрипло шепчет, тем самым невольно приказывает. Его голос такой твёрдый, даже немного грубоватый, пусть и непроизвольно. Младший нервничает. Заметно. Дрожит, но принципиально не отстраняется. Наоборот, прижимает ближе, когда отстраняется Мин. Жуёт губы, опуская взгляд вниз, где почти сливаются воедино два разгоряченных тела. Юнги горячо выдыхает, куда-то в шею, опаляя и без того покрасневшую кожу, а рукой начинает двигать активнее, вызывая всё новые, пусть и чуть усталые стоны. Около двух минут продолжается это сладостная пытка, близится разрядка у обоих, но Мин отдёргивает руку в последний момент. Чимин вопросительно хмуриться, и приоткрывает глаза недовольно глядя на старшего, что вроде бы и ведёт себя уверенно, но на самом деле стесняется, как школьник. —Почему ты остановился? – настороженно спрашивает Пак, несдержанно дрожащим от возбуждения голосом. Юнги склоняется ближе, оставляет влажный поцелуй где-то чуть выше губ, и резко перехватывает талию, меняя их местами. —Только если ты разрешишь продолжить... – разгоряченно выдыхает парень, облизывая после воспалённые от поцелуев губы. Он держит стойкое выражение лица, внушая уверенность, глядит с под ресниц, спрашивая разрешения, а бледная рука опускается ниже, оглаживая оголённое бедро. Чимин сбито глубоко дышит, приподнимаясь с крепкой груди, ёрзает задницей, а натыкаясь на колом стоящий член, прямо между ягодиц, вздрагивает, задирая голову к потолку. —Я-я... разрешаю. – немного заикается младший, тихим, но уверенным голосом. —Если будет больно – говори, а лучше кричи, или сразу бей. – предупреждает Мин, нежно ведя рукой по коже, что моментально покрывается мурашками, под чужими прикосновениями. Тормозит где-то сзади, очень рядом со входом, оглаживая округлые ягодицы. —Неужели ты так плох в постели, Юнги-я? – ехидничает подросток, но Юнги всё же слышит в его голосу долю настороженности, и плохо скрываемого страха. Чимин всё ещё исследует взглядом потолок, не решаясь опустить голову вниз, чтобы не встретится с ним взглядом. Он до боли закусывает губу, опираясь руками на крепкую грудь, а когда чувствует прохладные, смазанные пальцы у своей дырочке, сдержанно выстанывает, ожидая продолжения. Проникает первый палец, медленно, но целеустремлённо, почти сразу заполняя по самые костяшки. Чимин глубоко красиво стонет, и хмуриться от неприятного жжения внутри. Губы вытягиваются в трубочку, а глаза плотно жмурятся. —Ммм... У т-тебя такие длинные п-пальцы... – выдавливает из себя Пак, между очередных громких стонов, заполняющих спальню. Спина выгибается под опасным углом, а маленькие пальчики впиваются в плечи, несдержанно выпячивая задницу ещё сильнее, позволяя проникновениям стать ещё глубже. Юнги ведёт взглядом по открытой шее, по вздутым венкам, и совсем свежим засосам, что стелятся лепестками роз по смугловатой некогда чистой коже. Выступает заметно пот, скатываясь мелкими каплями до ключиц, а после стекая ниже, по плоскому животу, и теряясь где-то у контраста тел. Мин облизывается, и однозначно получает удовольствие, судя по выражению лица. Он наслаждается видом перед собой, красивыми стонами, что ласкают слух, и даже теми мелким царапинами от ногтей, что по любому останутся на коже. Чимин призывает продолжить, без слов, выгибаясь сильнее. Юнги двигает пальцем внутри, сгибает, разминая скользкие стеночки, добавляет второй, вызывая новую порцию неприятных ощущений, но в тоже время, удовлетворённых стонов. Он всё ещё насторожен. На готове, если вдруг, тот резко передумает. Он ведь может, но не будет. Однозначно, уже точно не в этот раз. Пути назад обрезаны под корень, теперь уж точно. Атмосфера накаляется, и Юнги надоедает разглядывать только шею. Хочется исследовать каждую эмоцию на лице, словить губами выступающие капли пота на лбу, и наконец, почувствовать те самые стоны, себе в губы. Он слишком резко склоняет подростка к себе, даже немного грубо притягивая за затылок, но Чимин не спорит, не сопротивляется, покорно ложится на крепкую грудь, задерживая лицо в нескольких сантиметров от чужого. В нём уже двигается три пальца, и всё это ярко видно эмоциям на лице. Он хмурится, закусывает губы, временами жмуря глаза, от особо сильных толчков внутри себя. Юнги смотрит не него. Наслаждается. А после впивается в пухлые губы рвано грубым поцелуем. Наряд ли он делает это нарочно, скорее несдержанно, ведь крышу срывает знатно, от такого вида, и осознание, что именно этот, до безумия красивый человек, в его власти. Чимин отвечает с завидным напорством, усиленно игнорируя звонкие стоны, что застревают в горле, не позволяя обрушится на слух. Он обхватывает ладонями чужое лицо, зарывается пальцами в тёмную шевелюру, насаживаясь самостоятельно, теряя голову окончательно, от непрекращающихся толчков внутри. Мин загнанно дышит, прерывая поцелуй, убеждается взглядом, и резко вынимает пальцы, оставляя после себя неприятное жжения, сокращающиеся мышцы, вокруг пустоты. Младший сглатывает, часто моргая, и покорно приподнимает бёдра, понимая намёк. Закусывает губу, в нетерпенни, и срывается на высокий красивый стон, когда в него проникает головка. —Не больно? —Продолжай... – сдавленно выдыхает Пак, срываясь на очередной полукрик. Юнги внимательно следит взглядом, медленно погружаясь с каждой секундой всё глубже, ловит губами стоны, сжимая в ладонях упругие ягодицы, и чуть морщась, от стальной хватки на плечах, что становится более крепче, с каждым толчком. Чимин жмурится, смаргивая мелкие слёзы, и опускает голову, намертво впиваясь пальцами в чужие плечи. Он напряжён, как никогда ранее, но старается расслабить тело, позволяя проникать в себя почти безболезненно. —Ты в порядке, детка? – с предыханием интересуется Мин. Пак снова громко стонет, задирая голову вверх, и кусает губы, почти до крови. —Он... Он т-так глубоко... – парень выгибается особо сильно, неведомо насаживаясь только глубже, и жмурится, срываясь почти на всхлип. —Потерпи, малыш, это ещё не всё. – предупреждает старший, и резко толкается полностью, с отчётливым звуком шлёпаясь бёдрами о ягодицы. Чимин широко раскрывает губы, в немом крике, и роняет голову на крепкое плечо, с невнятным гортанным стоном. Юнги застывает в одном положении, давая привыкнуть, и поглаживает напряжённую спину, чуть поворачивая к голову. В сердце больно кольнуло, а желание обнять и успокоить резко возросло. Бледная рука перемещается с ягодиц на талию, почти невинно, успокаивающе поглаживая. Слышен короткий, сдавленный всхлип, мальчишка ослабляет хватку на плечах, перемещаясь шею, крепко обнимая, ища защиту, и поддержку. —Тише, малыш, успокойся... – заботливо шепчет Мин, целуя где-то за ушком. Не двигается, но прекратить не предлагает, будучи не в силах бороться с желанием, лишь успокаивающе поглаживает спину, и шепчет ласково, дожидаясь момента, когда можно будет продолжить. И что-то подсказывает, что этот момент, наступит раньше, чем позволит Чимин. Младший всё ещё всхлипывает, и крепко впивается пальцами, когда Юнги делает первый толчок. Слышится далеко не ожидаемый удовлетворённый стон, а болезненный всхлип, что становится только громче. Но остановится Мин не в состоянии. Только не сейчас. Несмотря насколько больно режут по сердцу чужие слёзы. Он двигается, неспеша, стараясь доставить как можно меньше боли, но настойчиво, вызывая новые усталые всхлипы. Рука всё ещё поглаживает спину, а вторая опускается на колом стоящий член младшего, чтобы хоть как-то облегчить страдания этого мальчика. В голове только одна мысль, одни и те же слова, что он так и не решается озвучить. "Прости меня" и ещё множество форм искренного извинения. Чимин прикусывает губу, утыкаясь носом в чужую шею, старается дышать ровно, что получается с трудом. Нос заложен из-за слёз, воздуха вокруг начинает не хватать, но он старается. Правда старается, вдыхает как можно глубже, заглушает нескончаемые всхлипы и стоны. Прохладная рука на члене, безпрекословно приносит удовольствие, но выбивает из лёгких необходимый сейчас кислород. Он начинает задыхаться, похлопывая по чужим плечам, чтобы привлечь внимание. Юнги это замечает, но сначала игнорирует, думая что тому просто не удобно, а после услышав слёзное и умоляющие "Пожалуйста!.." резко останавливается, сразу же покидая растраханное тело. Отстраняет, и усаживает себе колени, резко оказываясь в сидячем положении. Заглядывает в лицо, вытирает слёзы, и с ужасом замечает из носа струйку крови, что стремительно опускается к губам. —Эй, малыш, ты в порядке!? – взвинчивается старший, вовремя успевая словить внезапно ослабевшее тело. —Маленький, прости меня пожалуйста, эй, пожалуйста, только... только не отключайся, малыш, – Мин похлопывает по щекам, насильно прогоняя тревожный сон, который медленно забирает сознание. Чимин его слышит, и даже намеревается ответить, но в последний момент срывается снова в слёзы, кутаясь в чужие объятия, словно в пуховое одеяло. Сжимается, и дрожит, складывая ладошки на крепких плечах, стискивает пальцы, и утыкается лицом в плечо, смачивая слезами бледную кожу. Юнги обнимает его в ответ так же крепко, не переставая поглаживать спину, и причитать извинения, осыпая поцелуями в макушку. —Чимин-и, скажи что-нибудь... – просит Мин, просто хотя бы для того, чтобы убедиться, что тот вообще в сознании. —Пожалуйста, скажи что ты в порядке. —Я в порядке... – и не важно, что это ложь. —Прости меня, пожалуйста, я не хотел, малыш, только не засыпай, я всё что угодно сделаю... – беспокойно причитает старший, усиленно вслушиваясь в тонкий голосок, что кажется что-то говорит, но очень не разборчиво. Чимин сглатывает, и через силу прогоняет сонливость в глазах, судорожно выдыхая горячий воздух. Успокаивается, почти полностью, даже слишком, почти растилаясь на чужих коленях, но держится в сознании, собирая все оставшиеся силы. —Я хочу домой... – проговаривает едва слышно, с трудом шевеля губами. Юнги сглатывает ком, поджимает губы, едва ли не срываясь чтобы врезать самому себе. За то что допустил оплошность. Позволил себе сорваться во второй раз. Довести до такого состояния глупого наивного ребёнка, и сделать больно, не только физически. Он кивает, смаргивая крупные слёзы, поднимается на ноги, бережно удерживая ослабевшее тело, укладывает младшего спиной на кровать, а сам подбирает с пола выброшенную в порыве страсти одежду. Осторожно натягивает на Пака боксёры, специально, как можно меньше касаясь тела, боясь сделать хуже, напугать. Помогает надеть брюки, бережно вдевая стройные ножки в каждую штанину, даже носки, чистые натягивает, потому что ночью холодно, а Чимин был босиком. Вместо былой школьной рубашки, предлагает свой свитер, заботливо, без задней мысли, получая в ответ ровно не чего. Чимин лежит, безвольной куклой, следит за каждым чужим действием, но не комментирует, и не сопротивляется, лишь ждёт, скорейшего прихода домой, чтобы рассыпаться в истерике, на оставшуюся ночь. Юнги по быстрому одевается сам, присаживается на корточки рядом с кроватью, и вкладывая как можно больше раскаяние во взгляд, смотрит на подростка, еле ощутимо поглаживая кисть. —Прости меня... —Отвези меня домой. – перебивает Пак. —Отвезу. – виновато соглашается Мин. Старший вытирает незаметно слёзы, поднимается на ноги, бережно подхватывая младшего на руки, без слов интересуясь его состоянием. Движется по направлению выхода, покидает квартиру, даже не пытаясь закрыть ключами, спускается по лестнице, выходит на улицу, усаживая Чимина на свой мотоцикл, и почти неведомо, поглаживает по волосам, сглатывая ком в горле. Они доезжают до дома, без происшествий, и вроде бы привычно, но Чимин теперь не обвивает руками торс, лишь цепляется пальцами за рубашку сзади, и держится больше ногами. К тому же скорость они набрали не высокую, Юнги специально ехал медленно, боясь спугнуть ещё больше, а пелена слёз в глазах, толком не позволяя разглядеть дорогу. —Прости меня. – это Мин повторяет уже в который раз, когда Чимин спускается на землю. Ноги держат слабо, болью стреляет по всему телу, но юноша изо всех сил уберегает себя от посторонней помощи. —Мне надо подумать. – бросает младший, и скрывается за дверью подъезда, так и не взглянув на парня позади.