—Осторожнее, детка!

      Чимин сидит на своей кровати в позе лотоса, незаинтересованно исследуя узоры на давно выученных обоях. Юнги до сиг пор возится с его вещами у шкафа, изредка оборачиваясь, чтобы спросить нужна именно эта одежда ему, или нет. В шкафу молодого человека возраста тинэйджера, очень много различных вещей, подтверждающих юношеский максимализм, или в целом бушующие гормоны, например Юнги достал из дальнего ящика тяжёлую металлическую цепь, которая по задумке наверное, должна носится на шее. А Мину и представить страшно как ЭТО будет выглядеть на Чимине. Его к земле тянуть будет такой вес, если вообще не сломается. Хотя наверное поэтому она не использовалась, лишь пылилась на верхней полке шкафа, до которой Пак вряд-ли достанет. Ещё было много женской косметики, средств по уходу за кожей и прочее, это Чимин не комментировал никак, а на вопросительный взгляд старшего, лишь отвернулся к окну, изображая полную заинтересованность в плакучей иве, что покачивалась от ветра. Юнги лишь глубоко вздохнул, кидая множественные тюбики в пыльный оранжевый чемодан. Дальше по воображаемому списку у него шло нижнее белье, и без капли какого либо стеснения, он наклоняется к нужной шуфлядке, выдвигая её на себя, прежде чем Чимин осознает всё. Тот резко дёргается, краснеет, соскакивая с кровати на пол, и протяжно скулит от стрельнувшей боли в пояснице. —Не трогай! – успевает крикнуть Пак. Мин удивлённо замирает, непонимающие хмурится, а после его губы растягиваются в ухмылке. Руки застывают в том же положении, лишь на сантиметр сдвинув нижний ящик. Чимин поскуливает от боли, но ползёт к нему, защищая ящик как своё сокровенное дитя. —Что ты там прячешь? – брюнет затейливо щурится, отгоняя желание бросится на помощь, и уложить подростка снова на мягкую постель. ...или на своих коленях, тоже вариант... Юноша закусывает губу, и опускает взгляд, вмиг забывая о жгучей боли в спине, и неприятных ощущений в анусе. Он сидит ровно перед старшим, подбирая под себя коленки, и сглатывает, стараясь придумать оправдания. —Я... – Пак сбивается на судорожный глубокий вдох, позволяющий расслабиться, хотя бы на секунду. —Я сам сложу бельё... – бурчит на грани слышимости, с отчётливым смущением, и нотками стыда. Юнги смотрит на него пристально, пытаясь вычислить все эмоции, щурится, разглядывая покрасневшие лицо, что опущенно в пол, и после долгих тридцати секунд раздумий, показательно хмыкает, разворачиваясь в окну. Чимин, убедившись что тот не смотрит, с успокоением выдыхает, заглядывая в ящик. Поспешно собирает в кучу разбросанные постельных оттенков боксёры, разноцветные носки, пару маленьких тюбиков крема интимной гигиены, и забрасывает всё в чемодан, сразу же накрывая первой попавшейся рубашкой. —Я всё. – гласит младший, взглядом бегая по открытому чемодану, осматривая насколько заметны его личные вещи под тонкой тканью. Юнги обарачивается, с нечитаемым выражением лица смотрит вначале на мальчишку перед собой, а после опускает взгляд вниз, усмехаясь предсказуемости подростка. Чимин закусывает губу, молясь чтобы Мин нечего не заметил, и теребит маленькие пальчики за спиной, неуверенно поднимая голову на старшего. Из чемодана явно торчит что-то нежно розовое, похожее на кружево, но не ясно сразу, из-за накрытой сверху белой рубашки. Кстати рубашка то уж больно похожа на юнгиеву, и Мин почти без озарения совести срывает мешающую ткань, и зависает немного, не слушая недовольный вопль Пака. Бледные пальцы медленно наклоняются, цепляют на фаланги тонкие кружевные трусики, поднимая на уровень лица. Улыбка растягивается всё шире, особенно переведя на подростка взгляд, едва ли не пробивает на смешок. Чимин плотно жмурится, надувает недовольно губы, секунду медлит, а после резко вырывает из чужих рук личную вещь, пряча в маленьком кулаке. —Малыш... – задорно тянет Юнги. —Ты такое носишь? – вопрос вгоняет младшего в краску, заставляя зажмуриться плотнее, и опустить голову, судорожно придумывая план провалится сквозь землю, или сбежать от сюда поскорее, потому что этот пронзительный взгляд терпеть на себе кажется не возможным. —А для меня наденешь? Чимин выдыхает, резко, недовольно, показывая что ответа он всё равно не получит, а если продолжит, что сделает только хуже, а поэтому Юнги замолкает, но не спускает улыбки с лица, откровенно наслаждаясь реакцией мальчишки. Ему так нравится это смущение, красные щёки, что временами напоминают спелые персики, надутые губки, что складываются так, что похожи на лепестки чайной розы, а след от слюны, напоминает раннюю росу в мае. Это существо перед ним, впадает в краску, всё больше, и Мин знает что именно его взгляд делает его таким, но перестать не может. Не может заставить себя отвлечься от созерзания красивого лица, и лёгких морщинок на нём, из-за того что подросток не перестаёт хмуриться. Эта минута кажется эйфорией. Такой медленной, тягучей, и оба парня чувствуют облегчение от недавних событий. Юнги больше не намеревается лишить жизни его отца, а Чимин почти не чувствует боли в спине от ударов. —А ты хочешь меня видеть в этом? – с лёгкой насмешкой спрашивает Пак, складывая руки на груди. —Я ведь парень, и это будет выглядеть нелепо... – он опускает голову и поджимает губы, тяжело вздыхая после. Этот вопрос он обдумывал раньше довольно часто, и заганялся поэтому поводу тоже не мало. Он парень. А Юнги наверняка приятней видеть рядом с собой нежное, красивое, женское тело. Он старается вести себя подобающе. Иногда полностью забивая на гордость, лишь бы Мину понравилось. Да он хоть сейчас готов натянуть на себя эти трусы, если Юнги попросит. —Ты прекрасен, малыш, в любой одежде, как и без неё. – тон старшего смягчается, говорит ласково, лёгким движением руки поглаживая светлые прядки на макушке. Чимин на это дует губы, показывая что не согласен. —Я... должен подобать девушке, чтобы нравиться парням... – бурчит Пак, стараясь не выдавать свой дрожащий голос, что получается откровенно плохо, из-за нескрываемой обиды к обществу, и страхе, что Мин разделит с ним это мнение. Юнги долго на него смотрит, стараясь понять насколько серьёзно он говорил эти слова, а замечая дрожащие губы, хмуриться, не понимая вообще как такую светлую голову могут посещать столь глупые мысли. Он явно не согласен, просто не может это правильно выразить, а поэтому молчит, что очень напрягает. Чимин уже корит что озвучил свои сокровенные переживания, и прикрыл глаза, чувствуя предательскую влагу, как его внезапно заключают в крепкие объятия, что он даже опомниться не успел, когда чувствует чужие руки на своей изувеченной спине, что оглаживают осторожно, но ощутимо, от чего мурашки по коже. Он неровно выдыхает куда-то в шею, опаляя горячим дыханием, мысленно благодаря за столь необходимый сейчас жест, на который бы он сам навряд ли решился. Юнги держит его крепко, скорее жадно, по собственнически, слепо целует макушку, едва пробираясь прохладными пальцами под кофту. Сейчас конечно не время заходить дальше поцелуев, но почему то именно в такие моменты хочется больше всего. Это какой-то скрытый фетиш. Осознание того что время беспокойно, в любой момент их может кто-то увидеть, просто будоражит кровь, и Мин не может держать себя в руках от адреналина. Он ненавидит себя за то что возбуждается. Что не может контролировать свои руки, что бесстыдно опускаются на ягодицы, сжимают, слабо шлёпают, и всё не могут оставить в покое столь манящую часть тела. Чимин чуть выгибается, закусывает губу, и еле слышно стонет, чувствуя чужое возбуждение под плотной тканью. Ему нравится, но он не перестаёт причитать обратное, тщетно выкручиваясь в крепких руках. Юнги беззвучно рычит, впиваясь губами в шею, и подхватывает младшего под ягодицы, предотвращая возможную попытку отстраниться. Пак лишь шумно, сбито дышит, закидывая голову назад, открывает больше простора для кровавых засосов, и держится крепко за чужую шею, поглаживая пальчиками волосы на затылке. Улыбка просится сама, а собственный член ощутимо твердеет, от чего пробивает на очередной стон. Его голосовые связки реагируют особенно на прикосновения именно этого человека, даже когда он просто обнимает, хочется стонать. Это обычно контролируется, но не сейчас. Он подросток. Ещё не привычно справляться с возбуждением. —Х-хён... – выдыхает Пак, сдерживая неприличные комментарии в сторону Юнги, что сейчас судорожно расправляется с его ремнём, вдавливая в стену. О да, там внизу родители, и наверняка не спят в столь ранний час, а от осознания что они могут всё слышать, только желание возрастает. Рядом с Юнги исчез страх, и теперь голову будоражит возможность мести. И кто они такие, чтобы запрещать ему быть счастливым? Вот щас как потрахается с Юнги, что стоны с улицы будут слышно, а потом посмотрим, как они отреагируют. —Хочу тебя... – томно шепчет Мин, обжигая дыханием ушную раковину, а язык юрко проходится по мочке, вызывая новый табун мурашек. —Я так хочу тебя, не могу остановиться... – он как будто злится на самого себя, с отчётливой ненавистью проговаривая слова. Кусает пухлые губы, передавая внутреннюю ярость, и зализывает ранку, вымаливая разрешение продолжить. Он не может действовать сам. Без разрешения. Или после приказа остановится. Это собственные принципы, которые нельзя нарушать. Разве что если не пойдет против себя... А судя потому, что произошло рядом с этим человеком, всё возможно. —Не останавливайся... – шепчет младший, сильнее впиваясь пальцами в крепкую шею, и ёрзая задницей, нарочно задевая эрогированный член. Он впивается пятками куда-то в поясницу, не позволяя отстраниться, сделать и вдоха. —Я хочу тебя так же сильно... Мин снова рычит, сжимая ладони сильнее на упругих ягодицах, прикусывает мочку уха, толкаясь пахом меж разведённых ног. И не важно что оба в одежде, он просто пытается показать что их ждёт в будущем, если он сейчас не захочет остановится. В мыслях до сих пор витает опасный след, мысль, что они не одни, что человек внизу может просто их застукать за неприличным занятием, а вспоминая что он сделал с Чимином за связь с мужчиной, страшно представить его реакцию на это. Ситуация вообще довольно комичная. Он пробрался через окно в квартиру любимого, грозился убить его родителей, а сейчас прижимает его к стене, с явно непристойным желанием. Как говорится...

Это должно быть шутка, но смеяться не хочется совсем.

Чимин выгибается сильнее, едва не до хруста, откидывает голову назад, отчего больно ударяется затылком о стену, но всё так же тихо, красиво стонет, позволяя чужим рукам блуждать по самым сокровенным местам. На его джинсах уже расстёгнута ширинка, серые боксёры особо сильно натягиваются под напором вставшего члена, образуя мокрое пятнышко на самой головке. Юнги так нравится за этим наблюдать, издевательски поглаживать, не позволяя получать удовольствие полностью, слушать недовольство, а когда прохладная ладонь проходится вдоль, стоны наслаждения. Он загнанно дышит, целуя чужие губы, терзая до крови нежную кожу, оставляя засосы, и следы от зубов. Этот кайф будет сложно описать словами, поэтому легче представить картину двух истрерзанных страстью тел, что сливаются в жадном поцелуе, с явным намёком на продолжение. Резинка боксёров оказывается оттянута вниз в скором времени, аккуратный член нетерпеливо выскакивает наружу, и его сразу же накрывает полностью бледная рука, чуть сжимая у основания. Пару секунд и ладонью исчезает. Пак прикрывает глаза, нехотя пуская мысль что на этом всё прекратится, но внезапно шумно слышится шуршание молнией, и знакомый звук расстёгивающейся ширинки. Юнги облизывает губы, направляя свой член неприлично близко к чужому, и обхватывает бледной рукой оба ствола, начиная остервенело ею двигать. Слух ласкают несдержанные тонкие стоны, прерывистое дыхание, а маленькие пальчики сжимают плечи крепче, не позволяя даже подумать о том чтобы отстраниться. Движения рукой рваные, быстрые, с точно поставленной целью довести до разрядки обоих. Несколько минут непрерывного кайфа, и Чимин кончает, первый, на правах младшего. Бледная рука перемещается кольцом с двух членов на один, продолжая двигаться в бешеном темпе. Пак закидывает назад голову, с усталым стоном на губах. Он всё ещё прижат к стене, крепко усаженный на чужих бёдрах ногами. Руки обвиты вокруг шеи, изредка вплетаясь в смоляные волосы на затылке. Казалось прошла ровно минута, Юнги кончает, выплёскивая семя на чужую кофту, безобразно испачканную в белесой жидкости. Дыхание сбито у обоих, на устах слабая довольная улыбка, Мин обнимает талию крепче, пыльнув к чужим губам за сладким поцелуем. Момент довольно интимный, и сейчас нет желания чтобы их застукали, поэтому восстановившись после оргазма, парни сразу отстраняются. Чимин опускает взгляд на свою кофту, краснеет, чуть улыбаясь, а после отворачивается спиной, стягивая её через шею. И вообще-то Юнги тоже не понятно чего он стесняется, ведь он видел его тело полностью, в деталях, и трахались они тоже не один раз, но подросток продолжает проявлять невинность, бушующие гормоны, даже в такой ситуации. Перед Юнги сейчас оголённая стройная спина, с ярко выраженными позвонками, и свежими ссадинами в виде длинных полос от ремня. У поясницы даже виднеется отпечаток пряжки, и Мин стискивает зубы, представляя в голове ту ситуацию. Чимин тогда плакал, это точно, сомнений нет, ведь он слаб. Ему было больно, наверное, даже очень, но востановился он довольно быстро, и даже улыбается. Неужели это он так на него влияет? Неужели, его появление, способно заглушить в памяти столь сильную боль? И это приятно греет душу. Получается, влюблён не только он. Оказывается он тоже может быть кому-то кислородом. Юнги застёгивает ширинку на джинсах, и смотрит на младшего что скрючился над чемоданом в поисках новой футболки. Тот перебирает своё же бельё, школьную форму, что наверняка помялась при таком грубом обращении. Да, Мин был немного резок, когда принялся рытся в чужом шкафу, но это его мало волновало. Возможно неправильно всё это, внезапное решение, но оспаривать никто не решается. Никто и не против, вроде бы. У Чимина никто и не спрашивал, вообще-то. Но он ведь не отказался, значит, согласен... —Ты скоро? – недовольно бурчит Мин, ожидая пока младший наконец откопает себе нужную вещь. —Сейчас... – Пак хмуриться, вытягивая из под самого низа красную толстовку, и победно выдыхает, поднимаясь на ноги. Юнги стоит неприлично рядом, смотрит, словно в душу, возвышаясь над подростком. И не важно что разница в росте между ними под два сантиметра, но выглядит он однозначно больше. Чимин поспешно одевается, откидывая грязную кофту куда-то в угол. Её он пожалуй оставит. На память родителям. И нет, его не мучает совесть, ему это кажется некой местью. Вещь испачканна в сперме двух парней, и пусть они почувствуют это. —Это все вещи? – спрашивает старший, застёгивая уже полный чемодан. Чимин рядом кивает, подбирая маленький рюкзак с тетрадями, и в предверии переезда, подскакивает к двери, как маленький ребёнок ожидая пока разрешат выйти. А осознание того что внизу могут ждать рассерженные родители, почему то до него не доходит, хотя Мин уже заметно нервничает. Последний раз вздохнув, окинув чистая спальню взглядом, пара медленно выходит в коридор, осматриваясь. —Там тихо... – шепчет младший. Юнги напрягается, делая осторожный шаг на лестницу, и постоянно оглядывается, боясь нарваться на хозяев дома. Чимин мигом оказывается рядом, хватая за руку, и чуть притаившись, следует за ним. Шаги пусть и медленные, тихие, но уверенные, несмотря на липкий страх. Они оказываются у входной двери слишком быстро. Ненарочно шумно щёлкает замок, что однозначно привлёк внимание. Мин затаивает дыхание, ожидая что включится свет, или появится кто-то в проходе. Пак сжимается, пыльнув как можно ближе к чужому телу, непроизвольно ища защиту. Пауза затягивается, тишина начинает напрягать, но никого постороннего не видно и не слышно, словно дома они одни. Старший отмирает первый, резко выдохнув, открывает дверь, пропуская младшего вперёд, а после и выходит сам. Сырой подъезд они преодаливают быстро, с наслаждением вдыхая свежий воздух, и наконец расслабляясь, отпуская ненавистный страх. Юнги прикрывает глаза, закидывая голову к небу, стоит неподвижно пару секунд, позволяя сердцу вернуть нормальный ритм. В голове не укладывается, мысли путаются, то совершенно пустые. Они сбежали от родителей, а такое ощущение что избежали тюремного заключения. —Спасибо. – благодарит Пак, приподнимая услужливо взгляд, и цепляясь маленькими пальчиками за чужую рубашку. Юнги улыбается, незаметно, скрывая гордость за усталым вздохом, и возвращается к созерзанию младшего, нежно касаясь пухловатой щёки ладонью. Он знает за что. И знает что сделал правильно. —Люблю тебя, котёнок... – шепчет Мин, склоняясь за поцелуем.