What do i call you

Чан чувствовал себя странно, и эти чувства были далеки от логики. Он думал о Донхуне и был с ним рядом так много, и он себе это позволял, а потом находил себя в плачевных мыслях, что это только обнадёживает. Вяло полагал, что не пробиться ему через статус младшего и весёлого братца. В мыслях Донхун был такой близкий и такой недостижимый. Чан хотел быть рядом, рукой ли на его плече или сердцем в его мыслях и историях, но и страшился этого. Страшился привыкнуть к этому и полюбить больше, чем вчера. Было пасмурное свежее, но не в пример раннее утро. Ючан потихоньку просыпался, растягиваясь по кровати. Сегодня очередной день загруженного расписания, они должны были выступить на общем онлайн-концерте. Но молодого человека всё также мучили больше не физические нагрузки и расписание, а потуги его ума и сердца, где первое гналось за вторым, останавливая его, в попытках не наделать шуму и глупостей. Чан должен был придумать план или избрать модель поведения, где он бы отдалялся от объекта своего обожания естественным путём. Кажись это глупым, но он видел в этой попытке что-то здравое. Меньше взаимодействий и разговоров – и будет меньше своих собственных мыслей и перемалывания той или иной ситуации. Сложно было и запретить себе смотреть на Донхуна. Его облик, жесты, мягкий смех, смуглая кожа, удивительные глаза и брови... Ючан быстро захлопал глазами. Он должен быстрее стать решительным и перестать размазываться. Деятельности у них по работе очень много, и встреч тоже ого-го. Он должен стать крутым и в меру безразличным. – Отхватить бы соло-деятельность.– буркнул он.– Но ведь ничего на горизонте. Тут завибрировал телефон. Писал тот, кого, судя по всему, и призвали. Дх: Доброго утра. Водитель будет у тебя уже минут через 15. Потарапливайся. Я буду брать кофе нам потом ^^ Что тебе взять? Чан подвис, думая о том, смог ли бы угадать, что Донхун возьмёт себе. Но пора просто бы уже кратко что-то ответить. И тут в попытке набрать сообщение, младшему прилетает следующий месседж. Дх: Я вот украду твой вкус сегодня - кофе шейк с орехом. Может и тебе? Чан округлил глаза и торопливо застрочил. Чан: Хах, привет, хён. Нет, возьми мне пожалуй сегодня дальгона-латте. И спасибо, я побежал (ง ื▿ ื)ว Дх: Окей, Чан-а, и до встречи ♡ ***** Наспех собравшись, Чан садится в поданную машину. Пока дорога мчит его на встречу парням и сегодняшним делам, парень залезает в твиттер - понаблюдать за чойс в ленте. Все любят смотреть химию команды, а на двоих кого-нибудь позалипать – так вообще удовольствие. Концентрированное и камерное. И тут Чана осеняет! Не легче ли избежать взаимодействий с Хуном, устраивая ему их со всеми другими. И самому Чану флиртовать с окружающими и быть игривым, как он немного умеет, а не быть напряжённым и молчаливым букой. Подумав и найдя этот метод подходящим и более естественным, он наконец смог почувствовать себя лучше. ***** После прошедшего концерта было решено устроить лайв.Тем более оставались кое-какие организационные моменты на месте. Чан предусмотрительно отсел к противоположному от Донхуна краю. Обсудив концерт, стали читать комментарии. "Любимая партия в хайер" – прозвучал вопрос. На который решили каждому дать ответить. Чан решительно улыбнулся и сказал: - Партия Донхун-хёна и Джун-хёна в бридже. Так проникновенно и сентиментально. Хёны, продемонстрируйте пожалуйста! Просьба сработала, и похихикивая и напевая, Хун и Джунхи уже были на коленях и руками простирались друг к другу. – Донджун-юнит вперёд! – читал Чан комментарий, очаровательно улыбаясь. Спустя ответы остальных, дошли и до старшего. – Моя соло-часть с танцем самая лучшая! Я видел реакции – без зазрения совести заявил Хун. – А потому что Чаном составлена – немного погодя сказал он. – Чойс уже это слышали – хитро улыбнулся Бёнкван. Остальные похихикали и продолжили читать вопросы дальше. ***** С того дня Чан ещё более заусердствовал. Присоединялся к Ваукванам в тренажёрке, названивал своим друзьям по съёмкам в дораме и искал с ними встречи. Всё что бы забило его занятость другими людьми. Пошёл ещё дальше – связывался с менеджерами и увёртливо перекраивал его пересечения с Хуном. А на лайвах, беря всё в организационные руки ведущего, паровал оставшийся квартет для заданий. Чан никогда не думал, что в нём есть этот драматик. Но пугающая сила и навязчивость чувств показывали, что всё это есть в нём. В их реалиях он никак не видел возможности быть рядом с Донхуном именно так, как он уже хотел. Младший думал, что хён, возможно, просто всё ещё считал своим долгом – нянькаться с ним. И что старший достоин лучшего – равного партнёра, многих романтичных свиданий и большого стабильного счастья в дальнейшем. Как бы ни был Ючан сейчас зациклен на себе, что сцапало его в ловушку уныния, Донхун, напротив, стал искать с ним встреч и взаимодействий. Сначала он был боек и настойчив, даже ревнив в том, как много Ючан даёт сейчас другим людям, а не ему. Даже смог узнать через товарища из стаффа о подозрительно активном участии Чана в планировании их расписания и деталей. Критической точкой послужили чередующиеся отказы со стороны Чана поесть вместе или сделать что-то вместе. Так Донхун успел сменить тонны настроений: от обид до желания бомбардировать младшего вопросами. И одним вечером он сделал это, хоть и лишь в смсках. Но так было проще сказать всё, что было страшно озвучить. Почему ты забыл своего старика? Тебе больше неинтересно со мной? Ты так много занимаешься сейчас и вертишься в незнакомых мне кругах.. Ты стал с кем-то встречаться? Ты нашёл свою любовь?.. Донхун сам же поразился написанному, но чувствовал, что ему хотелось знать или даже... К чёрту знание, просто говорить с Чаном как раньше, знать его дела, быть частью его жизни, даже если здесь и сейчас бы состоялся момент невозврата, где ему говорят, что это уже не то, чего тот бы хотел. Чан: Что?... Нет, это не так, и нет у меня никого. Хён, ты всегда был и будешь моим старшим братом, на которого я никого не променяю. Но сейчас...мне нелегко с тобой. Донхун проглотил эти слова. Ему было не до того, чтобы допытываться, что это значит. Ючан по какой-то причине закрыл свой мир для него, и это весьма дезориентировало. Донхун был сильным человеком, но у одного из главных источников этих его сил сейчас обрубили питание, и старший сегодня внезапно ощутил тотальное опустошение. ***** Проходили дни. Напряжение было велико - ведь химия старшего и младшего была чем-то невероятно стабильным и всегда поддерживала знакомость этого мира. А тут- Бёнкван и Сэюн порывались что-то сделать, не доверяя происходящему, хотели поговорить или запереть двоих в кладовке. Джунхи же, выглядя максимально задумчивым все эти дни, останавливал их и говорил, что влезать и спешить не стоит. Выдавалась неделя отдыха для группы, и Чан решил навестить свою семью на Чёджу. Он сейчас поступает мудро. Думает Джун. Но только лишь после того как наворотил дел, где забылся в себе и оттолкнул самого любящего. Хоть было всё также пасмурно все эти дни, лидер решается пригласить парня на прогулку по набережной под предлогом развеяться и наговориться на время отдыха. Ючан с интересом соглашается и видит в этом другой глоток спасения и способ отвлечься. Пока они сидят на лавочке и Джун рассказывает о чём-то лёгком и повседневном, Чан смотрит на него в упор. Как легко и приятно смотреть на важного тебе человека прямо и без волнений: на эти смольные, слегка растрёпанные волосы, на стройную, но мощную фигуру, на тонкие черты лица и вглядываться в его любимое – глаза-бусинки. Доверительные, понимающие, искренние и задорные. Имеющие энергию звёзд. Чан смеялся с ним, доверялся ему. Младший всегда был благодарен тому, что Джунхи с ними. Ючан никогда не лукавил, когда делал выбор в его сторону. Тот много значил для него, они были рядом и поделили столько моментов и шоу. Джун делал всё для него легко и был крайне заботлив. Чан чувствовал, что никогда не сможет отплатить ему в этом сполна. – Чан – внезапно сменив тон, тише позвал Джунхи. – Мы все видим, что что-то происходит и это сложно отрицать. Младший напрягся, но в ту же секунду грустно сдался слушанию всего, чего бы то не предложил Джун далее. – Но, пожалуйста, не будь к себе так строг. Как и не будь в ответе за другие мысли и слова. – продолжил хён. – Я вижу все эти метания и неуверенность и, кажется, понимаю эту природу. Но я хочу сказать.. Первые капли дождя упали с неба. – Здесь ты это зря – мягко улыбнулся Джун. – У тебя есть все шансы. Попробуй открыть своё сердце, дружок. Я верю в тебя и твоё счастье. Пак мягко взъерошил волосы Кана, а потом пригласил жестом улечься головой на его плечо и грудь. Чан так и сделал и аккуратно потёрся щекой о джинсовую куртку хёна - с немой благодарностью, застрявшей в горле. Тот не просил его говорить, не обвинил ни в чём, а утешил и дал небольшое пламя надежды. В которой стоило быть честным и действовать вместе с этим. ***** Поездка к семье вдохнула в него некоторые признаки жизни. Время с ними будто подлечивало раны его сердца, которые он потом лелеял перед сном; временем, где он скучал по Донхуну. Чан извёл себя за те недели так сильно, в нём не оставалось сил и энтузиазма – корить себя, придумывать планы поведения. Он был виноват перед Хуном, он знал это хорошо, но в парне зажглись вера и желание. Он может всё исправить и всё объяснить и оставить на благородный суд человека, которого он любил. Чан верил в его прощение. Он готов был бороться за него. Вернувшись в Сеул, парень решил сразу навестить их студию. Рассчитывал, что найдёт кого-нибудь там из ребят. В танцевальных залах никого не встретил и пошёл по коридорам с комнатами для записи. И заслышав звуки пианино, которые доносились с другого конца, волнительно проследовал туда, где через внутреннее окно разглядел именно его – Ли Донхуна. Тот играл мелодию, но не пел. Музыка была знакомой, и старший вроде бы тоже, но мозг не собирал ничего воедино. Собрав себя, Чан распознал в звуках клавиш песню Оливии Родриго. Ту самую. Про иллюзию вечности, знакомые дороги в образовавшемся одиночестве, про неразрешённую любовь, которой не уйти из сердца говорящего и не вымыться из цветного в чёрно-белое. Про водительскую лицензию. Только Чан воспроизвёл это в своей голове, Донхун завершил игру и оглянулся, замечая, что кто-то наблюдает за ним. Старший распахивает глаза и устанавливает пятисекундный их контакт, но затем сменяет его на болючий, взгляд, уколотый молнией обиды и встаёт с места, скрываясь за другой, запасной дверью. Чан почувствовал себя странно – все эмоции в себе за раз – и эти эмоции всё ещё были далеки от логики. Он раз и навсегда запрещает себе действовать этими странными планами, которые отменяли ему Донхуна в его жизни. Но прямо сейчас его мир вышёл за дверь и растворился прямо на глазах, так и не узнав Чановой решимости.