Жизнь после конца

* Шесть дней спустя *

— Доброе утро, хренов мир! — сонно пробормотал Луис, протирая глаза. Он сел, не отрывая руки от лица. Наконец, когда он раскрыл глаза, очертания спальни проступили яснее. Сквозь шторы пробивался тускловатый солнечный свет. А на соседних кроватях продолжали мирно дрыхнуть его друзья. Минуты две лежал он неподвижно на своей постели, как человек, не вполне ещё уверенный, проснулся ли он или всё ещё спит, наяву ли всё, что около него теперь совершается, или это — продолжение его беспорядочных сонных грёз. Вскоре, однако ж, чувства Луиса стали яснее и отчётливее, начали возвращаться к привычным, обыденным впечатлениям. Знакомо глянули на него красновато-тусклые стены его комнаты, которую он делил вместе с Аасимом и Вилли. Вообще, по внешнему виду комнаты никак нельзя было определить наклонности её бывших хозяев. Вероятно, она предназначалась для гостей, потому что декоративных вещей в ней было столько, что сам чёрт ногу бы сломил, спрашивая себя: «Кто здесь, твою мать, жил?» Кровати были обычные и ничем не выделялись. Со стен на каждую кровать глядели фотографии различных животных: от кошек до богомолов. Посередине комнаты, рядом с двумя парами грязных, повалившихся набок ботинок, стоял обычный ореховый стул, на котором лежали странные детали, которые Вилли откопал в подвале. Не спеша надев ботинки, Луис вылез из постели и тихонько подошёл к небольшому зеркалу, висевшему в самом дальнем углу комнаты. В отражении показался стройный парень лет девятнадцати. Его яркие карие глаза озадаченно смотрели из-под непослушных тёмных дредов. Казалось, что собственное отражение смеялось над сонным видом хозяина и говорило ему всяческие гадости по поводу его сонной физиономии. — Это ты мне говоришь? Мне говоришь? А кому же ещё, чёрт побери! Ведь здесь только я! — шёпотом проговаривал Луис свой любимый монолог. Именно так он придавал себе уверенности на целый день. Но сейчас он проговорил всё так, словно возмущался на другого себя и высказывал ему все обвинения по поводу того, как он в последнее время себя ведёт и выглядит. Но разве он виноват, что постели здесь более приятные и мягкие, чем в школе? Виноват ли он в том, что безопасность здесь чувствовалась даже в наточенном кухонном ноже? Он любил это место и не хотел из него уходить. Ему нравились здешние люди, здешняя еда, и даже его старые друзья как будто приобрели некоторые обновления. Особенно Клем. В последние дни она стала как-то странно относиться к нему, словно старалась его избегать. Наверное, это было единственное, что не нравилось Луису. Но также ему не нравилось и то, от чего бежали Джордж и его друзья. Но он старался не обращать внимания на эти неприятности. Ему хотелось одного: чтобы жизнь стала такой же тихой, мирной и приятной, какой она была после схватки с «Дельтой». Дабы перестать спорить с зеркалом, он улыбнулся отражению и, снова потерев лицо, широко открыл глаза и оглядел спальню, будто ожидая увидеть что-то необычное. Что ж, в комнате и правда было много необычного. Практически всё то, чего не было в его спальной комнате, когда они ещё жили в школе, для Луиса считалось необычным. В полуметре от его кровати был распахнут огромный чемодан, который Лу нашёл несколько дней назад в подвале, а в нём были различные настольные игры, начиная от Монополии и заканчивая Клуэдо. На полу валялись различные карточки и несколько книг, которые Аасим взял из кабинета, принадлежавшего когда-то мистеру Дискейну. Взяв пальто, он на цыпочках вышел из комнаты и спустился на первый этаж.

***

* Дом Дискейнов. Вечер первого дня пребывания жителей школы Эриксона *

Ужин закончился на хорошей ноте. В комнате всё ещё пахло овсянкой. Ребята спокойно положили всю грязную посуду в огромный таз и начали медленно расходиться по комнатам. Слегка отдышавшись от такой чудесной трапезы, Луис тихонько срыгнул и оглядел помещение целиком. В нём ощущалась какая-то теплота и аромат неповторимого. Мир снаружи для него теперь, даже за закрытыми дверями, казался холодным и чужим, несмотря на то, что прожили они в нём целую неделю. Там, на улице, бродили ходячие и ветер крутил пыль и опавшую с деревьев листву. А здесь он чувствовал покой. Позитивную энергию хороших людей и просто чистый кайф. И, судя по остальным ребятам, все тоже ощущали спокойствие. Клем сидела с радостным лицом и уже нашла какую-то книгу, в которую погрузилась с головой. «Видимо, Джо подсадил», — пронеслось в голове Лу. Сам Джордж сидел за столом и допивал из своего стакана остывший чай. Сэм (для Луиса он казался таким же назойливым и скучным, как Аасим) сидел за столом и что-то строчил в своей тетрадке. После его взгляд упал на Лори, которая вовсю трудилась над посудой. Не долго думая, он вскочил со стула и спросил: — Ты не против, если я тебе помогу? На него взглянули нежно-зелёные глаза, в которых ярко сияла доброта и открытость. Улыбнувшись, она сказала: — Да, конечно. Спасибо большое. Пока Луис отмывал посуду от прилипшей каши, в комнату вошли Рассел и Катберт. Рассел сразу уселся за стол, а Катберт отправился на кухню. От него за километр пахло сигаретным дымом. Захватив с кухни свою флягу с непонятным пойлом, он сел со всеми за общий стол, поставил флягу слева, рядом с револьвером Джо. Кат рассеянно похлопал по револьверу, будто это был старый пёс, и сказал: — А я думал, он у тебя затерялся ещё во время нашего побега. Пули-то хотя бы бережёшь? — Не беспокойся, — отреагировал Джо сразу. — Одну я точно приберегу для этого ублюдка. — Ублюдка? — спросила Клем, оторвавшись от книги. — Так он называет Диктатора, — сказал Сэм, не отрываясь от своей тетрадки. — Главного человека в Империи. — А вот с этого момента поподробнее, — сказала Клем и, закрыв книгу, принялась слушать. — А чего подробно-то рассказывать? Человек — мудак, каких ещё поискать надо. Серьёзно, врагу не пожелаешь встретиться с таким уродом, — Кат сделал небольшой глоток и хотел было продолжить мысль, но тут его прервала Клем. — Вы так и не рассказали нам про Империю. Что это такое? Почему вы от неё бежите? — Всё просто, — сухо произнёс Рассел, словно давно знал правильный ответ. — Война. — А с кем воюют? — спросил Луис, не отвлекаясь от мытья посуды. — С кем только возможно, — ответил Джо. — Диктатор не ведает предела разумного. Его жизнь — сплошная война. Он хочет построить новую Америку. — Как это — построить? — спросила Клем. — По-обычному, — ответил Катберт. — Он считает, что, захватив как можно больше городов, он создаст мощное государство, которое станет единственным Ноевым ковчегом для всех. Он не берёт в расчёт идеи других. Ему важна только его идея. — Диктатор — враг. Не просто враг, а подлая, коварная гнида. Глянуть только на его окружение, на тех, с кем он это всё строил и завоёвывал. Все они твари, подлые вредители. Столько людей убили ради своего светлого будущего, — сказал Сэм, заканчивая запись в тетради. — Вы так его обрисовали, но при этом даже не объяснили, почему. Ну, каждый может быть плохим, но, может быть, он делает плохо, потому что хочет лишь сделать добро для последующих жителей нашего сумасшедшего мира? — спросил Луис. — Очень в этом сомневаюсь, — ответил Джордж. — Мы были солдатами Империи, старались строить этот мир, но… нам надоело это. Бейтсу было наплевать на нас… — Бейтсу? — спросил Луис. — Освальд Бейтс, он же Диктатор, — пояснила ему Лори. — Спасибо, — холодно ответил Джо. — Так вот, ему наплевать на всё. Уж поверьте мне. Я находился в Империи с самого её появления. Как Рассел и Сэм. Мы видели, как это всё зарождалось и развивалось. — А где были Кат и Лори? — спросила Клем. — Присоединились позже. Именно благодаря мне, — сказал Рассел, — эти двое находятся сейчас тут. Они раньше вообще были из низшего класса… — Рас, они не понимают этого, — сказал Джо. — А, точно. Вы же не оттуда. Ну, если говорить простым языком, в Империи все делятся на несколько классов. Первый — это знать. Те, кто обладают большим доверием Бейтса и его свиты. Те, кто внёс наибольший вклад в развитие общины. Второй — простые люди. Врачи, техники, солдаты, да и просто те, кто вышел из низшего класса. В основном работают каждый день, выполняя повседневные задания, как в День Сурка, за что получают еду, жильё, воду и другие нужные вещи. Третий — самый низший класс. Можно сказать, не достойные жизни великих. Все они — рабы и пленные. Либо знать, которая потеряла доверие Империи, или провинившиеся простые люди. Как правило, выполняют всю грязную работу. Но способ выйти из этого класса есть. Быть верной собачкой. Выполнять все поручения, улыбаться даже тогда, когда тебя называют последним куском дерьма на планете. И тогда, может быть, тебе предоставится место в классе повыше. — Какой кошмар, — выдохнул Луис, заканчивая мыть посуду. — Вот именно, — сказал Сэм. — Только благодаря Джо я не спустился в низший класс, но всё-таки предупреждение я получил. Он показал свою руку Клем, и та обнаружила, что на ней не хватает двух пальцев. — Солдаты-то мы хорошие, даже Лори, только убивать простых людей ради личной выгоды мы не хотели, — сказал Кат, сделав ещё один большой глоток. — Поэтому мы и бежали. — А вы пробовали как-то противостоять этому? — спросила Клем. — Ты нас ещё спрашиваешь? — воскликнул Рассел, но тут же сделал голос потише. — Конечно, пытались. Только одна маленькая проблемка. Империя — это не один только Чемберлейн. — То есть как это не один? — спросил Луис, садясь за стол. — Изначально, — начал рассказывать Джордж, — была небольшая военная община. Сбор всех выживших, так сказать. Но после она развалилась, когда рейдеры застали нас врасплох. И тогда никому не известный Освальд Бейтс решил отомстить даже не рейдерам, а всему миру. Показать, что он что-то может. Он сразу собрал вокруг себя верных ему людей и решил действовать по схеме «подружиться — захватить». Так мы кочевали из общины в общину, забирая всё самое нужное. После, когда набралась хорошая армия, он захватил небольшой городок под названием Кэп-Сити. Когда он почувствовал новый прилив могущества, то начал задумываться о том, чтобы создать новую великую державу, которая будет заменой той, старой и уже умершей, Америки. Так он начал снова захватывать общину за общиной, создавая новую мощную армию и тем самым укрепляя рубежи Кэп-Сити. Он выдвинул новый план по захвату города Альтовеску. Место, где расположилась группировка рейдеров, именующих себя «Дельтой». — Подожди… Ты сказал «Дельта»? — перебила его Клем. — Да, — подтвердил Джо. — Именно это я и сказал. Захват длился несколько дней, но позже рейдеры сдались. Они ещё выступали под своим именем, но уже полноценно входили в состав «Империи». Однако втайне они готовились нанести внезапный удар по армии Бейтса. Они собирали новых людей, вербовали даже подростков, делая из них пушечное мясо. Но у них ничего не вышло. Война оказалась проигранной, даже не начавшись. Основных лидеров казнили, а остальные стали представителями низшего класса. И вот когда было захвачено целых два города, Бейтс наметил огромный поход на военный город Чемберлейн. Этот город мало где изображён на картах. Он был закрытым ото всех, потому что в основном город выполнял функцию военной базы. Но когда начался апокалипсис, военные закрылись в нём от всего мира. Те, кто пытался как-то выйти с ними на связь или просто подходил близко к главным воротам, сразу получали пулю. Бейтс понимал, что просто так ему не захватить город, даже с большой армией. И тогда ему пришла гениальная идея по созданию плана «Блицкриг», но с необычным уклоном. Он начал создавать на заброшенных территориях небольшие фермы, где содержались орды ходячих. И таких ферм рядом с Чемберлейном набралось огромное количество. В один прекрасный день он выпустил всех мертвецов на свободу, и те начали атаковать главные ворота города. Пока основная сила была сосредоточена на зомби, диктаторская армия напала на город сзади и таким образом захватила его. Теперь Чемберлейн считается столицей Империи, а Бейтс — полноправным лидером. Теперь его цель — Ричмонд. Он понимает, что остальные общины не захотят вступать в состав, поэтому он решает проблемы радикально. Империя действительно ведёт войну, войну против всех. И единственное, что мы можем предпринимать — это не давать ей захватывать новые общины. Мы пытались подорвать столицу изнутри, но наш план сорвался. Нас кто-то выдал, и за это казнили невинного человека. Но после мы нанесли им ещё один удар и таким образом ликвидировали начало наступления. Сейчас я без понятия, что делает Империя, но если она снова готовится к захвату Ричмонда, действовать нужно немедленно. — Школа! — вдруг вырвалось у Луиса. Все на него оглянулись. — Что школа? — спросил Катберт. — Школу атаковали империалисты. Она теперь стала фермой. И тот голос по радио, который зазывал нас к Чемберлейну… Получается, они готовятся к войне. — Твою ж мать! — выругался Кат. — Так, Кат, спокойно! — сказал Рассел. — Они только показали, что они что-то готовят, но пока ничего серьёзного не произошло. — Ты говори, да не заговаривайся, — сказала Клем. — Ладно, я молчу, — ответил ей Рассел. — Получается, если они нашли школу, значит, за нами следили, — сказал Джо. — Стукач идёт за нами по пятам. — Я знаете как думаю? — включилась Лори. — Если они показали себя только на дальних землях Вирджинии — ведь отсюда до Ричмонда очень далеко, — можно пока не беспокоиться, но уже потихоньку что-то предпринимать. По крайней мере, обезопасить себя. Припасов у нас немного, как и патронов, поэтому нужно готовиться к этому заранее. — Действительно, — подхватил её мысль Катберт. — Нужно осмотреть ближайшие заброшенные поселения и заправки. Там точно должно что-то остаться. Надо будет сходить обязательно в Риверран. Там давно уже никого нет. Ни зомби, ни людей. А стрелять… — Ну, стрелков у нас воспитают. Это точно, — сказал Рассел, глядя на Джорджа. Парень лишь слабо улыбнулся. Просидев ещё несколько минут за обсуждением плана дальнейших действий, все начали расходиться по своим комнатам. Рассел с Лори удалились быстро. Потом ушёл Катберт. В комнате остались лишь трое. Луис, сладко зевнув, подошёл к Клем и сказал: — Ладно. Я пойду спать. Ты с Эй-Джеем или со мной будешь? — Э, Лу… Я, наверное, ещё тут побуду. Мне надо посидеть, подумать кое о чём. — Ну ладно, — спокойно ответил парень. Луис нежно поцеловал её в щеку и отправился наверх, не зная, что этот поцелуй станет единственным проявлением их любви за эти дни.

***

Неприятный рассказ об Империи оставил небольшой отпечаток в душе музыканта, но он старался его игнорировать, так же, как и все проблемы в своей жизни. Луис не любил грустить. И старался обучить этому всех, но получалось у него не очень хорошо. С момента их прибытия в дом Дискейнов прошло уже шесть дней. И до сих пор Луис не верил, что они нашли новый дом. Здесь всё было прекрасно. Начиная от защищённости здания, заканчивая самыми мелкими бытовыми деталями, которые раньше ребята считали утерянным вместе с прошлой жизнью. Здесь было всё, что душе угодно: электричество, горячая вода и вкусная еда, которую готовил Омар на пару с Лори. Иногда Луису казалось, что девушка легко могла уделать их великого шеф-повара во всём. Единственная девушка из команды Джо, его ровесница, бывшая империалистка, вызывала в Луисе неподдельный интерес. Ему безумно нравилась Лори. Лу с первых дней завёл с ней дружеские отношения. Для него она была самым лучшим и неповторимым другом. Это был единственный человек в доме, кроме Луиса, с чьего лица никогда не сходила милая улыбка. Как ему казалось, она олицетворяла собою идеал всего того, что заключалось в старинном слове «достоуважаемая», ибо одна лишь материнская забота обо всех живущих в этом доме давала ей право так называться. Но один фактор его очень смущал. Со спины она была очень похожа на Клем. А когда ты, сонный и ничего не осознающий, идёшь на кухню и встречаешь человека, похожего на твою возлюбленную, в любой момент можно попасть в неприятность. И такой случай с ним произошёл. Однажды утром ему спросонья показалось, что на кухне стоит Клементина. Но только с двумя ногами. Он не мог её ни с кем перепутать. Такие же чёрные, кудрявые волосы, тот же рост и нежный поющий голос. В тот момент он не мог его отличить, поскольку даже его уши ещё не проснулись. Когда Луис обнял девушку и захотел её поцеловать, его сразу оглушил негромкий визг. Сонные грёзы тут же развеялись, и на месте Клем оказалась Лори. Луис не знал, что ответить. Всё чаще из него вместо нормальных слов вылетало лишь «прости» или «это была случайность». Но Лори даже не думала обижаться. Она так же спокойно смерила его своим взглядом, а после с улыбкой произнесла: — Не подходи никогда ко мне сзади. Я боюсь этого, — и стала дальше готовить. Для Луиса это было удивительно. Она не стала ругаться или пытаться его убить за этот поступок. Она приняла его с какой-то теплотой, как будто это было в порядке вещей. Может, она флиртовала с ним? Но он не хотел об этом задумываться. Он знал одно: он любит только Клем, а Клем любит только его. Вот и сейчас она, готовя всем завтрак, смотрела на него так, словно они были парой уже долгие годы. — Доброе утро, — негромко сказал Лу, чтобы не разбудить спящего на диване Сэма. Лори поприветствовала его своей милой улыбкой и стала работать дальше. Несмотря на то, что Луис безумно любил Клементину, он вдруг почувствовал, что сейчас влюбился снова. Он полюбил Лори не только за её добрый, весёлый нрав и искреннюю заботу об окружающих, но и за блестящие глаза, чёрные волосы, да и в самой белизне её лица было что-то такое, что физически действовало дружелюбно и весело на людей, встречавших её. — Кофе будешь? — спросила его девушка. — Там чуть-чуть осталось. Парень лишь молча кивнул. В этот момент он почувствовал, что ему как никогда нужна чашка даже самого плохого кофе в мире. Луис открыл жестяную банку и обнаружил, что кофе осталось не больше чайной ложечки. Он налил из небольшого котелка, который до этого несколько минут грелся на костре, кипятка в красную кружку и принялся скоблить банку, вытряхивая последние крупинки кофе, смешанные с хлопьями ржавчины. Одной кружки кофе ему было предостаточно. Но почему-то он получил ощущения, которые не ожидал получить вообще. Откуда-то появилась небольшая боль в икрах, голова забилась домашним воздухом, во рту вместо привычного горьковатого вкуса был привкус подстилки со дна крысиной клетки, но при этом мозг изрядно вибрировал от избытка кофеина. — Как ты себя чувствуешь? — спросила она у парня. — Я? Прекрасно, — ответил, не задумываясь, Луис. Это было ложью. Чувствовал он себя нисколько не прекрасно. Его до сих пор терзало то, что Клем как будто перестала его любить, но при этом её точная копия, но только в сотни раз добрее, начинала проявлять заинтересованность в нём. — Я насчёт того, как ты чувствуешь себя после пережитых дней? Просто вы появились совсем недавно, а уже столько всего произошло. — Это что! Вот когда мы жили в школе, у нас события были куда круче, — сказал Луис, делая последний глоток. Он понял, что больше он этот кофе пить не будет. — Кстати, Кат и Клем тоже проснулись. Они сейчас во дворе дежурят. Луиса этот факт удивил, но виду он не подал. — Через двадцать минут будет завтрак. Можешь пока помочь Кату, если хочешь? — Да он опять будет на меня ворчать за то, что я делаю что-то не так, хотя сам он тот ещё криворукий. И когда на нас напали зомби, ни одного нормального выстрела не сделал. — Не горячись на него. Кат, он… просто такой человек. Поверь мне, он никогда не будет делать что-то против друзей. — Ну да, конечно. Если ты не заметила, его тут никто не любит, даже Сэм. — Ну, Сэм — это отдельная тема. Ты бы знал, как Сэм с Расселом собачатся, тогда ты бы понял, что с Катбертом они ведут себя как молодые любовники. Луис тихонько посмеялся. Сравнение было странное, но попало оно в самое яблочко. — Ну ладно! Посмеялись и хватит. Не разбуди Сэма. Когда я проснулась, он только лёг. — А что, он разве дежурил? — Нет. Просто он всегда чем-то занят. Постоянно пишет что-то в своём личном дневнике, который он никому не показывает. — Он ведёт дневник? — Скорее небольшие записи и заметки. — Кажется, я нашёл для Аасима нового друга, — улыбнулся Луис во всю ширину рта. — Ну ладно. Мне надо закончить с завтраком. Иди, но пожалуйста, не хлопай дверью. — Обещаю не хлопать дверью. Луис широко улыбнулся и направился к выходу. Вдруг он остановился у самой двери и заорал: — Доооооооброе утро, доооооом! И нет, это не проверка звука, это рок-н-ролл! — заорал Луис на весь дом. От такого неожиданного крика Сэм резко подорвался с дивана и шлёпнулся всем телом на каменный пол. Лори от неожиданности вскрикнула. — ЛУИС! — хором произнесли перепуганные ребята. Ничего не осознающий Сэм кинул свою подушку в сторону Луиса, но тот уже успел выбежать на улицу, еле сдерживая смех.

***

* Дом Дискейнов. Полдень второго дня пребывания жителей школы Эриксона *

В этот день ветер совершенно затих, и надвинулся густой серый туман, как бы скрывая тайны совершавшихся в природе перемен. До обеда, который планировали подавать через несколько часов, время тянулось бесконечно долго и нестерпимо однообразно. Да и вообще этот дневной промежуток был самым тяжёлым и самым пустым в жизни дома. Жизнь в доме Дискейнов следовала определённому распорядку: утреннее время уделялось различным занятиям по типу игры в Монополию или чтению книг, день же предназначался для работы. Друзья Джо звали эриксонцев на некоторые задания, чтобы получше узнать ребят и понять, на что они способны. Особенно не стеснялся в заданиях Катберт. Пусть он был интересным человеком, но некоторые ребята его недолюбливали, особенно за то, что порой он вёл себя возмутительно. «Такой же, как Луис, только прям настоящий мудак», — делилась Вайолет своими мыслями с Клем. Эти три дня все в доме были чем-то заняты. Мало-помалу, даже Луис начал втягиваться в новую работу (насколько мог в условиях, когда в доме, казалось, и так всё работало как часы и всего имелось в достатке). И пока Луис знакомился со своими обязанностями по подготовке оружия к чрезвычайным ситуациям, остальные занимались тем, что им поручали обитатели дома. Пока всем раздавали задания, Клем только заканчивала завтрак. Неожиданно сзади к ней подошёл Рассел и, положив руку на плечо, хотел что-то сказать. От такой неожиданности Клем дала ему в грудь локтем и расплескала весь отвар на кленовых листьях. — Срань господня! — воскликнул Рассел, держась за больное место и осматривая свою рубашку, которой было уже много-много лет. — Ой, прости. Я не хотела. — Да ничего страшного. Бывает. Видимо, и тебя Джо заразил привычкой включать атаку, когда кто-то подходит сзади. — Ты что-то хотел? — Да! Э-э, Клем. Мне нужна твоя помощь, — сказал Рассел, а после прошептал ей на ухо: — Мне срочно нужно с тобой поговорить. Клем посмотрела на него удивлённо, но Рассел даже бровью не повёл. Он так же спокойно и с ноткой какой-то радости вышел на улицу. Немного помедлив, Клем отложила книгу и пошла во двор. Из всей команды Джорджа, Рассел отличался своим живым и чрезвычайно подвижным лицом. Его глаза постоянно менялись, то загорались мыслью, чувством, весёлостью, то выглядели задумчиво-мечтательно и тогда казались ребяческими. Непухлые губы, смугло-желтоватый цвет лица, короткие волосы и небольшие прорастающие усы придавали ему вид человека, который был готов в этой жизни ко всему. Говорил он и отвечал на вопросы других всегда без запинки, будто знал точный ответ заранее. Он не был скрытным как Джордж, вредным как Катберт, занудным как Сэм, но при этом ему не хватало той заботы об окружающих, которая была свойственна только Лори. Выйдя на улицу, Клем увидела Рассела, который вовсю копался в небольшом картофельном огороде. На улице стояла не самая лучшая погода, чтобы убирать овощи с грядок, но парня, видимо, это не смущало. Он был как обычно спокоен и сосредоточен. Рядом с ним лежала небольшая, помятая во всех местах книга, на которой уже стёртыми чёрными буквами было написано: «.ево.а,.....ая лю…а То. .....на». — Я вижу, вы тут все читающие люди? — спросила Клем, подойдя к огороду. — Что? — отвлекаясь от своих мыслей, произнёс Рассел. — А, ты про книгу. Да так, просто нашёл в подвале, решил почитать. Ну не доставаться же ей Катберту на самокрутки. — Это да, — спокойно ответила Клем. — И как он только может столько курить? — Я тебе сейчас поведаю великое открытие, но все мы дымящие и курящие, даже Джо, но лишь в редких случаях. Иногда даже я могу себе позволить выкурить одну самокрутку. А вот Кат не может прожить без них вообще. — Да уж, — ответила Клем. — Ну и с чем тебе нужно помочь? — Всё очень просто: нужно ответить лишь на несколько вопросов. Первый: что у вас с Джо? — вдруг спросил Рассел, не отрывая взгляда от грядок. — Прости? — удивилась Клем, не особо понимая, каким образом она должна дать ему нужный ответ. — Не прикидывайся. Я вижу, какими ты влюбленными глазами на него смотришь. При этом у тебя есть парень. — Джо мне нравится, но как друг. У нас с ним ничего нет. С чего ты решил… — Ну да. А эти ваши обнимашки после нашего разговора, твой влюблённый взгляд, а после долгое раздумье… — Джордж тебе рассказал? — строго спросила Клем. — Нет, Сэм. Клементина вдруг почувствовала, как щёки наполняются жаром; заметно опешив, она не знала, куда деть свои глаза. Ей было стыдно. Она размечталась, окунулась в эту холодную ванну любви при свидетелях. — Всё выглядело не так, как это было на самом деле… — начала оправдываться Клем, но Рассел её сразу прервал. — Я не сужу тебя за это. Просто тебе мой совет, как от человека, который знает Джорджа больше всех здесь: держись от него подальше. Неожиданный ответ Рассела несколько удивил Клементину. — Почему же? — Просто так. Джордж — очень тёмная лошадка. И тем более, он не хочет даже слышать о слове «любовь» или «семья». Это для него болезненные темы. Этот человек столько пережил, что по нему уже давно плачет психушка, как в принципе и по нам всем. Но вот Джо — это отдельный, уникальный экземпляр. Тебе будет просто больно, когда ты о нём узнаешь чуточку больше. — Ну а кому не тяжело говорить о том, как он потерял своих близких? Все мы кого-то теряли. — Я же говорю. Джордж не просто их потерял, как все обычные люди. Особенно семью. — Ну может, тогда расскажешь мне об этом? — Я дал ему клятву не поднимать это грязное бельё со дна. Поэтому, если хочешь что-то узнать о жизни Джо, спрашивай у него самого, но помни, он плохо на это реагирует. — Почему именно сейчас ты решил поднять эту тему? И какое тебе дело до того, кому Джо делает знаки внимания? — возмутилась Клем. — Отсюда вытекает второй вопрос: ты действительно любишь Луиса? — Вопросы у тебя чересчур странные. Конечно же да! — сказала Клем. — А мне кажется, что он тебя — нет. — Рассел, что ты несёшь? — Ты никогда не обращала внимание на то, как Лу разговаривает с Лори? Почему они всегда вместе? — Ну… он просто нашёл в ней родственную душу. Ему просто нравится наша новая подруга. — То-то они сегодня вместе за завтраком сидели и хихикали друг с другом. Я ни на что не намекаю, Клем, но мне это не нравится. Я всегда полагаюсь на то, что, если судьба течёт по велению Господа, то пусть так и будет. Твоему Луису надо брать пример с Аасима. У него есть Руби — и всё. Он больше ни к кому не подкатывает, заботится только о ней. Поговори с ним. Потому что, если на него это не подействует, с ним уже буду разговаривать либо я, либо Кат. Клементина на несколько минут замолчала. Её начали терзать смутные сомнения о том, правильно ли она всё делает. — Луис не может мне изменять. Ты сам себя накручиваешь. Это просто проявление заботы со стороны Лори. Вот и всё. — Ну как знаешь. Я тебя предупредил. В принципе это всё, что я от тебя хотел услышать… Вдруг раздался неожиданный стук в забор. По звуку он напоминал скорее небольшой удар кулака обо что-то твёрдое. — Это что за хрень? — вырвалось у Рассела. — Без понятия, — сразу отреагировала Клем. Звук был ужасный, скрипучий, и вдруг Клем заметила, что одна часть забора странно покосилась, словно на неё кто-то наваливался. И тут до неё дошла мысль: — Луис! Ребята, идите сюда! У нас беда! Панические нотки в голосе Клем заставили всех поспешить. Джо сорвался со стула, как будто ожидал чего-то подобного, и выхватил из ножен мачете. Оттуда, откуда шёл голос Клем, раздался странный звук. Как будто что-то тяжёлое упало на землю. Выйдя на улицу, Джо увидел, как рухнул забор и на территорию начали пробираться мертвецы. — Нападение! — вдруг закричал Рассел и ринулся в дом за оружием. — Ну наконец-то! — вырвалось у Клем. — А то уж подумала, что больше с вами не встретимся, — и она достала свой огромный охотничий нож. Несмотря на неудобный протез, Клем орудовала ножом так, как никогда раньше. Из-за неожиданно появившегося откуда-то гнева Клем не видела, куда она наносит удары. Кровь одинаково хлестала как из глаз, так и из других частей тела ходячих. Ходячие начали медленно забираться на территорию. — Ребята, нужна подмога! — заорал Джо и сразу же ринулся в атаку. И сразу во двор выбежали все, кто только мог. Эй-Джей уже был наготове со своим пистолетом, Вайолет с тесаком, Луис с дубиной, а Сэм — со своими метательными ножами. Катберт устроился на вышке, отстреливая самых дальних ходячих, которые подбирались к дому. Джо рубил ходячих налево и направо. Одним лёгким движением мачете он снёс голову приближающемуся зомби. Из места, где раньше находилась голова, вырвалось гнилое сиропное булькание. Когда оно оборвалось, тело упало ничком на землю. Разрезая головы ходячих напополам, Джо заметил, как сзади к Клем подобрался мертвец. Приметив это, Джо среагировал инстинктивно. Он метнул своё мачете так, что то прошло сквозь голову ходячего, как нож в растаявшее масло, разделив его голову на две части. — Спасибо! — выкрикнула Клем и продолжила расправляться с ходячими. Джо, поняв, что остался без оружия, крикнул Эй-Джею: — Револьвер! Мальчик незамедлительно швырнул ему оружие. Джо среагировал моментально, автоматически. Сделав рывок, он схватил револьвер на лету. Оружие легло в руку уверенно, плотно. Ходячие с искажёнными лицами придвигались всё ближе и ближе. Его руки знали, что делать. Грянули выстрелы. Головы мертвецов запрокинулись, и оба упали на землю. Его глаза выбирали мишень с пугающей точностью. Он спускал курок, словно он был запрограммирован только на это. Тела падали на землю. Выпуская полностью весь барабан, он так же молниеносно на ходу перезаряжал револьвер. Его тренированные пальцы делали своё дело быстро и чётко — деловито сновали между барабаном и карманом, в котором находились патроны. Рядом появился безобразнейший ходячий, когда-то бывший толстой женщиной. Джо нажал на курок. Пальцы сработали точно и безотказно. Туша отлетела назад и повалилась на спину, похабно раскинув ноги. Стадо всё напирало, издавая бессвязные хрипы. Гремел выстрел за выстрелом. Стрела летела за стрелой, попадая точно в цель. Мир вокруг Джо заполнялся густой, гнилой кровью. Загоняя патроны в ещё не остывший барабан, он вдыхал запах гнили и плесени, запах своего потного тела, исходивший практически из всех мест, откуда только могло вонять потом. Уши его как будто налились свинцом, ноги одеревенели, а яйца поджались к самому животу. Но несмотря на такое неудобство, он продолжал защищать территорию. Вскоре на поле битвы вышел Луис. Крепко держа в руках «Стулли», он ринулся в атаку и сделал мощный удар; рядом с его лицом пролетела отвалившаяся челюсть. После другого удара голова мертвеца разлетелась, как арбуз, в который засунули огромную петарду. А ходячие всё не кончались. Если мертвец подходил слишком близко, Луис отступал, двигаясь плавно, как танцор, и уклоняясь от настигающих его укусов. С каждым ударом головы сносились, будто мячики для гольфа, улетая далеко в неизвестном направлении. Было слышно, как рядом клацают хищные зубы. Но эриксонцев было не остановить. Словно заведённый мотор, каждый крошил ходячих с такой яростью и пылом, что кровь и головы врагов летели во все стороны. От такой ярой бойни у Сэма отвисла челюсть. Его метание ножей было пустяком по сравнению с тем, как его новые друзья расправлялись с прибывавшими из ниоткуда зомби. Ходячие падали, как огородные пугала. Кровь и мозги растекались ручьями. Бойня продолжалась ещё полчаса, пока яростный натиск мертвецов не пошёл на убыль. Тишина вновь возвратилась, заполнив образовавшуюся пустоту. Мертвецы лежали извилистой, ломаной линией, что протянулась от разрушенного забора до того места, где стояли ребята. Джо пошёл по этой линии смерти, считая трупы. Вдали он заприметил Клементину. Подбежав к ней, он сразу спросил: — Клем, ты как? — Всё в порядке, не переживай, — ответила она с улыбкой. — Бывало и хуже. Ты сам как? — Я в порядке. Да уж, — выдохнул Джо, убирая револьвер в кобуру. — Теперь нам ещё придётся забор чинить. — Фу-ух, ну и тяжёлая была битва! — присоединился к разговору Луис. — Джо, классно стреляешь. Клем, ты тоже неплоха. — Уж всяко лучше, чем ты со своим «Стулли», — ответила она и удалилась в сторону дома. — Чего это с ней? — спросил Луис. Джо лишь пожал плечами. — Да уж. Стоило вам прийти, так сразу у нас началась жопа! — недовольно кричал Катберт с вышки. — И откуда только они взялись? На его риторический вопрос ответила закричавшая где-то вдали гагара.

***

Выйдя на улицу, Луис слегка отдышался, чтобы смех не завладел им полностью. Вдруг он почувствовал, как по рукам начинают бегать мурашки. Несмотря на то, что утро выдалось чистым и ясным, в отличие от других дней, осень давала о себе знать. Восточный ветер не только пронизывал до костей, но и ласково шевелил его дреды, холодный, но в то же время душистый и лёгкий, как пальцы Клем. И всё же смех сорвался с его губ, как вспорхнувшая из травы перепёлка. — Тише, — хмуро буркнул Катберт, сидящий на вышке. Хмурость ему совершенно не шла, в отличие от улыбки — впрочем, Луис впервые наблюдал за тем, как Катберт злится. После нападения ходячих ребята полтора дня трудились над тем, чтобы укрепить один лишь забор. И это занятие безумно их вымотало, но зато теперь ни одна тварь не могла пробраться на их территорию. Немного вдохнув свежего воздуха, Луис снова задумался о том, что всё-таки произошло с Клем. Во время нападения ходячих она была такой же, какой он её запомнил. Но вечером, а особенно после того, как ребята посетили Риверран, она стала относиться к нему скептически. Словно теперь он её больше раздражал, нежели влюблял в себя. Неужели у неё появился кто-то другой? «Надо не волноваться, надо успокоиться. О чём ты? Чего ты? Молчи, глупое», — обращался он к своему сердцу. И чем больше он старался себя успокоить, тем больше у него перехватывало дыхание. Он сделал ещё несколько шагов и остановился. Она так же спокойно, как в первый день, сидела и читала какую-то книгу. «Так, Луис, соберись. Это твоя девушка. У тебя от неё секретов нет. Как и у неё от тебя. Сейчас ты подойдёшь и спросишь, что с ней не так. Нет, надо как-то по другому», — мысли Луиса вертелись в голове гигантской каруселью. Каждое предложение он прощупывал, надеясь выйти на правильный поток мыслей. Вдруг Луис остановился. Клементина сидела так близко от него, что он слышал биение её сердца и чувствовал её тёплое дыхание; в то же время парня обдало благоуханием, невыразимым, необъяснимым, тем благоуханием, которое всегда сопровождает молодость и красоту. Он простоял с минуту на одном месте, потирая руки. Он видел, что ему остаётся сделать всего лишь шаг к этому прелестному созданию, которым он восхищался с момента их первой встречи. Клем проснулась раньше всех. Сон почему-то сразу как рукой сняло. Пока все мирно спали, она вышла на улицу и решила предаться своим мыслям. Ей, равно как и Луису, нравился их новый дом. Это казалось настоящей сказкой. Но она всё никак не могла расслабиться. Те факторы, о которых рассказывал Джордж и его друзья, сыграли немаловажную роль. Клементина впервые почувствовала, что она боится. Боится так же, как когда-то ребята боялись нападения рейдеров «Дельты». Пока она сидела с книгой, в её голове теснились мысли о том, правильный ли она сделала выбор, когда призналась Луису в своих чувствах. Он действительно был добрым, искренним, жизнерадостным. Но теперь, когда над ними повисла неизвестная угроза, её терзали сомнения. Лу не казался ей правильным вариантом. Особенно после того, как её накрутил Рассел. Все эти прожитые дни она старалась избегать его, и, если Луис начинал с ней флиртовать, она включала злобу и сразу же его отшивала. Ей нужно было разобраться в своих чувствах. Безусловно, в этом жестоком мире она могла постоять за себя, за Эй-Джея и за всех других. Даже с одной ногой она могла разбудить в себе зверя и драться до последней капли крови. Но при этом она нуждалась в том, кто может помочь ей самой, когда опасность заглотит её. И Джо казался идеальным вариантом. Он был храбрым и добрым, учил Эй-Джея правильным вещам, но при этом он постоянно что-то таил. Скрывал тень своего прошлого. И это было единственным, что ей не нравилось. Покуда её мысли шевелились в голове, неожиданно над ней нависла странная тень. Некоторые её очертания были ей знакомы. — Лу, что ты делаешь? — спросила она. — Просто закрыл тебя от дождика, — сказал Луис, надевший пальто на голову. — Лу, перестань! Ты мне свет загораживаешь, — сказала Клем, не отвлекаясь от книги. Он повиновался. Надев пальто как полагается, он присел рядом с Клем. — Чего читаешь? Что-нибудь о выживании? — «Женскую войну», — сухо ответила Клем, продолжая чтение. — И давно ты стала увлекаться французскими романами? Ты же вроде говорила, что сопливая любовь — это самый большой отстой в мире. — Лу, отстань. Я сейчас занята. — И что, это действительно так интересно? — Ты даже представить не можешь, — почти сквозь зубы ответила она. Луис несколько минут помолчал. Было прекрасно видно, что Клем не расположена к мирной беседе, но выяснить, что с ней не так, ему очень хотелось. — Клем, может, ты объяснишь мне, что происходит? Почему ты стала как Вайолет? Она тебя что, покусала ночью? — Луис. Пожалуйста, я прошу, не мешай мне. Ты меня отвлекаешь. — Да ты же минут пять как страницу не переворачиваешь! Ты вообще не читаешь. Ты думаешь о чём-то. Поделись со мной. Всё-таки мы с тобой не чужие люди. Клем ничего не ответила. Тогда Луис придумал новую тактику для разговора. — Ну хорошо. Давай представим, что я не Луис, а какая-то твоя близкая подруга. — Изменив немного интонацию, он спросил: — Ну из-за чего ты обижаешься на придурка Луиса? Чего он такого сделал? Вы же так хорошо вместе смотритесь. Прямо настоящие… — За последнее время я стала в этом сомневаться. Эти слова, как тупой нож, ударили в самое сердце. Услышав это, Луис даже несколько отпрянул от неё. — Это ты к чему клонишь? — Ты сам догадаешься или тебе сказать открыто? — Пожалуйста, не томи. — Что у вас с Лори? — Господи, Клем! Мы просто друзья. — Тогда почему вы ходите чуть ли не под ручку? — Клем, это всё ерунда… — Не ври мне. Вы постоянно что-то обсуждаете вместе, ты готов за неё, как мне кажется, умереть. На меня тебе уже наплевать. Ты даже защитить меня не сможешь. — На себя посмотри, — вдруг вырвалось у Луиса, который старался удержать в себе эту фразу, но не смог. — Сама с Джорджем чуть ли не каждый день проводишь, и ещё мне указываешь, что я делаю что-то не так! Клем замолчала. И отвернулась от него. Больше она с ним заговорить не пыталась, да и он не хотел разговаривать с ней. Теперь он сидел понуро, глядя себе под ноги. Но Луис всё же поднял голову и стал разглядывать Клем со странным вниманием, словно видел её впервые. Он почувствовал какую-то вялость, погружённость в себя, отстранённость. Впервые в его мыслях проступила жалость. Бессильная и безнадёжная жалость по той Клем, что была когда-то, до всей этой катавасии. Её словно не стало — она умерла, оставив после себя лишь след в памяти. Сидящая рядом — была другая, чужая ему и далёкая. — Клем, — сказал он, пытаясь положить руку ей на плечо. Та стряхнула её резким движением. — Оставь, — сказала она. — Просто уходи. Оставь меня. — Извини, — сухо произнёс Луис. Встав со скамейки, он направился в сторону вышки. В это время в голове Луиса царил полный хаос. Мысли смешались в единую кашу, и каждая из этих мыслей пыталась уловить, почему Клем на него злится. Она стала практически как Вай, только ещё хуже. Может, для неё это было не любовью, а лишь лёгкой влюблённостью? Да вот только для Луиса всё было по-другому. Он-то знал, что любит, и желал её, как не желал никого и ничего за всю свою жизнь. Он не сводил с неё глаз и слушал её, и вместе у них рождались дерзкие мысли. Он вспоминал неистовый восторг, когда он в первый раз коснулся её руки и когда они впервые поцеловались. Он мог бы поцеловать её и сейчас, коснуться своими сухими губами, но с тем возвышенным, благоговейным пылом. Он не осознавал того факта, что в нём происходила переоценка ценностей, не подозревал, что свет, сиявший в его глазах при взгляде на неё, сиял в глазах у всех мужчин, охваченных любовью. Он с каждым днём любил её всё больше, а она всё сильнее от него отдалялась. При этом она не говорила, что с ней происходит. А ему самому было сложно что-то понять. Клем всегда говорила с ним легко, и скрывать свои проблемы от него она бы точно не стала. «Господи, что ты сотворил с женщинами?» — мысленно обратился Луис к сероватому небу. Настроение у него заметно ухудшилось. После разговора с Клем оно вообще отправилось глубоко под землю. Сейчас он никого не хотел видеть. Но Катберт об этом явно не знал. — Не стоило тебе перед ней извиняться, — сказал Кат, слезая с вышки. — Почему? — спросил Луис. — Потому что, дорогой мой Луис, этого делать нельзя. Вообще у девушки просить прощения запрещено. У любимой женщины особенно, особенно! Как бы ты ни был перед ней виноват. Потому что женщина — это непонятно что такое, уж в них-то я более-менее разбираюсь! Ну вот сознаешься ты в вине, и что? Тебе легче станет? Нет. Ни за что она тебя не простит прямо и просто, а только унизит тебя, вычитает за все твои косяки, каких у тебя даже не было, плюс своих прибавит, и тогда уже только простит. Я откровенно скажу: всякий мужчина должен быть под каблуком какой-нибудь женщины. Мужчина должен быть великодушен — его это не замарает. Даже настоящего мачо не замарает. Ну, а прощения просить вообще не нужно, нигде и никогда. Луис лишь обречённо вздохнул и снова глянул в сторону Клем, но её на месте уже не было. И теперь его душу окончательно заполнила пустота. — И как давно у тебя с ней проблемы? Когда начали собачиться? — спросил Катберт, закуривая самокрутку. — Недавно. Даже редко теперь разговаривает со мной, хотя прошло всего шесть дней. Ей кажется, что я люблю больше Лори, чем её. Но это не так. А ещё она постоянно мне говорит, что я не смогу её защитить. Знаешь, чего я не понимаю? Всё то новое, что появилось у нас за эти дни, окружало нас и в школе, но раньше она ни разу не обижалась на меня по пустякам. Что ж такое могло произойти? — О, брат! Тяжёлая ситуация. Понимаешь, тут надо чётко разобраться в проблеме. Я не верю, что Клем так легко повелась на тот факт, что ты часто разговариваешь с Лори. Тут какая-то другая причина. Луис взглянул на Ката удивлёнными глазами, но сам Катберт не обратил на это внимания. Бледный сигаретный дым зазмеился из его рта и ноздрей, но он продолжил: — Поверь мне, старику: если женщина чем-то недовольна в отношениях, то существует всего два варианта, почему так может быть. Первый — она влюблена в кого-то другого, второй — она нашла какие-то проблемы в тебе. Ну, если учитывать, что первый вариант нам не подходит… — Как это не подходит? — перебил его Луис. — Ну посуди сам. В кого она тут влюбится? Рассел с девушкой, Сэм… вообще тушите свет… ну, а я уже подбитый волк, меня и самого такие не интересуют. Из твоей группы тоже вряд ли. Если, конечно, Клем не по девочкам? — А Джордж? — А про него вообще забудь. Джо такой человек, влюбится один раз — уже ничем не отцепишь. Он любил только Мэделин, и только с этой любовью он в гроб и ляжет. — Выкурив небольшую часть самокрутки, Кат плюнул прямо себе под ноги. — Поэтому лучше не ищи соринку в чужом глазу, а покопайся в себе. — Но в том-то и дело — я не понимаю, что со мной не так! Те качества, за которые она меня любит, это часть моей жизни. Именно то, что я по сути являюсь шутом, помогает ей не сойти с ума в этом мире. — Ну, с одной стороны, может, это и правильно — быть шутником, но с другой, для некоторых вещей требуется серьёзность. Например, для развития ваших отношений. Первое средство, как ты можешь показать, что ты серьёзен — это высказать ей всё в лицо, но сделать это аккуратно. — То есть? — не понял Луис. — Говори всё, что думаешь о ваших отношениях. Что тебе нравится, что не нравится. Только спокойно и не торопясь. Можно даже в атмосфере какого-нибудь романтического вечера. А после завладей ею. — Завладеть? — Ну… займись с ней любовью. — Сейчас? И ещё в такое время? — Нет, ну не прямо сейчас. Хотя, как только Джо познакомился с Мэд, они время зря не теряли. Он сам мне об этом рассказывал. Звучало это всё крайне абсурдно, но всё же небольшая часть правды в этом была. Луис понимал, что с каждым днём теряет для себя Клем, и постепенно в его голове созревал план. — Кстати, не хочешь затянуться? Конечно, на вкус так себе, но зато мозги вправляет на раз. Луис ломался. Он никогда не курил сигареты, особенно самокрутки, а тут ему предлагали затянуться этим ранее скрытым и запретным плодом. Взяв из рук Ката самокрутку, Луис поднёс её к губам, после чего сделал небольшую затяжку. Переборщив с напором, он вдохнул в себя столько дыма, что его кожа, казалось, стала белой. Глаза словно выскочили из орбит, а из раздражённого дымом горла начал выходить непрерывный кашель. — Хе-хе, — посмеялся Кат. — Это ты ещё кубинские сигары не курил. — Как ты… кх-кх-кх… можешь… это… кх-кх-кх… курить? — с перерывами на кашель говорил Луис, сплёвывая неприятный вкус. — Да нормально курится. Это, конечно, не сигареты, но что-то в них есть. — Сколько ты обычно выкуриваешь этой гадости в день? — Ну, примерно страниц двадцать или двадцать пять. — Страниц? — не понял Луис. — Ну да. Тут столько залежалой литературы валяется, вот я и подумал, почему бы из них самокруток не наделать? Только ты Джо не говори, что я книги на самокрутки трачу. Он по этой теме сразу нервным становится. Луис молча кивнул, продолжая сплёвывать этот отвратительный вкус. — Ну ладно! Сейчас очередь Джо дежурить. Я пойду немного подремлю, а ты, если хочешь, можешь тут покуковать, подождать его, — с этими словами Кат отправился в дом. А Луис остался один на один с самим собою. С одной стороны, ему нравились мысли, которые до него донёс Кат, но с другой, он думал, что таким образом тот отвлекает от себя внимание. Уж больно часто Кат был виновен в тех ситуациях, которые могли привести всю группу в большие неприятности. Особенно если вспомнить самый опасный случай, о котором ему рассказал малой.

***

* Заброшенное поселение Риверран. Третий день пребывания жителей школы Эриксона *

Сейчас Эй-Джей в третий раз упражнялся с боевыми патронами и в миллионный раз учился вытаскивать револьвер из импровизированной кобуры, которую ему сделал Сэм. Теперь у них было достаточно боевых патронов: Катберт нашёл их в подвале дома, когда команда Джорджа только облагораживала территорию вокруг поместья Дискейнов. Но при всём при том иметь в своём распоряжении кучу патронов ещё не значило, что их можно было тратить впустую. Как раз наоборот — Бог никогда не любил транжир. В это верил сам Джо. Поначалу им не нужно было растрачивать боевые патроны. Он учил Эй-Джея, лишь наблюдая за тем, как мальчик держит прицел и имитирует стрельбу по мишеням, роль которых исполняли различные рисунки, бутылки и прочий мусор, попавшийся под руку. Новые навыки Эй-Джей усваивал быстро. Правда, его смущала одна вещь, которую он однажды озвучил Джорджу: — Я же умею стрелять. Почему я всё ещё этому учусь? Джо промолчал. Он всегда молчал, когда Эй-Джей спрашивал что-то, на что ему отвечать не хотелось. Раньше они занимались в комнате Джорджа, а именно в подвале дома. Но сегодня они пришли на поляну в нескольких милях от их убежища. К западу от их новой базы холмы становились крутыми, и здесь имелось много долин с густыми лесами, где уже давно не гулял топор. Здесь были тёмные узкие лощины, на крутых склонах которых чудом удерживались деревья, а в маленьких ручейках уже давно не играл солнечный луч. На пологих склонах стояло несколько домов, которые по праву можно было назвать древними; они были каменными, с приземистыми, заросшими постройками, хранящими весь страх и ненависть постапокалиптической Вирджинии. И над всем этим пейзажем, словно сошедшим с полотна живописца, изогнутой аркой раскинулось небо — безупречно чистое, безоблачное небо, если не считать стайки ворон, кружащихся в воздухе и что-то выкрикивающих своими по-старчески хриплыми голосами. Они, похоже, были чем-то встревожены — либо спорили о том, достанется ли им сегодня кусок свежей плоти. — Последняя попытка, — сказал Джо. — Если кобура сидит неудобно… если хоть что-то мешает… то лучше скажи сразу. Мы пришли сюда не для того, чтоб изводить патроны. Мальчик язвительно покосился на учителя, и на мгновение Джорджу показалось, что он выискивал в его в глазах ненависть и всю прочую желчь, которую сам Джордж видел только в одних глазах. Глазах Диктатора. — А что ты станешь делать, если мне действительно неудобно, но я тебе ничего не скажу? Если я буду мазать и не собью ни одной из этих шести мишеней? Ударишь меня? Джо улыбнулся. В последнее время он всё чаще бывал хмурым и угрюмым, но сегодняшний день явно был исключением из правил. — При всём желании я этого сделать не смогу, и ты это прекрасно знаешь. Во-первых, меня сразу убьёт Клем, во-вторых, ты ещё ребёнок. А бить детей я не умею. — Я уже не ребёнок. — Формально ты ещё дитя. Но если смотреть по-другому, то да, ты настоящий взрослый. Если бы была нужда проверить тебя на взрослость, ты бы с честью прошёл эту проверку. Хоть он и не сказал этого вслух, про себя Джордж подумал о том, что было бы, если б Эй-Джей не пришёл ему на помощь во время зачистки ходячих. Увидев его ответную улыбку, Джо решил, что мальчик сейчас думал о том же. — Ну так что ты намерен делать, если я все шесть раз промажу? — Я посмотрю на тебя. Вот так. Мне кажется, этого будет достаточно. Эй-Джей мгновенно подумал и кивнул: — Да, наверное. Проверив ещё раз кобуру, мальчик резко выхватил револьвер и прицелился в один из рисунков, на котором была изображена страшная морда, показывающая мальчику язык. Внимательно сосредоточив взгляд, он был готов сделать выстрел, но что-то его оборвало. — Я не буду стрелять… это же просто рисунки. Его выражение — чуть надменное, чуть шаловливое — говорило о том, что он ждёт, когда Джордж начнёт сердиться. Может быть, даже придёт в ярость. Однако парень и сам когда-то испытывал то, что мальчик переживал сейчас; он не забыл, как маленьким не хотел стрелять и выполнять то, что ему говорят. В возрасте Эй-Джея Джо был более капризным, постоянно взвинченным и способным огрызнуться в самый неподходящий момент… и он открыл в себе неожиданные способности. Понял, что может учить. И, более того, что ему нравится учить. Не только стрельбе, но и всему тому, что знал он сам. Ему нравилось передавать свои знания мальчику; делать из него человека было воистину блаженством. — Нет, — сказал он, — это не рисунки. Эй-Джей приподнял бровь и снова заулыбался. Он уже понял, что Джо не станет орать на него, как это частенько случалось, когда он не хотел заниматься или делал что-то не так. — Правда? — насмешка в её голосе была по-прежнему детской и добродушной, но Джордж чувствовал: если сейчас дать слабину, насмешка мальчика станет злобной. — Да, это не рисунки, — с такой же насмешкой ответил Джо, улыбаясь в ответ. Когда он присел на корточки рядом с малышом, его улыбка сделалась более суровой. — Эй-Джей, ты помнишь Минни и Лилли? Улыбка мальчика стала медленно угасать. — Минни и Лилли? Улыбка погасла. — Ты помнишь, что эти твари сотворили с твоими друзьями? Ты помнишь, как в тебе пробудился монстр? — Это был не я, — отозвался он, — я всего лишь… — В его маленьких глазах застыло угрюмое выражение. Джо не любил, когда он так смотрел, и в то же время ему нравился этот взгляд. Это был правильный взгляд, говоривший о том, что разжигается огонь. — Да. Это был не ты. Но всё же ты помнишь каждый момент. Помнишь, как Лилли всадила нож в голову Митча? Помнишь, как из-за Минни Клем лишилась ноги? Помнишь, что именно из-за Минни ваш план чуть не провалился, а Вай после этого лишилась глаза? Эй-Джей рассказывал об этом на каждом их уроке. Джо внимательно слушал. Слушал и запоминал. Он был единственным в доме Дискейнов, кроме ребят из школы, кто знал его историю полностью. Никому другому из новых друзей Элвин о себе не рассказывал. — Что с тобой, Джо? С чего ты решил напомнить мне об этом? Теперь его угрюмые глаза загорелись опасным пламенем. — Рисунки — это те люди, — сказал он мягко, — которые лишили тебя дома, когда ты сладко спал. Люди, которые пытались отрубить Луису пальцы. Люди, которые напали на нас в лесу, — он указал на висящие рисунки слева направо. — Да. Эти рисунки. Эти ублюдки. Теперь мальчик дышал неровно и быстро, грудь его судорожно вздымалась и опадала. Он больше уже не смотрел на Джо. Он впился взглядом в эти нахальные рисунки. Где-то вдалеке раздался треск. В небе опять завопили вороны. Погружённые в своё занятие, которое уже переросло в нечто большее, ни Джо, ни Эй-Джей этого не замечали. — Тогда убей их. За Клем, Рози и всех ребят. УБЕЙ ИХ! — закричал Джо. Правая его рука сорвалась и молнией метнулась к кобуре. В мгновение ока левая рука опустилась и легла на курок — быстро и плавно, как взмах крылышек колибри. Прогремело шесть выстрелов, звон которых эхом прокатился по всему лесу. В первое мгновение никто из них не произнёс ни слова — казалось, у обоих перехватило дыхание, пока над долиной замирало эхо. Даже вороны притихли, по крайней мере, на время. На всех шести рисунках, развешанных по разным деревьям, было небольшое отверстие на месте нарисованных голов. Джо нарушил гулкую тишину двумя бесстрастными, но вместе с тем весьма выразительными словами: — Просто превосходно. Эй-Джей смотрел на сжимаемый им револьвер, как будто видел его впервые. От дула вверх поднималась тоненькая струйка дыма, безупречно прямая в безветрии. Чуть погодя он медленно засунул револьвер обратно в кобуру. — Смотри, у одного даже глаз прострелил. Это здорово. Если сбить противника и повредить то, чем он целится… — на секунду Джо помедлил. — Чего ты на меня так уставился? — А ты не догадываешься? — Нет. Мысли читать я ещё не научился. В его голосе не было и намёка на готовность защищаться, и Эй-Джей досадливо мотнул головой. Порой мальчика выводило из себя, что Джо не всегда мог скрывать свои мысли — он всегда говорил то, что думал, о нём, Клем и ребятах. — Хорошо, — вымолвил он. — Я скажу тебе, Джордж, почему я так на тебя уставился. Ты меня сильно обманул. Ты сказал, что не станешь меня бить, что просто не сможешь этого сделать, даже если я промахнусь все шесть раз… Но ты либо лжец, либо тупой, а я знаю, что ты не тупой. Ударить ведь можно и не рукой, ты меня ударил словом. А это самая сильная боль. И, глядя сейчас мне в глаза, ты будешь утверждать, что ничего не хотел мне сделать плохого? — Честно сказать, я не думал об этом. Мне плевать, больно тебе или нет, — спокойно ответил он. — Ты показал зубы и готовился укусить, так что пришлось тебе сунуть палку. И это сработало… верно? На лице у мальчика застыло болезненное изумление. — Ах ты гад! Вместо ответа он вытащил из его кобуры револьвер, открыл барабан и принялся перезаряжать его. — Тебе нужно было рассвирепеть и показать зубы, — продолжал Джо всё тем же бесстрастным тоном. — Если бы этого не случилось, ты бы точно промазал, действуя не так, как нужно. Если ты не будешь показывать зубы при стрельбе — ты умрёшь. Ты понял меня? — Но… — Ты меня понял? — сухо повторил Джо, прожигая мальчика взглядом. Лицо Эй-Джея скривилось, словно бы он намеревался заплакать, но то была лишь одна из его масок гнева. Он ответил лёгким кивком. Немного помолчав, Джордж присел на корточки и сказал: — Послушай, малой. Я понимаю, ты на меня сердишься, но сейчас не время для обид. Мы находимся в патовой ситуации, и я не думаю, что тебе будет приятно умереть от какой-нибудь опасности в столь юном возрасте. Также я понимаю, что тебе не нравится, как я тебя воспитываю. Согласен, Клем делает это мягче. Но запомни одну вещь: тот, кто показывает зубы, грызётся за жизнь лучше всех. Эй-Джей ему ничего не ответил, а лишь поник головой. — Ну ладно, — начал успокаивать его Джо. — Пойдём поищем что-нибудь полезное. Кат сказал, что здесь можно найти что-то ценное и важное для нас. — Джо… я не доверяю Кату. Парень вдруг резко остановился. Слова мальчика поразили его до остолбенения, но виду он старался не показывать. — Ну-ка повтори! — Я сказал, что не доверяю Катберту. Мне кажется, он и есть предатель. — О чём ты говоришь, Эй-Джей? — По его поведению это уже понятно. Он постоянно чем-то недоволен, это он подстроил ту неожиданную ловушку с зомби в Грин-Глейдс, и тем более Клем рассказывала, что вы нашли окурок на территории школы. А курит больше всех только Кат. А ещё… — Запомни, Эй-Джей! — сказал Джо, глядя мальчику прямо в глаза. — Я доверяю Кату как себе. Он для меня практически второй отец, и я не думаю, что он бы пошёл против семьи. — Но… — Больше ничего не хочу слышать отвратительного в сторону моего друга. Предатель есть, я в этом уверен, но это точно не Кат. Мальчик снова кивнул. Убрав револьвер в кобуру, Джо вместе с Элвином направился к самому большому и старому дому, уже заросшему столетним мхом. Окна были выбиты, а на подоконнике блестела призрачным цветом огромная паутина. Сама стена дома была кем-то или чем-то вышиблена, и теперь, придя в этот дом, можно было подумать, что здесь взорвалась бомба. — Интересно, что в этих завалах можно найти? — говорил Джо, недоумевая и мысленно проклиная Катберта. По стенам около окон слепилась в небольшом узоре паутина, пропитанная пылью многих десятилетий; зеркала, вместо того, чтобы отражать весь кавардак, который царил в доме, могли служить скрижалями для записывания на них по пыли каких-нибудь заметок на память. На небольшом кофейном столике стояла не убранная ещё с начала апокалипсиса тарелка с заплесневелыми макаронами с сыром. Камин представлял собой страшное зрелище, которое не хватило бы сил описать собой даже самому опытному рассказчику. Так или иначе, от увиденного в камине Джо чуть не добавил своей желудочной краски в этот и без того абстрактный натюрморт. Кухня оказалась не такой большой, как гостиная, но в ней было побольше интересных предметов. В шкафчиках всё ещё хранились небольшие, но, наверняка, уже испорченные запасы кофе. То же самое можно было сказать и про открытую пачку «Твинкис». Сроки годности у консерв давно уже закончились. Даже огромная пачка кошачьего корма, стоящая рядом с плесневелым холодильником, вызывала большее доверие, чем все консервы и крупы, которые Джо нашёл на кухне. Из полезного для обороны дома тут тоже ничего не оказалось. Всё, что здесь когда-то было, либо давно разграбили, либо оно было утеряно вместе с хозяевами этого дома. Выйдя наружу, Джо хотел было что-то сказать, но Эй-Джей бы его не услышал. Его взор был всецело сосредоточен на небе. Джордж поднял голову и увидел его, парящего по ветру на серых крыльях. — Ничего себе! — сказал Джо. — Я думал, они уже давно вымерли. — А кто это? — Орёл. Хищник тот ещё, но нам вреда не причинит. Он птица вольная. Орёл, чертя круги, поднимался всё выше и выше, а Эй-Джей думал, каково это — парить над миром вот так, без усилий и ни в чём не нуждаясь. Вдруг ветви за спиной зашевелились, и Джо сработал инстинктивно. — Эй-Джей! — шёпотом произнёс Джордж и, быстро прикрыв рот мальчику, потащил его за собой. Они притаились у небольшой стены заброшенного дома. Жестами Джордж показал ему, чтобы он не задавал вопросов и просто молчал. Эй-Джей лишь кивнул головой. Всё же он не понимал, почему Джо его так заткнул. Но после того, как он глянул в сторону, вопрос отпал сам собой. В следующую минуту в стороне от заброшенного бара точно из-под земли выросли две фигуры, которых раньше, по словам Катберта, никогда здесь не видели. Часто оглядываясь по сторонам, они начали вести диалог, из которого мало что можно было разобрать. Но ясно было одно: это империалисты. Они были разного роста. Первое, что увидел Джо — белый шрам на виске одного из мужчин. Он был серьёзен и темнолик, полностью лыс, с редкой смоляной бородкой. Другой же был высоким, сухощавым, но совсем не сутулым. У него был длинный подбородок, а из-под полных губ слегка выпирали крупные зубы. Короткая стрижка-ёжик. Лысый сразу же закурил, протягивая самокрутку своему товарищу. — Что они тут забыли? Кат ведь сказал… — начал Эй-Джей, но Джо тут же жестами показал, чтобы он замолчал. Империалисты говорили не очень громко, словно знали, что они здесь не одни. Но часть диалога Эй-Джей всё-таки смог услышать. — Итак, о чём мы говорили? Ах да! Ты меня, кажется, спрашивал о Генри Морте… — Да, — зубастый вместе с ответом кивнул головой и сплюнул на землю с таким звуком, с которым обычно харкаются верблюды. — Откровенно говоря, правая рука Диктатора — это что-то с чем-то. Конечно, он не такой отвратительный, как Швейк, но всё же это самый настоящий волк в козлиной шкуре. — Овечьей. — Чего? — Обычно говорят «волк в овечьей шкуре». — Вот в таких вещах рекомендую меня не поправлять. Я не люблю, когда мне указывают на мои ошибки. И тем более помни о том, что человек, который тебя спас от низшего класса, может снова превратить тебя в раба. — Ладно, ладно. Ну… и что там про Морта? — Мы много лет с ним были настоящими друзьями, которые бок о бок защищали друг друга. Да! Но когда он решил стать приближённым Диктатора, на его широкие плечи легли все тяготы Империи. Более того, он — командующий основной армией Чемберлейна. С ним спорить вообще нельзя. Одно слово не так, шаг влево, шаг вправо — и ты пополнишь мертвечинную армию. — Так если посмотреть, то в Империи нет ни одного нормального человека. — Ну не скажи. Просто надо ко всем находить правильный подход. И тогда для тебя все откроются с новой стороны. Даже Швейк, хотя он та ещё сволочь. Что до апокалипсиса, что после, он так и остался гнидой. Но всё же, если главные лица общины тебя не сожрут, то проглотят второстепенные. Особенно Мэтт. Услышав вдалеке цокот копыт, лысый сразу сказал щуплому: — Короче, Мейс, сюда сейчас едет Мэтт, и прошу тебя, не задавай ему глупых вопросов… В это утро он не расположен на них отвечать. — Откуда ты знаешь? — Неважно. Главное — не разевай по пустякам свою грёбаную пасть. Через несколько минут к ним подъехал на коне мужчина. Он остановил перед ними животное, но остался в седле, ссутулившийся, задумчивый. И, несмотря на предупреждение, Мейс не удержался от естественного вопроса: — Хэй, Мэтт! С тобой всё в порядке? — А может ли кто этим похвалиться? — ответил Мэтт и вновь замолчал. Издав странный звук, он сплюнул на землю, после наконец выпрямился и расправил плечи. — Короче, можете передать Морту, что ферма готова. На этот раз там будет охрана. Я всё дерьмо выбью из того, кто разворотил Грин-Глейдс. — Слушай, так может, они сами подохли? — спросил Мэтт. — Такое ведь иногда бывало. Мэтт поморщился. — Действительно, сами сдохли. Сами получили пулю в лоб и проткнули себе мозги. Болван! Мейс прикусил губу, а стоявший рядом с ним товарищ продолжал покуривать, попутно слушая их главного. — Кто-нибудь здесь был? — спросил Мэтт. — Этим утром, когда вы отправились сюда, вас кто-нибудь видел? — Если бы увидели, давно бы уже лежали здесь перед тобой, — сказал курящий за обоих. — Всё прошло чисто. Мэтт кивнул, как бы закрывая эту малозначительную для него тему, повернулся к заброшенным домам. — Может, Диктатор прав, — говорил он тихо, словно сам с собой. — Может, Боги были властелинами. — Он вновь посмотрел на своих. — Что ж, теперь мы властелины — мы. Не так ли, Кестер? — Как скажешь, Мэтт. — Вот я и говорю. Мы теперь властелины, и клянусь Богом, мы ещё себя покажем. Что насчёт остальных ферм? — он мотнул головой в сторону заросшего леса. — Строятся, в полном соответствии с твоими указаниями. — А как быть со школой, которую этот идиот спалил? — спросил Мэтт. — Никаких людей там не было. Да и тем более содержать ферму там невыгодно. Если только в некоторых кабинетах и подвале… — Тогда она нам не нужна. А то, что людей не обнаружили — это плохо. Вы понимаете, что они могут знать о том, что совершается? Морт давал чёткий приказ: обступать место со всех сторон, чтобы рабы стали ценностью Империи. А к тому же этот наглый сукин сын… как его?.. Бай! Точно, Бай! Вообще отъявленный негодяй. Из-за него мы тянем с Ричмондом. Хотелось бы мне ему яйца отбить или скормить ходячим прилюдно. Убил бы, если б не сбежал. Отъявленный негодяй, вот он кто. При каждом слове лицо Мэтта становилось всё темнее, тучи на его лике сгущались. Мейс нервно глядел на Кестера. Тот не отреагировал. Какой смысл? Если Мэтт потеряет контроль над собой (а такое на памяти Кестера уже случалось), им всё равно не жить. — Мэтт, у нас ещё много дел. Говорил Кестер тихо, но его слова дошли до адресата. Мэтт выпрямился. Поправил куртку, перезарядил обрез и пробежался рукой по волосам. — Да… дел действительно много. Пусть кто-то донесёт до Морта, что нужные места готовы к созданию ферм. Нужно двое сопровождающих, желательно на мотоциклах, чтобы орда шла именно за чем-то шумным. Остальные могут возвращаться в Чемберлейн. Кестер решил, что уже можно задавать вопросы: — А как быть с Риверраном? — С этим? — фыркнул Мэтт. — Тут тоже можно попробовать, но не думаю, что здесь ферма продержится долго. Тем более у нас и так задержки по графику. Диктатору нужно всё вовремя. Поэтому заселяйте пока готовые фермы. Так Морту и передайте. И если найдёте поджигателя, передайте ему, чтобы закруглялся со своей миссией и брал беглецов поскорее. Их уже заждалась верёвка. Вместе с Мэттом империалисты ушли в неизвестном направлении. Эй-Джей смотрел на удаляющиеся фигуры как сквозь сон — он ещё не успел опомниться от услышанного. Он даже вздрогнул, когда Джо положил ему руку на плечо. — Дело дрянь! — сказал парень. — Нужно срочно предупредить остальных.

***

Теперь настроение и сердце Луиса и вовсе упали. Снова появился этот странный депрессивный настрой, который он хотел проигнорировать, но не мог. Почему-то ему захотелось посмотреть наверх в надежде увидеть то, что подскажет ему, как правильно поступить в данной ситуации. Его взгляд упал на небо. — Видно, будет дождь, — подумал Луис. — Интересно, когда хоть природа успокоится? А про людей мне вообще говорить не хочется. Почему они так хотят войны? Не могут жить в мире и согласии. До чего же страшное слово — война. Только вот не пойму, кто с кем воюет. Мы ж когда-то все людьми были. А сейчас что? За власть боремся. Сам Господь дал нам шанс избавить землю от плохого, чтоб мы в едином обществе жили. А мы что? Друг другу глотки рвём, убиваем, ссоримся. Нету больше человека. Есть только монстры и ходячие. Покуда в дредастой голове шевелились эти мысли, к Луису бодрой походкой уже вовсю шёл Джо. Его хорошее настроение слегка удивило Луиса. — Доброе утро! — поприветствовал Джордж друга. Луис лишь вяло кивнул, подав знак, что разговаривать он сейчас не особо хочет. — Мне тут Катберт рассказал о твоей проблеме с Клем. И знаешь, в чём-то я поддерживаю его советы. — Ты тоже считаешь, что я должен переспать с Клем? — Что? Нет! Вам надо обоим высказаться о своих мыслях, чувствах. Да и вообще озвучить то, что вам не нравится друг в друге. Но на твоём месте я бы вообще молчал. — Это почему? Джо закатил глаза, как будто услышал несусветную глупость. — Вот скажи ты мне, дорогой Луис! Ты что хочешь: поссориться с Клем окончательно или помириться? — Конечно, помириться. — Вот тут и оно. Никогда не говори девушке гадости, которые в ней заложены природой. Во-первых, это чревато последствиями. Во-вторых, это просто моветон. Девушка не потерпит правду в свой адрес, даже если она будет главной грешницей или последней портовой шлюхой. — Зачем так грубо? — Для примера, — спокойно ответил Джо. — Ты меня понял? Луис, который думал о непривычной тишине снаружи, особенно разительной после произошедших событий, а также о ссоре с Клем, только кивнул. — Тебя что-то ещё беспокоит? — неожиданно спросил Джо. — Что? А, нет-нет. Всё в порядке. Просто, наверное, не выспался. — Луис, — по-дружески улыбнулся Джо. — Ты уверен, что ничего не хочешь мне рассказать? Луис уже начал подумывать о том, чтобы действительно рассказать. Он открыл было рот, чтобы сказать нечто вроде: «Да, чувак. У меня большие проблемы. Я просто в заднице. Мало того, что меня дёргает от всего произошедшего с нами за эти шесть дней, так ещё я с Клем умудрился рассориться», — но потом передумал. Однако мысли о том, что он чувствует, о том, что он поссорился с Клем, по-прежнему плескались в его голове. Ещё раз поразмыслив, он всё-таки решил промолчать. Может быть, из-за того, что не хотел портить отношения с ещё одним человеком в их команде. Он понимал: всё равно ему не передать словами то, что чувствует он сам и его сердце; казалось, что слова обесценят и, ещё хуже, испортят всё. И потом, для начала ему хотелось обдумать всё самому. — Я потом. — Что ты потом? — переспросил Джо. — Расскажу. Когда это станет действительно важным, ну, ты понимаешь, я всё расскажу. Тебе особенно. Сейчас пока мне нужно сконцентрироваться. — Давно я не видел тебя таким серьёзным. Какая муха тебя укусила? — Джо… пожалуйста. — Ладно, без проблем. Просто дам тебе один совет: если у тебя проблемы с Клем, то решай их сейчас, а не потом. Ничего важнее девушки быть не может. А, и ещё… — Джо полез в карман и достал оттуда небольшое красноватое яблоко. — Для поддержания романтической атмосферы — самое то, — после он вскарабкался на вышку. А Луис остался наедине со своими мыслями, крутя в руке яблоко. Он замолчал на целый день, до самого вечера.

***

В этот вечер небо сделалось чёрным, как нефтяное пятно в кристально чистом озере. Ближе к ночи началась гроза. С посвистом пронёсся ветер, за ним невидимым подолом потянулись густая прохлада и горькая грязь. Молния наискось пробивала иссиня-чёрную тучу, долго копилась тишина, и где-то вдалеке предупреждающе громыхал гром. Ядрёный дождь начал прижимать травы, тушить уже умирающий костёр и превращать гамак в мокрое нечто. Пост уже сменился, и на вышке вовсю дежурил Вилли. Остальные сидели дома, готовясь к ужину. Каждый занимался своими делами. Кто-то читал, кто-то делал записи, кто просто разговаривал, а кто накрывал на стол для скорого ужина. Луис сидел за столом и внимательно наблюдал за Клем. Весь день он хотел снова с ней поговорить, но откладывал это дело. Сама же Клем, словно абстрагировавшись от всех проблем, сидела вместе с Эй-Джеем и читала какую-то книгу, которую Аасим принёс из кабинета мистера Дискейна. Катберт притащил с чердака старую гитару и принялся её настраивать. — Ух ты! У нас сегодня планируется музыкальный вечер? — спросила Руби. — В каком-то смысле, да, — ответил Кат и снова погрузился в свои хлопоты. Но вдруг всеобщую тишину прервал Рассел. — Итак, пока мы ждём конца нашей жизни, предлагаю провести вечер в спокойной и тихой обстановке, — объявил он, после чего получил толчок в плечо от Лори. — Рас, не каркай. Давай нормально поедим, — сказал Эй-Джей. — Не только поедим, но ещё и поговорим. Когда мы ещё можем вот так практически все собраться за одним общим столом в плохую погоду и обсудить различные темы? — говорил Рассел без умолку. «Интересно, у него когда-нибудь отвалится язык?» — подумала Вайолет. Когда рагу наконец было готово, все потихоньку начали усаживаться за стол. Постепенно завелись разговоры, Катберт медленно перебирал струны гитары, а кто-то, подобно Вай и Омару, молча сидел и ел. Единственным, кто до сих пор не прикоснулся к пище, был Сэм. Парень до сих пор сидел и активно писал что-то в тетрадь, бубня себе под нос. Рассел запустил зубы в кусок мяса и удовлетворённо вздохнул. — Хороша дичь, — сказал он. Джо пояснил: — Там вообще было несколько птиц. Думал, думал — решил подстрелить именно её. И действительно, она неплоха. Ну, в особенности благодаря нашим великим поварам. Рассел провёл языком по зубам, вытаскивая застрявшее мясо, и глотнул слюну. — Ну, вообще-то да. Даже не представляю, что нужно ещё для полного счастья? Кат, вот тебе что для счастья нужно? — Мне? — вдруг резко оторвался от игры Катберт. — Да в принципе ничего. Ну разве только женщину, бесконечную сигарету и всякого разного алкоголя. — Интересно, а почему не какой-то определённый, а именно разный? — вдруг спросила Вай. — Ну ты спросила, конечно! Потому что любой алкоголь — это поэзия. Это портал в другие миры. Вот просто посчитай, сколько нужно всего сделать для того, чтобы добраться до Мексики, до Кубы или до Нью-Йорка… И сколько нужно для того, чтобы дойти до подвала, чтобы выпить. Зачем куда-то далеко идти? Выпил текилы — вот тебе Мексика. Выпил рому — ты на Кубе. Выпил бурбону — ты в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе, да хоть где, в зависимости от того, какой штат больше нравится. А лучше возьми глобус, поставь его у себя в комнате, и ты увидишь, насколько земля маленькая. Чего по ней суетиться? Да и вообще твоя комната больше, чем этот глобус, из неё выходить не надо. Крутанул, значит, глобус, ткнул пальцем. Сегодня, ба — Япония. А чего в Японии? Саке! И запил это всё японской тёплой водкой. Шикарная японская поездка! А эмоций сколько от одного стакана. Ведь главное — фантазию включить! Выпил — фантазия тебя сразу понесла. Всё прекрасно, серьёзно, содержательно и безопасно. — Я так понимаю, в алкоголе тебе равных не было, — сказал Луис. — Правильно сечёшь фишку, — поддержал его Кат. — Кстати, ты говорил, что тебе нужна женщина для счастья… — начал Аасим, но его тут же прервал сам Катберт. — Да и то лишь на один раз. Потому что самое худшее, что может быть в жизни мужчины, это быть чьим-то мужем. — Полностью поддерживаю, — сказал Джо. — Вы слишком много думаете, — оборвала их Руби. — Тебе просто не повезло с женщиной. — Скорее ей не повезло, чем мне. Но я её любил всё равно. — А в чём ты был ещё лучшим? — спросила Вайолет. Кат на несколько мгновений замолчал и выдал фразу, которую от него никто не ожидал. — В роли отца. В этом я был точно лучший. Повисла неудобная тишина, которую тут же прервал Рассел: — Ну ладно. Так, кто ещё хочет высказаться по поводу того, что ему нужно для счастья? — Ну, откровенно говоря, — сказал Джордж, — мне для счастья нужна лишь хорошая книга и горячий кофе. — Полностью поддерживаю, — сказала Вай с полным ртом картошки. — А мне нужно, чтобы всё в мире стало хорошо и чтобы больше мы никогда не ссорились, — сказал Луис. — О! А вот это уже звучит как тост, — воскликнул Кат. — Ну за мир, дружбу и жвачку над нашей головой! Чокнувшись стаканами, ребята снова погрузились в трапезную тишину, которая прервалась неожиданным выкриком Сэма: — Поселение! — Твою мать, задрал! Отдай сюда! — сказал Рассел, отбирая рукописи Сэма. — Какого хрена ты делаешь? Верни тетрадь, — настырно попросил Сэм. — Сэм, ты достал. Отдам завтра, — ответил Рассел. — Что значит завтра? — спросил Сэм. — Верни сейчас же. — Ты весь вечер тупо сидишь и гундишь. — Рассел скорчил недовольную рожу, вроде как пародируя Сэма, и продолжил: — Ферма… Ферма… Ферма? Ферма! …Поселение… Поселение… Поселение? Община, ёп твою мать. Ты можешь хотя бы в нормальные моменты отдыха не думать о том, что, где и как нас окружает? Это, знаешь ли, задалбывает. — Верни тетрадь, — повторил Сэм. — Ты её уберёшь? — Я что захочу, то с ней и сделаю. Мне надо закончить запись. — Тогда боюсь, мне придется её придержать. — Эй, Рас! — сказал Джо. — Хочешь, я его пристрелю, чтоб больше не ныл? — Даже если меня кто-нибудь пристрелит во сне, он подойдёт и извинится. И ты не исключение, Джо. Как миленький будешь стоять передо мной и просить прощения. — Ну да-да, конечно. — Вы не понимаете! Я расписываю одну важную теорию. — И насколько она важна, позвольте Вас спросить? — отозвался Кат. — Теория о ближайших фермах. Смотрите: нападение зомби, вами подслушанный разговор трёх империалистов. Всё это свидетельствует о том, что где-то рядом находится ферма для ходячих. — Звучит заманчиво. Но проверять это мы, конечно, не будем. У нас и так дел хватает. Так что, Сэм, прости, но у нас вечер расслабления, а не напряжения, — сказала Лори. — Кстати, а чего это ты, Джо, вдруг грозишься кого-то пристрелить? Неужели у кого-то появилось игривое настроение? — спросил Омар. — Да просто так. Чтоб немного попугать некоторых. — После этой фразы у Сэма автоматически выпрямился средний палец на левой руке, который был направлен в сторону Джо. — Действительно, если у тебя появилось настроение, значит, ты нам сейчас что-нибудь сыграешь, — сказал Катберт и протянул Джорджу гитару. — Ты чего? Не-не-не. Я уж давно не играл. Это плохая затея. — Ну давай, Джо, — попросила Клем. И вдруг все начали требовать, чтобы он сыграл на гитаре; особенно настойчивы были Кат и Рассел. — Ну ладно, ладно. Убедили. Но мне нужна исполнительница. Пускай это будет… Вай. От такой новости кусок картофеля у Вайолет улетел не в то горло, отчего та начала сильно кашлять. — Отличный выбор, — включился в разговор Луис. — Ой, да пошёл ты! — сказала Вай, откашлявшись. — Вай, — строго сказал Эй-Джей, чтобы она не выражалась. — Извините, — сухо произнесла девушка и, подойдя к Джо, спросила, что он хочет исполнить. Почесав затылок, Джо прошептал ей на ухо песню. Вай состроила странное лицо. — Ты её знаешь. Я об этом в курсе. У меня свои каналы. Вай лишь вяло улыбнулась, но сама взглядом готова была пристрелить всех в доме, особенно самого гитариста, из его же револьвера. Повернувшись к остальным, она запела своим тихим и мелодичным голосом: — Однажды ты заметишь, что меня нет, И когда будет дождь, Я за солнцем умчусь вслед. Как-то утром ты всё поймёшь, И когда будет дождь, Я за солнцем уйду вслед. И наступил тот час, Тот миг разлуки для нас. Теряю друга, но Ты поймёшь всё равно, чтооооо… Куплет повторился несколько раз. Когда Джо ударил по струнам, музыка разлилась по всему помещению. Сначала он смотрел только на Вай, после оглянул всех и увидел, как Клем смотрит на него. Её яркий мандариновый взгляд словно прожигал его душу. Но он не обжигал, а скорее приносил тепло и радость, на которые была способна добрая часть души Клементины. Джо лишь улыбнулся ей застенчивой, слегка кривоватой улыбкой и продолжил играть. Когда песня закончилась, все словно задумчиво выдохнули. Вдруг в комнату вбежал перепуганный Вилли. Губы его дрожали, а сам он не мог сказать ни единого слова. Он был бледен, и всё его лицо имело какой-то ужасно измождённый вид. Чем-то оно напоминало лицо старика, будто на этом лице слишком долго держалось сильное эмоциональное напряжение. — Что случилось, Вил? — спросил Эй-Джей, глядя на перепуганного друга. — Ре-е-е-ббб-ят, т-т-т-ам… з-з-зомби! — И что? — спросил Рассел. Его лицо выражало спокойствие. — Сами п-п-п-посмотри-т-т-т-те! — едва успел сказать Вилли и сразу же выбежал на улицу. Рассел и Джо встали из-за стола и ринулись наружу. На улице стояла непроглядная темень. Казалось, огромная туча заволокла большую часть небосвода, где находились светящиеся звёзды. Туча надвигалась против ветра и уже захватила запад и восток. Такие противоречия были свойственны природе ветров. Дождь уже разыгрался во всю мощь и барабанил так, что казалось, будто от крыши ничего не останется. Двинувшись во тьму, Рассел следовал за Вилли, надеясь увидеть то, что вызвало у мальчика такой шок. Вдруг он замер, услышав какой-то звук. Мягкий скользящий звук. Он прекратился, потом снова возник с лёгким осторожным ударом. Внутри у него всё обмерло, словно он волшебным образом вновь стал маленьким ребёнком. Звук доносился снаружи. Что-то скользило и скребло там по забору. То ли просто запугивая обитателей дома, то ли пытаясь пробраться внутрь. Снова раздался таинственный шорох. Рассел заставлял ноги двигаться, но они не подчинялись. Потом звук изменился, и что-то проскребло в темноте. Стараясь показать всё своё мужество, Рассел полез вслед за Вилли на вышку. Оказавшись наверху, он хотел было зажечь факел, но его тут же прервал Вилли: — Нет! Не надо. Они могут прийти на свет от факела, — шёпотом произнёс он. Вместе с дождём в небе начал грохотать гром, освещая землю своими молниями. Рассел, затаив дыхание, замер. Резко и явственно усилился невыносимый запах гнилья и надвигающейся смерти. При свете молнии он увидел ходячих. Не просто какую-то стаю. Целую орду. Их было бесчисленное множество, не то что в прошлый раз. Они шли в неизвестном направлении. Огромное полчище мертвецов обходило дом, словно река, обтекающая огромную скалу. Они шли куда глядели их бесчеловечные глаза. — Охренеть! — громким шёпотом произнёс подошедший Джо. Сердце у него упало в самые пятки. Ощущение, что они находятся в безвыходной ловушке, не покидало его. В голубых глазах застыл ужас. Казалось, после всех испытаний последних дней его ничто не могло устрашить. Но в жизни всегда бывают исключения. Жуткий рёв зомби и топот по болотистой земле переместились тем временем вперёд, и, по представлениям Джо, армия мертвецов находилась везде, где только можно. Вдруг Джордж с ужасом начал осознавать, что где-то в нём открываются старые двери восприятия, которые свойственны любому ребёнку, ещё не научившемуся защищать себя тоннельным зрением, которое не позволяет видеть девяносто процентов окружающего. Дети видят всё, на что падает взгляд, и слышат всё, что находится в пределах слышимости. Но если жизнь — это рост сознания, тогда она ещё и сужение восприятия. Страх расширяет перспективу и обогащает восприятие, и ему было страшно осознавать, что он погружается туда, откуда большинство из людей уходят, когда из пелёнок перебираются в подгузники. Он видел то же самое на лицах Вилли и Рассела. Когда рациональное рушится, происходит перезагрузка цепей мозга. Нервные клетки раскаляются добела и начинают вибрировать. Медленно слезая с вышки, ребята поспешили вернуться в дом. Все лица разом повернулись к ним, голоса медленно начинали стихать. Лицо Сэма стало похожим на старый сыр. Глаза Лори заблестели. Остальные прожигали глазами. «Глаза. Так много глаз», — думал Джордж. Если бы он был художником, он бы их написал. Не лица, а одни глаза в полумраке. Он мог бы их написать на холсте, и никто бы не поверил, что такой взгляд существовал в действительности. Рассел сложил ладони с длинными пальцами перед собой. — Народ, — сказал он. — Мы, похоже, действительно столкнулись со значительной проблемой. Губы Руби сжались. — Дела настолько плохи? — Вот именно, — подтвердил Вилли и, схватив у Аасима стакан с чаем, осушил его полностью.

***

Всю долгую ночь никто из ребят не мог сомкнуть глаз. Никто даже не думал лечь спать, все ждали рассвета. Вечер закончился так же неожиданно, как и начался. Ребята сразу затушили весь свет, который был в доме, и оставили лишь один небольшой фонарь посредине прихожей. Омар и Луис дежурили во дворе. Остальные собрались в прихожей и сели вокруг фонаря. У каждого в голове крутилось множество мыслей и планов. Но при этом ни один из жителей дома не обронил ни единого слова. Просто у них возникла мрачная необходимость пережевать полученную информацию, как собака глодает кость, чтобы добраться до костного мозга. Холодный осенний дождь падал с неба на молчащий дом. Они сидели в гостиной, потому что другой комнаты, где могло собраться такое большое количество человек, в доме не было. Гостиная казалась пустой, все пёстрые обои, которые украшали стену, вдруг сделались тусклыми и серыми. Дом был мёртв. Катберт продолжал пить, игнорируя протесты Сэма, и спустя какое-то время тот махнул на него рукой. Лишь изредка, видимо, в утешение себе, он разражался угрозами. Но Кат был просто непробиваемой стеной. Он пил размеренно, но не пьянел. Чувство страха теснило его пьяное состояние. — Насколько опасно будет сегодня ночью? — спросила Лори. Голос её звучал спокойно, но в глазах застыл испуг. — Любимая, я не знаю, — ответил Рассел. — Ну не можем же мы сидеть в четырёх стенах, дрожа от того, что нас либо убьют, либо съедят, — сказала Руби. Глаза её блестели. Аасим накрыл девушку пледом и положил её голову себе на колени. — Прекратите эти нежности уже! И так всё херово, вы тут ещё… — А чего мы? — заступилась за всех Вай. — Ну надо людям успокоиться, пусть делают что хотят. Ты же пьёшь, и тебе никто ничего не говорит. — Я пью, потому что думаю. И стараюсь вас всех сберечь. — Даже когда отправил ребят в Риверран, говоря, что там безопасно? — вступила в разговор Клем. — Так! За это я уже извинялся и повторно делать этого не буду. Не маленькие уже. Должны были понимать, что даже в безопасности нужно держать ухо востро и… — Кат, спокойно! И ты, Клем, перестань, — угомонил всех Джо. — Сейчас орда пройдёт, и нам нужно будет найти одну из ферм, что её ликвидировать. — А чего сразу одну? Давай сразу военным маршем и прямо на Чемберлейн. — Кат! Дай ему сказать! — заткнул Катберта Сэм. — То есть ты предлагаешь отправиться просто на разведку? — Нет. Я предлагаю саботировать подготовку к войне. Если мы не будем ничего делать, это может нас тоже коснуться. Сам Мэтт говорил, что Диктатор ждёт все фермы в срок, так что без одной ему придётся ждать ещё очень долго. — Я не знаю, как вы, — включился в разговор Вилли, — а я бы хотел проверить теорию Сэма на практике. Действительно, может, ферма находится рядом с нами, а мы даже об этом не догадываемся? А вся орда за забором — это те, что будут храниться там. — Идея неплоха, — поддержал Вилли Джо, — но нужно собрать отряд таких готовых молодцов, которые не побоятся рискнуть своими шкурами ради всех. — Я готов! — сразу воскликнул Вилли и неожиданно добавил: — И Рассел тоже. — Э, ты меня не припл… — И я тоже пойду, — вдруг сказал Эй-Джей. — Эй-Джей, нет! — сразу запротестовала Клем. — Я пойду! — твёрдо сказал мальчик. — Ох, смотри какой храбрец, — усмехнулся Катберт. — Ну ладно. Чувствую, вам без меня там не выжить. Я тоже с вами. — И я тоже, — сказал Сэм. — Без меня вы точно там не справитесь. В комнате повисло молчание, которое тут же прервал Рассел: — У вас нет такого ощущения, что мы выглядим как клуб анонимных идиотов?.. Дверь резко открылась, и на пороге появились дежурные. Было слышно, как на улице смолк ветер, закончился дождь и наступила тишина. Пропитанный сыростью воздух приглушал звуки, как не приглушает их даже туман. — Докладываю, — шуточно произнёс Луис, отдёргивая назад слипшиеся от дождя дреды, — ходячих больше нет. Путь чист. — Отлично. Тогда через пятнадцать минут все собираемся во дворе. Возьмите с собой побольше патронов, если берёте огнестрел. В подвале их предостаточно, — сказал Катберт и ушёл в свою комнату. Наступило время рассвета, но день не пришёл. В сером небе появилось солнце — мутно-жёлтый круг, излучающий слабый, почти что призрачный свет. Через пятнадцать минут вся разведывательная группа была в сборе. Впереди всех был Катберт. За ним шли: Эй-Джей, Сэм и Вилли. Замыкал круг Рассел. Каждый из них держал что-то в руках. Выглядел такой набор оружия довольно прилично. У Ката было его незаменимое ружьё, Эй-Джей был с небольшим пистолетом, Сэм — с небольшим запасом метательных ножей, Вилли принёс из подвала стальной лом, а Рассел взял свой арбалет. Проверяя пистолет на наличие патронов, он не заметил, как к нему подошла Клементина. — Может, не стоит, Эй-Джей? Я не хочу, чтобы ты ходил, — сказала Клем, присаживаясь рядом с ним. — Твоё место здесь. В безопасности. — Всё будет в порядке, Клем, — мальчик медленно взял Клементину за руку. — Обещаю тебе, что вернусь в целости и сохранности. А также спасу наших друзей, в любую трудную минуту. Клем немного помолчала. Эй-Джей думал, что сейчас она снова будет настаивать на том, чтобы он остался. Но её реплика удивила его. — Всё-таки ты похож характером на маму, — улыбнулась она. В сердце Эй-Джея что-то ёкнуло. Он подсел к Клементине поближе и спросил: — Она была такой же храброй? — Скорее упёртой, — Клем посмеялась, но после всё же сделала серьёзное лицо. — Эй-Джей, нас всех поджидает неведомая опасность. Есть шанс того, что больше ты не вернёшься. Ты точно этого хочешь? Ты — единственное, что у меня есть. — Я уже большой, Клем. Джо в меня верит, в меня верит Рассел. Всё будет хорошо. Я обещаю вернуться живым и невредимым. Он обнял Клементину что было силы. Она могла бы сказать, что ему не нужно идти, но спорить с мальчиком она считала бесполезным занятием. Ещё тогда, когда только закончилась война с «Дельтой», она сказала, что доверяет ему, и не могла нарушить своего слова. Мальчик действительно мог постоять не только за себя, но за других. — Удачи, Растяпа! — Клем поцеловала Эй-Джея и крепко прижала его к себе. — Эй-Джей, ты готов? — выкрикнул Вилли. — Все только тебя ждут. — Бегу! — Эй-Джей засунул пистолет за пояс и побежал к отряду. Ребята действительно были готовы выдвигаться. Но только Катберт хотел дать команду, как вдруг его прервала Лори: — Вы точно уверены, что хотите это сделать? — Мы должны это сделать, — твёрдо ответил Катберт. — Может, не стоит туда идти? Вы не знаете, что там находится и тем более где это находится, — щёки Лори раскраснелись, а глаза стали зеленее обычного. Она боялась и сильно волновалась. — Не беспокойся, Лори! Мы просто проверим теорию Сэма и вернёмся обратно, — успокаивал её Рассел. — Может, действительно там есть ферма. Выдохнув, она произнесла: — Обязательно возвращайтесь. Если что-нибудь случится, хоть что-нибудь, сразу возвращайтесь. Бросайте всё и бегите. — Хорошо. Обязательно, — сказал Кат. Клем казалось, что Лори выглядела усталой и немного постаревшей, как Катберт. Ей резко пришло в голову, что так выглядели почти все они после бурной ночи. — Так, на дорожку все сходили? — спросил Катберт. В ответ было лишь молчание. — Отлично. Тогда отправляемся. Луис и Аасим поспешили открыть ворота. Стоя на месте, Эй-Джей почувствовал, как сильно бьётся его сердце. Он был готов к чему угодно. Но страх перед неизведанным был при нём всегда. Лёгкий ледяной ветер дул прямо под подштопанную куртку, сгибая пополам, как непомерный груз. Но мальчик старался не обращать на это внимания. — Ну, Эй-Джей! Пошли! — подтолкнул его сзади Вилли. Элвин, резко придя в себя, пошёл вперёд за Катбертом. Всё дальше и дальше удалялись движущиеся фигуры. Постепенно небо начало чернеть. Оставшиеся ребята закрыли ворота и вернулись домой.