Границы счастливых сказок

      По небу к вечеру поползли тяжелые тучи – словно погода менялась, предчувствуя всю серьезность грядущего. Здания школьного ансамбля оплетали черные тени, и только изредка лунный свет освещал холодный бетон стен. Чем быстрее дело двигалось к ночи, тем стремительнее пустела территория школы. К тому же много учеников в этот раз уехали по домам – время было подгадано как нельзя лучше. Главный корпус молчаливо возвышался над всеми остальными строениями, его стены и многочисленные окна неприветливо смотрели по всем четырем сторонам света. Нельзя было разглядеть, наблюдал ли кто-нибудь с высоты на то, что происходило перед зданием, и это не могло не напрягать собравшихся внизу школьников.       Никто не решался что-либо предположить – здание стояло словно неживое. Напряженная тишина вокруг щекотала нервы. Гию судорожно втянул носом прохладный вечерний воздух и в то же мгновенье почувствовал, как Сабито крепче сжал его ладонь. Их взгляды встретились, и рыжеволосый украдкой улыбнулся ему, как будто подбадривая. Присутствие здесь Урокодаки, Ренгоку, Узуи и Камадо успокаивало Томиоку, ведь то, что ждало их в здании, могло иметь самые причудливые формы. Кто знал, что еще могла преподнести им эта школа, в которой на каждом шагу творились какие-то странности. «Кажется, я обещал кому-то не гулять ночью по коридорам, – сокрушенно подумал про себя Гию, вспоминая случай с демоном, когда Урокодаки защитил их с Камадо от верной смерти. – Хорошо, что Сабито рядом».       Кёджуро стоял впереди и сурово глядел на мрачное здание, как будто ожидал, что кто-то обязательно встретит их здесь. Его партнер, крепко сжимающий рукоять нового меча, напряженно оглядывался по сторонам, тоже предчувствуя что-то нехорошее. Даже, казалось бы, относящийся ко всему по-философски Тенген ожидал какой-то западни или ловушки: его ладонь давно покоилась на одном из парных широких клинков, которые висели у него за спиной.       – Ну что, пора пролить свет на все происходящее здесь, – разрушил устоявшуюся гробовую тишину своим зычным голосом Кёджуро, и его товарищи даже приосанились – Ренгоку точно живой огонек разгонял все мрачные мысли и внушал уверенность.       – Да уж, с тобой хоть в огонь, хоть в воду, – с усмешкой добавил Сабито, поравнявшись с другом и хлопнув его по плечу, а потом притянул к себе Томиоку, обнимая его. – А с Гию я готов отправиться даже на ту сторону жизни. Вперед, парни. Вытрясем из него всё.       – Блестяще сказано, Сабито, – глянул на него с высоты своего роста Тенген, и рыжеволосый хотел было что-то ответить ему, как старший Камадо внезапно резко поднял руку в воздух, указав на окна верхних этажей школы.       – Там кто-то есть! – воскликнул он, тут же метнувшись взглядом к нахмурившемуся Ренгоку-сану. Все как по команде уставились туда, куда указывал им встревоженный Тандзиро. – Я видел только что! В окне кто-то был! Вот же! Смотрите! Чей-то силуэт! Видите? Вы видите?!       – Он прав! Там какой-то мелкий школьник! Младшеклассник, кажется! – отозвался Сабито, и юноши, не тратя время на разговоры, тут же бросились к главному крыльцу школы. Невысокий силуэт, промелькнувший в коридоре верхних этажей, заметили все. В нынешней ситуации любой школьник бы побоялся сунуться ночью туда, где еще несколько дней назад отгремела битва с созданием, в существование которого верилось с трудом. В этот момент каждому из юношей показалось, что разгадка приблизилась к ним, что еще немного и они смогут пролить свет на происходящее. Однако истина ускользнула от них так же стремительно, как и появилась – услышав топот и негромкие возгласы откуда-то со стороны, вся компания остановилась, настороженно оглянувшись. Ренгоку непонимающе нахмурился, чем еще больше стал похож на филина, а остановившийся рядом с ним Урокодаки, озадаченный ничуть не меньше, озвучил его мысли вслух. – Какого черта?..       – П-простите… – пролепетал Зенитсу за всех, виноватым взглядом косясь в сторону удивленно распахнувшего глаза Тенгена. Не только Узуи: вся их компания ошарашено уставилась на троих вновь прибывших школьников. Иноске и Незуко, стоявшие позади Зенитсу, как один боязливо поглядывали на молча открывающего и закрывающего рот Тандзиро. У Агацумы и Хашибиры с собой были взяты клинки. Первым от шока все-таки отошел старший Камадо: он стремительно оказался около сестры, схватив ее за руки и недовольно глянув на Иноске при этом.       – Незуко! Как так! Я же просил тебя быть с ней весь сегодняшний вечер, Иноске! – начал было он, однако его товарищ, очевидно, не пожелавший выслушивать никаких претензий в свой адрес, резво подскочил к нему, хватая за грудки, игнорируя странно дернувшегося при этом действии Кёджуро.       – А я разве оставил ее где-то, чертов Гонпачиро?! Она и так со мной! В полной безопасности! – мгновенно вскипел Хашибира, совершенно не контролируя громкость голоса. Старший Камадо даже слегка опешил от такого напора. – Слизняк-Моницу рассказал о вашей возможной вылазке! Она не могла усидеть на месте – рвалась за тобой! Ну и я пошел с ней! И ты что, думал, я пропущу намечающееся здесь веселье? Да не в жизнь! Я даже свои клинки прихватил! Наконец-то увидишь: я сильнее всех!       – Слизняк-Моницу? – невпопад сквозь зубы выговорил Тенген, полоснув крикливого первогодку недовольным взглядом.       – Сильнее всех?.. – вторил ему Сабито.       – Что значит «веселье»? – сурово громыхнул Кёджуро, с грозным видом направившись к новоприбывшим школьникам. Тут уже язык прикусил даже Иноске – кого-кого, а вот Ренгоку он уважал безмерно, не смея даже перебить. Зенитсу весь испуганно сжался, приготовившись к тому, что всю их отчаянную компанию сейчас попросту отчитают, однако быстро оказавшийся рядом Узуи встал перед ним, загородив его от строгого взгляда Кёджуро. – Кажется, вы не понимаете чего-то важного! Мы здесь не повеселиться собрались – речь идет о спасении всех учеников этой школы, которые, возможно, находятся в большой опасности! Какие тут могут быть шутки?! Если вы здесь, значит, вы понимаете и готовы принять то, что с вами может случиться! Нам не нужна обуза! Мы не знаем, с чем можем столкнуться здесь, поэтому совершенно не факт, что у нас получится вас защитить в случае чего!       – Мы не просим защищать нас! – внезапно перебил его Агацума, выйдя из-за спины своего партнера, и поднял на Ренгоку серьезный, полный решимости взгляд. Со стороны Сабито раздалось какое-то издевательское освистывание, после чего Томиока негромко шикнул на него, однако первогодку это нисколько не смутило: он непоколебимо стоял напротив Кёджуро, смотря в его глаза, в которых сейчас как будто бы плескалось настоящее пламя. – Мы понимаем, что нам всем угрожает какая-то скрытая опасность, поэтому и пришли сюда. Мы хотим помочь вам, потому что… Потому что каждому из нас не безразлична ваша судьба! Иноске, Незуко и мне! Вот с твоей стороны, Тандзиро, так эгоистично рисковать своей жизнью, ведь, если с тобой что-то случится, Незуко останется совсем одна! Но ведь ты об этом не подумал!       – Я… – парень не нашелся, что ответить на эту претензию, а меж тем блондин продолжал кипятиться, потеряв прежнюю робость. Развернувшись к Тенгену, Зенитсу бесцеремонно ткнул его указательным пальцем в грудь, заставив отступить назад. И тот, как ни странно, послушно попятился.       – И ты даже не сказал, что отправляешься на опасную вылазку! Как я, по-твоему, должен был обо всем догадаться? А если бы мы больше никогда не увиделись?! Чтоб ты знал, я серьезно обижен на тебя, и тебе нужно будет постараться, чтобы я простил тебя! – никто из присутствующих не мешал его эмоциональному монологу: все лишь изумленно смотрели на то, как пугливый и неуверенный в себе Зенитсу отчитывает Тенгена и Тандзиро. Закончив выговаривать накипевшее своему партнеру, блондин вновь обернулся к глядящему на него во все глаза Ренгоку. – В общем, мы идем с вами, и возражения не принимаются! И не нужно нас защищать: мы сами можем за себя постоять!       – Верно, Моницу! Вот всегда б ты таким был! – восторженно подхватил Иноске, схватившись за рукояти парных клинков, которые были закреплены на поясе его штанов. Незуко, все это время растерянно оглядывавшая всех собравшихся, активно закивала головой, что-то уверенно мыча и сжимая кулаки – против этого Тандзиро уже не мог ничего возразить, беспомощно переведя взгляд на Ренгоку-сана, серьезно задумавшегося над сказанным.       – Почему нет, если они утверждают, что могут драться? – Урокодаки пожал плечами и сложил руки на груди, ожидая реакции своего друга. – Что скажешь, Кёджуро?       – Хорошо! Тогда от вас потребуется максимум усилий! Запомните, мы делаем это для всеобщего блага! Узуи, ты будешь присматривать за ними, если у нас появятся проблемы. А сейчас – идемте! – громко оповестил он всех, взглядом подольше задержавшись на старшем Камадо. – После всех этих разбирательств врасплох мы никого там не застанем. Держитесь вместе и не позволяйте загнать себя в угол! Вперед!       Широкое крыльцо, устланное мраморными плитами, становилось все ближе – по нему поднимались в молчании, хотя скрывать свое присутствие уже никто и не думал. И действительно, думать о скрытности, устроив такую перепалку прямо перед окнами здания, было бы глупо. Их шаги гулко раздавались в тишине ночи так громко, что, казалось бы, их было слышно во всем здании. Ренгоку как всегда бесстрашно вышагивал впереди, пристально вглядываясь в пространство перед собой, будто ожидал, что кто-то вот-вот покажется прямо из неоткуда. Сразу за ним, не отставая ни на шаг, следовал Камадо. Сабито и Гию шли, по-прежнему не размыкая рук, настороженно смотря по сторонам. За этой четверкой шагал Узуи, позади которого оставались Зенитсу, Иноске и Незуко.       Когда бетонная арка холла сошлась над их головами, а лестница и коридор остались далеко позади, они все как по команде остановились, углядев впереди недвижимо стоявший силуэт. Послышался нервный лязг чьих-то ножен – Томиока заметил, что первым за рукоять клинка нетерпеливо схватился старший Камадо, неотрывно смотрящий на темную фигуру, застывшую перед ними. Пришедшие все как один молчали, во все глаза глядя на спокойно стоявшего и державшего руки за спиной Мичикатсу.       – Почему группа учеников находится за пределами корпусов общежитий в такое время? – эхом отразился его холодный голос от стен помещения. Он выглядел точно так же, как и всегда: лицо безэмоционально, бесстрастный взгляд карих глаз холодно осматривал каждого из пришедших школьников. Но никто из последних не растерялся и не отступил. Не заметить оружие, которое имелось практически у каждого из них, было просто невозможно, и, разумеется, мужчина обратил внимание на эту деталь еще издалека. – Вы зря пришли сюда, молодые люди. Вам лучше вернуться в здания общежитий.       – Простите, Цугикуни-сан, но у нас накопилось слишком много вопросов к вам, – первым заговорил Кёджуро, уверенно шагнув вперед, и Мичикатсу не сводил с него пристального взгляда, однако всем остальным юношам почему-то казалось, что директор смотрит на каждого из них – как будто бы он мог внимательно наблюдать одновременно за несколькими людьми.       – В смысле, мы все знаем про «господина», – вдруг добавил Сабито, встав рядом с Кёджуро и украдкой переглянувшись с ним – Ренгоку понял его намерение вытащить из Мичикатсу признание простым блефом и резким кивком подтвердил его слова, – так что отпираться бесполезно. На кой черт ты укрывал всех этих демонов здесь? Что ты планировал сделать?       – Четверо третьегодок, трое первогодок и девочка последнего класса средней школы, – будто и не слыша вовсе вопроса Урокодаки, не меняя интонации голоса, проговорил мужчина, поочередно оглядев каждого из собравшихся школьников. – Восемь, значит.       – Отвечай!       – Я не собираюсь тратить время на это. Восемь школьников нельзя даже назвать проблемой. Но эти двое будут чрезвычайно рады такому подарку, – никто не успел понять смысл его слов: в этот момент неожиданно раздался треск, а затем страшный грохот. Земля заходила под ногами, пол пошел трещинами, и с потолка даже посыпалась каменная крошка. Узуи едва ли успел оттолкнуть застывших в изумлении Зенитсу, Незуко и Иноске в сторону, когда несколько каменных стен, образовавшихся из-под земли, пробили пол и устремились к потолку. Огромные куски бетона, мраморной плитки пола повалились сверху – поднялось облако густой пыли, и в нем исчезло все. В этом непрекращающемся грохоте Тандзиро тщетно выкрикнул имя сестры, однако та предполагаемо ничего не расслышала – несколько тяжелых глыб еще упало откуда-то сверху, но успевший вовремя Ренгоку схватил своего партнера и оттащил его прочь. Когда грохот успокоился, а грязевое облако улеглось, Кёджуро, Сабито, Гию и Тандзиро увидели, что теперь остались одни. Прямо на том месте, где они стояли до этого, выросла бетонная стена, за которой, по-видимому, и исчезли их товарищи. Вторая такая стена наглухо закрыла выход из главного корпуса.       – Что еще за чертовщина?.. – на всякий случай вытащив катану из ножен, Урокодаки подошел к образовавшейся стене, прикоснувшись к ней рукой, как будто желая проверить, действительно ли она настоящая – бетон холодил кожу, цепляясь за нее неровностями поверхности. Стена была прочной, несколько метров в толщину. – Невероятно: она настоящая. Он разделил нас. Теперь нам не пробиться к остальным.       – Остается только надеяться на то, что с ними все будет в порядке, – Томиока перевел взгляд со своего возлюбленного на их противника, по-прежнему непоколебимо стоявшего на том же самом месте. Казалось бы, что вызванное движением этой огромной стены землетрясение нисколько не потревожило Мичикатсу: он даже не шелохнулся при виде падающих бетонных глыб. Гию прикусил губу изнутри, уже предчувствуя, что этот человек создаст им куда больше проблем, чем те же Аяки-сенсей и ее паукообразный монстр. – Теперь он только наш противник.       – Но Незуко осталась там! – перебил его старший Камадо и тут же метнулся торопливо ощупывать стену на предмет какого-то прохода. – Зенитсу и Иноске тоже! Кто знает, что может случиться! Мы должны удостовериться, что они невредимы!       – Успокойся, Камадо! – громко скомандовал Кёджуро, обернувшись к парнишке через плечо. И Тандзиро невольно послушался его, увидев, как строго смотрели на него большие янтарные глаза. Сейчас в них снова плескалось пламя, но совсем не того азарта, который, бывало, охватывал Ренгоку в пылу тренировок – это был гнев. – Узуи защитит их от чего бы то ни было! Он охотник за демонами и будет сражаться до тех пор, пока способен держать клинок! Наш противник здесь, а не там, и твоя обязанность приложить все усилия для победы над ним! Ты не должен отвлекаться!       – Простите, Ренгоку-сан! Я вас понял!       Молча стоявший Мичикатсу оглядывал каждого из них с безразличием, точно происходящее не стоило его внимания. Гию пристально следил за ним, ожидая какого-нибудь действия, однако тот по-прежнему ничего не предпринимал. Мичикатсу казался ему обычным человеком: в его поведении или внешности не было ничего сверхъестественного. Парень помнил чудовищную силу, с которой паучий монстр крушил стеллажи в библиотеке, помнил горящие плотоядным желанием глаза Аяки-сенсей – в сравнении с ними Цугикуни-сан никак не выделялся. Спокойный, рассудительный – в голове не укладывалось, что такой человек мог позволить этим страшным существам обретаться в школе, подле ее учеников.       Но когда на поясе у мужчины вдруг словно из воздуха проявились ножны – точно они были невидимыми до этого момента – Томиока напрягся и невольно схватился за свой клинок, суетливо вытаскивая его.       – Ренгоку, Тандзиро, не отвлекайтесь! Взгляните на это! – он поспешил привлечь внимание остальных к появившемуся из воздуха клинку. Те тут же отвлеклись друг от друга и уставились на до сих пор молчавшего директора. От удивления даже Кёджуро раскрыл рот, не в силах отвести взгляд от оружия. Это действительно был настоящий клинок. Клинок, какие создавались для истребителей демонов.       – Катана истребителя? Это невозможно… Старик говорил, что… – не веря своим глазам, Сабито замотал головой, будто не соглашаясь с увиденным, а потом обернулся к Кёджуро. – Он не может быть охотником! Он должен был оказаться демоном! Ведь мы не могли так проколоться!       – Это действительно катана охотника. Но охотники никогда не имели никаких дел с демонами, – отрезал Кёджуро, смотря на то, как Мичикатсу медленно сжимает пальцами рукоять клинка. – Если ты один из нас, почему не препятствуешь тому, что творится в этой школе? Что ты за истребитель такой?       – От вас слишком много шума. Я хочу тишины, – резким наточенным движением мужчина освободил клинок от ножен – блеснуло идеально ровное лезвие, засвистел воздух, и стена позади Кёджуро треснула: в ней образовалась огромная выемка, точно от удара гигантским молотом. Юноши застыли, будто вросшие в землю ногами, во все глаза смотря на директора, даже не моргая. По левой щеке Ренгоку медленно потекла кровь – он коснулся пальцами лица, пачкая их в ней. Происходящее казалось невозможным: простым взмахом меча Мичикатсу чуть не разрушил стену здания и при этом умудрился искусно, словно предупредительно полоснуть Кёджуро по лицу. И будто бы ничего не произошло, мужчина спокойно поднес указательный палец к губам в успокаивающем жесте. – Соблюдайте дисциплину, не шумите. Ведь вы все еще в школе. Лучше вам успокоиться навсегда.       – Черт возьми! Да что мы с ним церемонимся? Истребитель он или нет – он приютил демонов в этой школе! Такое нельзя спускать с рук! – в один момент Сабито оказался впереди всех, занося клинок для удара. Стремительной воронкой вокруг него заплясали водяные потоки, набирая скорость. Но это зрелище нисколько не впечатлило Мичикатсу: ни один мускул на его лице не дрогнул. Мужчина лишь перехватил катану поудобнее, готовясь встречать прием противника. – Дыхание Воды! Четвертая ката: «Удар волны»!       Мощный всплеск брызг, выброшенный атакой катаны Урокодаки, был встречен простым взмахом лезвия и осыпался на Мичикатсу лишь легкой продолжительной моросью. Сабито, не веря в происходящее, растерялся, даже опустив в бессилии клинок – это было какое-то странное помутнение рассудка: противник с такой легкостью отразил прием его стиля, что у парня проскользнула мысль о бесполезности грядущего боя в целом, но он тут же отбросил ее куда подальше. Непонятное состояние завладевало им, голова пустела, ему точно приходилось сопротивляться собственному сознанию и вынуждать себя вновь поднять клинок. Холодные глаза Цугикуни-сана смотрели на него пристально и словно видели насквозь – избежать этого взгляда казалось невозможным. И когда лицо противника неожиданно возникло прямо перед ним, юноша не среагировал на это, продолжая смотреть в одну точку, как загипнотизированный.       – Сабито! – вскричал Томиока, рванувшись к возлюбленному. Ренгоку, обнажив клинок, тоже бросился вперед, видя, что друг его не в силах дать отпор противнику.       – Дыхание Пламени! Вторая ката: «Возвышающиеся пылающие небеса»! – огненный вихрь и жаркое марево мигом привели рыжеволосого в чувства: Сабито ошарашено распахнул глаза, глядя на то, как в обжигающем пламени исчез колючий взгляд Мичикатсу. Его крепко схватили со спины и потянули назад – Томиока пытался оттащить его от пламени Ренгоку, и, не устояв на ногах, Урокодаки завалился на него, чуть не выронив при этом катану из рук. Рядом тут же оказался взволнованный Тандзиро, помогая им обоим подняться. Тем временем из огненных волн вырвалось что-то черное, резко отпрыгнувшее в сторону и принявшее облик их директора. Но прежнего строгого костюма на нем уже не было – вместо этого мужчина был одет в старое черно-фиолетовое кимоно и хакама.       – Нынешние дни не принесли в мир ничего хорошего: простая одежда и та неудобная, – как ни в чем не бывало заговорил Цугикуни-сан, отряхнув кимоно от невидимой пыли, после чего поднял глаза на Ренгоку. – Дыхание Пламени? Интересно. Значит, ты был тем, кто убил Накиме. У тебя достаточно неплохие навыки фехтования. Я когда-то лично знал мечника Дыхания Пламени. Он был достаточно силен, чтобы сражаться со мной, – мужчина поднял задумчивый взгляд к потолку. Он выглядел так, словно и не вступал в бой: ни единой раны или просто царапины. Побывав в пламени Ренгоку, Мичикатсу вышел из него невредимый, словно бы оно и не коснулось его. Но Кёджуро даже не успел удивиться его словам о мечнике Дыхания Пламени, когда мужчина в мгновенье ока переместился к нему, замахиваясь для удара. Янтарные глаза в безысходности распахнулись – уклониться парень не успевал. – Но у тебя совсем не тот уровень, юнец. Умри.       Пронзительно заскрежетала сталь, высекая снопы искр. Камадо стиснул зубы, крепко, до побеления костяшек вцепившись пальцами в рукоять своей катаны. Скрестив клинки с этим человеком, первогодка на себе смог ощутить всю невероятную силу их противника – казалось, что Цугикуни не прикладывает никаких усилий, в то время как Тандзиро еле выдерживал то давление, которое он оказывал своим клинком. Он догадывался, что противостоять этому человеку ему, как новоиспеченному мечнику, будет нелегко, но, увидев, что Ренгоку-сан вот-вот попадет под удар, Камадо, не раздумывая, рванул врагу наперерез. Руки крупно дрожали от напряжения, но опустить их мальчишка не мог. Мичикатсу давил его с такой силой, что Тандзиро боялся, как бы не треснул подаренный отцом Кёджуро клинок. Тонкие брови мужчины приподнялись в изумлении, а карие глаза впились в первогодку.       – Так это ты? Мальчик с карточными серьгами? – удивленно произнес он, склонив голову набок. – Почему ты сражаешься со мной? Разве ты не должен принять свою судьбу и выбрать другую сторону жизни? Ведь Он лично выбрал тебя. Это большая честь для простого человека.       – О ком ты вообще говоришь?! Ты напал на Ренгоку-сана! Дыхание Солнца: «Огненный вальс»! – чувствуя, как от переполняющего его гнева голову словно обхватил жар, Тандзиро со всей силы нанес удар по противнику, несмотря на все сказанные им слова. Было не важно, что он имел в виду под «другой стороной жизни», под «честью для простого человека» – парнишка не хотел ничего этого знать. Он видел только, что Мичикатсу был угрозой для Ренгоку-сана и остальных его товарищей. Языки красного огня жадно устремились к мужчине в кимоно, однако оказались развеяны все тем же простым ударом клинка. – Это невозможно!       – Назад, Тандзиро! – Томиока возник будто бы из неоткуда, а голубое лезвие его катаны в языках опадающего пламени сверкнуло лиловым светом. – Дыхание Воды! Восьмая ката: «Поток водопада»!       – Дыхание Луны. Первая ката: «Темная луна: Вечерняя святыня», – медленно, с расстановкой проговорил Цугикуни, не замечая того, как ошарашено застыли Ренгоку и Сабито. Сокрушительный поток воды разрезало простым взмахом клинка – яркие блики заиграли в свете лезвия катаны Мичикатсу, которое вдруг вспыхнуло ослепительным лунным светом. Из него словно били белые серповидные искры, похожие на полумесяцы, и зрелище это было завораживающим – Гию не мог отвести глаз, прежде чем почувствовал острую боль в правом плече. Удар противника не только сбил его атаку, но и умудрился достигнуть его самого: искры-полумесяцы как продолжение меча полоснули его плечо, вспоров одежду и плоть. – Назад, мечник Дыхания Воды. Твой прием был недостаточно силен – тебе нужно было лучше оттачивать свои навыки.       – Гию! – Сабито со всех ног бросился к истекающему кровью возлюбленному. Стоявший неподвижно Мичикатсу только проследил за ним взглядом, позволив беспрепятственно подойти к Томиоке. Последний зажимал рукой раненное плечо, стискивая зубы, чтобы не застонать. До дрожи в руках напуганный его ранением Урокодаки упал перед ним на колени, тут же осматривая поврежденную конечность. – Гию! Скорее, нужно остановить кровь! Я сейчас, подожди! – он дрожащими руками вытащил ремень из своих джинсов, тут же перетягивая им руку Томиоки над открытой кровоточащей раной. Тот все-таки не выдержал и застонал от боли, зажмурившись и привалившись плечом к Сабито. – Терпи, прошу, терпи, Гию!       – Это бесполезно, – донесся до его ушей спокойный голос Мичикатсу. Чувствуя, как мышцы лица сводит от раздражения и злобы, рыжеволосый парень медленно обернулся к противнику, впиваясь в него испепеляющим взглядом.       – Ты ублюдок…       – Пожалуйста, это поединок, а не уличная драка. Будь вежлив со своим противником, проявляй должное уважение. Я не сделал ничего бесчестного, не нападал со спины, он видел мою атаку. Но я дам вам возможность еще раз отразить мой удар. Дыхание Луны. Пятая ката: «Разрушительный вихрь луны».       Когда грохот, наконец, стих, Узуи убрал ладони от ушей Зенитсу и отпустил его от себя, оглядевшись вокруг. Перед ними до самого потолка возвышалась толстенная стена – большой холл центрального корпуса школы оказался теперь поделен пополам. Старшеклассник осмотрел ее, даже пару раз пнул ногой, долго прислушиваясь, будто ожидая, что кто-то из оставшихся по ту сторону стены отзовется в ответ. Так ничего и не дождавшись, блондин отпрянул от ее крепкого бетона, обернувшись на ждущих его вердикта младших школьников.       – Мы блестяще застряли здесь, – констатировал факт он, пожав плечами, но, увидев, как испуганно вздрогнул Зенитсу, поспешил добавить, – но я защищу вас, поэтому бояться нечего!       – Узуи-сан, все, правда, будет нормально?.. – несмело спросил у него Зенитсу и сразу же получил уверенный кивок на свой вопрос. От слов Тенгена стало немного поспокойнее. Волноваться за Тандзиро не было особого смысла – он остался в компании выдающихся старшеклассников, пробудивших Дыхание. А здесь, рядом с ними, был Узуи-сан, с которым даже сам Зенитсу переставал трястись от страха. И парень хотел уже было обернуться к своим друзьям и успокоить и их тоже, как вдруг Незуко неожиданно пошатнулась: ее повело в сторону, и в следующую секунду она резко взмыла в воздух, будто кто-то невидимый потащил ее туда. Под потолком она снова замерла вверх ногами в неестественной позе, школьная юбка задралась, открыв чужим взорам светло-розовые ажурные трусики и черные чулки.       – А? Ч-что за игры т-такие?! Э, а ну-ка верни ее на место, кто бы ты ни был! – тут же принялся орать во всю глотку Хашибира, то осматриваясь по сторонам в поисках невидимого врага, то вновь возвращаясь взглядом к подвешенной под потолком девочке. Тенген быстрым движением вытащил парные клинки и загородил собой Зенитсу.       – Ой, надо же, обещал всех защитить, но не защитил! Ну что за неудачник! – внезапно раздался чей-то неприятный смех, от которого Агацума задрожал всем телом, отступив на несколько шагов назад. На широкой лестнице, ведущей на верхние этажи здания, гордо сложив руки на поясе, стоял его друг. Зенитсу смотрел и не мог поверить своим глазам: он вглядывался в это отдаленно знакомое ему лицо и не мог понять, что происходит. Это как будто был Кайгаку, и одновременно с тем вроде бы совершенно не он. Глаза горели ярко-голубым пламенем, животный оскал обнажал острые клыки, щеки были исполосованы какими-то неизвестными метками, а привычные для глаз Агацумы золотые магатама, которые он, смущаясь и краснея, несколько лет назад самолично вручил своем семпаю в качестве подарка, окрасились в пыльно-синий цвет. Заметив на себе его взгляд, брюнет усмехнулся с самодовольным видом. – И как я тебе теперь? В этом образе я тебе больше симпатичен, а, Зенитсу?       – Кайгаку-семпай… ч-что с вами п-произошло?       – Да ничего особенного. Просто Кокушибо-доно был настолько великодушен, что порекомендовал меня нашему господину. Я говорил тебе, что он нашел способ сделать человека сильным, не прибегая к истинному слиянию – я оказался прав, Зенитсу! Превращение в демона – вот решение всех проблем! Сам можешь убедиться, насколько сильным я стал! – он вдруг исчез из поля зрения блондина и неожиданно возник около Узуи-сана, на глазах у Агацумы ударом кулака в голову впечатав того в стену. Вновь поднялось облако пыли, а бетон кусками посыпался на пол. У первогодки аж сердце провалилось в груди, когда он увидел окровавленное лицо Тенгена: белесые передние пряди волос были заляпаны кровью и слиплись между собой, губы и нос разбиты. Издевательская улыбка на лице Кайгаку стала еще шире, он с гордостью обернулся к своему напуганному кохаю, внутренне содрогаясь от восторга. Это был его шанс попытать свое счастье еще раз, как и обещал Кокушибо: с помощью дарованной ему силы привязать Агацуму к себе раз и навсегда, чтобы провести с ним вечность. Кайгаку улыбнулся в предвкушении. Слова этого сильнейшего демона горячили парню кровь, заставляя желать демонической силы еще больше. Уж на этот раз Зенитсу должен был принять его. – Ты мой, разве непонятно? Все еще думаешь, что этот тип подходит тебе больше? Взгляни на него! Ведь у него ничего нет, кроме смазливого личика! О, может мне и это у него забра…       Договорить он не успел: с невероятной скоростью два клинка обрушились на него, отрубив обе руки. Не ожидавший такого выпада в свою сторону Кайгаку в один прыжок оказался на самом верху лестницы, а Зенитсу тут же кинулся к нанесшему этот сокрушительный удар Тенгену, аккуратно дрожащими руками вытирая кровь с его лица.       – Узуи-сан! Узуи-сан, как ты? Твоя голова… – запричитал он, пытаясь поймать расфокусированный взгляд возлюбленного.       – Я цел, цел… Просто ярко приложили меня – ерунда сущая, уже все нормально!       – Н-но…       – Да какого черта ты трясешься над этим кретином?! – чуть ли не зарычал Кайгаку, устремив ненавидящий взгляд на Тенгена. Нет, ему не было больно от удара Узуи: отрезанные руки быстро регенерировали, и не осталось даже царапин. Дело было в другом. Смотреть, как забота и ласка Зенитсу достается этому блондину-красавчику было просто невыносимо – хотелось разнести все здание к чертовой матери, чтобы его обломками завалило этого яркого амбала. Парень скрежетал зубами, стискивая зудящие кулаки – в глазах темнело от злости. Это был его Зенитсу. Только его Зенитсу. – Почему?! Чем я хуже этого громилы?! Я всегда был с тобой! Вспомни, кто защищал тебя от нападок других учеников! Кто всегда помогал тебе! Вспомни первого, кому ты отдался! Это был я, черт возьми! Я! А этот ублюдок… Я его зубами порву!       – Замолчи. Я не люблю, когда кричат, – вдруг послышался еще один голос. Только тогда Зенитсу, Тенген и Иноске заметили вторую фигуру: босыми ногами ступая по лестнице, к ним медленно шел бледный мальчик, одетый в белое кимоно с черным узором, и в нем Агацума тут же признал одного из двух странных младшеклассников, что однажды подходили к Тандзиро. «Это точно он! Руи! Я так и знал! Руи и Хакаи! Они оба сразу показались мне странными! – соображал про себя Зенитсу, неотрывно следя за появившемся мальчишкой. – Значит, они все были демонами! И Кайгаку-семпай теперь тоже! Что же делать...» Из раздумий его выдернуло жалобное мычание – Агацума и Хашибира торопливо подняли головы на стонавшую Незуко. Школьные чулки местами на ее ногах полопались, разойдясь широкими дырками, то же самое случилось с блузкой и кофточкой – словно что-то перетягивало и разрезало одежду на лоскуты.       – Да как это, черт побери, происходит?! Как она там висит?! И как нам ее снять оттуда?! – ругался Иноске, оглядываясь по сторонам в поисках подручного материала для того, чтобы каким-то образом забраться под самый потолок.       – Присмотритесь – это нити, – не оборачиваясь на них, с расстановкой произнес Тенген, не сводя напряженного взгляда с появившегося демона. Первогодки снова вздернули головы к верху и тут же изумленно загалдели, подтверждая слова старшеклассника. Девочку под потолком действительно удерживали нити – они были полупрозрачные, как паутина, практически невидимые человеческому глазу, но очень крепкие.       – Тогда надо их разорвать! Посечь! Эй, яркий громила, ну-ка подкинь меня к самому верху! Надо вытащить ее оттуда! – тыча пальцем в мучавшуюся и стонущую Незуко, скомандовал Хашибира Тенгену, однако в следующее же мгновенье вдруг вскрикнул от боли – кровь брызнула из многочисленных порезов на его лице. Тонкие нити прорезали щеки, лоб, переносицу и подбородок: лицо крикливого первогодки за секунду превратилось в кровавую сетку.       – Иноське! – взволновано, чуть не плача застонала младшая Камадо, висевшая вниз головой.       – Тише. Не нужно так шуметь, – босые ноги мальчика коснулись заваленного бетонными обломками и мраморной крошкой пола; он шел вперед, не сводя пронзительного взгляда с Иноске, шипящего от боли и зажимающего на лице свежие порезы. – Я всего лишь хотел усмирить его, чтобы он не мешал нам. Незуко, я слышал, тебе сильно досталось. Как прискорбно. Я заберу тебя себе, и больше ты не попадешь в немилость к господину. Все будет хорошо, если ты будешь слушаться меня. Ну же, успокойся.       – Иноське!       – Нет, не зови его. Он только мешает нам с тобой. Мы должны быть вместе, – мальчишка поднял худощавые руки, и на кончиках пальцах его заблестели тонкие нити, которыми было оплетено тело Незуко.       – Не неси чепухи! Сражайся! – Иноске, забывший о нанесенных ему порезах, вытащив катаны, в несколько секунд сократил расстояние между ним и Руи, занося над демоном исковерканные лезвия своих клинков, совершенно не видя перед собой тончайших смертоносных нитей.       – Нет, идиот! Стой! – спохватился Узуи, бросившись следом за ним. Клинки Хашибиры не достали своей цели, встретившись с изощренной паучьей защитой, и демон, еле слышно усмехнувшись удивлению на лице горластого первогодки, уже бы разрезал того контратакой пополам, если бы не вовремя подоспевший Тенген. Широкие лезвия со скрежетом проскользили по нитям, не прорезав ни одну, но старшеклассник, не обративший на это внимания, суматошным движением оттолкнул Иноске назад, подальше от противника. – Ты просто блестящий придурок! Что ты творишь?! Ты мог помереть! Будь осторожнее!       – Узуи-сан!.. – позади раздался истошный крик Зенитсу и странный электрический треск, как будто бы от неисправной искрящейся проводки. Тенген резко обернулся назад, забыв о бледном мальчике-демоне, и обмер. Его крепкие ноги подогнулись – ярко полыхающие бело-голубым сиянием, напоминающие по своему виду небесные молнии, оковы не давали Агацуме даже дернуться, сковав все его тело. Успокоившийся Кайгаку только и дожидался ослабления их бдительности и, нагло воспользовавшись тем, что старшеклассник отвлекся на спасение безбашенного Хашибиры, в мгновенье ока обездвижил своего бывшего кохая. Губы его насмешливо растянулись, являя им звериный оскал.       – Ну что, спас он тебя, Зенитсу? Вот незадача, он ведь даже себя спасти не может! – рассмеялся демон с синими магатама, и в ту же самую секунду позади Тенгена вновь блеснули прочные нити, обвившиеся вокруг его шеи – брызнула кровь, и обрезанные белоснежные пряди, испачканные в ней, осыпались на заваленный обломками пол, куда через мгновенье с глухим ударом недвижимо свалился и сам старшеклассник. Испуганно зажмурившись, Зенитсу вскрикнул и лишился чувств, упав на землю, по-прежнему связанный ослепительно сияющими и трещащими оковами, которыми его удерживал Кайгаку.       – Моницу! Яркий громила! – истошно заорал Иноске, но тут же замолчал, когда взгляды двух демонов были переведены на него. – Черт вас задери! Нападайте!       Еле успев увернуться от очередной атаки врага, почувствовав, как боль при этом прострелила все тело, заставляя разжать окровавленные пальцы, которые все еще держали рукоять, Сабито больно прокатился по полу, спиной врезавшись в стену, и вновь попытался подняться на ноги. Те уже попросту не слушались его, сотрясаемые крупной дрожью. Никогда до этого парню еще не приходилось использовать столько приемов подряд, однако сколько усилий он ни прилагал, его противник по-прежнему оставался неуязвимым. Мичикатсу с легкостью отбивал их атаки, в независимости от того, сколько человек на него нападали. Приемы Дыхания Воды, сокрушительное пламя меча Ренгоку и огненные техники Камадо – его не страшило ничего из этого. А меж тем школьники получали увечье за увечьем. Кёджуро, стараясь дышать через раз, чтобы не тревожить сломанные ребра, стоял на ногах, из последних сил стараясь не опускать катану; Гию, одной рукой опираясь на собственный клинок – вторая конечность, истекшая кровью, недвижимо висела вдоль туловища – пытался встать на ноги; Тандзиро, которому почему-то доставались самые щадящие атаки противника, был измотан собственными техниками и еле держал глаза открытыми. «Такого просто не может быть… – проговаривал про себя Урокодаки, сжимая зубы и силясь встать. – Я применил столько техник – каждый из нас… Почему это не работает на нем? Ведь он выглядит как обычный человек, он истребитель демонов и как и мы использует катану! Почему он так чудовищно силен?..»       – Это бесполезно, – невозмутимо произнес Цугикуни, не двигаясь со своего места и смотря в одну точку. Сабито все-таки поднялся с земли, вновь направляя острие клинка на противника. Тот не повел и бровью. – Вы ведь уже поняли, что разница в наших силах огромна, так почему все еще продолжаете сражаться? Вы могли просто умереть и не мучиться более.       – Лучше прибереги силы для боя, а не для болтовни! – тяжело дыша и утирая тыльной стороной ладони текущую по подбородку кровь, с прежней уверенностью в голосе проговорил Кёджуро. На его слова мужчина обернулся, равнодушно вглядываясь в негаснущую улыбку на лице огненноволосого юноши. Перехватив рукоять катаны и замахнувшись ей так, что спина оружия коснулась его плеч, Ренгоку встал в исходную стойку выполнения ката. – Не недооценивай нас: мы с тобой еще не закончили! Сабито! Еще раз!       – Да! Дыхание Воды! – Урокодаки без промедления снова ринулся в атаку, вкладывая все силу в руки, выкручивая оборот за оборотом – слова старика Саконджи, который наставлял его в детстве, обучая приемам Дыхания, сейчас крутились в его голове снова и снова – от каждого его движения в воздухе разливались неспокойные волны. Воды блестела и пенилась, закручиваясь кольцами вокруг мечника, приобретая очертания огромного дракона. – Десятая ката: «Дракон перемен»!       – Дыхание Пламени! Пятая ката! – меч Кёджуро стремительно воспламенился, воздух вокруг раскалился до предела, искажая видимость – даже от пола пошел густой пар. Беснующиеся языки пламени окружили старшего сына семьи Ренгоку со всех сторон – помещение озарилось ярким полуденным светом, а на стенах заплясали кривые черные тени. От перемещения Кёджуро мрамор плитки под его ногами треснул и раскололся: одновременно с Сабито он ринулся к плавно возносящему меч противнику. – «Пламенный тигр»!       Камадо и Томиока, застыв, кто как стоял, ошарашено уставились на то, как под самый свод холла взвилось море пламени, являющее собой голову огромного пылающего тигра, а по полу проворными изгибами, извиваясь многочисленными кольцами, перемещался гигантский водяной змей. Интенсивно испаряющаяся при такой температуре вода стремительно обращалась в пар, который поднимался от земли, словно непроглядный туман – стояла невыносимая влажность и жара, отчего Камадо и Томиока даже не успевали отирать постоянно проступающий на лице пот. Но Мичикатсу, загнанный в ловушку двумя мощными стихиями, даже не был обеспокоен этим. Ярко сверкнули алым и синим бликами два лезвия, и элементальные звери схлестнулись друг с другом в одной точке, вызвав этим столкновением громкий взрыв и содрогание стен.       – Да! У них получилось! – судорожно воскликнул Тандзиро, пытаясь разглядеть что-либо за беснованием двух стихий. Однако вопреки его словам еще до того, как рассеялись дикое пламя и грохочущие волны, из густого пара в обломки бетона стремительно выбросило сначала несопротивляющегося Урокодаки, а затем и жмурящегося от боли Кёджуро. – Ренгоку-сан!       – Сабито! – взволнованно вторил ему Гию, и они вместе с первогодкой Камадо кинулись к своим партнерам. Суматошным движением отбросив катану, Томиока здоровой рукой осторожно перевернул возлюбленного на спину, отчего тот мгновенно закашлялся кровью. – Нет, прошу тебя, Сабито! Даже не думай умирать!       – Н-не умру… Если умру… старик Саконджи… ругаться… будет… – сипло произнес он, стараясь улыбнуться Томиоке, видя, как тот беспокойно осматривает его испуганным взглядом. – Да и тебя… некому защищать… Я сейчас встану… Только отдохну… еще немножко…       – Молчи, дурак! – Гию наклонился к нему, дрожащими губами касаясь разбитого лба. Рядом что-то слезно причитал Камадо, крепко обнимая Ренгоку и не давая ему осесть на пол. «Одним ударом… Он одним ударом отбился и от сильнейшей атаки Сабито, и от приема Ренгоку! – соображал Томиока, оглядывая повреждения, полученные его партнером. – Если все так пойдет и дальше, то мы все просто…»       – Ренгоку-сан! Ренгоку-сан!.. – срывающимся голосом стонал мальчишка с карточными серьгами, глядя, как его любимый стискивает зубы и шипит от боли. Кёджуро уже хрипел горлом, очевидно тоже сглатывая кровь, но все равно пытался снова подняться на ноги и отталкивал руки Камадо, словно бы не понимая, что мальчишка делает. – Ре-Ренгоку-сан, п-пожалуйста, не двигайтесь! Ваши р-раны!..       – Я же говорил вам, что это бесполезно, – Мичикатсу оглядел бликующий пол вокруг себя, залитый нагретой, постепенно испаряющейся водой, как будто бы оценивая масштабы совместной атаки старшеклассников. – Вы думаете, что за свою долгую жизнь я ни разу не сражался с мечниками ваших Дыханий? Да, в ваших стилях есть незнакомые мне приемы – ведь уже столько времени прошло, что-то должно было появиться. Но основы остались неизменными. Тигр Дыхания Пламени и дракон Дыхания Воды – когда-то очень давно, я уже видел эти приемы. Но я сильно сомневаюсь, что кто-то из вас видел этот. Дыхание Луны. Шестая ката: «Одинокая луна в нескончаемой ночи».       Несколько молниеносных взмахов клинка Мичикатсу с пронзительным свистом рассекли воздух, лезвие снова словно вобрало в себя холодный лунный свет, а над землей образовались несущиеся искры-полумесяцы, хаотично уничтожающие все на своем пути. Светящиеся лезвия полумесяцев стремительно приближались к ним, и Тандзиро намертво вцепился в Ренгоку-сана, повернувшись к атаке противника спиной и закрыв старшеклассника своим телом. Тот, обессиливший, пробовал вырваться из его рук, кричал, чтобы Камадо одумался и спасался сам. Сабито только сквозь зубы с усмешкой на лице произнес «вот черт» и изнуренно откинулся на пол, расставив руки в стороны и отпустив окровавленную рукоять катаны. «Не переживем… – улыбаясь самому себе, подумал он в этот момент. – Эту атаку мы не переживем. Он оказался слишком силен… Зря мы это затеяли…»       – Дыхание Воды. Одиннадцатая ката: «Штиль».       Сабито мгновенно распахнул глаза и, переборов давящую боль во всем теле, принял сидячее положение, ошеломленно уставившись перед собой. Огромными от удивления глазами на произошедшее смотрел и старший Камадо, все еще прижимающий к себе Ренгоку. Быстро несущиеся к ним смертоносные лезвия рассеялись сами собой, не достигнув своей цели: они сияющей лунной пылью осыпались в залитую водой поверхность пола, устланного местами раскрошившейся и разбитой плиткой. Урокодаки смотрел на стоявшего перед ним Гию как на божество, сошедшее с небе. Вода, в которую падали остатки развеянной техники Мичикатсу, переливалась под его ногами. Он не сделал ни единого лишнего движения, чтобы отразить эту атаку: как будто бы та испарилась сама собой.       – Гию?.. – еле ворочая языком от нашедшего на него шока, проговорил рыжеволосый парень, сглатывая слюну, смешанную с кровью. Томиока обернулся на него через плечо. И в этот момент Сабито почувствовал, что влюбился в него как в первый раз. Но уже не в того нелюдимого парнишку, что подселили к нему в комнату, а в настоящего гордого мечника, обладающего Дыханием Воды. По всему телу побежали мурашки от осознания того, что этот прекраснейший человек был уготовлен судьбой именно ему. – Т-ты… Как?.. Одиннадцатая ката… Откуда ты ее взял?..       – Создал сам, – коротко ответствовал ему партнер, с некоторым смущением опустив взгляд в пол. Восхищение в глазах Сабито говорило за него отчетливо, и Томиока тихонько ликовал про себя, вдохновленный его реакцией. – Это было не сложно.       – Да ч-черт возьми… Я хочу, чтобы ты вышел за меня, Гию… – все еще пытаясь осознать, что только что произошло, проговорил Сабито, и щеки его возлюбленного тут же предательски вспыхнули: на какой-то момент они оба позабыли и о неуязвимом Мичикатсу, и об ошарашено уставившихся на них Ренгоку и Камадо. Томиока присел рядом с ним на корточки, на мгновенье нежно прижавшись губами к его щеке – как еще ему можно было выразить в сложившихся обстоятельствах все рвущиеся наружу теплые чувства к своему партнеру, он не знал.       – Похвально. Ты остановил мою атаку этим великолепно выполненным приемом. Ты талантливый мечник, – не меняя интонации в голосе, похвалил его Цугикуни, еле заметно склонив голову, после чего вновь поднял катану, готовясь применить новую технику. Юноши вздрогнули все без исключения, похватавшись за оружие. Каждый понимал: на этот раз отделаться так легко у них вряд ли получится. Но после таких решительных действий Томиоки даже Сабито воспрял духом и отбросил мысль о безнадежности сражения. – Боюсь, нам пора заканчивать. Я не хочу, чтобы звуки битвы привели сюда других учеников. Хоть это место тщательно скрывается магией крови, нельзя быть увере…       – Нет! Невозможно! – неожиданно для всех воскликнул Кёджуро, перебив слова мужчины и резко вскочив на ноги. Камадо тут же поднялся следом, пробуя понять, куда так обеспокоенно смотрел его возлюбленный – на лице Ренгоку-сана читались непомерное удивление и одновременно с тем испуг. Он так пристально глядел куда-то за спину директору, что даже сам Мичикатсу невольно непонимающе нахмурился и обернулся. И тут же обомлел, столбом замерев на своем месте. На лестнице стояли двое младшеклассников: объятый страхом Сенджуро поддерживал под руки Муичиро, помогая ему преодолевать ступеньку за ступенькой. У Кёджуро в приступе паники задрожали колени – между ним и братом стоял Мичикатсу, шансов достичь Сенджуро первым и защитить, практически не было. Он мысленно судорожно перебирал варианты развития событий, при которых младшего возможно будет спасти, но гнев и страх мешали соображать. Как он оказался там? Что он там делал? Сердце в груди старшего Ренгоку колотилось так ошалело, что казалось, будто оно сейчас попросту разорвется. Его маленький пугливый младший братец был там, на самом острие возможной атаки. Впервые Кёджуро не знал, как ему быть и что предпринять. – Что ты там делаешь?! Уходи! Беги прочь! Живо проваливай, Сенджуро! – истошно закричал он, хватаясь за катану и вновь вставая в боевую стойку.       – П-прости, брат… – испуганно выдавил из себя младший сын Шинджуро, и Кёджуро даже на расстоянии видел, как дрожали его губы. Да, он не заслужил, чтобы на него так кричали, но об этом старший думал сейчас меньше всего. Спасти Сенджуро – вот была единственная мысль в его голове.       – Мичикатсу-доно, – вдруг заговорил Муичиро, растягивая губы в благодушной улыбке. Он убрал от себя руки своего друга и стал медленно спускаться самостоятельно, не сводя взгляда с мужчины в кимоно. Тот не смел пошевелиться и вел себя как-то странно, что отметили изумленные старшеклассники, – я искал вас, Мичикатсу-доно. Почему вы оставили меня?       – Я… Я собирался вернуться к тебе, как только уладил бы все возникшие проблемы, – медленно проговаривая каждое слово, будто тщательно подбирая их мысленно, произнес Цугикуни в свое оправдание. Клинок из его рук исчез также бесследно, как и появился в начале сражения. Мужчина, наконец, оттаял и сделал несколько шагов навстречу школьнику. Это поведение было так не похоже на то, каким директор предстал перед ними в битве, что Сабито и остальные невольно переглянулись, обменявшись непонимающими взглядами. – Как и почему ты покинул свою комнату?       – Я же сказал, что хотел увидеть вас. Разве какие-то замки могут остановить влюбленного человека в его стремлениях? Мне было одиноко без вас, Мичикатсу-доно, – с некоторым смущением Токито поднял взгляд на своего собеседника. Тот судорожно сглотнул, смотря на мальчика во все глаза. – И еще я хотел сказать вам кое-что…       – Прошу, говори, – с несвойственной ему торопливостью вдруг попросил мужчина, и младшеклассник лучезарно улыбнулся. Тут уже изумился оставшийся позади Сенджуро, побоявшийся остановить своего друга. Он отыскал Токито на верхних этажах главного корпуса, запертого в самом дальнем и неприметном кабинете. Мальчик выглядел очень болезненным, когда младший Ренгоку нашел его, не сразу узнал своего товарища, спрашивал у него очевидные вещи. Из этого второй сын Шинджуро сделал вывод, что его другу требуется помощь и, используя полученную силу, немного подлечил его. После этого Токито вел себя так, словно очнулся от долгого сна, и тогда-то у них и зашел разговор обо всем произошедшем: об убийстве Юичиро, о том, как Муичиро спрыгнул с крыши, как Мичикатсу спас его и многом другом. Они оба пришли к выводу, что директор причастен абсолютно ко всем странностям, творящимся в этой школе. И с тех пор как Сенджуро нашел своего друга вплоть до сего момента, Токито вел себя абсолютно нормально, как прежде. Но сейчас он был совершенно неузнаваем: говорил спокойно, почти ласково, и по-доброму улыбался Цугикуни-сану. «Неужели, я излечил Муичиро-куна не до конца?..» – снова и снова мысленно спрашивал себя младший Ренгоку.       – Мичикатсу-доно, я подумал над тем, что вы говорили мне. И я решил: я хочу провести с вами вечность. Быть с вами каждый день, каждое мгновенье своей жизни посвящать вам, – по мере того, как он говорил, лицо Цугикуни-сана делалось еще более изумленным. Когда Токито подошел к нему, то практически тут же оказался в его крепких объятиях: Мичикатсу нежно гладил его по щекам, боясь даже дышать, и все никак не мог насмотреться. Происходящее не укладывалось в голове – мальчишка, наконец, принял его. Принял его любовь, заботу и покровительство. Постепенно густеющий, образовавшийся из неоткуда туман медленно окружал их.       – Что происходит? Что делает этот парень? – недоуменно отозвался Сабито, не сводящий глаз с представшей перед ними картины. На его слова отреагировал лишь старший Камадо, отрицательно помотав головой, давая понять, что тоже ничего не понимает в происходящем. Меж тем странный туман клубился вокруг этих двоих все сильнее.       – Муичиро… Неужели ты… – одними губами прошептал мужчина, наклонившись к мальчику как можно ниже, чтобы преодолеть их разницу в росте. Тот только прикрыл глаза, потянувшись к чужим губам, чем вызвал у Цугикуни-сана восхищенный вздох – это был первый раз, когда подросток сам проявлял инициативу. У Мичикатсу даже задрожали руки от предвкушения. Но поцелуя не случилось. Раздался металлический лязг, а стоявший ближе всего к ним двоим Сенджуро вдруг испуганно вскрикнул, прижав трясущиеся руки к груди, и мертвенно побледнел. Воцарилась полная тишина. Стиснув зубы, Мичикатсу неверящим взглядом смотрел на окровавленные губы подростка, растянутые в саркастичной усмешке. Когда туман рассеялся Сабито, Гию, Кёджуро и Тандзиро чуть ли не синхронно пораженно выдохнули, ошарашено уставившись на эту пару. Рукоять багрово-красного клинка торчала из спины мальчика, а острие его лезвия – из спины пораженного Мичикатсу. – Ч-что ты наделал?..       – Сделал то, о чем мечтал все это время, – судорожно сглатывая струящуюся изо рта кровь, дрожа всем телом, самодовольно улыбнулся Токито, упиваясь растерянным выражением лица своего оппонента. – Как по-твоему, идея сделать клинок туманом была хорошей? Я долго оттачивал эту технику. И даже представить не мог, что ты так легко попадешься.       – Т-ты сказал, что согласен провести со мной в-вечность…       – Какая жалость – кажется, это была неправда. Какое же ты ничтожество, раз поверил этой бессмыслице. У меня язык с трудом поворачивался, когда я говорил это тебе – это было самое сложное. Что, удивлен? Изо дня в день я спал и видел, как ты подыхаешь, – мальчик из последних сил приподнялся на носочки, от боли стискивая зубы и жмурясь, но неизменно продолжая мстительно улыбаться. Его насмешливый взгляд вдруг стал колючим, наполнившись открытой неприязнью и ненавистью. – Это ты убил моего брата.       – Это было необходимостью. Он не давал тебе свободы и угнетал тебя – я избавил тебя от его ненависти, Муичиро.       – Ты лишил меня последнего, что у меня оставалось! Ты убил его… Заставил его упасть!       – Я лишь позволил ему идти за тобой. И он пошел. Он верил в то, что это действительно ты, и гнался за иллюзией, – вернув голосу прежнее безразличие, как только речь зашла о ком-то другом, отозвался Цугикуни. Несмотря на все обидные слова мальчика, мужчина по-прежнему смотрел на него со всей любовью, не выпуская из своих рук. Лицо подростка теряло свои краски с каждой секундой, слова и короткие вздохи давались ему с трудом, и Мичикатсу прекрасно видел это. Осторожным движением он схватился за рукоять катаны и вытащил ее из спины подростка, отбросив в сторону. Тот сразу же осел в его руках, захлебнувшись собственной кровью. – Пока еще не поздно, Муичиро, скажи, что хочешь быть со мной... Я сделаю так, что мы будем вместе до скончания веков.       – Ублюдок!.. Да подохни ты уже! – потеряв всякий контроль над собой, вскричал мальчик, но тут же зашелся кашлем и забился в судорогах. Мичикатсу суматошно сжал его в своих руках, пытаясь привести в чувства, но агония мальчишки продлилась недолго, и через несколько минут тело уже перестало шевелиться. Стоявший рядом Сенджуро вскрикнул – рыдания сами собой вырвались из горла.       – Муичиро-кун… – сжавшись и обхватив себя руками, позвал мальчик, в бессилии осев на корточки. Наблюдавшие за этим старшеклассники не могли произнести ни слова, пораженные произошедшим – мальчишка, не раздумывая, расстался со своей жизнью, чтобы умертвить этого человека, но тот вопреки всему стоял невредимый, несмотря на проткнутую катаной грудь. «Что за чертовщина?.. Да кто он такой, мать его, раз смог пережить такое серьезное ранение? Пацан бил на совесть – знал, что это последнее, что он делает. Так как этот…» – соображал про себя Урокодаки, пораженно наблюдая за тем, как Мичикатсу дрожащими руками опускает тело Токито на пол, оправляя на нем одежду и аккуратно собирая длинные волосы.       – Ты… – внезапно раздался глухой голос мужчины: он часто и шумно дышал, будто ему не хватало воздуха. Юноши моментально напряглись, предчувствуя неладное. Длинные пальцы в последний раз скользнули по бледной щеке недвижимого Муичиро, после чего Цугикуни выпрямился, повернувшись лицом к младшему Ренгоку. В этот момент место сражения накрыло невидимой волной какой-то бесовской энергии: эта незримая сила словно бы старалась прибить к земле всех присутствующих, обрушаясь на них сокрушительными потоками. Каждый из мечников чувствовал, что держать катану становится все труднее: оружие будто весило несколько центнеров и неизменно тянуло своего обладателя к полу. Земля задрожала под ногами, точно само здание готовилось вот-вот рухнуть. Разрушительная энергия клубилась вокруг Мичикатсу, ставшего ее эпицентром – в руках мужчины снова материализовался клинок, но выглядел он на этот раз совсем по-другому: лезвие представляло собой живую плоть с расположенными по всей длине уродливыми глазами. Кёджуро, не помня себя от ужаса, ухватил свою катану крепче и бросился вперед, будто и не услышав вовсе, как взволнованно окрикнул его Тандзиро. В воздух взметнулись разорванные лоскуты фиолетового кимоно: тело Цугикуни дышало невероятной мощью. Смотрящий на него, мертвенно побледневший Сенджуро попятился назад, неверяще мотая головой – его яростным взглядом прожигали три пары алых демонических глаз. – Посмев отобрать у меня то, что принадлежало мне, ты вынес себе смертный приговор, наглый мальчишка из рода Ренгоку. Молись. Твои дни сочтены, и имя твоему палачу Кокушибо – сильнейшая бесовская луна, демон Лунного Дыхания.       – Дыхание Пламени! Третья ката: «Пылающая вселенная»! – Кёджуро занес катану над головой Мичикатсу, но огненные языки развеялись, как если бы их снесло мощным потоком ветра, а самого старшеклассника резко отбросило назад, не давая ему даже приблизиться к мужчине со спины. Словно тот видел его действия даже затылком. Демон решительно направился к свалившемуся на ступеньки Сенджуро, но снова был вынужден остановиться – два быстротечных потока настигли его с разных сторон одновременно. Голубой и синий клинки разрезали водяную гладь, устремившись к демону.       – Надоедливые дети… Дыхание Луны. Вторая ката: «Лунные жемчужные цветы», – бледный свет вновь заиграл в бликах, и даже комбинированная атака мечников Водного Дыхания оказалась стремительно отбита, а последующая за этим контратака, многократно превосходящая ее по мощи, отправила в нокаут и Томиоку, и Урокодаки. Но когда Мичикатсу вновь вернулся взглядом к младшему Ренгоку, то не увидел перед собой никого. Найти мальчишку оказалось не так-то сложно: его вверх по лестнице тащил за собой первогодка Камадо. Красные глаза зло сузились, а крепкие руки стиснули меч из плоти сильнее. – Почему вы все никак не успокоитесь? Этот мальчишка должен умереть – не смей защищать его, избранный.       – Беги, Сенджуро! Забудь о нас! – Тандзиро с силой оттолкнул младшего брата своего возлюбленного и тут же взял катану наизготовку, приготовившись встречать лобовые атаки Мичикатсу. Его взгляд был полон решимости, руки наливались силой, и даже сама стойка источала уверенность и непреклонность. Демон нахмурился, глядя на него.       – Раз ты препятствуешь мне, то мне придется лично объясняться перед господином за твою смерть, юный мечник с карточными серьгами. Я убью и этого ребенка, и тебя. Пожалей о своем нежелании присоединиться к нам.       Тонкие нити оплетали потолок и стены, и все кругом было запутано в белоснежной сетке, словно лежбище гигантского паука – перерубить эту паутину клинком было невозможно. Незуко, болезненно мыча, извивалась там, наверху, все еще не оставляя свои попытки выбраться из этой жестокой паучьей ловушки. Нити впивались в молочную кожу глубже, оставляя по всему телу многочисленные порезы: капли крови текли по ним медленно, бесшумно падая на землю. Но помочь ей по-прежнему никто не мог – израненный Иноске еле стоял на ногах, шатаясь из стороны в сторону, пытаясь остаться в сознании, несмотря на все полученные повреждения. Узуи тяжело дышал и единственным уцелевшим глазом внимательно следил за своим противником: левая сторона лица была сильно обожжена, омертвевшая кожа левой руки местами почернела, потрескалась и разошлась. Запах гари изводил обоняние Тенгена – от осознания, что так пахло собственное обожженное тело, к горлу подкатывали приступы тошноты.       Тот самый Кайгаку, от которого он когда-то спас Зенитсу, выписав этому парнишке несколько хороших ударов по физиономии, теперь выглядел совершенно иначе: его атаки были стремительны, а удары невероятно сильны – единожды попав в радиус поражения его техники, Узуи понял, что сильно недооценил этого парнишку. Вспышка молнии заставила старшеклассника зажмуриться, а следом за этим голову прострелило острой болью. Он всегда считал, что со скоростью выполнения его приемов мало кто сможет сравниться, но Кайгаку разубедил его в этом. Пережив атаку противника, Тенген вдруг с ужасом осознал, что его левый глаз больше не улавливает ни единого проблеска света. И он не мог ни проверить состояние лежащего без сознания Агацумы, ни вмешаться в бой между Иноске и странным демоническим мальчишкой, использующим смертоносные, кромсающие даже камень, нити. Не будь Хашибира столь гибким и ловким, то уже давно попрощался бы с конечностями.       Тенген и Иноске по-прежнему не выпускали клинки из рук, а их противники, регенерирующие любые увечья, с самодовольством и пренебрежением смотрели на них с высоты мраморной лестнице, местами сильно порушенной. Это помещение уже выглядело совсем не так, как подобало холлу главного корпуса школы, и больше напоминало давно заброшенное здание. «Очевидно, если выберемся живыми, то вопросов не оберемся, – промелькнула отвлеченная мысль в голове старшеклассника, но он тут же измученно усмехнулся сам себе. – Вот только выберемся ли? Зенитсу... Прости уж, если я вдруг ярко закончу здесь…» Юноша обернулся на безвольно лежавшего среди обломков Агацуму – хотелось отбросить клинки, лечь рядом и забыть обо всем происходящем. Но неуязвимые противники до сих пор стояли перед ними, не давая расслабиться и забыть о схватке. Брошенный им на недвижимого мальчишку взгляд заметил Кайгаку, тут же раздражаясь еще сильнее и сжимая кулаки.       – Долго они еще рыпаться будут? – сквозь зубы прошипел он, ненавидяще смотря на блондина. И какая-то мстительная радость растекалась по каждой клеточке его тела: левая сторона некогда смазливого лица была навсегда изуродована ожогами, оставленными молниями Дыхания Грома, глаз потерян, прекрасные белоснежные пряди неровно изрезаны, на шее набирала бордово-фиолетовый оттенок борозда от нитей Руи. Кайгаку не щадил на атаки своих сил, желая наконец-то прикончить неугодного соперника, но Тенген раз за разом умудрялся избежать смертельных для себя ловушек, отделываясь лишь ранениями. Демоническое терпение кончалось. – Как же эти двое меня достали! Убей ты этого долбанутого придурка уже! Расправившись с одним, мы быстро уложим этого белобрысого урода!       – Ты раздражаешь меня. Замолчи, – коротко проговорил Руи, даже не повернув на него головы. Тенген удивленно замер, прислушавшись к их разговору, ожидая реакции Кайгаку. Того ожидаемо перекосило от недовольства.       – Что ты сказал, мелкий ублюдок?! Решил, раз я с вами недавно, то можно мной помыкать, да?! У меня есть клинок истребителя – снять голову еще и тебе мне ничего не стоит!       – Если не замолчишь вовремя, то ближайшие несколько часов не соберешь себя воедино. Я и без твоих подсказок знаю, что мы возимся с ними уже слишком долго.       – Ах ты чертова мелюзга, да я тебя!.. – все произошло в одно мгновенье. В тот момент, когда нити полоснули разъяренного Кайгаку по ногам и он пошатнулся, пытаясь быстро регенерировать поврежденные конечности, перед ним неожиданно возник Иноске и кривыми клинками разрубил его тело наискосок, сразу же отпрыгивая назад, опасаясь контратаки. Демон с магатама даже не успел ничего вскрикнуть от удивления: падая на землю, он лишь взглядом отыскал Тенгена, готовившегося применить прием.       – Дыхание Звука. Четвертая ката: «Похоронный звон Авичи»! – вновь раздался оглушительный взрыв, от которого даже Хашибира чуть не выронил свои клинки, вздернув голову в направлении, куда старшеклассник нанес удар. К удивлению Иноске, Тенген атаковал вовсе не демона с нитями. От этого приема задрожало все здание, снова заклубилась бетонная пыль, целые куски потолка повалились вниз, но вместе с этим осыпались и удерживающие Незуко нити. Это запоздало понял и вскинувший ошарашенный взгляд на свою пленницу Руи. Ничем не связанная больше, девочка сорвалась вниз и была подхвачена на руки Тенгеном, отбросившим свои клинки в сторону: от резкой боли в руках юноша стиснул зубы, но, прежде чем отпустить девочку, осел на колени. – Камадо, ты как, цела? Этот мелкий засранец тебе всю одежду блестяще искромсал – совсем не дело. Эй, друг Зенитсу! Как там тебя – Иноске! Отдай ей что-нибудь! – на его слова подбежавший к ним и разразившийся ругательствами и проклятиями Хашибира незамедлительно сбросил с себя школьную рубашку, набросив ее на обнаженные плечи Незуко. И сколько он не кривил лицо при этом действии, щеки его пылали от смущения. Но не успела девочка даже застегнуть верхние пуговицы отданной ей одежды, как невидимые нити засвистели в воздухе вновь. Толкнув младшую Камадо в объятия к Иноске, Узуи отпрянул назад, и в этот момент между ними упал гигантский кусок срезанного нитями бетона.       – Не прощу, – раздался хриплый голос мальчишки в белом кимоно: красные глаза его налились злобой, а руки неожиданно истекли кровью, словно бы он по локоть окунул их в нее. Все нити, исходящие из его худощавых пальцев, побагровели, насквозь пропитавшись ею. – Надоедливые насекомые, теперь я порежу вас на куски … Это девочка принадлежит лишь мне – уберите от нее свои грязные руки. Техника демонической крови: «Кольцо разрезающих нитей».       – Дыхание Грома! Четвертая ката! – восстановившийся после чужих атак Кайгаку взял катану наизготовку, начиная исполнять прием. Земля под ногами вдруг заходила ходуном. Узуи, бросившийся к оставленным клинкам, понял, что он попросту не успевает предотвратить эту атаку. – «Гром вдалеке»!       Однако быстро приближающиеся режущие нити, закручивающиеся в спираль, внезапно вспыхнули алым пламенем; следом раздался раскатистый грохот, и яркая вспышка осветила помещение, заставив всех присутствующих зажмуриться – это белое сияние было столь ослепительным, что от него болели глаза. Разлепив веки, Хашибира вдруг обнаружил, что атака ни одного из демонов не дошла до них, и ошарашено застыл, когда увидел перед собой спину младшей Камадо. Точно также не мог произнести ни слова и Тенген, продолжая смотреть на заслонившего его от чужого приема Агацуму.       – Зенитсу, когда ты только... – начал Узуи, но мысли в голове совершенно не вязались друг с другом, не давая ему закончить фразу.       – Чего?.. Так ты был в сознании все это время, жалкий слизень?! – тут же вскричал Иноске, обратившись к своему другу, и, поднявшись на ноги, схватил его за плечо, однако тут же замолк. Глаза мальчишки были закрыты – он держал клинок и стоял в идеальной боевой стойке, будто готовый в любую секунду исполнять прием. Хашибира, прищурившись, на всякий случай помахал рукой у него перед носом, но Зенитсу не очнулся и после этого. Тогда Иноске перевел взгляд на глазеющую на него в упор Незуко. – Эй, а ты чего смотришь? Как это ты уничтожила чертовы нити? Эй!       Девочка, по-прежнему с интересом рассматривая его лицо, как будто бы видела в первый раз, потянулась к нему, удивленно хлопая длинными ресницами. И сколько Хашибира не пятился назад, это не помогло – младшая Камадо, горячими ладонями крепко ухватив его за руку и смешно вытянув губки, легко поцеловала его в порезанную щеку. Попеременно смотрящий то на них, то на Зенитсу Узуи только удивленно присвистнул.       – Не очень удачное время выбрано, если честно, – как бы невзначай сказал он, ради приличия отвернувшись в другую сторону и в неловкости запустив руку в коротко обрезанные волосы, и тут же замолчал. На ум невольно пришла не самая радостная мысль. «Не хотелось бы мне теперь смотреть на себя в зеркало… – усмехнулся он, опустив глаза в пол. – Прости, Зенитсу, похоже, мою совершенную, как ты говорил, внешность изрядно подпортили. Надеюсь, это выглядит не так ужасно, как я себе представляю». Тем временем смутившийся Иноске отшатнулся назад, огромными от удивления глазами смотря на тянувшуюся к нему младшую Камадо, сбивчиво дыша при этом – казалось, он хочет что-то сказать, но никак не может подать голос. Тенген понимающе разулыбался, глядя на него. – Что с тобой? Только не говори, что это был твой первый поцелуй, парень? Твоя яркая реакция бесценна.       – Узуи-сан, – вдруг спокойно позвал его Зенитсу, обернувшись к нему через плечо, и старший тут же позабыл о Хашибире и Камадо, обратив все свое внимание на партнера. Тот по-прежнему не открывал глаза и был на себя не похож – таким серьезным и мужественным Тенген не видел его никогда. Он даже рот позабыл закрыть, не переставая изумляться поведению Агацумы, – демоны еще здесь. Давай положим этому конец, – золото его клинка ярко блеснуло, и воздух вокруг стал как будто бы разряженным. Узуи, все еще пребывая в легком шоке от происходящего, лишь послушно кивнул ему, быстро подняв с земли оружие. Пальцы левой руки сжимались едва-едва, и старшеклассник, недолго думая, зажал рукоять одного клинка зубами. – Дыхание Грома. Первая ката…       – Думаешь избавиться от меня? Отрезать мне башку и развеять тело в прах?! Не выйдет, Зенитсу! Я и есть твоя судьба! И тебе не избежать этого! – Кайгаку молниеносно рванулся вперед – от злости и ярости, бушующих внутри него, даже пространство вокруг искрилось от напряжения: будто бы грозовая стихия отражала его душевное состояние. – Дыхание Грома! Вторая ката: «Шаровая молния»!       – …«Молниеносный громовой раскат».       От громыхнувшего на все здание удара потолок и стены начали рушиться, задрожали ступени мраморных лестниц, проваливаясь – все вокруг озарило ослепительным светом ударившей несколько раз молнии. Кайгаку, в самый последний момент еле увернувшийся от лезвия золотого клинка Зенитсу, которое отрезало ему руку с катаной, уже собирался было отпрыгнуть к дальней стене, чтобы регенерировать и немедленно провернуть новый прием, но сильно просчитался. Мощным взрывом его подбросило к потолку, лишив всякой концентрации. Не понимая, откуда его атаковали, яростным взглядом горящих синих глаз парень рыскал в поисках противника, пока в спину не вонзился широкий клинок, выйдя из солнечного сплетения.       – Я же говорил тебе, – раздался за спиной ненавистный ему голос, и Кайгаку, скашлянув пошедшую горлом кровь, зло сжав зубы, обернулся на Узуи, – если ты еще раз тронешь этого блондинчика, я блестяще надеру тебе задницу. Я не забирал своих слов назад! Дыхание Звука! Первая ката: «Гром»!       С тяжелым грохотом взрыва демон грузным камнем упал на землю, а Тенген и Зенитсу приземлились в нескольких метрах от места его падения, ожидая пока развеется поднявшееся облако пыли. Дабы, наконец, выдохнуть спокойно, нужно было удостовериться, что этот заносчивый второгодка больше не способен навредить им: слишком свежи еще были воспоминания, когда Узуи, собственнолично в несколько ударов объяснив зарвавшемуся Кайгаку, чтобы тот больше не смел подходить к Агацуме, отпустил его. «Что не говори, Зенитсу, а теперь он враг всего человеческого рода, и мы обязаны разобраться с ним раз и навсегда», – мысленно обращался к своему возлюбленному Тенген, сжимая рукоять клинка. Но в этот момент сердце вдруг колыхнулось у него в груди от ужаса – позади внезапно раздался до невозможности знакомый свист, словно кто-то приемом разрезал воздух. Этот же самый звук предшествовал тому, когда его шею обвили смертоносные нити второго демона, едва не срезавшие ему голову. Развернувшись, он только и заметил, как паутина блеснула в воздухе – в это мгновенье Узуи уже успел попрощаться с жизнью, когда нити вдруг вспыхнули слепящим рубиновым пламенем и исчезли, развеявшись в пепел.       – Что за?.. – еле слышно проговорил он, но тут же пораженно застыл, глядя перед собой. Прежде ему показалось, что зрение подводит его: в языках этого самого алого пламени стояла какая-то взрослая девушка, выглядевшая подозрительно знакомо. Из-под не до конца застегнутой рубашки виднелась пышная грудь, утянутая неподходящим по размеру нижним бельем, полопавшиеся школьные чулки обтянули стройные ноги, а резко укоротившаяся юбка практически не скрывала до предела натянувшихся розовых трусиков. По всему ее телу переплетались какие-то неизвестные татуировки, а на лбу через кожу проклюнулся какой-то костяной выступ, похожий на рог. Однако взгляд девушки по-прежнему сохранял детскую наивность, и потому Тенген решился на предположение. – Сестра Камадо?..       – Что? Незуко?.. – беспокойным голосом проговорил бледный мальчишка-демон, во все глаза уставившись на нее. Дыхание его перехватило от восхищения, а худые руки затряслись: созревшая телом, в горящих красных огнях Незуко Камадо была неотразимо прекрасна. Изрезать остатки ее одежды, перетянуть нитями соблазнительное пышное тело, подвесить над землей в полностью раскрытой позе и заставить умоляюще смотреть на себя – подчинить себе эту новую Незуко Руи хотелось еще больше, чем предыдущую. Маленькая, конечно, тоже была невероятно хороша собой, и мальчик денно и нощно мечтал о ней, представляя ее в своих руках, такую добрую и невинную. Приняв его в себя единожды и став его собственностью, девочка бы, наверняка, начала заботиться о нем, окружив его лаской и нежностью – этого больше всего желал Руи, наблюдая за ней день ото дня. Ведь господин обещал отдать ему ее. Протянув к ней руки, не сводя с нее восторженного взгляда, мальчик судорожно выдохнул. – Незуко… Теперь ты точно станешь моей. Иначе быть просто не може...       – Разбежался! Получай, мать твою! Дыхание Зверя! Четвертый клык: «Разрубить на куски»! – фонтаном забила кровь – обе руки демона в один миг оказались отрезаны неровными лезвиями. Иноске в несколько ловких кувырков назад миновал обвалившиеся куски бетона на полу, приземлившись недалеко от девушки. И уж тут Узуи в голос чертыхнулся, бесцеремонно указав пальцем на гордо выпятившего голую грудь первогодку.       – Что это еще за яркая чертовщина такая?! Что с твоим лицом, парень?! Нет, это мне определенно блестяще мерещится! – заголосил он, ошалело глядя на Хашибиру. Точнее туда, где у крикливого друга Агацумы должно было быть его миловидное женоподобное личико.       – Ха! Вот так-то! Это и есть сила великолепного Хашибиры Иноске-сама! Наконец-то! Я почувствовал это! Теперь я этих тварей на раз-два в клочья порву! – шумно выдохнув пар через широкие розовые ноздри, выдал парень, высоко подняв свои клинки, и гордо вскинул кабанью голову, с самодовольством смотря на своего противника.       Когда Томиока в метре от него повалился навзничь, у Сенджуро от ужаса подкосились ноги – Гию был последним, кто из защищавших младшего Ренгоку старшеклассников еще мог держаться на ногах. Сабито с разбитым затылком лежал без сознания у нововозведенной стены; попытавшийся закрыть Сенджуро собой от прямой атаки Мичикатсу, Тандзиро не подавал никаких признаков жизни; Кёджуро же, сражавшийся с врагом отчаяннее всех, очевидно, подогреваемый мыслями о спасении жизни брата, впечатанный спиной в бетон, сидел у стены, не в силах подняться: по лицу струилась кровь, а разбитый глаз вытек из поврежденной глазницы. Второй сын семьи Ренгоку трясся словно в лихорадке, боясь даже дышать: пока юноши один за другим кидались на Цугикуни, пробуя остановить его, он все силы прикладывал к тому, чтобы хоть как-то залечивать их раны. Однако исцеление шло медленно, а силы таяли. Страх и отчаяние давили на Сенджуро подобно многотонному грузу, и когда голубая катана Гию звякнула, встретившись обнаженным лезвием с полом, мальчик понял, чем ему обошлось его навязчивое желание спасти Муичиро во что бы то ни стало. Токито теперь был мертв, а Кёджуро и его друзья, раненные и избитые до полусмерти, валялись среди разрушенного холла главного корпуса. Три пары глаз смотрели на Сенджуро со злым прищуром. Пальцы демона сжались на рукояти меча крепче.       – Наконец, я могу разобраться с тобой, – уже на расстоянии Ренгоку чувствовал исходящую от него убийственную ауру – от ощущения этой подавляющей мощи ему становилось дурно: тело колотило какой-то безумной дрожью. Невозможно было даже шевельнуть мизинцем – настолько велико было давление этого существа по имени Кокушибо. – Твои защитники выдохлись и вскоре тоже умрут. Никто из вас не сможет предотвратить грядущие перемены. Сильнейшие из учеников будут обращены господином в демонов, а недостойные станут очередной ступенью в нашей эволюции. Прими свою смерть, надоедливый ребё…       Он замолчал на полуслове, когда на все помещение вдруг раздался отдаленный грохот. Словно кто-то постепенно приближался, нанося удар за ударом по твердой поверхности. С новым громыханием здание в очередной раз содрогнулось. Мичикатсу непонимающе оглянулся на запечатанный вход, прожигая его длительным напряженным взглядом. И в следующее мгновенье эту стену неожиданно вышибло. Удар был такой силы, что ее обломки раскрошились на кусочки, как если бы под ней взорвалось несколько килограммов взрывчатки. Младший Ренгоку испуганно пискнул, обхватив себя руками, ожидая новой напасти. В поднявшемся облаке пыли внезапно промелькнуло что-то стремительное: мощный воздушный поток обрушился на Цугикуни, затем еще и еще. Демон, продолжая получать удар за ударом, не мог остановить этого, отступая назад, и спустя около десятка таких атак вновь появившийся на поле боя противник предстал перед Мичикатсу. Шесть глаз удивленно распахнулись, и в ту же секунду резким сокрушительным ударом ноги демона отбросило в противоположную стену, где образовалось дыра. Кёджуро, с трудом поднявший голову, не мог поверить своим глазам: пришедшему действительно удалось ранить врага. Старшему Ренгоку даже представить было сложно, с какой силой был нанесен такой удар, что нокаутировал демона, которого не могли ранить четыре мечника, использующие Дыхание.       Почувствовавший что-то Сенджуро встрепенулся и даже на мгновенье перестал дышать, каждой клеточкой своего тела ощутив знакомое присутствие. Их спаситель неожиданно приземлился прямо перед ним, оставив на мраморном полу глубокую выемку от своего прыжка. Мальчик во все глаза смотрел на спину перед собой. По телу даже побежали мурашки – такое облегчение он испытал. Словно до этого он падал в глубокую пропасть и внезапно остановился, вновь обретя под ногами опору.       – Я вовремя, Сенджуро? – тот, точно разучившись говорить, только активно закивал на этот вопрос, хотя понимал, что стоявший спиной человек не видит его, и, не выдержав, вдруг расплакался, закусив губу. Тем временем из-под завалов, обрушившихся на демона, заструился холодный лунный свет, а затем раздался взрыв – камни разлетелись в стороны, явив школьникам Мичикатсу, грудная клетка которого была разбита. Его тело медленно регенерировало, восстанавливая сломанные кости и раздавленные органы. Красные глаза впились в нанесшего этот удар парня.       – Это ты? Ученик, уничтоживший Доуму и его паразитов, – проговорил мужчина, взглядом внимательно обводя его с ног до головы. Когда на лице юноши вдруг расползлась широкая насмешливая улыбка, Мичикатсу нахмурился.       – А ты такой же слабак? Что ж, тогда я размажу тебя по стенке так же быстро, как и того ублюдка! – его кожа резко изменила свой цвет, по телу поползли чернильные геометрические татуировки, а пожелтевшие глаза налились кровью. Аказа по-звериному опустился на корточки, ухмыляясь от уха до уха, и Сенджуро тут же признал в нем вторую личность.       – Аказа-сан! Это вы!       – Давно не виделись, Сенджуро! – обернувшись через плечо и улыбнувшись мальчику, парень махнул ему рукой. – Подлечи своего брата и остальных, пока я разберусь с этим многоглазым уродцем! А потом поговорим – я давно не был с тобой из-за этого слабака-Хакуджи. Это, знаешь ли, нечестно. Ты не можешь все время доставаться только ему: я тоже постоянно хочу тебя! Ты должен мне за всё то время, что меня не было рядом с тобой!       – Я-я… п-понял… – смущенно промямлил младший Ренгоку, опустив голову, чувствуя, как пылают собственные щеки – второй Аказа не менялся, по-прежнему не стесняясь прилюдно говорить о своих чувствах и желаниях. «Я так рад, что он здесь! – счастливо улыбаясь, думал про себя младшеклассник. – Но Аказа-сан прав: я должен помочь брату и остальным!» Теперь, когда его партнер был здесь, Сенджуро чувствовал невероятный прилив сил, словно гигантская волна энергии накрыла его с головой, подпитывая изнутри. Он закрыл глаза и снова, как и в бою с демоном Доумой, почувствовал состояние Аказы, будто знал обо всех его намерениях и о том, что тот планирует делать. Но помимо этого он явственно ощущал всех присутствующих здесь – Сенджуро будто находился в мире чувств, слыша, как бьются сердца Кёджуро и его товарищей. «Плохо… – промелькнуло у него в голове. – Сабито-сан и Тандзиро-сан сильно ранены… Но я смогу их вылечить! Особенно теперь!» Он с громким хлопком сложил ладони вместе, концентрируя всю огромную энергию, что обволакивала его. – Аказа-сан! Простите, какое-то время я не смогу защищать вас! И мне понадобится больше ваших сил – их повреждения слишком серьезные!       – Бери от меня столько, сколько тебе потребуется! Я смогу приспособиться! – старшеклассник выпрямился, принимая свою боевую стойку, и пол под его ногами снова озарился голубым сиянием, отчего противник тут же поднял катану, опасаясь новой волны сокрушительных ударов. Воздух вокруг будто бы стал совершенно другим, наполнившись какой-то невероятной, нечеловеческой аурой. – Техника дислоцирования. Разрушительное поражение цели: «Стрелки компаса»!       – Дыхание Луны. Десятая ката: «Свет луны сквозь бамбуковые заросли».       От взрывной волны, которая сотрясла собой все помещение, Сенджуро чуть было не потерял равновесие и не свалился на пол, но устоял. Бело-голубое свечение ослепляло, и увидеть постоянно молниеносно перемещающегося Аказу, сражающегося с демоном, не представлялось возможным. Глаза боялись этой сияющей неизвестности, но мальчик ощущал, что с его возлюбленным все в порядке. Под потолком взрывались снопы голубых потоков энергии от ударов старшеклассника, мелькали смертоносные искры-полумесяцы, высекаемые катаной Цугикуни. Аказа с поразительной легкостью уходил от сияющего лезвия чужого клинка и творил что-то, выходящее за пределы воображения: его удары откалывали целые куски от поверхностей, а за движениями невозможно было угнаться. Он то атаковал с расстояния, используя потоки сжатого воздуха, то вдруг оказывался в непосредственной близости от противника, обрушивая на него чудовищные удары и тут же исчезая. «Я верю, что вы сможете одолеть его, Аказа-сан…» – молился мальчик, зажмурившись, но не на мгновенье не переставая процесс исцеление ран остальных старшеклассников.        Это чувство было ни на что не похоже: с каждой минутой Кёджуро ощущал, как чудовищная боль, не позволяющая даже пальцем ему пошевелить, постепенно притупляется и отступает. Все еще лежащая в ладони рукоять катаны ощущалась им все отчетливее. «Что это за сила такая? – размышлял он, пытаясь уследить за стремительными перемещениями Аказы. – И то, что я чувствую… Они будто делятся ею друг с другом, в зависимости от того, кому она сейчас нужнее. Невероятно... Сенджуро… когда ты успел так вырасти?..»       Гию с трудом разлепил веки и приподнялся с земли, с удивлением отмечая, что его правая рука безболезненно двигается самостоятельно, и это было не все: его общее состояние было куда лучше прежнего. Повреждения, нанесенные приемами Цугикуни, сами собой затягивались. «Что происходит? – Томиока оглянулся на мальчишку Ренгоку, недвижимо стоявшего посреди разрушенного холла. – Он в порядке? Это хорошо. Вот только… Сабито…» Но тут мысли его прервались, а глаза изумленно расширились: его возлюбленный был в сознании и уже пытался подняться на ноги, сжимая зубы и глядя на разгоревшимся между Аказой и Мичикатсу сражением.       – Сабито! – изо всех сил крикнул Томиока, чтобы тот расслышал его через гул битвы. Горло немного саднило – он никогда не говорил громко и редко кричал, но тем не менее Урокодаки услышал, удивленно уставившись на него.       – Пожалуйста, подождите еще немного, Сабито-сан! – вдруг пискнул Сенджуро, не расцепляя руки, заметив, что старшеклассник норовит встать. – Я еще не закончил с вашими ранами! Для них нужно больше времени!       – Этого достаточно, Сенджуро! – перебил своего младшего брата Кёджуро, резко поднимаясь с земли и перехватывая катану поудобнее. – Если можешь, продолжай лечение, пока мы будем сражаться! Мы не можем стоять в стороне!       – Н-но брат! Аказа-сан сказал!.. Брат! – однако Кёджуро уже не слушал: вокруг него вновь все полыхало и жарилось. Не теряя ни минуты, он поспешил ворваться в разгоревшуюся битву. И Сенджуро только вымучено закусил губу, когда за ним последовали и его товарищи, но остановить их он был не в силах. «Придется постараться: я должен попробовать лечить их, пока они сражаются! Простите, Аказа-сан, мне придется потратить гораздо больше сил», – соображал подросток про себя, концентрируясь на движении брата и его товарищей. Следить за энергией пятерых постоянно перемещающихся объектов было гораздо сложнее, чем за одним Аказой, но мальчик упорствовал, пытаясь преодолеть этот свой предел.       Мичикатсу, которого увидел Ренгоку, был совсем не в том состоянии, когда мог с легкостью отразить любую их атаку простым взмахом меча: сейчас он вынужден был уклоняться от рукопашных ударов противника, не дающего ему даже времени на полноценную сильную контратаку в ответ. Временами казалось, что он сражается вовсе не с человеком, потому как Аказа двигался столь быстро, что в одну минуту успевал атаковать с нескольких противоположных направлений, словно бы он был не один. Увидев Кёджуро, парень замедлился и тут же злорадно ухмыльнулся ему.       – Что, закончил отлеживаться, слабак-Кёджуро? Я уж думал, ты помер!       – Не порти о себе впечатление, Хакуджи! Атакуем его все вместе! – скомандовал он, не обратив внимания на привычную «доброжелательность» Аказы. – Лишим его возможности атаковать и защищаться! Сабито, Томиока, вы со мной! Камадо, приготовься!       – А раскомандовался-то! Это я спас ваши задницы, черт вас задери! Разрушительное поражение цели: «Удар светового потока»! – мощная волна от его ударов достигла Кокушибо мгновенно, однако бледные полумесяцы, вырвавшиеся от взмахов вражеской катаны, блокировали этот прием, сведя поражающий эффект к минимуму. Но этим все не закончилось.       – Сейчас! Сделаем это! Дыхание Пламени! Первая ката: «Море огня»! – Кёджуро с молниеносной скоростью преодолел расстояние, разделяющее его и демона, и очертил ярко-красным лезвием, пылающим языками пламени, открытую грудь. В этот же момент из-за его спины появились еще двое.       – Дыхание Воды! Третья ката: «Танец быстротечного потока»! – практически одновременно Сабито и Гию отсекли Кокушибо обе руки каждый со своей стороны, и катана с безобразными глазами на лезвии со звоном ударилась об пол, недалеко от Сенджуро. Мужчина в ярости заскрежетал зубами: его тело не спешило регенерировать, и не контратаковать, ни защищаться не представлялось возможным. Он падал на землю, пытаясь призвать катану, созданную из своей же плоти, и только случайно переведя взгляд вперед, он вдруг заметил над собой этого мальчишку с карточными серьгами. Его клинок полыхал красным огнем, и казалось, что этот огонь вырывается даже из его рта. Шесть глаз, расширившихся от удивления, бешено метались по сторонам, пытаясь найти хоть что-то, что уберегло бы их обладателя от неминуемой прямой атаки. Однако все было тщетно, и Тандзиро настиг демона в полете, взмахнув багряным клинком. И на мгновенье Кокушибо вдруг показалось, будто бы он уже видел этого парнишку раньше – таким знакомым выглядело его лицо, искаженное праведным гневом. Кто-то уже смотрел на него так давным-давно.       – Дыхание Солнца! Вторая ката: «Голубые небеса»!       Этот мальчик почему-то отличался от всех своих сверстников, да и от других учеников. У него были равнодушные пустые глаза, а лицо не выражало эмоций. Чего он хотел от этой жизни, что было у него в голове – невозможно было понять, о чем он думал. Мичикатсу наблюдал за ним с тех самых пор, как он объявился в этой школе, и не мог понять одного: почему со всеми своими навыками и даже при помощи магии крови он не может понять мысли этого подростка? Редко, кто мог сопротивляться его воле и продолжать скрывать свой сокровенный мир чувств, но этот мальчишка умудрялся удивлять демона и дальше. И мужчина даже ловил себя на мысли, что случайные разговоры с ним затягивали его, заставляя желать их продолжения.       Их было двое, на первый взгляд совершенно идентичные, но на деле в корне разные. Спутать, кто из них кто, было невозможно для Цугикуни. Второй был противен ему до скрежета зубов – он был недостоин выглядеть так же, как Муичиро, он был недостоин того, чтобы его путали с ним. Он был его жалкой копией, не обладающей даже долей тех качеств, которыми обладал Муичиро. Старший брат – какое отвратительное явление. Так думал демон, странно раздражаясь только от одного этого сочетания слов: «старший брат».       Мичикатсу пристально следил за развитием и пребыванием Муичиро в школе – ожидал, что тот вот-вот найдет себе пару для этого проклятого слияния. Природа этого процесса никак не поддавалась анализу, сколько демон не бился над ним. Сымитировать его было невозможным для Цугикуни. «Это всего лишь вопрос времени», – раз за разом повторял про себя демон, по вечерам инкогнито наблюдая за Токито-младшим с крыши главного здания школы. Отсюда всегда открывался захватывающий вид на этот современный город, но Мичикатсу не интересовал этот пейзаж – он в принципе не симпатизировал современности и всем ее технологиям. И тем более ему был безразличен весь мир, когда где-то поблизости был этот подросток. «Возможно, как-нибудь, я покажу ему луну так близко, как не видел никто», – эти мысли оказывали на него какое-то странное действие: будто наступало умиротворение. Муичиро Токито определенно был необычным человеком, раз от простых мыслей о нем, сам Кокушибо забывал о существовании всего мира в целом. Просто поразительный человек.       А потом что-то пошло не так. Вернее, Муичиро пробудил в себе Дыхание, и парой его стал не кто-нибудь, а этот самый Токито-старший. Именно тогда Мичикатсу вдруг понял, что Юичиро не заслуживает права жить. Убить его не составило бы большого труда для второго после Прародителя демона, но мужчина прекрасно понимал, что этот вариант нужно рассматривать одним из последних. Смерть не должна была вызвать вопросов у окружающих, и Кокушибо начал думать об этом.       Он по-прежнему наблюдал за Муичиро по вечерам, за тем, как он в одиночестве прогуливается по территории школы, разглядывая верхушки близлежащего леса. Хотелось поймать его взгляд, чтобы он поднял голову и увидел его, Мичикатсу, сидящего среди лунного света на самом верху крыши.       – Добрый вечер, Цугикуни-сан, – раздалось позади, но мужчина не обернулся, продолжив смотреть на гуляющего подростка. Тем временем болезненно выглядевший мальчик с горящими глазами подошел к демону, встав рядом с ним и с любопытством взглянув вниз. – О, мне кажется, что вы выглядите довольным, наблюдая за этим ребенком. У вас цветущий вид, Цугикуни-сан.       – Это не так, – спокойно произнес Мичикатсу, однако замолчал, почувствовав убийственную ауру, которая вдруг вспыхнула рядом. Ребяческий голос мальчика изменился.       – Заткнись. Накиме убита: ее убежище, которое ты предложил, было обнаружено, – угрожающе зашипел он. Небо заволокло темными облаками, и в черноте ночи горели только карнеоловые глаза. – Что ты можешь сказать мне на это?       – Я найду того, кто это сделал.       – Мне это не нужно! Я знаю, кто это сделал! Техники теней Накиме больше не существует! Ты пастырь этих овец, и сейчас мне нужно, чтобы ты контролировал их! Тамаё раскрыла эту мою форму, я больше не смогу находиться среди учеников! – демон сию же секунду опустился на колени перед раздраженным ребенком, послушно приклонив голову. Но тот ни капли не смягчился, сжав кулаки.       – Я уже убил Тамаё, как вы и велели. Можете быть спокойны, – однако после этих слов по лицу Цугикуни обильно заструилась кровь, стекая с подбородка и капая на серую поверхность крыши.       – Ах, значит, я могу быть спокоен? Не зли меня, Кокушибо! Мое терпение не вечно! Твое поведение противоречит самой сути демонической природы, и если ты продолжишь вести себя подобным образом, то я убью этого юнца, чтобы прочистить твои мозги! Переставай разочаровывать меня!       – Слушаюсь вас, господин.       Мичикатсу, стоя посреди школьного коридора, смотрел в бирюзовые глаза подростка и не произносил ни слова. Этот мальчишка нисколько не походил на своего брата: грубый, с вздорным характером и дерзким взглядом. Его хотелось прихлопнуть как надоедливое насекомое.       – Оставить Муичиро и исчезнуть навсегда? Смеетесь надо мной? Нам судьбой уготовлено быть неразлучными навечно, – холодно бросил он без всякого уважения к старшему, но Мичикатсу не поменялся в лице. Он слишком хорошо знал человеческую натуру и слишком отчетливо видел самого Юичиро, все, о чем тот думал. Видел его сожаления, безмерное чувство вины и слепую, преданную любовь к младшему брату. Его магия крови уже действовала.       – Он уже оставил тебя, ведь ты сделал все для этого. Отныне я тот, с кем судьба навечно связала Муичиро. Для тебя не осталось надежды, Муичиро больше не простит тебя, – с расстановкой продолжал говорить Кокушибо, а Токито-старший с каждым его новым словом бледнел все сильнее. Здравомыслие покидало его, слова мужчины воспринимались как безоговорочная истина. Словно кто-то в голове навязчиво повторял одно и то же: «Он знает это лучше. Он знает это лучше». Дерзость и грубое поведение растаяли словно туман, и по щекам мальчишки потекли слезы. Юичиро уже не понимал, что происходит: шесть горящих глаз, смотревших на него в упор, абсолютно не казались ему чем-то ненормальным. А потом из неоткуда появился Муичиро, стремительно уходящий от него, и подросток, плача и извиняясь, поспешил следом за ним. Тогда Мичикатсу, создавший этот обман, заставивший Юичиро думать, что тот действительно гонится за братом, спокойно ушел.       Мальчик без сознания лежал на кожаном диване в его кабинете, и он, сидя рядом с ним, боясь даже дышать, невесомо касался его заплаканного лица. По телу расползалось странное чувство, от которого кожа покрывалась мурашками. Смотреть на Муичиро, находящегося так близко к нему, было поистине наслаждением. А когда Мичикатсу понял, что ему мало и этого, он уже настойчиво терзал губы недвижимо лежащего подростка. «У людей терять своих близких – это естественный и неизбежный процесс. Горе утраты быстро покинет его», – рассуждал демон, не имея сил оставить чужой рот в покое, продолжая неистово вылизывать и целовать его, чувствуя, что близость Муичиро действует на него как сладкий дурман.       А потом мальчишка сбросился с крыши, попытавшись свести счеты с жизнью. Цугикуни еле успел перехватить его – пришлось использовать свою истинную форму, а потом, применив магию крови, стереть этот эпизод из его памяти. Теперь все, о чем думал Токито, стало легко увидеть: снова и снова подросток поднимал в голове образ умершего брата, и демон, ранее полагавший, что можно будет обойтись без вмешательства в мысли, пошел на крайние меры и выборочно стер у Муичиро больше половины воспоминаний обо всем когда-то происходившем в его жизни. Не помня никого из окружающих, позабыв своих друзей и многое другое, рано или поздно мальчишка должен был его принять – так думал демон всякий раз, когда Токито задыхался под ним, короткими ногтями царапая его мощную спину. Однако владея его телом, Мичикатсу никак не мог завладеть израненной душой. И в результате все обернулось против него.       Когда тело мужчины окончательно рассыпалось в прах, Тандзиро и остальные наконец выдохнули, опустив клинки – каждому в этот момент показалось, будто с плеч свалился невероятно тяжелый груз, тянувший к земле. Стояла полная тишина, и никто из юношей не решался ее нарушить, переглядываясь друг с другом, будто уточняя взглядом: «Неужели он действительно мертв?» Смахнувший проступивший на лбу пот, Сенджуро опустился на пол, уперевшись ладонями в землю и тяжело дыша – это лечение, протекающее по ходу боя, далось ему нелегко. Увидев, в каком он состоянии, Аказа тут же в один прыжок переместился к нему, падая на колени и крепко обнимая его за плечи, прижимая к своей груди.       – Эй, Сенджуро, как ты? Ты огромную работу проделал! Я знал, что мы сможем сделать это вместе, – коротко поцеловав его в висок, юноша немного отстранился и заглянул ему в глаза. Младший Ренгоку измученно поднял голову, постаравшись улыбнуться.       – Все хорошо, Аказа-сан… Не переживайте. Я рад, что вы оказались здесь, – смотря на то, как глаза Хакуджи постепенно меняют цвет с золотистого на небесно-голубой, а к коже возвращается здоровый оттенок, мальчик потянулся рукой к чужой щеке, нежно погладив ее.       – Даже не верится, черт возьми… Я думал, что уже умер, – на выдохе простонал Сабито, притягивая несопротивляющегося Томиоку к себе. – Все-таки этот тип оказался демоном! Вот ведь! И он был директором этой чертовой школы… В голове не укладывается, откуда он тут взялся! Кстати, Гию, я так изголодался по тебе за это время – думал, помру и больше не смогу даже пощупать тебя. Ну поцелуй меня – я же заслужил!       – Ты не меняешься, Сабито. Имей приличия, – постарался оттолкнуть его от себя Томиока, однако, проиграв в этом шутливом противоборстве, оказался в крепких объятиях рыжеволосого, который тут же по-хозяйски стиснул ладонями его ягодицы.       – Нет уж, я хочу иметь тебя.       – Теперь все будет по-другому, – глядя в потолок, произнес Ренгоку, а потом, развернувшись к своим друзьям, белозубо улыбнулся, одобрительно подняв большой палец вверх. – У нас получилось! Камадо, мальчик мой! Ты обезглавил этого демона! Слышишь? Твои навыки улучшились, а новое Дыхание просто невероятно! Мальчик мой? Камадо, ты слышишь меня?       Однако Тандзиро даже не оборачивался на голос своего возлюбленного: он как вкопанный стоял на месте, огромными от ужаса глазами смотря перед собой. Остальные, увидев его состояние, невольно насторожились, ожидая, что он все-таки ответит что-нибудь. Нахмурив густые брови, Кёджуро в несколько больших шагов сократил расстояние между ними и схватил парнишку за плечи, несильно тряхнув. Эта мера тоже не возымела эффекта – старший Камадо даже не моргал. Когда грохот битвы утих, а тело Мичикатсу обратилось в прах, первогодка вдруг услышал до боли знакомый голос: он говорил достаточно громко, чтобы расслышать произносимые слова, однако никто из старшеклассников почему-то не реагировал на него, продолжая говорить о своем. Точно этот голос звучал только у Тандзиро в голове.       «Ну и ну. Кокушибо оказался глупцом, что позволил какому-то мальчишке управлять собой. Бесполезный мусор. Он недостоин права называться сильнейшим после меня демоном. Но да это уже не важно. Вот и все, Камадо Тандзиро. Никчемное существование твоих друзей подошло к концу. Я уже здесь».       – Камадо! – прикрикнул на него Кёджуро, и парнишка вздрогнул так, будто очнулся от глубокого сна. Огромные глаза Ренгоку-сана взволнованно смотрели на него. – Ты чего это, мальчик мой? Не пугай меня так! Я уж подумал, что этот демон успел что-то выкинуть напоследок. Но мы справились, Камадо! Все позади! Все кончилось!       – Я так не думаю, – вдруг раздалось откуда-то со стороны лестницы, и все присутствующие сразу же обернулись туда. Старший Камадо с ужасом смотрел в лицо этого незнакомца, и внутри у него все холодело. Короткие вьющиеся смоляные пряди обрамляли бледное лицо с ярко горящими на нем карнеоловыми глазами. Когда их взгляды встретились, тонкие брови этого мужчины насмешливо изогнулись, а губы разошлись в легкой сардонической улыбке, после чего он заговорил тем самым голосом, который Тандзиро слышал в своих кошмарах. – Всё только начинается.