В юном месяце апреле

все вокруг танцуют, пьют и веселятся ты самая красивая, но так не хочешь танцев

Когда тихий девчачий голос звучит первый раз в коридоре квартиры Игоря Грома, Олег и Сережа недоумевающе переглядываются. Конечно, у Игоря были друзья, но никто из тех, кого им доводилось видеть и слышать и с кем знакомиться, не были…девушками. Олег растерянно пожимает плечами, взгляд у него озадаченный, но не такой заинтересованный как у Разумовского. Тот уже стоит у двери комнаты, пытаясь незаметно выглянуть. Олегу сложно с девчонками, даже как будто некомфортно. Когда Аня подходит на новогодней дискотеке слишком близко, он уже понимает, что сейчас произойдет что-то нелепое. Так и есть — она тянется к его руке, приглашая на «белый танец». Волков бросает на Сережу жалобный взгляд, но тот смотрит непробиваемо холодно, упираясь спиной в подоконник, скрещивая руки на груди. Танцуя, несуразно переступая на линолеуме, Олег ощущает под пальцами синтетику платья, худой изгиб спины. На уроках он совсем не обращал на нее внимания, только в столовке иногда — Светка Яшина всегда заводила девчачий стол гулом и смехом, глупо выкрикивая его имя. Олег иногда лениво поворачивался и видел, как растрепанная коротко стриженная Светка тычет в сторону заливающейся краснотой Ани. — Ты ей нравишься, — буркнул однажды Сережа, уперевшись взглядом в мерзкий, уже остывающий от вялого вождения ложкой, суп. — Я знаю. Разумовский поднял взгляд, выражающий смесь удивления и возмущения. — Ну, и что? — Олегу аж есть расхотелось от этой темы, хотя перед тренировкой следовало бы. Зачем это вообще обсуждать. — А она тебе? — не отрывая уже непроницаемого взгляда, спросил Сережа. Ложка в его руке перестала касаться тарелки и ее содержимого, застыв в напряженных пальцах. — Что за тупые вопросы. — буркнул Олег, отворачиваясь в сторону, осматривая Аню Кузнецову. Разумовский проследил взгляд, уставившись в белую длинную косу на худой спине, аж лопатки торчат. — Конечно, нет. — И вдруг добавляет, понизив голос. — Так что не ревнуй. Сережа теряется и чувствует, что это видно по его лицу. Оно как будто начинает гореть. На щеках, наверно, расползаются пятна разоблачения. Но Олег улыбается глазами, даже немного ухмыляясь. Это как будто шутка, но… Поэтому, когда Олег Волков уходит танцевать с Аней Кузнецовой, Сережа чувствует себя уязвленным. Олег вроде как говорил, что она ему неинтересна. И зачем пошел? Не то чтобы тусоваться у стены с Разумовским очень весело, но пригласи сейчас кто-то куда-то его, Сережу, он бы не пошел. Оба исчезли из поля видимости, утопая в темной толпе. Она тонкая, стройная, вроде как красивая — у нее милое лицо, но смотреть на него совсем не хочется. Теплая рука на плече подбирается к шее. Олег косится влево, замечая в мелькающем свете странные движения, так и есть — Колян лезет языком в рот какой-то девчонке. Фу, блять. Опуская взгляд вниз, Волков видит очертания губ. Губы как губы. Аня неловко сталкивается с ним глазами и прижимается теснее, вставая на носочки. — Пошли отсюда потом? Начинается. Олег тревожно выискивает в зале Разумовского. — Да нет. — Он пытается улыбнуться, но выходит все равно грубо, Кузнецова чуть отдаляется, стараясь сделать вид попроще, но, конечно же, уже обижена. — Ань, ты милая. Но давай как-нибудь…потом. — И что ты, блять, несешь, Волков? Что потом? Когда мучительная песня заканчивается, Олег буквально сбегает. Пусто только в туалете на третьем. От распахнутого окна веет морозом. Вдруг раздаются шаги в рекреации, неужели и сюда завалятся? Но в двери появляется Сережа, застывая у косяка. — Ну как? — Что? — Танец. Олег закатывает глаза. Разумовский выглядит насмешливо и бесит этим. Волкову хочется побесить его в ответ, даже как будто разозлить, завести. Он уже собирается сказать, как охуенно… — Пошли в спальню? — резко сменившийся тон разбивает размышления Олега, он удивленно смотрит на Сережу. Тот звучит и выглядит мгновенно уставшим, мягким...нежным. — Зачем? — Просто, — он пожимает плечами, — там никого. Посидим вдвоем. Новый год же. Оставшиеся полтора часа до разгона по постелям они и вправду сидят вдвоем в темноте. На дальней кровати у стены. Разумовский затевает незамысловатую игру — напомним друг другу самое приятное за этот год. Олег перечислил уже все, вспоминал даже самые удавшиеся сережины рисунки, как вдруг ладони коснулись теплые пальцы. Под ребрами как будто защекотало. Совсем не то, что от бессмысленной руки Ани Кузнецовой на шее. — Что? — Олег многозначительно смотрел, не зная, как еще разрядить вдруг накалившуюся от одного касания обстановку. В темноте у Сережи блестели глаза, волосы струились по плечам, чуть выбиваясь из-за ушей. Он по-птичьи наклонил голову и вложил свою ладонь в олегову целиком. Волков, глубоко вдохнув, сплелся пальцами с другими, холодными. Наступила тишина. Сережа вдруг подался вперед. Сердце подскочило к горлу. Олег прикрыл глаза...и почувствовал, как на плечо опустилась голова друга. — Жалко, Игоря здесь нет. Олег молчал и не понимал, о чем действительно жалеет сейчас. Но, когда Игорь оказывается в коридоре собственной квартиры с незнакомкой, свои чувства Олег Волков понимает вполне конкретно — интерес и брезгливость, и чуть пренебрежения ревности к повышенному любопытству Сережи. — А ты с кем? — раздается где-то в глубине. Разумовский, отшатываясь от дверного проема, в котором торчал мгновение назад, многозначительно поворачивается на Олега, вскидывая брови, мол, вот обнаглевшая? Игорь что-то там мямлит. Олег хмурится, но Сережа так смешно вздыхает и закатывает глаза, что улыбка сама ползет на лицо. Кажется, прощаются. Разумовский снова пытается выглянуть и тут же шокированно оборачивается: — Она его поцеловала! — одними губами, изображая пантомиму — чмокая воздух, вертя головой и смешно морща нос. Когда Игорь возвращается в комнату, вид у него обреченный. Олег Волков и Сережа Разумовский, невинно сидящие друг напротив друга — на диване и на стуле, смотрят пожирающе. — Это Саша...— он убирает какие-то тетради из рук в первый попавшийся ящик, — потом познакомлю…может, — Игорю кажется, что у него сейчас уши сгорят от обжигающего взгляда. Вечером на пути к дому, Сережа не выдерживает: — Как думаешь, это…его де вуш ка? — слово дается с трудом, настолько непривычно обсуждать отношения. Тем более чьи-то. Тем более... Олег хмурится. Конечно, эта Саша и его взволновала, но Разумовский как всегда — желает пообсуждать Грома. Это ощущается как что-то странное, слегка тревожное. Он, конечно, шутит про ревность, но вдруг Игоря Сережа ревнует по-настоящему. Но отвечает Волков уверенно: — Конечно, нет. — Почему? — Ну…он бы сказал нам? До конца пути Сережа думает о том, какой Олег трогательный и доверяющий. Наверно, он даже прав. Но неприятное чувство от странной квартирной сцены все равно скребло в груди. На подходе к родному забору радовало только одно — про Олега такие вопросы задавать не придется. — Чего ты лыбишься? Сережа не ответил.