это всегда будешь ты

      богатырь с удивительной, неприсущей, казалось бы, ему осторожностью и даже в какой-то мере нежностью очищал свое боевое оружие после очередной стычки с чужестранцами. он проводил тканью между выступающих острых деталей, когда за дверью послышались еле слышимые, размеренные шаги. их обладатель уверенно приближался, отчего богатырь напрягся, взявшись за булаву крепче.       — добра весть в горницу, илюша, — басом приветствует царь, перешагивая порог и смахивая съехавший с шеи воротник шубы назад.       — добра весть и вам, царь, — богатырь откладывает булаву на лавку и встает навстречу царю, — чайку? — у них с царем не было добрых и теплых отношений, но неловкости при встречах илья точно не чувствовал.       — да подожди ты чайку, — продолжает он, сняв с головы шапку, — ты же знаешь, что на нас полчище этих. чужестранцев идет. нужен кто-то, кто мог бы дать отпор, — царь поднимает взгляд на илью, и в этих глазах можно увидеть сожаление, которое залегло темным на дне зрачков. илья смущается своим мыслям: царь никогда не выделял его среди остальных, ровно таких же богатырей и людей, а ему что-то там чудится в его глазах — вот дурость.       — конечно, знаю, — стараясь вернуть свои мысли к разговору, он невольно хмурится.       — никакой управы на них нет, никто не возвращается, а ты самый сильный у нас остался, — почти на одном дыхании выдает арсений, садясь рядом с богатырем на лавку, — пойдешь?       — пойду, конечно, — без раздумий отвечает илья, и если задать ему вопрос «почему так сразу?», он, наверное, и ответа-то не даст. может, правда хочет помочь государству, может — только кому-то одному. и, наверное, уже неважно — против кого идти, если об этом просит царь.       но арсений эту готовность расценивает по-своему и, ни минуты не тая своих мыслей, говорит:       — илюш, а не потому ли ты один выжил со всей нашей деревни, — царь встает со скамьи, начиная осматривать дом богатыря, словно что-то выискивая, — что как будто бы ты..       илья слушать боится: ушей бы лишиться согласился навсегда, лишь бы не до конца услышать фразу арсения, которую он собирается взвалить на его плечи. илья сидит, щурится на царя, боится каждого движения его резкого, а когда они встречаются взглядами — вздрогнуть готов, словно он не богатырь, и не у его дома только полегло несколько десятков человек. словно сила его — лишь внешнее: доспехи и булава, а не внутренний голос, который не дает в себе усомниться. да, наверное, внутренний голос ильи только и дает поводы для сомнений, которыми итак наполнено его сердце и голова.       — на самом-то деле, сам этот печенег и есть? — лукаво расплывается в улыбке, мол догадался, схитрил и понял. разгадал. но царь так далек от правды, как и сам илья, который до последнего, до конца своей жизни будет прятаться по ночам от тревожных мыслей, накрываясь тонким одеялом с головой.       — царь, — только и выдавливает из себя илья, когда арсений начинает приближаться к нему, — как вы подумать могли..       — времена такие, илюш. я и не знаю, кому верить, — он раздосадовано пожимает плечами, когда у ильи за спиной не остается места для отступления, — но ты же никогда меня не предашь? — осторожно проводит тыльной стороной ладони по щеке богатыря, чувствуя, как щеки его наливаются кровью, почти обжигая пальцы. илья головой мотать начинает, боится взгляд отвести, на ногах еле стоит, когда голубые глаза арсения — так близко. когда весь арсений чуть не прижимается к нему, аккуратно убирая руку со щеки.       — ваше лицо выглядит таким знакомым, царь.       и арсений утыкается лицом куда-то в шею, обхватывая сзади за лопатки, притягивая к себе ближе. антон моргает, на секунду глаза закрывая, и под закрытыми веками видит сменяющиеся образы арсения: он везде в разной одежде, но сам не меняется. такой же. родной?       — потому что мы знаем друг друга, антон, — медленно поднимается взглядом на уровень глаз антона, заглядывая в них, — всегда знали и будем знать, — целует.