***
Когда Амикус свихнулся, а ничем иным она не могла объяснить его поведение, Алекто пошла к Снейпу, как к зельевару и менталисту, но тот сказал, что её брат в порядке. А школьная медсестра, осматривавшая его под прицелом палочки, и вовсе заявила, что он выглядит более нормальным, чем когда-либо. Алекто не оставалось ничего иного, как смириться и надеяться на милость Тёмного Лорда, когда тот вернётся. Раз Амикус прекратил пытки маглорожденных и обучение тёмной магии, собираясь стать настоящим профессором, то Алекто решила действовать сама. Обратиться за помощью к повелителю не представлялось возможным — он мог убить и за меньшее. Она сунулась к Снейпу, но тот в своей манере заявил, что всё идёт, как задумано Тёмным Лордом. Можно было обратиться к Яксли, но повелитель ясно дал всем понять, что за дела Хогвартса отвечает Снейп. Тогда она не придумала ничего лучше, чем проявить инициативу и собрать собственный кружок по пыткам грязнокровок. Стоит признать, что Алекто поступила умнее брата, не став вовлекать в это дело всех подряд. Она некоторое время присматривалась и выбрала четверых наиболее близких ей по духу слизеринцев. Конечно, она стремилась не только подготовить достойную смену пожирателей, но и получить удовольствие от криков боли поганых грязнокровок. Впрочем, наказывала она не одних маглорожденных. Полукровки, предательница крови Уизли, и даже чистокровные, которые слишком активно выражали своё несогласие с новой властью, такие как Лонгботтом и Лавгуд. Они оставляли свои послания во славу Дамблдора и Гарри Поттера на стенах коридоров. На этот раз ей попался полукровка Финниган и чистокровка Боунс, они писали несмываемой краской о возрождении Отряда Дамблдора прямо у входа в Большой зал. Алекто прикрыла глаза в предвкушении — никто ей не помешает насладиться триумфом. Боунс хоть и чистокровная, но полная сирота, её тётя Амелия была убита Долоховым, и теперь вступиться за неё некому. А то, что она пуффендуйка, которые не станут молча терпеть, как гриффиндорцы, Алекто было невдомек. Она привела их в свой кабинет, отобрала палочки и связала. Применив пару раз круциатус просто для профилактики, она отправилась за своими лучшими учениками. Конечно, пароль от гостиной Слизерина ей никто не сообщал, поэтому необходимо было с кем-то передать своё послание. На удачу ей встретилась слизеринка-первокурсница, которая спешила в сторону подземелий. — Стой, малявка, — рявкнула Алекто, хватая девочку за плечо и с удовольствием наблюдая, как в страхе расширяются её глаза, — иди в гостиную и скажи Нотту и Паркинсон, что я жду всех их в своём кабинете на дополнительные занятия. Ты всё поняла?! Девочка кивнула и, вырвавшись из не такой уж сильной хватки, бросилась в подземелья. Алекто расхохоталась от того, с какой скоростью припустила девчонка. Сама она неспешно дошла до своего кабинета и стала ждать слизеринцев, изредка накладывая пыточное на провинившихся учеников. Минут через двадцать явились все четверо, светясь таким же предвкушением, но, когда ребята увидели чистокровную Боунс, в их глазах мелькнули некоторые сомнения, впрочем, Алекто не обратила на это внимания. Она потёрла руки и произнесла: — Приступим к наказанию! Сначала круциатус. Булстроуд, ты первая, у тебя хуже всех получается. Немного полноватая девушка со светлыми волосами подняла палочку и направила её на связанного гриффиндорца: — Круцио! — парень выгнулся и сжал зубы, очевидно, боль была всё ещё терпимой. Алекто презрительно фыркнула: — Слабо! Надо действительно желать причинить боль! Нотт, покажи! — Круцио, — с садистским удовольствием протянул парень, и гриффиндорец не сумел сдержать крик — его тело выкручивало от невыносимой боли. Нотт удовлетворённо ухмыльнулся. — Мальсибер, Паркинсон, действуйте! — приказала Кэрроу. — Круцио! — выкрикнули два голоса одновременно, и наказанные студенты забились в конвульсиях, а по кабинету разлетелся их мучительный крик. Алекто наслаждалась, глядя на их мучения. Немного отдышавшись, Финниган прохрипел сорванным голосом: — Вы можете запытать нас до смерти, но вам никогда не сломить Сопротивление! Гарри Поттер победит вашего поганого Лорда! — Флагелло, — невидимая плеть наискосок рассекла лицо Симуса, чудом не задев глаз. — Не смей своим грязным языком говорить такое о Тёмном Лорде! — яростно воскликнула Кэрроу и замахнулась палочкой для очередного удара. На этот раз плеть рассекла рубашку на груди, Финниган взвыл от боли. Едва Алекто занесла палочку в третий раз, та внезапно вылетела из её руки; она проводила её недоуменным взглядом, который упёрся в стоявшего у открытой двери Малфоя. Кэрроу прекрасно помнила, как тщательно запирала дверь, неужели она так увлеклась, что даже не почувствовала вторжения? Только она открыла рот с целью разразиться яростной тирадой, как Малфой заговорил сам убийственно спокойным и ледяным голосом: — Потрудитесь объяснить, что здесь происходит? Столько силы и властности было в его словах, что Алекто невольно начала оправдываться. — Они наказаны, они писали и говорили такие вещи о Тёмном Лорде и… и… Гарри Поттере! Я не могла их не наказать! Это… это… недопустимо! — лепетала она, в конце сорвавшись практически на визг. — Магической плетью? — мрачно спросил Малфой, кивая на Симуса. — И на каком основании студентов наказывают другие студенты, которые, к слову, даже префектами не являются? — На том основании, — визгливо начала Паркинсон, — что статус нашей крови не вызывает никаких сомнений! Мы выше их! Мы имеем право их наказывать! Драко гневно сузив глаза, посмотрел на остальных: — Вы с этим, разумеется, согласны? — Конечно согласны! — вызывающе ответил Нотт. — А ты разве нет?! Малфой проигнорировал этот вопрос и указал им на двери: — Идите в класс маггловедения и ни шагу оттуда, пока я не приду! — Ну вот, опять Малфой всё веселье испортил, — пробормотал Мальсибер, направляясь с остальными на выход. — Малфой, что ты себе позволяешь?! — будто опомнившись, воскликнула Алекто, но увидев его взгляд, полный ледяной ярости, снова умолкла. Как только за студентами закрылась дверь, Малфой запечатал её чарами и направил свою палочку прямо на Кэрроу. — Апис, — он лениво взмахнул палочкой, и в кабинете возник жужжащий рой пчёл, они медленно двинулись в сторону побелевшей от испуга Алекто. Кэрроу не отрывала от насекомых округлившихся от ужаса глаз, шарила по карманам в поисках палочки и медленно отступала к стене. Стена оказалась слишком близко. Её палочка была в руках у Малфоя. Пчёлы приближались и яростно жужжали. — М-м-малфой, т-ты ч-чего? — от страха Алекто даже начала заикаться, этого за ней прежде не водилось. — Уб-бери их, Д-д-драко, прошу! Малфой взмахивал палочкой, как дирижёр, и пчёлы, подобно диковинному оркестру жужжа на разные лады, то взлетали под потолок и там выстраивались в тонкий шнурок, то снова собирались в кучу или окружали Алекто копошащимся живым щитом. Она боялась пошевелиться, боялась даже дышать, она могла только беззвучно шептать побелевшими губами: — Исчезните, пожалуйста! Малфой одним едва заметным движением отправил их под потолок, а сам подошёл к Алекто. Она вдохнула поглубже и пролепетала: — Я скажу Тёмному Лорду! Я уверена, что это ты что-то сделал с Амикусом! Ты предатель, Малфой! Я докажу это! Он усмехнулся и поманил пальцем пчёл. Одна, повинуясь его мысленному приказу, уселась прямо на нос Кэрроу, та скосила глаза и замерла. — Я ничего ему не скажу, клянусь! — с трудом прошептала она. — Я сделаю всё, что ты хочешь, только убери их, прошу! — Мне ведомы твои страхи, Алекто, помни об этом, — мягко сказал Малфой. — Тебе ведь не нужен такой враг, как я? — она отрицательно качнула головой. Драко отмахнулся от пчёл и твёрдым уверенным голосом приказал: — Ты не станешь больше пытать учеников в этой школе! Ты не станешь подбивать к этому других учеников! Ты никому не расскажешь о том, что сегодня произошло! Алекто глубоко дышала, радуясь хотя бы временной паузе, и хлопала глазами на требования Малфоя. Она ожидала чего угодно, но не того, что он станет заступаться за грязнокровок. Очевидно, ткнув пальцем в небо, она оказалась права: Малфой — предатель. Она поняла, что слишком погрузилась в свои раздумья, поскольку пчёлы вдруг загудели громче, а её мучитель нетерпеливо прорычал: — Клянись магией! Сейчас! И Алекто поклялась, она не видела иного выхода. Малфой изгнал пчёл, вернул ей палочку и выпроводил из её же кабинета, предложив подышать свежим воздухом. Закрыв за Кэрроу дверь, Драко подошёл к измученным студентам и снял с них путы. Боунс с благодарным, хоть и немного недоверчивым взглядом приняла его помощь и села в кресло за столом. Финнигану, очевидно, досталось больше — он даже не пытался встать, так и лежал на боку, медленно разминая затекшие от верёвок запястья. Драко перевернул его на спину и стал водить палочкой над свежими ранами, нашептывая похожие на древний напев формулы исцеляющего заклятия, которое в своё время спасло Малфою жизнь. — Вулнера Санентур, — рваные края ран сходились воедино, мышцы и кожа срастались. Через несколько минут о повреждении напоминали лишь тонкие полоски шрамов, да рубашка так и осталась порвана и запятнана кровью. — Если воспользуешься бадьяном, то даже шрамов не останется, — повторил он слова, когда-то сказанные Снейпом, — у меня его нет, зато есть укрепляющее. Он протянул флакончик Сьюзан, она сначала понюхала и взболтала зелье, только потом отпила глоток и передала его Симусу. Он выпил не раздумывая. Оба сразу вздохнули свободнее, их лица немного порозовели, но это был временный эффект, которого как раз хватит дойти до больничного крыла и получить помощь. Финниган, кряхтя и чертыхаясь, сумел подняться на ноги и опереться на стену. Драко скептически его осмотрел и заключил: — Сами точно не дойдёте, — он помог встать Сьюзан и подставил плечо Симусу. Опираясь друг на друга они пошли на выход. В коридоре Малфой проверил заклинанием гоменум ревелио кабинет маггловедения, а убедившись, что слизеринцы там, запечатал его. — Малфой, почему ты нам помогаешь? — спросила Боунс, пытливо заглядывая ему в глаза. — Ведь ты — один из них. — Это — временное неудобство, — буркнул Малфой, бросив презрительный взгляд на свою левую руку. — Но ведь Дамблдор… — прохрипел Симус. — Мёртв, да, — кивнул Драко, ничего не поясняя. — Но его же ты убил, — не унимался Симус. — Так Гарри Поттер сказал, — добавил он неловко, глядя на вздернутую бровь. — Гарри Поттер сказал, — задумчиво повторил Драко. — А его слова для вас — истина в последней инстанции. Симус понял, что это точно камень в его огород, потому что он никогда не верил Поттеру. Ни на четвёртом курсе, когда тот говорил, что не бросал своё имя в Кубок. Ни потом, когда он говорил, что Тот-Кого-Нельзя-Называть возродился. Но ведь он и правда возродился. Хотя про Кубок доказательств не было, и Симус всё так же считал, что это сделал сам Поттер. И разве способен шестикурсник убить самого могучего светлого мага? То, как поступил Драко с обоими Кэрроу, усилило его сомнения. Все знали, что он тогда спас девчонок от пыток, хотя Бетти и досталось немного. А потом Кэрроу успокоился и стал отправлять всех к Филчу или мыть котлы в подземелья. А теперь за пытки взялась его сестра, которая, оказывается, боится пчёл; Симус невольно хихикнул, вспомнив об этом. — Малфой, — снова начал он, но Драко его перебил: — Может, тебе силенцио, как думаешь? — с ухмылкой протянул он. — Тебе бы связки поберечь. До больничного крыла дошли молча. Симус и Сьюзан стали его благодарить за помощь, но он лишь небрежно отмахнулся, как будто для него это было чем-то обычным. Как будто он был благородным гриффиндорцем. Он вздернул свой острый подбородок и надменно произнёс: — Советую не болтать о сегодняшнем! — и чуть тише добавил: — Мне ещё понадобится моё прикрытие. После чего развернулся и молча ушёл, оставив их одних под дверями. Сьюзан помогла Симусу дойти до койки. Мадам Помфри не удивилась пациентам с такими травмами. Её недовольство ситуацией выдавало только тихое бурчание себе под нос, но она даже не стала спрашивать, кто это с ними сделал. Ответ был очевиден. Когда они, лёжа на соседних койках, напоенные всеми нужными зельями, остались, наконец, одни, Финниган тихо спросил: — Что ты об этом думаешь, Сью? — Думаю, что мы должны рассказать всем своим, что Малфой на нашей стороне, — задумчиво произнесла Боунс и, чуть помолчав, добавила, — знаешь, Симус, я ему почему-то верю. — Я тоже, Сью, я тоже, — совсем тихо послышалось в ответ. И больничное крыло погрузилось в тишину.***
— Ну что, малышка, готова спалить чьи-нибудь мозги? — ухмыльнулся Геллерт, стоя рядом с Вестой у двери в класс маггловедения. Ковальски сосредоточенно кивнула: — Давай начнём с Мальсибера. — Отлично, значит, остальных я сразу усыплю, — согласился Геллерт. — Ты же помнишь, что изменения должны быть минимальны, если Паркинсон внезапно забудет обо мне, то это вызовет подозрения, ведь только об этом она говорила последние два месяца. — Не волнуйся, Драко, у меня есть отличная идея, — Веста сделала загадочное лицо, но плотно сжатые губы выдавали её напряжение. Геллерт опустился перед ней на корточки и, заглядывая в её яркие голубые глаза, доброжелательно произнёс: — Если что-то не получится, я смогу всё исправить, хотя это и будет не настолько тонко. Веста положила свою хрупкую руку ему на плечо: — Спасибо, Драко, я справлюсь. Через час, когда немного дезориентированные слизеринцы вернулись в гостиную, Геллерт и Веста пили чай со швейцарским шоколадом в его комнате. — Так что ты с ними сделала? Я ничего не заметил, — с уважением признал Геллерт, оценивая тонкую работу. Веста немного покраснела от похвалы или смущения. — Они всё помнят, их идеалы остались те же. Нельзя полностью перекраивать личность, это неправильно! — воскликнула она, будто защищаясь, но Геллерт не перебивал, молча ожидая продолжения. — Я посеяла в их сознании ростки новой симпатии, теперь они постепенно направят все свои стремления на то, чтобы понравиться своим избранникам. — Ты сделала из них влюбленные парочки? — удивлённо протянул Геллерт. — Хуже, — чуть виновато ответила Ковальски, — любовный четырёхугольник. Паркинсон нравится Нотт, Нотту — Булстроуд, Булстроуд — Мальсибер, а Мальсиберу — Паркинсон. Геллерт рассмеялся: — А ты — коварная женщина, Веста! Напомни, чтобы я тебя никогда не обижал! — Ты и так этого не сделаешь, — искренне улыбнулась она, принимаясь за очередной кусочек вкуснейшего шоколада.***
Геллерт аппарировал на вересковую пустошь, куда его привела следилка. Грейнджер была где-то здесь, а значит, с ней и Поттер. Он набросил дезиллюминационные чары и начал водить палочкой в поисках скрытых объектов. Когда он нащупал границу защитных чар, из-за них выскочил Уизли, что-то яростно бормоча себе под нос. За ним следом вылетела Грейнджер. — Рон, вернись! — кричала она, но Уизли, даже не обернувшись, аппарировал. Грейнджер опустилась на промерзлую землю и горько зарыдала. Среди всхлипов можно было разобрать только имя младшего Уизли. Спустя некоторое время она вытерла слёзы и направилась обратно под прикрытие чар, невидимый Геллерт незаметно шагнул следом. Стоило признать, что защита была довольно неплоха, если бы не семейная ссора Грейнджер и Уизли, то он бы провозился минут на двадцать дольше. А без следилки, просто пройдя мимо, он бы и вовсе не заметил места, очерченного защитными заклинаниями — чары рассеянного внимания были выполнены мастерски. И вот теперь он стоял перед походной палаткой с внутренним расширением пространства, где находились Грейнджер, Поттер и, судя по усиленной тёмной ауре, ещё один крестраж.