Тёмный Лорд Малфой

      Превыше всех человеческих достоинств Рита почитала ум и целеустремлённость. Ума у неё было предостаточно, фантазии — и того больше. И конечно, она считала себя невероятно целеустремлённой. Она с детства была весьма упорной: поставив себе задачу, она шла к ней, несмотря ни на что. Ещё Рита всегда была любопытной, она очень любила собирать слухи и сплетни и прямо обожала создавать их сама. Но она никогда не выдумывала истории — она брала достоверный факт и обыгрывала его, дополняя порой невероятными подробностями, к собственной выгоде и удовольствию.       Скитер всегда стремилась быть в центре событий, она хотела знать самые грязные тайны. Но далеко не всех получалось разговорить без сыворотки правды, которую, мало того что было нереально достать столь юной девушке без нужных связей, так и её использование было заметно и, увы, незаконно. Рита на довольно приличном уровне овладела легилименцией, но не настолько, чтобы применить её незаметно и без палочки. Да и к тому же те, кому было что скрывать, защищали своё сознание с помощью окклюменции или амулетов.       Но люди любили делиться своими тайнами с друзьями и родными, их оставалось только подслушать. Рита часто вспоминала первый урок трансфигурации, когда совершенно никто в классе не обратил внимания на сидящую на столе кошку, оказавшуюся профессором МакГонагалл. Скитер не отпускала идея обучиться анимагии. Она мечтала стать маленькой мышкой, неприметной птичкой или, на худой конец, кошкой — они всё же славятся своим любопытством. Но всё сложилось даже лучше — кто заметит маленького жука?!       Благодаря этой способности её карьера журналистки резко пошла в гору. «Ежедневный Пророк» отдал ей первую полосу практически на постоянной основе после того, как она узнала, с кем спит главный редактор Варнава Кафф. Ещё бы, это могло стать настоящей сенсацией! За такую статью все конкуренты Пророка заплатили бы ей годовое жалование! Если бы Рита Скитер была честной журналисткой, она бы пошла во все редакции, и там бы напечатали её обличительную статью.       Рита уже представляла заголовок «Юный любовник министра Магии, или как стать Главным Редактором через постель»; конечно, назвать юным тридцатипятилетнего Варнаву можно было лишь с большой натяжкой, но на фоне восьмидесятилетней Милисент Багнолд создавался прекрасный контраст. Но Риту не интересовала честность или справедливость, она просто хотела занять своё место под солнцем. Она на долгие годы стала самым скандальным и востребованным репортёром Ежедневного Пророка.       Рита знала грязные тайны практически всех известных людей, она разрушила немало репутаций, но никогда не переходила черту, за которой следовало наказание. Например, она ни разу не писала в негативном ключе о Малфоях или Ноттах, хотя доподлинно знала, что они являлись Пожирателями и участвовали во многих грязных делах. Зато можно было безнаказанно писать об Альбусе Дамблдоре. Ей иногда даже казалось, что ему это нравится.       А ещё прекрасной темой стал Гарри Поттер. Восхваляли его всем миром в каждой газете, но разве кому-то интересно читать о том, что он милый и добрый мальчик? Люди хотят сенсаций. Турнир трёх волшебников стал для этого отличным поводом. «Мальчик-Который-Выжил жаждет славы», «Несчастный ребёнок», «Неуравновешенный подросток» — вот что нравится людям. И Скитер писала свои статьи одну за другой, заработав за тот год больше, чем за три предыдущих.       Рита и предположить не могла, что кто-то раскроет её секрет, а тем более — гриффиндорская выскочка Грейнджер. Это было очень обидно: столько лет водить за нос всю верхушку магической Британии и попасться четверокурснице. Пришлось пообещать, что она больше не будет писать негативные статьи про Поттера и его друзей. Но на волне министерской травли позитивные печатать никто не стал бы. Кафф окончательно прогнулся под министерство (хотя правильнее сказать — под Малфоя) и оценил свою жизнь и свободу превыше репутации, к тому же Багнолд давно вышла на пенсию, и скандала бы всё равно не получилось; Рите пришлось уйти из газеты.       За весь последующий год Скитер опубликовала пару эпатажных статей о Селестине Уорлок в Ведьмополитене (но ей дали понять, что больше не станут покупать её репортажи в ущерб собственным корреспондентам) да правдивое интервью с Гарри Поттером о воскрешении Сами-Знаете-Кого. Рита была уверена, что такая правда никому не нужна, к тому же напечатанная в журнале Лавгуда. Впрочем, выбора у неё не было, как и гонорара.       Однако Рита не унывала, это было попросту не в её характере; накопленных средств должно было хватить на пару лет безбедной жизни, а там что-то да переменится. Она, помня фурор, произведённый книгой о Диппете, уже несколько лет писала биографию Дамблдора — за годы накопилось множество материала о его жизни. И только его юность тщательно замалчивали все живые современники, информация была исключительно на уровне слухов. Чутье подсказывало Рите, что именно там, в давно позабытых годах, скрывается самое интересное и грязное.       Батильда Бэгшот, древнейшая соседка Дамблдоров из Годриковой впадины, могла бы пролить свет на те события. Могла, но не хотела. Она категорически отказывалась даже разговаривать с Ритой, неоднократно захлопывая дверь перед самым её носом. Скитер злилась, жуком проникала к ней в дом, но так ничего и не узнала. Старушка жила совершенно одна и, к сожалению, не имела привычки разговаривать вслух. В её доме все поверхности были заставлены рамками с фотографиями, и Рита поставила бы своё любимое Прытко Пишущее Перо, что это юный Альбус мерцает голубыми глазами, обнимая за плечи симпатичного блондина.       Действовать она решилась только после смерти Дамблдора. На третий день после похорон Рита Скитер стояла на пороге дома известнейшего историка. Сгорбленная сухая старушка с неожиданно ясным и умным взглядом, открыв двери, тяжело вздохнула и устало проскрипела:       — Мисс Скитер, я вам уже всё сказала в прошлый раз, добавить мне нечего!       Она попыталась захлопнуть дверь, но Рита не дала ей этого сделать — не утруждая себя лишними разговорами, она направила палочку в лицо Батильды и прошептала:       — Империо! Пройдём в гостиную, мисс Бэгшот.       Старушка сидела в потёртом кресле и смотрела перед собой остекленевшим взглядом. Рита добавила в воду три капли веритасерума и приказала Батильде выпить. Та чуть дрогнувшей рукой поднесла стакан ко рту и осушила его в три глотка. Скитер начала задавать вопросы и в неверии распахнула глаза — старая ведьма отвечала односложно и с явной неохотой. Как такое возможно? Рита не сомневалась в качестве зелья и собственного заклинания. Неужели у Батильды столь сильная воля? Скитер поудобнее устроилась напротив и, во второй раз за вечер нацелив палочку в лицо Батильды, произнесла:       — Легилименс.       Рита ломала и без того уже весьма ослабевшие барьеры с напористостью громамонта, и её усилия оправдались. То, что скрывала старая перечница, оказалось настоящей сенсацией. Дамблдор дружил с Грин-де-Вальдом, а возможно, не только дружил. Они вместе практиковали тёмную магию и мечтали поработить магглов. Подтвердились и слухи о сестре Альбуса.       Батильда оказалась бесценным кладезем информации, даже жаль, что одноразовым. После грубого вмешательства в разум, приправленного империусом и сывороткой правды, у старушки в мозгу что-то перемкнуло — она ни на что не реагировала, просто сжимала в руке фото юного Геллерта, подсунутое Ритой во время допроса. Но Скитер некогда было страдать угрызениями совести, она спешила закончить книгу. Если верить слухам, то власть скоро сменится, и любое издательство почтет за честь опубликовать «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора». Она даже отправила Бэгшот один экземпляр с собственным автографом.       Так всё и вышло. Книга имела оглушительный успех, Рита вернулась в Пророк — девчонка и Поттер скрывались, а значит, ничто не мешало ей писать любые статьи. А новой власти было угодно читать о Поттере-психе, о Поттере — охочем до славы выскочке, о Поттере — убийце директора. И Рита с удовольствием выполняла свою работу, к тому же получая за неё приличное жалование.       Не то чтобы Рита поддерживала пожирателей смерти, скорее даже наоборот, а Тот-Кого-Нельзя-Называть и вовсе являлся её боггартом, впрочем, как и у каждого третьего. Но она была готова не только мириться с их властью, но и полностью подстроиться под новые реалии, строча выгодные статьи, лишь бы не пошатнулось её благополучие.       Вот и сейчас она полдня проторчала в редакции, подготавливая к печати очередную статью, порочащую Гарри Поттера и Альбуса Дамблдора. А после обеда отправилась в канцелярский магазин, чтобы забрать новое Прытко Пишущее Перо, выполненное по индивидуальному заказу. Ей до невозможности понравилось её приобретение. Перо было прекрасно и по форме, и по содержанию, подчинялось малейшему намёку, не требуя особых усилий.       Даже выходя из магазина, она продолжала любоваться радужными переливами на неизменно зелёных боках, потому и не заметила, как её подхватили под локоть. Оскал Беллатрикс Лейстрендж — это не то, что мечтал бы увидеть любой человек, неудивительно, что Рита начала заикаться при проявлении подобного внимания. Пожирательница крепко ухватила её за локоть и увлекла в вихрь аппарации.       Они оказались на каком-то обрыве, с моря дул пробирающий до костей ветер, швыряя в лицо солёные брызги. Рита отскочила в сторону и попыталась выхватить палочку, сама не зная, что намерена сделать: дать отпор или попробовать сбежать. Но, конечно, бывшая Блэк (а они, как известно, бывшими не бывают) не оставила ей такой возможности — она едва заметно шевельнула пальцами, и палочка Риты мгновенно оказалась в её руке.       — Ох, Рита, Рита, — она сокрушенно покачала головой, — неужели ты хотела со мной сражаться?       — Нет, нет, это я от неожиданности, — залепетала перепуганная журналистка, но тут же попыталась взять себя в руки. — Вы хотите дать интервью? Наверняка это что-то сенсационное! Я уже представляю заголовки: «По соседству с дементором. Как сохранить себя?», или вот — «Секреты красоты от Беллатрикс Лейстрендж».       Рита не успела вовремя прикусить язык, и теперь не знала, чего ожидать. Поток её панического красноречия прервал дьявольский смех Беллы, который Скитер помнила ещё со школы. Она хохотала как безумная, запрокидывая голову и рассыпая буйные кудри по своим плечам. Это могло выглядеть красиво, если бы не было настолько жутко и пугающе.       — А ты забавная, — усмехнулась Лейстрендж, рассматривая её, словно какое-то насекомое. — У меня и правда есть для тебя работа.       Рита подобралась, ещё не веря, что её не будут пытать и убивать; она выхватила из своей крокодиловой сумочки пергамент и новое Прытко Пишущее Перо. Беллатрикс покачала головой, яростно сверкнув глазами; пришлось спрятать принадлежности и изобразить на лице почтительное внимание. Конечно, бешеную Лейстрендж это не провело, она лишь азартно усмехнулась.       — У меня же для тебя подарок есть, — будто бы спохватилась Беллатрикс, шаря по своим, видимо бездонным, карманам. Рита не ожидала ничего хорошего, она надеялась, что сумеет улизнуть, обернувшись жуком, но подходящего момента всё не было. Лейстрендж с довольным видом извлекла на свет маленький мешочек, расписанный рунами. Она вынула из него прекрасную молочно-белую жемчужину на тонкой нитке и подняла её на свет, солнце изысканно играло на перламутровых боках — Рита невольно залюбовалась.       — Подойди ко мне, — властно приказала пожирательница; Рита не посмела ослушаться. Она смотрела на жемчужину, как кролик смотрит на удава, и упустила момент, когда украшение сомкнулось на её шее. Она схватилась рукой за своё горло, ожидая, что тонкая нитка сейчас же начнёт её душить; Беллатрикс снова рассмеялась:       — Ох нет, моя дорогая Рита, всё не так просто. О, она, несомненно, тебя задушит, но не сейчас.       Рита не поняла, когда и чем Лейстрендж проколола палец, просто в следующий момент она размазала свою кровь по жемчужине и произнесла:       — Pulchra res homo est, si homo est. Последний штрих, так сказать.       Опустив взгляд, Рита увидела, что подвеска впитала кровь и стала немного отливать розовым. Вот теперь она испугалась по-настоящему — кровная магия не просто так была запрещена, но Блэки всегда плевали на запреты, а сейчас тем более. Скитер схватилась за ожерелье, пытаясь его снять, порвать, сделать хоть что-то, но тонкая с виду нитка определённо была зачарована на неснимаемость и вечную прочность.       — Что это такое?! — в панике возопила Рита, не прекращая попыток снять с шеи удавку, чем только веселила мучительницу.       — О, это жемчужина Бхарваганги, слышала о такой? — глаза Риты в ужасе расширились. — Вижу, что слышала.       Беллатрикс принялась накладывать вокруг защитные чары, но Скитер не задавалась вопросом, почему она делает это только сейчас, её беспокоило иное. Жемчужина Бхарваганги, висящая на шее, сделала её практически рабыней — ей придётся выполнить всё, что прикажет Лейстрендж, при этом никакого тумана в голове, как при империусе, абсолютно ясное сознание и свобода мыслей. Рита не заметила, как к ней подошла Беллатрикс и приподняла её лицо за подбородок, она вытерла пальцами дорожки слёз и протянула сладким голосом:       — Не стоит плакать, моя дорогая, ты же ещё не знаешь своё задание. Ты должна собрать всю информацию о Том-Кого-Нельзя-Называть, начиная с самого детства и заканчивая его воскрешением.       — Но… Как? — растерялась Рита — было невероятно опасно копать в этом направлении.       — Как? — казалось, Беллатрикс не поняла вопроса. — Используй свои журналистские штучки. Империус. Сыворотка правды. Легилименция. — Рита бледнела с каждым словом. — Да хоть комаром обернись, но всё выясни! С кем он дружил, кому доверял, чем увлекался.       — Но зачем? — сумела выдавить Скитер, от неоднозначности ситуации растерявшая всё своё журналистское чутье.       — Для биографии, конечно, — как само собой разумеющееся заявила Лейстрендж. Будто каждый день Риту просят написать книгу о Тёмном Лорде. Одно дело — писать про мёртвого Дамблдора, а тут такое. Её мелко затрясло от накатывающей волнами паники, но Беллатрикс не дала ей уйти в себя, жёстко продолжив:       — Мне нужна стопроцентная правда, без единого преувеличения и приукрашивания, ты поняла? — Скитер кивнула. — И не забывай подчищать следы! Никто не должен знать, что ты ищешь. И ты ни с кем, кроме меня, не сможешь поделиться найденной информацией, надеюсь, ты это понимаешь.       Рита понимала. Она понимала, что теперь её жизнь висит на волоске. Если Тёмный Лорд узнает, что кто-то роется в его прошлом, то в лучшем случае её убьют. Но ведь Белла — его правая рука, может ли она действовать по его приказу? Но зачем тогда нужно, чтобы Рита всё выясняла сама? Она окончательно запуталась в мотивах и поступках Лейстрендж, но она обязательно попытается разобраться во всём. Просто чтобы знать. Она медленно кивнула, не в силах выдавить ни слова.       — И ещё кое-что, дорогая, — пугающим голосом спросила пожирательница, — известно ли тебе, какой эффект даёт использование легилименции вкупе с непростительными?       Рита покачала головой, но тут же вспомнила пустой взгляд Батильды — жива ли она? А Беллатрикс меж тем продолжила:       — Империус нам без надобности, но думаю, второе непростительное его с лёгкостью заменит. Круцио.       Тело Риты разрывалось от пронзающей его боли. Она упала на холодные камни и завыла. Боль была везде, она подобно острым иглам ввинчивалась в каждый нерв, мышцы натянулись до предела, болели даже ногти и волосы. Спустя вечность муки наконец прекратились, но не успела Рита перевести дыхание, как её резко вздернули за волосы, вынуждая распахнуть глаза. Она увидела перед собой сосредоточенное лицо Беллатрикс без капли безумия, которая направила ей в лицо свою изогнутую, подобно когтю дракона, палочку и одними губами произнесла:       — Легилименс.       Пожирательница грубо ворвалась в её сознание, тараном снося все щиты, которые Рита сама считала довольно сильными. Она поняла, что ведьму не интересует какая-то конкретная информация, это просто ментальное изнасилование. Воспоминания мелькали одно за другим, перемешиваясь и рассыпаясь на части. На грани сознания появилась мысль, что после такого она точно повредится рассудком, но тут всё прекратилось.       — К твоему счастью, ты нужна мне в здравом уме, — недовольно скривилась Лейстрендж, — но если ты сделаешь что-то не так, это наказание покажется тебе сказкой по сравнению с тем, что тебя ждёт.       Рита кое-как кивнула, сглотнув вязкий ком, она даже не пыталась подняться. Так и лежала на голых камнях, ловя пересохшими губами солёные брызги и не веря, что может быть хуже. Всё тело ныло и подрагивало в мелких судорогах. А голова болела, словно её вывернули наизнанку, да так и оставили. Беллатрикс смотрела на неё сверху вниз с откровенным презрением. Порывшись в карманах, она достала мешочек и палочку Риты и швырнула всё это к её ногам. Звякнуло золото, а палочка откатилась почти к самому краю.       — Это на расходы. Через месяц я загляну за результатом. И в твоих интересах, чтобы он был, — она одним взмахом руки развеяла защитные чары и с тихим хлопком растворилась в воздухе. В последний момент Рите почудилось, что один глаз Беллатрикс стал пронзительно-голубым.       Она пролежала ещё некоторое время, мокрая от брызг, замерзшая, замученная, жалкая, потом с трудом поднялась на четвереньки и доползла до своей палочки. Сорванное криком горло не позволяло произнести заклинание, но провозившись некоторое время с невербальными чарами, Рита сумела наколдовать себе стакан воды и с жадностью его выпила.       Она была почти уверена, что видела перед собой не Беллатрикс. Потому что, какое той дело до Батильды Бэгшот, замученной методами Риты? Она больше ни на ком не практиковала столь сильное воздействие. Но за всё время, что она обивала порог старой перечницы, та не получила ни единого письма и не приняла ни одного гостя. Никому до неё не было дела, как считала Скитер. Разве что Дамблдор или Грин-де-Вальд вернулись с того света, чтобы отомстить за бедную старушку.       Рита хрипло рассмеялась от собственных мыслей и, собрав свои вещи и деньги, аппарировала домой, лишь чудом избежав расщепа. Она не раздеваясь упала на диван в гостиной и попыталась уснуть. Беллатрикс или сам чёрт из преисподней, но сегодня она больше ни на что не способна. А с завтрашнего дня она займётся сбором информации. Начать следует с Хогвартса, хотя туда сейчас совсем непросто попасть, но маленький жук всегда отыщет лазейку. С такими мыслями Рита погрузилась в беспокойный сон; ей снилось, что директор Дамблдор с юным Грин-де-Вальдом гонятся за ней с раскалённой кочергой, а Батильда Бэгшот в платье Беллатрикс безумно хохочет и всё кричит: «Круцио!».