Тёмный Лорд Малфой

      День выдался удивительно тёплым для начала ноября, а особенно для Шотландии. Студенты были счастливы, что именно сегодня директор Снейп впервые с сентября разрешил поход в Хогсмид. Они собирались парами и группами, направляясь в магическую деревеньку. Гостиная Слизерина была заполнена старшекурсниками, уже готовыми к выходу. А младшие теснились на диванчиках, с завистью поглядывая на старших.       — Драко, ты пойдёшь с нами? — немного смущённо спросила Астория, игнорируя хихикающих подружек.       — Конечно, — равнодушно кивнул Геллерт, — мне, как префекту, положено вас сопровождать.       — Нет, — покачала головой девушка, покрываясь румянцем, — я имела в виду с нами… по-дружески. Зайдём в «Сладкое Королевство» или в «Три Метлы»?       Паркинсон, прислушивающаяся к их разговору, презрительно фыркнула:       — Вряд ли Драко пойдёт с тобой — если уж он разорвал помолвку со мной, то наверняка его девушки и вовсе не интересуют.       Кто-то захихикал, Булстроуд прикрыла рот ладонью и недоверчиво глянула на подругу:       — Панси, ты что?       Но Паркинсон продолжила говорить:       — Да вы посмотрите на него, следит за собой как девчонка! И что все в нём находят?! Что я сама в нём находила? Наверняка он пользуется каким-нибудь афродизиаком, чтобы создать видимую привлекательность, а сам на парней засматривается! — она рассмеялась. — Гринграсс, ты думаешь, что вдвоём с сестрой сможете его завлечь? Вы же мыши серые! Особенно ты, Астория, такая страшненькая! На тебя кто-нибудь позарится, если только ноги раздвинешь, а на лицо иллюзию накинешь!       Внезапно Паркинсон замолчала: её глаза выражали ужас, а руки ощупывали абсолютно гладкую кожу там, где ещё секунду назад находились её пухлые красные губы. Дафна подошла ближе, опуская палочку, её тонкие ноздри гневно раздувались:       — Если ты ещё хоть раз позволишь себе подобные высказывания в адрес моей сестры, я вырву твой язык так, что его ни один колдомедик не сумеет восстановить! Ты поняла меня, Паркинсон?       Перепуганная девушка активно закивала, но Дафна уже отвернулась.       — Любопытное заклинание. А главное — неснимаемое, — по щекам Панси потекли слёзы, а Геллерт ухмыльнулся и продолжил как ни в чем не бывало: — Придётся делать разрез и выращивать новые губы.       — Попроси сотворить их не такими толстыми, — участливо посоветовала Трейси, посмеиваясь.       Паркинсон вскочила, обвела слизеринцев ненавидящим взглядом и кинулась к дверям, за ней побежали Булстроуд и Мальсибер. Нотт посмотрел Гринграсс в глаза и сказал:       — По-моему, это было слишком жестоко!       — Брось, Нотт, она в своём праве! — вмешался Забини. — Задета честь семьи. Считай легко отделалась.       — Да поделом! Заслужила, стерва! — послышались одобрительные возгласы — Паркинсон мало кто любил. Нотт молча развернулся и пошёл за своими друзьями.       — А что это было за заклинание? — не сдержала любопытства Трейси.       — Бабушка научила, — отмахнулась Дафна, не вдаваясь в подробности, — потом расскажу тебе.       Геллерт подумал, что не стоит обижать сестёр Гринграсс, поскольку он лучше всех представлял, чему ещё могла научить внучек Винда. Она владела огромным арсеналом злонамеренных чар.       Гостиная потихоньку пустела: старшие торопились покинуть школу, продолжая обсуждать девчачью стычку, младшие расходились по комнатам заниматься своими делами.       Веста подошла к Геллерту и тронула его за рукав:       — Драко, можешь купить мне кое-что в деревне? Я список составила.       Грин-де-Вальд внимательно посмотрел в её глаза, в их глубине можно было заметить лукавство и азарт. Речь явно шла не о сладостях, она уже с самого утра заказала перечных чёртиков и вишнёвые пирожные. Геллерт кивнул и махнул рукой в сторону своей комнаты.       — Идите без меня, — сказал он расстроенным девушкам, — я вас догоню. Потом посидим в Трёх Метлах. — Астория просияла и, подхватив сестру под локоть, поспешила к выходу. Трейси смерила префекта любопытным взглядом, явно чувствуя, что пропускает что-то интересное, но всё-таки пошла следом за подругами. Велев поторапливаться всем желающим попасть в Хогсмид, Геллерт отправился за Вестой.       Ковальски расхаживала из угла в угол, чем-то радостно взбудораженная: она едва не подпрыгнула, когда открылась дверь и вошёл хозяин комнаты.       — Драко, ты видел?! Видел?! — воскликнула она. — Она говорила всё, что думала!       — Это ты сделала? — уточнил Геллерт, начиная понимать странное поведение Паркинсон. Всё же какой бы злобной сукой она ни была, но публично выступать против лидера факультета было глупостью даже для неё. Он не мог ввязаться в открытое противостояние с девушкой — на Слизерине это было не принято (конечно, если она не грязнокровка). Гринграсс вступилась за сестру, и для всех конфликт улажен. Но Геллерт ещё припомнит зарвавшейся девчонке намёки на содомию, такое нельзя оставлять без внимания.       — Да, я заставила её говорить то, что она думает в данный момент, — самодовольно заявила девочка.       — Замечательно, Веста, — похвалил Геллерт, — но ты не могла это сделать, когда она думала про кого-то другого?       Ковальски пакостливо улыбнулась:       — Она всегда думает гадости о тебе или пошлости о Мальсибере. А там были и младшекурсники.       — О, так ты ещё и о приличиях подумала, — рассмеялся Геллерт, но тут же серьёзно спросил:       — А ты сможешь сделать так, чтобы человек правдиво отвечал на вопросы? Или чтобы сам рассказал о чем-то тайном? Или говорил совсем не то, что думает?       — Может, да, — кивнула Веста, на секунду задумавшись, — если потренируюсь.       — Ну так иди и тренируйся, — он открыл дверь, пропуская девочку вперёд, — я куплю тебе швейцарского шоколада!       — Спасибо, Драко, — Ковальски порывисто обняла его и, покраснев, убежала в другую сторону.       — Вот только этого не хватало, — пробормотал Геллерт и отправился прочь из подземелий.       У главного входа ворчливый завхоз мистер Филч проверял у всех студентов разрешения на посещение Хогсмида, поэтому Геллерту даже не пришлось догонять девушек — они всё ещё стояли в очереди. Он, как префект, должен был идти после всех вместе с одним из сопровождающих профессоров. А потому Геллерт дождался, пока пройдут все студенты, уже привычно бросил пару невербальных силенцио в самых упрямых гриффиндорцев, затем кивнул Слагхорну и в компании улыбающихся девушек пошёл по утоптанной дороге. Профессор Вектор ушла с первыми студентами, а Слагхорн, очевидно, не найдя свободные уши, шёл чуть позади, что-то ворча себе под нос.       — У кого какие планы на Рождество? — беззаботно спросила Трейси.       — Рождество? — удивился Геллерт. — До него же ещё почти два месяца.       — Всего два месяца, — наставительно подняла палец Трейси, — всё нужно решить заранее.       — Мы будем встречать у бабушки, — тихо сказала Астория под ободряющий кивок Дафны, — она нас ещё осенью пригласила.       — Рождество у Винды Гринграсс? — с сомнением протянула Трейси. — Я думала, вы устроите какой-нибудь приём, как в прошлом году?       — Не глупи, Трейси, — поджала губы Дафна, — сейчас неподходящее время для балов. Тем более у бабушки Винды всегда интересно, она знает множество занимательных чар.       — А ты, Драко? — обернулась к нему Девис, но по её глазам было видно, что она ещё вернётся к расспросам Дафны, когда они останутся одни.       — Я пока не думал о Рождестве, — отмахнулся Геллерт. — Как верно заметила Дафна, сейчас не время для приёмов. Так что надеюсь на тихий праздник с родителями.       За разговором они незаметно догнали других студентов, которые почему-то не спешили в деревню, а стояли, столпившись, посреди дороги. Они о чём-то взволнованно переговаривались и поглядывали в сторону Запретного леса. Туда, где белым пятном на сером фоне выделялась гробница Альбуса Дамблдора.       Геллерт услышал особенно громкие возмущенные голоса гриффиндорцев:       — Это ужасно! Кощунство! Мерзкие пожиратели!       Грин-де-Вальд взглянул в ту же сторону и мысленно согласился с каждым словом. Гробница стояла разрушенная, осколки мрамора снежной крошкой покрывали пожухлую траву. Что ж, теперь по крайней мере было известно, чему так радовался Волдеморт — он как-то вышел на след Бузинной палочки.       — Что здесь такое, господа? — пропыхтел запыхавшийся Слагхорн. Очевидно, ему пришлось поторопиться, чтобы догнать студентов. Он немного натянуто улыбнулся и добродушно спросил:       — Что способно отвлечь молодёжь от внеплановой прогулки?       — Кто-то осквернил могилу директора, — взял слово Лонгботтом. Геллерт мысленно фыркнул: «Кто-то» — известно, кто.       Профессор побледнел и поражённо заохал:       — Как же так? Кто же?! Да, да. Надо сообщить… Я должен… Немедленно в замок…       Пока лепет старика не скатился в банальную истерику, Геллерт рявкнул на студентов, чтобы они отправлялись наконец в деревню, если не желают лишиться выходного. С тихим ропотом толпа двинулась в сторону Хогсмида, Девис и сёстры Гринграсс, немного удивлённо глянув на махнувшего им рукой Малфоя, отправились со всеми.              Слагхорн всё порывался вернуться в замок, и нельзя было с уверенностью утверждать, что это связано с одной лишь гробницей. Поговаривали, что он прячется в Хогвартсе не то от пожирателей, не то от самого Волдеморта. Поразительная глупость. Будь он хоть немного интересен Тёмному Лорду, его бы уже приволокли в Малфой-мэнор. При всех его достоинствах, он не был хорошим бойцом, и не отличался особым везением неуловимого Поттера. И хотя многие приказы Снейпа вызывали скрытое недовольство коллектива, вступать в прямую конфронтацию с директором идиотов не находилось, так что, бледнея и краснея, Слагхорн сегодня всё же отправился в Хогсмид.       — Мне понадобится ваша помощь, — серьёзно сказал Геллерт, ненавязчиво подталкивая профессора в сторону от дороги; тот, как ни странно, подчинился.       Они молча шли вдоль берега Чёрного озера, приближаясь к куче белого мрамора. Вблизи всё оказалось ещё хуже: крышка гробницы была расколота на несколько частей, открывая вид на тело Альбуса, не подвергшееся тлену; ветер трепал его белую бороду, издевательски звеня серебряными колокольчиками, вплетёнными в неё; в его руках не было палочки — Волдеморт забрал её, как мародёр.       — Ох, мерлинова борода, — воскликнул Слагхорн, отвлекая Геллерта от созерцания останков старого друга. Конечно, он видел его, когда вложил в его мёртвые руки новую Бузинную палочку, но то было ночью, а не при свете дня, который во всей неприглядной красе показал мертвеца: его впалые посеревшие щёки; заострившийся нос, на который кто-то будто в насмешку надел очки-половинки, сейчас разбитые; его безжизненные руки, одна — чёрная и иссохшая и вторая, покрытая старческими морщинами; и эти белые одежды, как у маггловского святого, усыпанные мраморным крошевом.       — Я думаю, совместное репаро максима сработает, — Геллерт приготовил палочку и выжидающе взглянул на Слагхорна. Не то чтобы ему требовалась помощь, но Грин-де-Вальд не был бы собой, если бы не использовал даже такую ситуацию себе во благо. Профессор зельеварения обладал весьма обширными связями, что никогда не бывает лишним.       — Но вы? Мистер Малфой… Драко… Зачем это вам? — растерянно пробормотал старик, но, видя лишь недоуменно приподнятые брови, попытался пояснить:       — Это же вы… Так говорят… Что вы там были в ту ночь.       — Говорят, что вы многому научили Сами-Знаете-Кого, — парировал Геллерт. — Тёмной магии. Запретной.       На лице Слагхорна отразился настоящий ужас, он побледнел и забормотал:       — Нет-нет, я никогда… Только зельеварение… Очень талантливый мальчик… Я ничего такого не предполагал…       — Кому, как не вам, знать, что нельзя верить всему, что говорят, — оборвал Геллерт его лепет, пока тот с перепугу не выдал какую-нибудь страшную тайну вроде крестражей. — Давайте вместе, профессор.       Слагхорн с некоторым усилием взял себя в руки; они направили палочки на мраморные осколки и произнесли:       — Репаро максима!              Мельчайшие крупицы завертелись в подобии танца, они соединялись друг с другом, образуя более массивные части, до тех пор, пока не превратились в сплошную мраморную плиту. Очки директора тоже вновь стали целыми. Повинуясь ещё одному синхронному взмаху палочек, плита встала на своё место, закрывая от мира тело Альбуса Дамблдора.       — Пойдёмте, профессор, — Геллерт обворожительно улыбнулся и подхватил пожилого зельевара под руку, — вам не помешает выпить рюмочку медовухи у мадам Розмерты.       — Нет-нет, что вы, мальчик мой, — отчего-то испугался Слагхорн. Вспомнил про отравленную бутылку? Или не доверяет пожирателю?       — Да полноте, профессор, — улыбнулся Геллерт, добавляя властности в голос, — вам необходимо успокоиться.       — Да-да, конечно, — закивал головой профессор, направляясь в сторону дороги. Он с опаской поглядывал вокруг, будто подыскивая пути отступления. Однако Геллерта сейчас мало интересовали причуды старика; он обернулся и совершил пару едва уловимых движений палочкой. Под годами жизни директора появилась короткая эпитафия «Ради высшего блага», а чары, наложенные на гробницу, пополнились заклинанием неразбиваемости. Вряд ли Волдеморт был единственным вандалом магического мира, стоило сразу предусмотреть такую возможность.              Конечно, Геллерт предполагал, что рано или поздно так называемый Тёмный Лорд узнает, где находится Бузинная палочка, а если и нет, то палочка самого Дамблдора в любом случае будет привлекать его. Иначе не было бы смысла в поддельной палочке. Но демонстрировать своё мнимое могущество столь варварским способом, разрушая могилу? На это мог пойти только идиот, создавший крестражи.       Геллерт внешне сохранял абсолютное спокойствие, сопровождая Слагхорна в Хогсмид, но внутри он кипел от гнева. Как этот полукровка посмел осквернить последнее пристанище Альбуса?!       Если раньше он планировал убить Волдеморта из-за сделки с Драко и для собственной выгоды, то теперь это стало практически делом чести. Всё, что касалось Альбуса Дамблдора, было личным делом Грин-де-Вальда. Их всегда связывала незримая нить судьбы.              Сначала они были друзьями. «Ближе, чем братья», так говорил Альбус. Потом они стали соперниками, противниками, врагами. Между ними всякого хватало, но никогда не было равнодушия. И перед смертью судьба столкнула их вновь, только Геллерт выбрал остаться и прожить чужую жизнь, а Альбус пошёл дальше. Но их имена и судьбы всегда будут связаны. Назовут одного, тут же помянут и другого. Геллерт никому не позволит безнаказанно глумиться над Альбусом, над тем, что от него осталось. Это прерогатива Грин-де-Вальда.       Уже на подходе к Хогсмиду Слагхорн решился спросить:       — Драко, так вы расскажете мне, что же произошло в ту ночь? Ведь вы были там?       — Некоторые тайны должны оставаться таковыми, — задумчиво ответил Геллерт, всё ещё пребывая мыслями в прошлом, — пока не настанет их час.       — Но, мальчик мой, — попытался во второй раз профессор.       — Вы всё узнаете в своё время, — отрезал Геллерт. — Тем более мы уже пришли.       Они и правда ступили на довольно оживленную главную улицу. Магическая деревня жила своей жизнью: местные сновали по своим делам, в лавочках бойко шла торговля, а кафе и пабы были заполнены посетителями. Студенты, несмотря на пугающее происшествие с гробницей директора, оставались просто подростками, которые не могли не воспользоваться столь редким выходным. Конечно, то тут, то там слышались тревожные перешептывания, но в основном все старались поскорее об этом забыть.       В Трёх Метлах было довольно людно, но для профессоров всегда оставляли свободный столик в дальнем углу — оттуда удобно следить за студентами. Туда и направился Слагхорн, а Геллерт подошёл к Розмерте сделать заказ. Пышногрудая кабатчица вмиг побелела, а её руки с такой силой сдавили пивную кружку, что та грозила вот-вот лопнуть.       — Лучшую медовуху для профессора Слагхорна, а мне чашку кофе, — Геллерт положил на стол пять золотых, в ответ получив гневный взгляд, в глубине которого плескались ненависть и страх. Однако следует отдать должное мадам Розмерте — она ни единым словом не выдала своего отношения. Она достала из-под прилавка закупоренную бутыль медовухи и бокал, парой взмахов заварила чашку кофе и отправила всё это за дальний столик, небрежно смахнув галеоны в кассу. Геллерт ухмыльнулся и, пожелав удачного дня (на что кабатчица как-то странно дёрнулась), отправился к профессору, дабы проконтролировать его запивание стресса — вдруг расскажет что-нибудь интересное.       Едва они притронулись к своим напиткам, как у столика появилась блондинка с завитыми кудрями и ярко-красными губами.       — О, профессор Слагхорн, — буквально пропела Рита, приторно улыбаясь, — как же я рада вас видеть! Как вы поживаете?       — Рита, дорогая, — почти искренне улыбнулся в моржовые усы профессор, — и я рад встрече! Вы всё так же прекрасны!       — Ох, а вы всё так же галантны, — захихикала Скитер. — Позволите присесть?       — Что же это я, — засуетился Слагхорн, но Геллерт его опередил. Он поднялся и пододвинул даме стул. Казалось, она только сейчас заметила ещё одного человека за столом.       — А, мистер Малфой, добрый день, — улыбка, больше похожая на оскал, не затронула её глаз. — Как поживают ваши родители?       — Благодарю, мисс Скитер, у них всё в порядке, — холодно ответил Геллерт и, поддавшись эмоциям, вдруг добавил: — как и у тётушки Беллатрикс.       Слагхорн от неожиданности икнул и поперхнулся медовухой, Рита побледнела и нервно огляделась по сторонам.       — Анапнео, — бросил Грин-де-Вальд заклинание в профессора, и тот наконец сумел сделать вдох. Геллерт выругался про себя: стоило ли тратить полчаса на этого старика, чтобы испортить отношения одним неосторожным словом.       — Пожалуй, я вас оставлю, — мысленно махнул он рукой на Слагхорна, завидев у входа светлые волосы сестёр Гринграсс, — приятного вечера.       То ли из-за растерянности, то ли из-за банальной невоспитанности (что было бы весьма странно), но ему ничего не ответили. Впрочем, несложно предположить, что именно Скитер желает получить от зельевара, так что Геллерт в любом случае узнает всю интересующую его информацию.       — Дамы, позволите угостить вас сливочным пивом? — недалеко от стойки как раз освободился столик — слизеринцы-пятикурсники с удовольствием уступили его собственному лидеру, испытывая едва ли не восторг, получив в ответ снисходительный кивок и скупую благодарность.