Тёмный Лорд Малфой

      К обеду следующего дня Хогвартс гудел как растревоженный улей. Новый выпуск «Придиры» вызвал среди студентов нешуточные волнения. С обложки журнала нагоняла жути тёмная метка, висящая над выжженным пустырём, а огромный заголовок гласил: «Пожиратели Смерти уничтожили Годрикову Впадину». Тогда как утренний «Ежедневный Пророк» ни словом не обмолвился о случившемся — первую полосу уже привычно занимал портрет Гарри Поттера с набившим оскомину заголовком «Нежелательное лицо №1» и перечнем его преступлений. Несмотря ни на что, многие продолжали верить именно главной газете министерства, напрочь игнорируя другие источники информации, тем более запрещенную по нынешним временам «Придиру». Впрочем, одного взгляда на профессоров хватало, чтобы понять, где же правда: они все как один были мрачны и подавлены, выражением лиц напоминая директора Снейпа в его худшие дни.       Профессора МакГонагалл произошедшее настолько выбило из колеи, что она даже не проверила домашнее задание, чего на памяти студентов не случалось ни разу за всё время обучения. Более того, вместо практического занятия она дала семикурсникам лекцию четвёртого курса о преобразовании неживого в живое, однако никто не посмел указать на допущенную оплошность, старательно конспектируя уже знакомый материал.       Как только прозвенел колокол, оповещающий об окончании занятий, Геллерт убедился в наличии шоколада в сумке и отправился в больничное крыло проведать Весту. По всему коридору разносилось злобное шипение Снейпа, который что-то выговаривал понурившему голову студенту.       — Вы хоть понимаете, что натворили, мистер Голдштейн? — вопрошал профессор, злобно сощурив глаза. — Не могли удержать язык за зубами?       — Она имеет право знать, что стало с её родителями! — Энтони упрямо вздернул подбородок.       — Вы так считаете? — холодно уточнил Снейп. — Даже если ценой за это знание станет магия, а может, и жизнь ребёнка, оказавшегося под опекой вашей семьи?!       — Я этого не хотел, — прошептал Энтони. — Я не думал, что она так отреагирует…       — Профессор Снейп, что произошло? — скрывая от самого себя возникшую тревогу, вмешался в разговор Геллерт.       — Тебя это не касается, Малфой, — ощетинился вдруг Энтони, но Снейп осадил его одним взглядом и приказал:       — Ступайте в свою башню, мистер Голдштейн.       Мальчишка глянул на них недовольно и почти бегом двинулся в сторону гостиной Когтевран. Геллерт выжидающе смотрел на директора, но тот молчал. Спустя несколько бесконечно долгих секунд Снейп взмахом палочки установил полог тишины и наконец заговорил:       — Мистер Голдштейн сообщил Ковальски, что её родители погибли вчера в Годриковой Впадине вместе с семьёй её дяди. И что теперь Голдштейны — единственные оставшиеся родственники — берут её под свою опеку. У девочки случился выброс. А так как она ещё не восстановилась с прошлого раза, последствия могут быть плачевными.       — Откуда они узнали, что Ковальски погибли? — бесстрастно спросил Геллерт, усилием воли подавив неуместный спазм в груди.       — Этого мне не сообщили, — Снейп качнул головой, — но у нас нет причин сомневаться в их смерти. Вам известно, что у каждой семьи есть свои способы следить за состоянием родственников.       — Да, конечно.       — Никто из… «очевидцев» не стал бы распространять подобные сведения, — понизил голос Снейп. — Если это то, что вас действительно беспокоит.       — Благодарю за информацию, профессор Снейп, — чопорно кивнул Геллерт, сворачивая неприятный разговор. — Я бы хотел побеседовать с мадам Помфри.       Снейп только хмыкнул и, не говоря больше ни слова, оставил Геллерта одного. Постепенно затихающее эхо директорских шагов позволило немного собраться с мыслями. Но увиденная в больничном крыле картина вновь всколыхнула улегшуюся было тревогу: мертвенно-бледная девочка лежала на той же кровати, что и днём ранее, но сейчас её окружала тончайшая сеть заклинаний, поддерживающих в ней жизнь. В её безвольную руку был вложен амулет в виде жёлтого солнца, заменяющий диагностические чары — к таким пациентам опасно лишний раз применять магию.       — Бедная девочка, — горестно вздохнула тихо подошедшая медсестра, — не каждый взрослый справится с подобным потрясением.       — Вы связывались с Мунго? — спросил Геллерт, уже сделав собственные выводы о состоянии Весты.       — Да, конечно, — кивнула мадам Помфри и сочувственно коснулась его сжатой в кулак руки. — Целитель Прескотт отбыл четверть часа назад. Нам удалось стабилизировать её состояние, теперь остаётся только ждать…       — Вы не могли бы сообщить мне, когда она очнётся? — в последний момент он проглотил рвущееся с языка безнадёжное «если». Получив согласие, Геллерт выудил из кармана клочок пергамента и наспех сотворил Протеевы чары. — Так безопаснее, вы же понимаете?       — Я буду держать вас в курсе, мистер Малфой, — мадам Помфри с долей уважения взглянула на юношу и забрала свою половину пергамента.       — Благодарю, мадам, — вежливо склонил голову Грин-де-Вальд и ушёл, не глядя более на полуживую девочку. Если она и выкарабкается, то, скорее всего, останется сквибом. Он не думал, что она расстроится из-за смерти родителей так сильно — насколько он знал, они не были очень близки. Но нынешнее состояние Ковальски поставило перед ним вопрос — так ли уж сильно ему нужен ручной легилимент и стоит ли пытаться вернуть ей магию? Девчонка обещала вырасти невероятно могущественной, а значит, для неё не будет преград. И что она сделает, когда однажды узнает, что он не спас её родителей? А если поймёт, кто он и каковы его истинные цели? По всему выходило, что от неё в конечном итоге может быть больше вреда, чем пользы. Впрочем, в глубине души Геллерт уже знал ответ на мучивший его вопрос.       Он появился прямо посреди шумной улицы, надёжно скрытый мантией-невидимкой. Даже не видя его, но будто бы чувствуя распространяющуюся вокруг ауру смерти, люди обходили его стороной, как и дом через дорогу, надёжно укрытый коконом защитных чар. Разумеется, для Грин-де-Вальда эти чары не были хоть сколько-то серьёзной помехой, к тому же его направлял свет жемчужины Бхарваганги, видимый лишь её хозяину. У Скитер не имелось ни единого шанса скрыться от него, но стоит отдать ей должное, она действительно пыталась. Он беспрепятственно вошёл в дом и осмотрелся — вокруг царил полнейший беспорядок. На журнальном столике устроился ворох старых газет, и прямо на них громоздились грязные чашки, были рассыпаны крошки от печенья. Около дивана валялся скомканный клетчатый плед, указывающий на то, что именно здесь хозяйка дома и провела предыдущую ночь, а возможно, не только её. Все прочие поверхности в гостиной занимала разбросанная одежда и обрывки пергамента, исписанные ядовито-зелеными чернилами. Геллерт брезгливо откинул в сторону кричаще-розовую мантию и по-хозяйски устроился в мягком кресле.       — Рита, дорогая, вы уже можете выходить, — ухмыльнулся он, взмахом руки отодвигая штору, за которой, забившись в щель, сидел зелёный жук с несколько потускневшей спинкой. — И да, я предпочёл бы, чтобы вы вернулись в человеческий вид.       — Почему вы всё время принимаете облик кого-то из Пожирателей смерти? — спросила Рита, вновь восстановившая нужную форму и размер, и дёрнула рукой, машинально призывая Прытко Пишущее Перо. Впрочем, она сразу же осознала свою оплошность и отложила его в сторону. — Я ведь не ошибусь, если предположу, что это не первый ваш выход в образе Драко Малфоя? В Хогсмиде тоже были вы? И в Хогвартсе?       — Полагаю, у тебя уже имеется на этот счёт несколько теорий, — пожал плечами Геллерт, рассматривая стоящую напротив женщину. Весь её вид указывал на то, что последние недели дались ей не слишком легко: обесцвеченные волосы, потемневшие у корней, собраны в неряшливый пучок; на усталом осунувшемся лице ни капли косметики, только скорбные складки у губ да тёмные круги под глазами; вместо сексуального делового костюма — простые брюки и бежевый свитер с коричневыми пятнами от пролитого кофе. Она постоянно одергивала его снизу тонкими руками с обгрызенными ногтями, на которых, подобно каплям крови, краснели остатки облезшего лака, и нервно закусывала нижнюю губу. Однако это всё не отменяло её энтузиазма в отношении любого рода сенсаций.       — Да-да, конечно, но мне бы хотелось убедиться… Это же просто невероятно! Читатели будут шокированы! — зачастила Рита, но под насмешливым взглядом собеседника несколько стушевалась. — Жаль, об этом нельзя написать. Но мне-то вы расскажете, как такой великий волшебник решился повторить путь Того-Кого-Нельзя-Называть? Вы ведь использовали тот же способ или что-то другое?       — Хм, судя по всему, моё задание ты выполнила, — полуутвердительно заметил Геллерт. — Расскажи всё, что тебе удалось узнать о Томе Реддле. А потом мы, возможно, поговорим и обо мне, а то тебя, не ровен час, разорвёт от любопытства.       За неполный месяц Рита проделала колоссальную работу: ей удалось выяснить всё то, что Альбус годами собирал по крупицам, и даже больше. Она могла хоть сейчас напечатать «Жизнь и злодеяния Тёмного Лорда Волдеморта», начиная с его зачатия под влиянием амортенции и заканчивая резнёй в Годриковой Впадине. Используя нелегальные, а порой и откровенно преступные приёмы, Скитер «расспросила» практически всех людей, кто мог обладать хоть какой-то информацией. Основным источником стал Гораций Слагхорн, который не просто благоволил будущему Тёмному лорду в его школьные годы, но и закрывал глаза на его мелкие грешки, о коих, как декан, был в курсе. Он же рассказал о крестражах и магии числа семь.       Что-то Геллерт уже знал от Поттера или Альбуса, о чём-то догадывался, а кое-что предпочёл бы и вовсе не знать. Например, его совершенно не интересовали сексуальные пристрастия Лорда и его свиты, а таких историй Рита нарыла более чем достаточно. Но была среди всего этого и довольно любопытная информация: по словам очевидцев, Том Реддл проявлял особый интерес к историческим реликвиям основателей и даже не брезговал общаться с привидениями, отчего-то повышенное внимание уделяя Серой Даме — призраку факультета Когтевран.       — Что ж, ты отлично поработала и несомненно заслужила награду, — заключил Геллерт, собирая в безразмерный карман все материалы по Тому Реддлу. Рита провожала их жадным взглядом, но возражать не пыталась, прекрасно понимая, что за такую информацию её ждёт долгая и мучительная смерть.       — Вы снимете жемчужину? — без особой надежды спросила она.       — Ты ведь не знаешь всех её свойств, верно? — Геллерт подошёл к невольно сжавшейся в комок женщине и подцепил пальцами украшение, отчего Рита затаила дыхание. — У этой милой безделушки, к огромному сожалению, ограниченный срок действия — всего тридцать три дня. В последний день она выпьет всю твою магию и жизнь, если её не снимет тот, кто надел. У тебя есть ещё целая неделя.       — Что я должна сделать? — подобралась Рита.       — Быть может, мне понадобится твоя помощь в одном деле, — протянул Геллерт, окинув Скитер оценивающим взглядом, — но об этом позже. А сейчас попробуй меня удивить: что ты обо мне выяснила?       — Я выяснила, что Драко очень изменился за лето, — усмехнулась Рита уголками обветренных губ и тут же вперила в него цепкий взгляд, — вернее, после смерти Альбуса Дамблдора. Как мне видится, очень странной, и я бы даже сказала, кем-то срежиссированной «смерти».       Геллерт чуть подался вперёд:       — И кто же этот режиссёр?       — Сам Дамблдор, я полагаю, — Рита даже покивала в подтверждение своих слов. — Или ещё один человек, который умер в то же самое время, хотя и далеко на материке. Но что такое сотни миль для двух душ, связанных кровной клятвой, верно, профессор?       — Профессор? — недоуменно приподнял брови Геллерт, явно демонстрируя её ошибку. Однако Рита, вопреки ожиданиям, не выглядела разочарованной, напротив, она источала предвкушение и самую малость страх.       — Я так и знала, что Дамблдор не стал бы продлевать свою жизнь при помощи столь тёмной магии, — Скитер едва не подпрыгивала на месте, обрадованная собственной догадкой, — в отличие от Тёмного Лорда Грин-де-Вальда.       — А ты забавная, — усмехнулся Геллерт.       — Так как мне вас называть? Ваше Темнейшество? Герр Грин-де-Вальд? Мой Лорд? — видя, что её не убивают прямо сейчас, Рита явно внутренне расслабилась.       — Думаю, Драко или мистер Малфой будет вполне уместно, — отрезал Геллерт, поджав губы, но шутку оценил. — Отправишься со мной в Хогвартс.       — Мне надо собрать вещи, — Рита смущённым взглядом обвела окружающий беспорядок.       — Можешь не утруждаться, всё равно большую часть времени будешь отдыхать в тепле и уюте, — он притворно радушно похлопал по карману мантии и скомандовал: — Собери весь компромат, что у тебя здесь хранится, и можешь превращаться.       — Но вы же ответите на мои вопросы? — полюбопытствовала Рита, заталкивая бумаги в крокодиловую сумочку.       — Что тебя интересует? — вздохнул Геллерт, приготовившись к миллиону вопросов о его эпохальном прошлом в качестве Тёмного лорда и о том, какую жуткую магию он использовал, чтобы занять тело Драко.       — Альбус Дамблдор был вашим единственным любовником? Почему вы расстались? Как вы пережили предательство близкого человека? Вы до сих пор его любите? — без перерыва затараторила Рита, и Геллерту даже почудился скрип пера по пергаменту.       Огромным усилием воли он удержал себя от Авады и ограничился заклинанием принудительной трансфигурации. Зелёный жук был безжалостно посажен в маленькую стеклянную банку.       Геллерт подошёл к зеркалу и внимательно осмотрел себя с ног до головы.       — М-да, пожалуй, стоит добавить образу немного брутальности, — недовольно цокнул он языком и покинул опустевший дом журналистки.