***
— Что опекуны девочки? — ровно спросил чуть хрипловатый мужской голос. — Дали добро на любое лечение, — вздохнула мадам Помфри, — в рамках школьного бюджета. Они всего лишь рядовые служащие министерства, к тому же у них трое своих детей, — с долей упрёка сказала медсестра, очевидно, процитировав тех самых опекунов. — Насколько я поняла, они и здоровой девочке не слишком обрадовались, а уж теперь… — Ну ещё бы… Конечно, можно определить её и в муниципальную больницу, — задумчиво протянул мужчина, — но что будет, когда она придёт в себя и заговорит о магии? В лучшем случае это сочтут посткоматозным бредом, но если она попадёт к маггловским мозгоправам, тут уж ей ничто не поможет. Поэтому рядом всегда должен быть кто-то из посвящённых. — Вообще-то есть один человек, заинтересованный в судьбе девочки, но он сам ещё студент, — неуверенно протянула мадам Помфри, — а впрочем, если кто и сможет помочь, то это он. Именно этот момент выбрал Геллерт, чтобы перестать подслушивать под дверью и войти наконец в больничное крыло. Он не шпионил намеренно, просто его в очередной раз не заметили, и он не стал прерывать интересный разговор. — Добрый вечер, — вежливо поздоровался он. — Мистер Малфой, легки на помине, — обрадовалась медсестра, — я как раз хотела с вами связаться. — Ковальски очнулась? — спросил Геллерт, чтобы не выдавать своей осведомлённости, и с толикой интереса взглянул на пожилого мужчину в лимонной мантии целителя Святого Мунго. Тот был очень высоким и невероятно худым, более всего напоминая высохшую тростину; его чёрные некогда волосы обильно припорошила седина, а из-под густых бровей недобро смотрели тёмные глаза; пышные белые усы и аккуратная борода окружали тонкие, брезгливо поджатые губы; сухие узловатые руки крепко сжимали волшебную палочку. Геллерт никогда прежде не видел этого человека, но тот, определённо, не был рад знакомству. — Нет, к сожалению нет, — покачала головой мадам Помфри, словно не замечая повисшего в воздухе напряжения. — Именно поэтому сегодня прибыл целитель Прескотт, и у него как раз есть одна теория на этот счёт. Будет лучше, если вы сами всё объясните, — она повернулась к целителю. — Это Драко Малфой, тот человек, о котором я говорила. — Внучок Абраксаса, я полагаю? — неприязненно уточнил Прескотт и, не дожидаясь какого-либо подтверждения, презрительно поджал губы. — Как же, как же, знавал я вашего деда, да… Преотвратнейший был человек, должен вам сказать! — Хм, — многозначительно выдал Геллерт, так как не мог ни опровергнуть, ни подтвердить эти слова. Сам он никогда не встречался с Абраксасом Малфоем, а Драко помнил строгого, но любящего деда, впрочем, его мнению он уже давно не доверял. — Не стоит приписывать прегрешения одного человека всем его потомкам, это контрпродуктивно. К тому же мы здесь собрались несколько по иному поводу, верно? — Геллерт улыбнулся самой доброжелательной улыбкой из своего арсенала, но лёд в глазах целителя даже не дрогнул. — Какое дело наследнику семьи Малфой до маленькой полукровки? — недовольно скривился Прескотт, буквально выплюнув его фамилию. — Для брака девчонка родословной не вышла, а для обычных развлечений она ещё мала… Или это именно то, что тебя в ней привлекает?! — Не смейте даже предполагать такое! — взвился Геллерт, а в его взгляде вспыхнуло пламя, но иллюзия обычных глаз Драко сгладила желанный эффект. — А чего ещё ожидать от зажравшихся чистокровных снобов?! — грубо прикрикнул Прескотт, нервно взмахнув руками. — Веста мне как… сестра! — отрезал Геллерт, проглотив пришедшие на ум «дочь» или «внучка», совершенно неуместные для семнадцатилетнего юноши. — Сестра, а то как же… Близкородственные браки не редкость среди чистокровных, а уж как развлекается ваше пожирательское племя — ни для кого не секрет, — старик побелел от охватившей его злости, он угрожающе поднял палочку и буквально прорычал: — Я не позволю тебе загубить ещё и эту девочку! Уж лучше маггловская психушка, чем подобная судьба! — Гарван, что вы такое говорите?! — всплеснула руками мадам Помфри. Судя по её лицу, она была весьма поражена поведением целителя. — Что на вас нашло, в конце концов?! — Послушайте, целитель Прескотт, — успокаивающе произнёс Геллерт, намеренно выделив его профессию, — я не знаю, что вам сделал Абраксас Малфой, но я не он. И я действительно хочу помочь Весте безо всяких задних мыслей. Надеюсь, что и вы тоже этого хотите, поскольку без вас, очевидно, ничего не выйдет. — Гарван Джонатан Прескотт, возьми себя в руки! — строго скомандовала мадам Помфри и, мягко опустив его кулак с палочкой, поднесла к его дрожащим губам флакон умиротворяющего бальзама. — Ты многого не знаешь, а я не могу объяснить, но если ты хоть чуть-чуть мне доверяешь, то должен поверить и этому молодому человеку, потому что я не сомневаюсь в его порядочности и добрых намерениях! — и, бросив короткий взгляд на Геллерта, очень тихо добавила: — По крайней мере, в отношении этой девочки. Зелье подействовало мгновенно — взгляд Прескотта стал более осмысленным и чуть виноватым. Он обессилено опустился на ближайшую кушетку и прикрыл глаза, казалось, эта вспышка очень его измотала. Благодарно сжал руку мадам Помфри и буквально через силу выдавил: — Прошу прощения за свою несдержанность. Старость, — многозначительно добавил он. Однако незаметно для медсестры бросил колкий взгляд на Геллерта, давая понять, что ни о чем не сожалеет и доверять кому-то с фамилией Малфой не намерен, но ради дамы, так и быть, сделает вид. В следующий миг перед ними предстал спокойный и собранный целитель Прескотт, он заговорил ровным голосом без лишних эмоций: — Итак, мистер Малфой, раз уж, кроме вас, меценатов не наблюдается, введу вас в курс дела. У мисс Ковальски, как вам наверняка известно, случилось сильнейшее эмоциональное потрясение, вызвавшее магический выброс. Что само по себе не является чем-то из ряда вон выходящим вплоть до семнадцати лет. Не скажу, что это случается с каждым юным волшебником, всё же регулярное колдовство при помощи палочки в некотором роде стабилизирует магию, но излишне эмоциональные подростки раз в год-два выдают что-то особенно разрушительное. Да… Вся проблема в том, что до этой вспышки магия девочки уже перенесла какую-то непосильную нагрузку. Что уж она такого пыталась сотворить в свои одиннадцать — мне неизвестно, но результат, как говорится, налицо. Истощение. Магическое и эмоциональное. — Веста — менталист, — сообщил Геллерт, разумно предполагая, что немного откровенности поможет расположить к себе целителя, а врачебная клятва не позволит тому воспользоваться этой информацией во вред, — причем весьма сильный для её возраста. Она из детского любопытства попыталась заглянуть куда не следует и получила отдачу… Мадам Помфри сдавленно охнула, видимо, вспомнив, кто именно и в каком состоянии доставил девочку в лазарет, и прикрыла рот ладошкой. Она с глубочайшей жалостью и сочувствием посмотрела на белую ширму, за которой скрывалась кровать Весты. — Да… Это многое объясняет, — задумчиво покивал целитель, ничуть не удивлённый. — Её организм, как бы сказать, отторгает магию… — Отторгает магию? — переспросил Геллерт, не ожидавший подобного. — Да, именно так. Любые заклинания, направленные на девочку, либо не действует вовсе, либо их эффект ничтожно мал. Но, как это ни удивительно, она не стала сквибом. По крайней мере, пока. — Амулет, поддерживающий её дыхание… — Да-да, тоже работает с перебоями, — вставил целитель, — отсюда острая необходимость отправить её в маггловскую клинику. Есть вероятность, что именно на немагической территории её магия успокоится и придёт в норму… — И от меня требуется… — Исключительно финансовая поддержка, — фыркнул Прескотт. — На окраине Лондона есть частная клиника, в которой работают несколько сквибов. Один из них — мой хороший знакомый, целитель в хирургическом отделении. И предвосхищая ваш вопрос, нет, он не может оформить пациента, а тем более ребёнка, бесплатно и в обход своего начальства. — Даже и не думал о таком спрашивать, — оскорбился Геллерт. — Я оплачу любую необходимую сумму. Но я правильно понимаю, что вы планируете обойтись без малейшего внушения? Ведь понадобится немало документов, магглы как никто знают толк в бюрократии. — Любопытно, откуда об этом знаете вы… — протянул Прескотт, каким-то новым взглядом осмотрев Геллерта. — Ну да ладно… В Мунго имеется свой канал связи с маггловскими целителями, так что документы уже готовы. — Он похлопал по карману мантии и зачем-то добавил: — Мы сотрудничаем по некоторым… эм… вопросам. Да… — Раз мы всё решили, то я сообщу директору, что транспорт нужен сегодня ночью. Осталось не так много времени, но вы пока можете выпить чаю, — мадам Помфри коротким взмахом палочки призвала низкий столик, уже сервированный для чаепития, а сама, сдержанно кивнув, направилась к камину. — Ох, надеюсь, Хагрид не заартачится… Кабинет директора, — проворчала она себе под нос перед тем, как её поглотило зелёное пламя. — Фестралы? — миролюбиво спросил Геллерт, утаскивая со стола ароматный пирожок. Однако целитель Прескотт в отсутствии медсестры, похоже, не собирался проявлять добродушие. — Знаешь менее магический способ, умник? — язвительно фыркнул он, совершенно игнорируя чай и сладости. — Или предлагаешь везти её на Хогвартс-экспрессе, чтобы через пять минут вся ваша пожирательская шайка была тут как тут?! Так можешь просто позвать их сразу, и пусть делают то, что сделали с её родителями! Ты ведь тоже там был, я уверен! Может, это ты их и убил, а?! И это по твоей вине девчонка сейчас на грани жизни и смерти?! А ты теперь прикрываешься благими намерениями, а на самом деле просто пытаешься договориться с собственной совестью, если она вообще есть у таких, как ты… — Послушайте, целитель Прескотт, — спокойно заговорил Геллерт, наконец сумев вклиниться в этот яростный монолог, однако разошедшегося старика было не так просто вновь усмирить. — Нет, это ты послушай, мальчик, — тихим злым голосом возразил Прескотт. — Я уж не знаю, чем ты сумел очаровать мадам Помфри, я даже не исключаю тёмную магию… Но я ни на кнат не верю в твои «добрые намерения» и буду за тобой наблюдать! И не дай бог тебе сделать что-то… В тот же момент из камина вышагнула медсестра, и целитель, не успев озвучить свою угрозу, оборвал себя на полуслове. Когда он развернулся к мадам Помфри, его лицо было всё ещё чуть строгим, но спокойным, будто бы на него надели маску благообразного джентльмена. — Всё в порядке, — заверила мадам Помфри, — карету подготовят через полчаса. Возможных соглядатаев директор обещал взять на себя. — Ничуть не сомневаюсь, что им будет, о чём поболтать, — проворчал Прескотт. — Гарван, — она укоризненно покачала головой, а заметив нетронутые чашки, уперла руки в бока и сердито сдвинула брови, — почему вы не пили чай?! — Пожалуй, я посижу с Вестой, — усмехнулся Геллерт, оставляя странную парочку наедине. Глядя на безмолвную, почти прозрачную девочку, он не желал признаться даже себе, насколько его на самом деле затронули слова целителя. Он не чувствовал вины за смерть её родителей, по большому счету ему было плевать на всех погибших в тот день от рук пожирателей и от его собственных. Это были необходимые жертвы кровавого режима Волдеморта. Но он добровольно взял на себя ответственность за этого ребёнка и не сумел её сберечь… Это действительно его вина…***
В маггловской клинике, несмотря на современное оборудование и стерильную чистоту, пахло болью, отчаянием и безысходностью. Вот только вряд ли рядовые магглы могли это почувствовать. Чего не скажешь о докторе Стивенсоне и пожилой сиделке миссис Брандт, приставленной им же к новой пациентке. Будучи сквибами, они знали о существовании магии и даже иногда общались с целителями Святого Мунго. Стоит признать, что чаще именно они обращались за помощью к волшебникам, когда к ним попадали пациенты со странными (явно магическими) симптомами. Так, например, несколько лет назад к ним поступил ребёнок с поросячьим хвостиком, и, во избежание непредсказуемых последствий, доктор Стивенсон проконсультировался со специалистом, после чего удалил «рудимент» (как его пытались убедить насмерть перепуганные родители) хирургическим путём. Были и более серьёзные случаи, когда вылечить пострадавшего без магии не представлялось возможным, тогда подключались целители и стиратели памяти. Буквально месяц назад один бедняга чем-то обидел ведьму, и та в отместку превратила его гениталии в стручок острого перца. Только на третий день мужчина, изнемогая от боли и жжения и сгорая со стыда, сумел перебороть свой страх и обратиться за помощью. Целитель из Мунго сначала посмеялся, а потом одним взмахом палочки вернул орган в изначальное состояние. Стивенсон не считал этот случай забавным, как и пациент, которому, к счастью, подправили воспоминания, но маги, как известно, мыслят иными категориями, и для них подобное членовредительство — всего лишь невинная шалость. Насколько он знал, той ведьме только вынесли предупреждение за колдовство перед магглами да выписали штраф, а пострадавший мужчина, несмотря на магическое внушение, получил подсознательную боязнь женщин. Однако и «великие маги» иногда нуждались в помощи простого маггловского хирурга. Недавно ему довелось поработать в клинике Святого Мунго, накладывая швы пациенту, пострадавшему от укуса какой-то магической змеи. В такие моменты Стивенсон радовался, что ему не нашлось места в волшебном мире, ведь мужчина был рядовым министерским клерком, а змея на него напала прямо в министерстве. Но потом он вспоминал, что и в обычном мире подстерегает куча опасностей, и радость проходила, уступая место привычной меланхолии. Но как только вип-палату в его отделении заняла Веста Ковальски, привычная меланхолия сменилась сосущей тоской, медленно, но верно перерастающей в депрессию. Стивенсону казалось, что это не девочка, а дементор в детском теле. Конечно, он никогда не видел этих тварей вживую, но в детстве, когда он ещё жил в магическом мире с родителями, мама показывала жуткие картинки и говорила, что дементоры высасывают все хорошие воспоминания, и на душе становится холодно и пусто, словно в мире больше никогда не будет никакой радости… Именно это, как ему казалось, он чувствовал, заходя в палату. Да и вечно улыбчивая миссис Брандт стала сама не своя, совсем прекратила шутить и теперь плачет по любому поводу, но при этом не может объяснить причины. Но стоило доктору Стивенсону как следует задуматься, то он понял, что все воспоминания, и добрые, и не очень, никуда не исчезали, а тоска и обречённость поднимались не из глубин его несчастной души, а приходили извне. Это девочка, испытывая боль и страх, проецировала его на окружающих, вернее, только на тех, кто, обладая крохами магии, мог это почувствовать. Он задавался вопросом, почему же целитель Прескотт не предупредил его об этом, лишь сказав, что девочке временно противопоказана магия. Но оказалось, что маги не ощущали рядом с ней никакого дискомфорта, впрочем, как и магглы. Доктор Стивенсон мысленно добавил это к своему списку необъяснимых вещей и просто перестал об этом думать. Ещё одним необъяснимым явлением стало явное улучшение самочувствия девочки, когда её навещал кузен, юный мистер Малфой. Молодой человек бывал в клинике каждый день, но никогда не оставался надолго, иной раз даже не заходя в палату, лишь справляясь о её состоянии. Через неделю доктор Стивенсон попросил его задержаться подольше и, о чудо, девочка наконец задышала самостоятельно, а ещё через день и вовсе пришла в сознание, хоть и ненадолго, но, главное, процесс выздоровления был запущен. Вот только целитель Прескотт, в очередной раз обследовав девочку, лишь недовольно цокнул языком и сказал: — Так она задержится здесь надолго, — и тихо добавил: — если не навсегда… Вы уж приглядите за ней, доктор Стивенсон. — Конечно, о чём речь! — заверил его доктор, а миссис Брандт промокнула вмиг повлажневшие глаза и особенно жалостливо вздохнула.