***
Назавтра вместо того, чтобы как следует отлежаться после гнева так называемого Темного Лорда, подобно напившемуся Руквуду или болезной Алекто, Геллерт с самого утра принялся решать множество неотложных дел. Не то чтобы у Алекто была возможность заняться тем же, она на долгое время обосновалась в Больничном крыле и выйти оттуда сможет разве что в соседнюю палату с Локонсом и Лонгботтомами. Именно ей не повезло первой попасть под горячую руку своего повелителя, потому все шишки за упущенных Поттера и Снейпа достались ей, и, разумеется, он перестарался. За ней настал черед Августа, которому перепало и за нерасторопность, и за то, что он, будучи невыразимцем, не сумел разглядеть под собственным носом подлого шпиона. И в наказание за свои просчеты получил не одно мерзопакостное проклятье и несчастливую должность директора Хогвартса, не считая уже стандартных Круциатусов. Так что Геллерт, по сути, легко отделался. То ли Том к тому времени растерял весь запал, то ли фальшивое убийство Снейпа подействовало как смягчающее обстоятельство, или, возможно, в его мозгу наступило краткосрочное просветление и он вспомнил, что именно Малфои являются его основными спонсорами. Любая из версий могла бы оказаться правдивой, вот только Геллерта мало волновали мотивы чокнутого лорда. Главное, он уяснил из их вечерней программы, что Том совершенно точно не почувствовал уничтожения собственной игрушки. Вовремя же умерщвленные или свихнувшиеся свидетели не могли разрушить их легенду, согласно которой Снейп и Поттер были перехвачены при проникновении на территорию замка, а не пытались ее покинуть. Потому-то он и не ринулся проверять свой не такой уж и тайный тайник, а остался за воротами замка, где медленно и со вкусом наказывал своих верноподданных. Внедрение Риты в секретное убежище прошло в штатном режиме. Она незаметно переползла из его кармана на стену, где вполне успешно мимикрировала под обои. Скандалящие как старые супруги полуживой Снейп и нервный Поттер, казалось, ничего не замечали вокруг. Досужая Грейнджер с опухшими глазами в это время мешала домовику готовить завтрак, на Геллерта она даже не взглянула, обиженно поджав губы. Снейп с трудом поднимал веки, но при этом еще более яростно, чем обычно, плевался в мальчишку ядом; тот же не менее экспрессивно огрызался в ответ, но, надо отдать ему должное, при этом бережно обрабатывал пострадавшую руку профессора. Рита, переполненная эмоциями, излишне громко заскрежетала крылышками, и Геллерт кашлянул, обращая внимание на себя. — Явился, Малфой, — прорычал-просипел Снейп. И такая ненависть вспыхнула в его взгляде и голосе, что теперь казалось, будто Гарри был его любимым племянником, которого он нежно журил за детские шалости. — Снейп. Гарри, — поприветствовал Геллерт, сделав вид, что не заметил ничего необычного. — Драко, что, черт возьми, вчера произошло?! — воскликнул Поттер и внезапно кинулся к нему, хватая за плечи и встряхивая. — Ты цел? — Буду, если ты меня сейчас отпустишь, — скривил губы в усмешке Геллерт и отстранил от себя мальчишку, не желая признавать, что ему стало приятно и тепло на душе от этого непритворного беспокойства. — Снейп теперь официально мертв. Новым директором назначен Руквуд. — Что?! — ужаснулся Гарри. — Он же там всех запытает! — Не думаю, что он станет перегибать палку, хотя пара показательных наказаний поможет ему укрепить свои позиции, — ответил Геллерт и, видя все нарастающий ужас во взгляде Поттера, добавил: — Уже довольно продолжительное время мы согласовываем свои действия по некоторым вопросам. — Снейп отвернулся и прикрыл глаза, но Геллерт успел заметить промелькнувшее в его взгляде изумление. И вот тут он уже мог смело себе признаться, что неосведомленность Снейпа порадовала его куда больше, чем забота Поттера. — Поэтому можешь не волноваться на этот счет, все детишки будут живы и здоровы. — Ладно. Хорошо, — покивал Поттер, хотя он и не выглядел полностью убежденным. — Том ведь не почувствовал уничтожения крестража, я прав? Тогда мы можем избавиться от остальных! У нас есть клык! — Нет, — возразил Геллерт. — Он не почувствовал уничтожения одной части, но чем меньше их останется, тем заметнее для него это произойдет. Но даже без них он все еще будет силен. Действуем, как договаривались: сначала ты и Нагайна, а уже после остальные крестражи. Но для этого надо дождаться полного восстановления профессора Снейпа, думаю, это займет пару недель. — У меня есть все необходимые зелья, — отозвался тот, — уже к вечеру я смогу покинуть этот дом. — Не глупите, профессор, на данный момент здесь, возможно, самое безопасное место. Куда вы пойдете? Если с вами что-то случится, то кто поможет Поттеру? — решил сразу же надавить на больное Геллерт. — Да и к тому же у вас не какая-то простуда, которая к вечеру пройдет. Никому не известно, как именно на вас скажется удаление Метки. Вы должны понимать, что это был своего рода эксперимент. Да, первый этап прошел удачно, но каковы последствия? — Глупостью будет сидеть здесь и бездействовать, — еще тише прошипел Снейп, красноречиво умалчивая о неподходящей компании. — Если проблема исключительно в вашем досуге, то мне есть чем вас порадовать, — ехидно улыбнулся Геллерт, являя на свет пухлую кожаную папку с несколько потускневшим, но вполне узнаваемым оттиском Гримма. — В подвале имеется неплохая лаборатория, но пока вам не доступны эксперименты, вы могли бы заняться теорией. Домовик доставит все ваши вещи по первому требованию. А сейчас, возможно, вас заинтересуют наработки некоего Финеаса Найджелуса Блэка. Мне они перешли, так сказать, по наследству, и осели мертвым грузом. Вам же они должны показаться как минимум любопытным чтивом. — Я не приму ничего, что принадлежало Блэкам, — сердито сдвинул брови Снейп, весьма напоминая капризного ребенка. — Вы не спешите отказываться. Финеас оставил приписку, что готов передать свои труды следующему достойному директору Хогвартса. А по его мнению, достойным может быть лишь слизеринец, так что у вас даже больше прав на его наследие, чем у меня. — Геллерт повертел в руках папку и провел пальцем по оскаленной пасти Гримма. — Впрочем, если вы категорически против, то я сумею найти лучшее применение бесценным трудам моего предка. Все же по крови я не только Блэк, но и Малфой, — Геллерт постарался вложить в свои слова как можно больше пафоса и надменности. — Оставьте. Я ознакомлюсь, — сухо кивнул Снейп, будто бы делая одолжение, но резковатое движение рукой выдавало его нетерпение. — А теперь убирайтесь. Оба. — Но, профессор Снейп, я еще не закончил с вашей раной, — спохватился Гарри. — Вы сделали более чем достаточно, — скривился тот, недвусмысленно указывая на дверь. — Вон! — Поправляйтесь, профессор, — усмехнулся Геллерт и взмахом палочки наложил на многострадальную конечность Снейпа плотную повязку, после чего подхватил Гарри под руку и вывел за двери. — Больному нужен покой. Звон разбитого о дверное полотно стакана, очевидно, выражал недовольство Снейпа подобным отношением. Рите, определенно, будет за чем наблюдать. — Слушай, Драко, — немного замявшись, спросил Гарри, — а зачем нам ждать выздоровление Снейпа? Ну, то есть, я имею в виду, разве мы не можем провести ритуал уже сейчас? — Я понимаю, что ты хочешь быстрее избавиться от этой дряни в голове, — мягко улыбнулся Грин-де-Вальд. — Уже через неделю мы попробуем его выполнить с Нагайной. Но ты должен понимать, что у меня просто не хватит сил, чтобы провести сразу оба, для тебя и для нее. Полное восстановление может занять месяцы, если не годы… Нельзя так долго тянуть. Твой ритуал проведет Снейп. Поэтому он должен остаться здесь. И поэтому мы должны дождаться, чтобы он пришел в норму. — Снейп сделает это для меня? — недоверчиво вытаращился Поттер. — Пожертвует месяцами своей жизни?! — Гарри, — Геллерт пристально посмотрел ему в глаза, — когда он соглашался, то искренне считал, что должен будет отдать всю свою жизнь. И он не раздумывал ни секунды. — Что?! Но почему? — А почему ты не оставил его вчера на растерзание Тому? — спросил Геллерт, впрочем, не давая Гарри ответить. — Просто подумай. У вас гораздо больше общего, чем ты привык считать. Геллерт в спешке покинул убежище, обходя стороной рассерженную Грейнджер, в которой слишком откровенно боролись любопытство и гордость, и, честно говоря, он бы предпочел, чтобы победила последняя. Вот только внутреннее чутье и яростный взгляд девчонки подсказывали, что так просто от него не отстанут. Так и вышло: он аппарировал прямо с крыльца, напрочь игнорируя требования все объяснить.***
Магглы готовились к встрече Рождества. Двери украсили венки из омелы и остролиста. Окна домов и витрины магазинов переливались разноцветными огоньками. В воздухе витал запах свежей выпечки, карамели и специй. Соблазнившись своими любимыми ароматами, Геллерт накупил у пухлого уличного торговца целый пакет имбирного печенья, неприлично огромный кусок рождественского кекса, красивую коробочку леденцов и несколько шоколадных бутылочек с ликером, несмотря на то, что в его карманах лежала упаковка перечных чертиков и две плитки дорогого шоколада. Девочка, как и он, не делала различий между волшебными и маггловскими сладостями, оценивая исключительно их вкус. Поэтому дико популярные среди магглов батончики, на пробу напоминавшие взрыв какого-то химического завода, были отправлены в мусорное ведро в компании всевкусных драже «Берти Боттс». Доктор, конечно, не будет в восторге от такого количества сладостей на одну пациентку, но что вообще он может понимать в лечении маленьких магов?! Всякий раз, когда Геллерт что-то приносил, Весте определенно становилось лучше, и это ли не показатель положительного влияния шоколада? В его последний визит они вдвоем умяли целое ведерко мороженого от Фортескью; в тот день девочка уже сама встала на ноги, хотя все еще и была слишком слаба, чтобы сделать больше пары шагов. Клиника также сияла огоньками, а во дворе красовалась украшенная ель, вот только все эти праздничные атрибуты не могли избавить здание от пропитавшей его ауры боли и скорби. Равно как и наряженная в красный колпак симпатичная медсестра в приемном отделении. И без того улыбчивая девушка, едва завидев холеную физиономию Малфоя, заулыбалась еще ярче, а получив сладкий презент, так и вовсе чуть не засветилась. Геллерт заверил ее, что не нуждается в сопровождении и сам прекрасно найдет дорогу, попутно отвесил ей несколько ничего не значащих, но таких приятных для девушки комплиментов. Проходя уже известными коридорами, он почувствовал отдаленно знакомые магические колебания, однако сразу не смог определить их происхождение. Вплоть до того момента, как из дверей какой-то палаты разъяренная медсестра буквально не вытолкала встрепанного парня. Тот едва не сбил Геллерта с ног, но даже этого не заметил, пытаясь вернуться в палату. — Я должен быть с ним! — кричал он срывающимся голосом. — Вам туда нельзя. Врачи делают все возможное, — строго ответила медсестра, с неожиданной силой отцепляя его руки от двери. — Да пустите же вы меня! — взмолился парень. — Там мой отец! — Так не мешайте нам спасать его жизнь! — рявкнула женщина и, изловчившись, захлопнула-таки дверь прямо перед его носом. Парень в бессилии стукнулся головой о запертую дверь и тихо всхлипнул: — Вы не понимаете… — Макс? Ты в порядке? — Геллерт тронул за плечо парнишку, с которым снова столкнулся при странных обстоятельствах. Вторая случайная встреча за относительно небольшой промежуток времени откровенно намекала на неслучайность происходящего. Краффт посмотрел на него каким-то диким взглядом, осознание пришло к нему не сразу. — Драко? — наконец вспомнил он имя своего спасителя. — Что ты здесь делаешь? — Пришел навестить кузину, — озвучил Геллерт заготовленную для клиники легенду. — Что у тебя случилось? — Мой отец… — глухо ответил Макс и удивленно добавил: — Кажется, он умирает? — Похоже на то, — согласился Геллерт, почувствовав за дверью сильнейший всплеск энергии. Магия четырех поколений Краффтов, запертая Гельмутом в своих детях и внуках, хлынула прямо в грудь ничего не понимающего Макса. Тот пошатнулся, и только вовремя подставленное плечо Геллерта спасло его от падения. С виду щуплый мальчишка, навалившись на него всем весом, оказался довольно-таки ощутимым грузом. Макс отрешенно смотрел вдаль, тяжело дыша и сжимая кулаки до побелевших костяшек, он будто бы впал в некий транс, вряд ли вообще понимая, что вокруг происходит и где он находится. Геллерт же наслаждался этим потоком такой знакомой и в разы возросшей магии, пусть она не касалась его напрямую, но даже просто находиться рядом, чувствовать эту силу оказалось весьма захватывающе. И ничего удивительного не было в том, что через несколько минут из палаты вышла та же медсестра. Вот только выглядела она уже не грозной, а уставшей и немного виноватой. Она сочувственно посмотрела на Макса и, понурив голову, ушла дальше по коридору. За ней вышли еще несколько человек в белых медицинских костюмах, от которых отделился мужчина в роговых очках и направился прямиком к Максу. — Мистер Крафтер, ваш отец скончался. Мне очень жаль, — доктор выдал заученную фразу, старательно скрывая собственные эмоции. — Мы сделали все возможное, однако повреждения оказались слишком обширными. Макс ничего не ответил, просто кивнул, видимо, он был полностью опустошен. — Я пришлю к вам нашего психолога, — предложил доктор. — Я могу его увидеть? Отца. Его тело, — зачем-то уточнил Макс. — Да, конечно, — врач подхватил его под руку и повел в палату, велев Геллерту ожидать в коридоре. Впереди показалась знакомая тонкая фигурка. Девочка шла очень медленно, держась одной рукой за стену. На лице застыло сосредоточенное выражение. Геллерт поспешил вперед, подхватил ее и усадил на появившийся из воздуха стул. — Какого дьявола ты не в палате? — возмутился Геллерт. — Я должна быть здесь! — твердо ответила Веста, но, заметив на себе обеспокоенный взгляд, пояснила: — Я спала, а потом что-то почувствовала. Магию. Она привела меня сюда. Что здесь произошло, Драко? — Какой-то магический всплеск, — Геллерт пожал плечами, не желая врать, но и не вдаваясь в подробности — слишком многое пришлось бы объяснять. От дальнейших расспросов его избавил белый как мел Макс, направляющийся к ним в компании обеспокоенного врача, который настойчиво предлагал услуги психолога. — Это очень тяжело, Максимилиан, я знаю не понаслышке. Вам сейчас как никогда нужна поддержка. — Я справлюсь. Спасибо, — выдавил из себя Макс и с затаенной надеждой посмотрел на Геллерта, будто ожидая, что тот сейчас решит все проблемы. — А вы…? — врач пристально уставился на Геллерта и Весту в больничной пижаме, на секунду замер, моргнул и сказал: — Что ж, всего доброго. — Идемте в мою палату, — предложила Веста, не задавая лишних вопросов, — у меня есть ромашковый чай, а Драко наверняка принес что-то вкусненькое. Вип-палату также украсили яркими гирляндами и венками в преддверии Рождества, сейчас она даже казалась теплой и уютной. Вот только дело было, скорее всего, в том, что Веста теперь улыбалась и попивала ароматный чай, сидя в мягком кресле, а не лежала на больничной койке, похожая на инфернала. — Макс, что произошло? — спросил Геллерт только после того, как мальчишка Крафт заметно успокоился. — Автокатастрофа, — с долей недоумения ответил Макс. — Но я не понимаю, отец был отличным водителем. А тут на ровной дороге ни с того ни с сего снес осветительную мачту. Притом что механик утверждает — машина была полностью исправна. И отец был абсолютно здоров. Не могу поверить… Всего два дня назад я видел его живым, так и не извинился. Настолько глупая ссора… Я так виноват… — Конечно, он тебя простил, — заверила его Веста, — он же твой отец. — Вы не понимаете, — вздохнул Макс, — я ему такого наговорил, что сам себя теперь не прощу. — Расскажи, — попросил Геллерт, — тебе станет легче. — В последнее время отец начал себя странно вести. Он постоянно пропадал то в архивах, то в доме деда, выискивал там что-то. Он никогда не проявлял интереса к прошлому семьи, старался дистанцироваться от деда и оградить меня от его рассказов. А тут он начал изучать историю Аненербе в общем и жизнь Гельмута Краффта в частности, выискивал мельчайшие подробности. Он буквально помешался на всякой мистике, — Макс устало прикрыл руками лицо и не заметил, как многозначительно переглянулись его собеседники. — Я ему сказал, что нуждаюсь в его внимании больше, чем мертвые родственники. Что он стал таким же психом, каким был прадед. И что скоро станет таким же нацистом. Как эгоистично с моей стороны! А он ответил, что я все пойму после его смерти. А я ляпнул, что скорей бы… А он мне улыбнулся и сказал, что уже скоро… И на следующий день он разбился… Он умер… А я по-прежнему ничего не понимаю. Это все моя вина! — горько всхлипнул Макс, уткнувшись лицом в колени. — Здесь нет твоей вины, — Геллерт положил руку ему на плечо в жесте поддержки, — просто так сложились обстоятельства. — Макс отрицательно покачал головой, не поднимая лица. — Он не маг? — спросила Веста одними губами; Геллерт неопределенно повел плечами, отвечая так же неслышно: — Не совсем, но он ничего не знает. — Я тоже недавно потеряла родителей, — тихо заговорила Веста. — И я тоже чувствую себя виноватой за то, что не была достаточно близка с ними. И что теперь ничего не исправить, их не вернуть. Я не защитила их… — Ты не виновата, — возразил Макс. — Ты же просто ребенок. Ты не могла их защитить от чего бы то ни было. — На самом деле, могла, — вздохнула Веста. — Если бы мы просто уехали, они были бы живы. Родители уже планировали переезд в Америку, но я закатила дурацкую истерику, что хочу учиться только в Хогвартсе. И они согласились. Я надеялась, что моего поступления в Слизерин будет достаточно, чтобы обезопасить их. Но теперь они оба мертвы. — Мне так жаль, — сочувственно проговорил Макс. — Но ты не должна себя винить. — Как и ты себя, — слабо улыбнулась Веста. — Но мы-то знаем, что теперь это мерзкое чувство всегда будет с нами… — Я там был, — неожиданно для самого себя сказал Геллерт. — В тот вечер, когда погибли твои родители. Я не знал, кто они. Я не мог рисковать, понимаешь? — он попытался оправдать свои действия или, вернее, бездействие. — Это ведь был не ты? — Веста прикрыла рот маленькой ладошкой, глядя на него повлажневшими глазами. — Нет, не я, — ответил он и отвернулся, не желая видеть осуждение или ненависть на ее лице. — Прости меня. — Он в полной тишине вышел за двери и прислонился спиной к стене. — А что это за Хогвартс и Слизерин? Никогда не слышал о такой школе, — нарочито непринужденным голосом человека, желающего перевести больную тему, спросил Макс. — О, это совершенно особенное место, — ответила Веста. Геллерт ушел, успокоив себя тем, что вдвоем им будет о чем поговорить. Возможно, так им окажется проще перенести горечь утраты. Он же не умеет утешать и сопереживать. Вот только отчего тогда на душе так паршиво?