Тёмный Лорд Малфой

      Он покинул клинику в несколько растрёпанных чувствах, собственная вспышка внезапной откровенности казалась ему совершенно неуместной. Более того, в присутствии постороннего. Он уже смирился, что Веста каким-то неведомым образом накрепко заняла место в его сердце, если не наравне с родителями, то где-то близко. И это, на его взгляд, было уже чересчур. Все эти дурацкие чувства и привязанности делают его человечнее, слабее. Отринуть, уничтожить, избавиться от лишнего груза. Раньше, в прошлой жизни, так бы он и поступил, безо всяких раздумий — уж этот урок он усвоил. Однако сейчас его одолевали другие мысли: защитить, укрыть от опасностей, оградить от всех бед. Он, конечно, всегда был несколько импульсивен, но эта эмоциональная нестабильность попросту сводила с ума. Ему бы хотелось себя убедить, что это все лишь неучтённые последствия ритуала. Что это юное тело Драко Малфоя наградило его внеочередным пубертатом со всеми сопутствующими прелестями. Следовало бы провести парочку исследований на эту тему, но пока хватает и других забот. Он старался не слишком часто прибегать к подобного рода самообману, но сейчас был особый случай — в глубине души Геллерт понимал, что ему не понравится то, что он может выяснить. Пусть изредка он и ощущал отголоски души Драко, вряд ли тот мог хоть как-то повлиять на решения Геллерта.       «К чёрту это старческое самокопание!» — решительно мотнул он головой, и отросшие за последнее время волосы упали ему на глаза. Он сделал глубокий вдох в попытке привести свои мысли в порядок. Яркие шары на рождественской ели в больничном дворике ненадолго привлекли его внимание.       — Правда, она замечательная? — спросила давешняя девчонка из приёмного, теперь её красный колпак дополняла короткая розовая шубка, придавая ей несколько комичный вид. — Спонсоры в этом году расстарались как никогда, специально пригласили какого-то невероятно крутого дизайнера из штатов, чтобы он все оформил. И здесь, и внутри.       Геллерт равнодушно кивнул, всё ещё пребывая в собственных мыслях.       — Мой рабочий день наконец закончен, и я теперь совершенно свободна, — облегчённо улыбнулась она, словно не замечая его отрешённости. — Подумать только, уже Рождество, а я с этим ужасным графиком до сих пор не купила подарки родным. Так бы хотелось в этом году подарить им что-то по-настоящему волшебное, — девушка уставилась на Геллерта просительным взглядом.       — Что же, у вас ещё есть время подобрать что-то подходящее, а мне уже пора, — Геллерт внезапно осознал, что и он ничего не приготовил для родителей, как принято в их семье. Впрочем, он слишком давно не отмечал Рождество и не получал подарков, чтобы помнить об этой традиции.       — Боже, простите меня, не хотела показаться слишком навязчивой, — смутилась девушка, — обычно я так себя не веду. Просто вы мне показались таким милым, и Веста так хорошо о вас отзывается, и я подумала… Простите ещё раз… Мои родители сквибы, как и я, мы уже лет пять не были в магическом квартале. Но мама с большой теплотой вспоминает те времена, и мне так хочется её порадовать. Может вы могли бы мне помочь?       — Вы знаете, кто я? — уже с большим интересом Геллерт взглянул на девушку.       — Конечно, вы маг, как и ваша кузина. Доктор Стивенсон мне сказал, да я и сама это чувствую, — объяснила та, продолжая изображать щенячьи глазки. — Вы знаете, я заплачу за вашу помощь, у меня есть кое-какие сбережения.       — Вы вообще понимаете, что сейчас происходит в магическом мире? Как там относятся к таким, как вы?       — Я слышала, что там были какие-то беспорядки, — пожала она плечами. — Но я подумала, что в компании мага, тем более такого, как вы, мне ничего не грозит. Пожалуйста.       — Отлично, Мэгги, я вам помогу, — он припомнил имя, написанное на её бейдже, и девчонка просияла. — Я дам вам один совершенно бесплатный дружеский совет: держитесь подальше от магического мира! Ничего хорошего вас там не ждёт.       — Но как же… — Мэгги растерянно хлопала глазами, а её собеседник буквально растаял в воздухе. Впрочем, она о нём тут же забыла, ей следовало торопиться, чтобы успеть купить лучшие подарки своим родителям. Девушка, тихонько напевая себе под нос рождественскую песенку, поспешила на ближайшую стоянку такси.       Геллерт переместился в один из своих тайников — подарки для Люциуса и Нарциссы он не мог купить в заурядной лавке Косого переулка. Все же прочие презенты, которыми Драко каждое Рождество обменивался с сокурсниками и знакомыми, Геллерт поручил приобрести и разослать эльфу, не сомневаясь, что тот справится блестяще. Правда, пришлось дополнить этот список жильцами его тайных домиков. И это, как ни странно, послужило исполнением одной давней и тайной мечты Драко. Тот всегда хотел подружиться с Поттером и Грейнджер, и что греха таить, всякий раз выбирая подарки для слизеринцев, он присматривал и что-нибудь для гриффов, но, разумеется, никогда это не покупал. Да и представься Малфою такая возможность, он бы скорее послал им гной бубонтюбера или горсть флоббер-червей. Впрочем, это относилось ко всей жизни Драко — он делал то, чего от него ждали, а не то, что хотелось бы ему самому. И где-то в глубине души Геллерту было искренне жаль этого несчастного глупого мальчишку, так бездарно распорядившегося собственной судьбой. Но, конечно, не настолько, чтобы повернуть всё вспять и вернуть Драко его жизнь, о нет, теперь это его, Геллерта, заботы.       Если бы Геллерт надеялся на тихий семейный праздник, то его непременно постигло бы разочарование. Однако если он когда-то и знал, каково это — Рождество в кругу любящей семьи, то за многие годы успешно об этом позабыл, потому был не слишком разочарован очередным кровавым рейдом в компании Пожирателей вместо сочной утки с яблоками. Тем более, это было вполне ожидаемо — Волдеморт просто не мог так быстро успокоиться после такого феерического провала своих людей в Хогвартсе. В этот раз на вечеринку были приглашены исключительно магглы из какой-то богом забытой деревеньки. И кто бы мог предположить, что в этой глуши отыщется парочка охотников, которые, напрочь забыв об инстинкте самосохранения, сумеют прицельно расстрелять лучших молодчиков из отряда Долохова и ранить его самого. Два своевременных смертельных проклятья оборвали их жизни, останавливая дальнейшие потери среди пожирателей и скрывая ото всех абсолютно пустые глаза героических магглов.              Утро оказалось неожиданно приятным. Мария прислала просто до неприличия огромную корзину свежайшей выпечки, приготовив, наверное, пироги всех известных ей кухонь: здесь были и рождественские кексы с сухофруктами, и воздушные круассаны с нежнейшим кремом, и пирожки с различными начинками, и даже пирожные с розовым кремом. Одним словом, здесь было всё, что может порадовать величайшего Тёмного Лорда. Нарцисса с тщательно скрываемым любопытством оглядела это кулинарное великолепие, выделяющееся среди всех прочих подарков, как один завернутых в серебристо-зелёную бумагу, однако она не стала задавать вопросов, лишь многозначительно взглянула на своего супруга и приказала подать горячее какао.       Не меньшее удовольствие Геллерт получил и от традиционного разбора подарков. Ему пришло множество канцелярских мелочей и сладостей от учеников Хогвартса; что примечательно, подарки были не только от слизеринцев, ребята из его небольшого ораторского кружка тоже не остались в стороне. От родителей он получил одну из семейных реликвий, всегда переходящую от отца к сыну — помолвочное кольцо, что сможет надеть только чистокровная девушка, которая вызывает симпатию у наследника — одна из причин столь крепких браков Малфоев.       — И как бы я смог надеть его Паркинсон? — недоумённо спросил Геллерт, вращая в руках эту любопытную вещицу. — Оно не создаёт влечение, а лишь усиливает уже имеющееся.       — На тот момент нам был выгоден этот союз, — пожал плечами Люциус. — Мы бы всё равно его расторгли, когда пришло время. Однако наш взрослый сын всё сделал сам, — Люциус смотрел на него с нескрываемой гордостью. — Хотя стоит признать, что Нарцисса до последнего надеялась, что ты полюбишь «милую девочку» Панси.       Нарцисса, не желая развивать тему, принялась аккуратно распаковывать коробку в лаконичной синей обёртке, безошибочно определив подарок от сына. Геллерт затаил дыхание, ожидая её реакции, уже приняв как данность, что для него это важно.       — Драко, это то, о чём я думаю? — Нарцисса в неверии распахнула глаза, уже протянув руку, но не осмеливаясь взять лежавшую внутри вещь.       — А о чём ты думаешь, мама? — невинно улыбнулся Геллерт.       Люциус встал и через плечо супруги заглянул внутрь коробки, он вывел палочкой витиеватый узор над подарком и заключил:       — Это пояс Барбары. Но как такое возможно? Его след утерян в веках…       — О боже, Драко, — Нарцисса в благоговении рассматривала длинную золотую цепочку, украшенную прозрачными как слеза бриллиантами. Звенья соединялись между собой особым венецианским плетением, на каждое из них была нанесена своя неповторимая рунная цепочка. Двести восемьдесят звеньев, сорок драгоценных камней — один из сильнейших артефактов прошлого, единственный в своём роде и совершенно точно уникальный. — Откуда он у тебя? — спросила Нарцисса.       — Да так, по случаю достался, — небрежно пожал плечами Геллерт. За свою прошлую бурную молодость он насобирал множество более ценных вещей, чем этот пояс, который получил за бесценок от одного русского эмигранта. Он никогда не считал этот артефакт действительно стоящим, разве что как прекрасный образец утраченного мастерства. Откровенно говоря, он и сейчас не удостоил бы его своим вниманием, если бы точно не знал, какую радость тот может доставить Люциусу и Нарциссе.       — Люциус, мне кажется, что мы слишком многого не знаем о нашем сыне, — Нарцисса покачала головой. — Драко, ты ведь понимаешь, что это? Ты знаешь, что это, наверное, единственное, что может помочь… — она неловко замялась.       — Выносить и родить здоровое дитя? Разве это не то, о чём ты мечтаешь уже многие годы? — спросил Геллерт, и на миг ему показалось, что на лице Нарциссы мелькнули отголоски боли, страха и надежды. — Не думайте, что я этого не замечал. То, как ты рассказывала о своём детстве, как часто вспоминала о большом семействе Блэк. Да и твоя, прости за откровенность, мама, местами чрезмерная забота, всё это весьма намекало… И можете не волноваться, что малыш Драко вдруг приревнует и закатит истерику, плавно переходящую в магический всплеск — как вы могли заметить, я перерос свой детский эгоизм.       На некоторое время повисла оглушительная тишина. Нарцисса не меньше минуты смотрела на него широко открытыми глазами, потом вскочила с места и порывисто его обняла. Геллерт почувствовал влагу, мгновенно пропитавшую его рубашку, и послал отцу панический взгляд. Люциус улыбнулся и развёл руками, мол, кто же дарит такие подарки без предварительной моральной подготовки.       — А мне вот интересно, кто эта юная леди, приславшая Драко столь намекающий подарок, — Люциус извлёк из груды свёртков небольшой прямоугольный и продемонстрировал его семье — серебристые змейки на изумрудном фоне были обыденностью, но стоило к ним прикоснуться, как они начинали какой-то странный танец, сплетаясь в замысловатые фигуры. Самыми простыми, но при этом самыми вызывающими, были сердечки и обручальные кольца. Мелькнувшая мысль про Скитер была тут же отброшена, в её исполнении это оказалась бы змеиная камасутра. К тому же её подарок — небольшой блокнот с наиболее интересными, на её взгляд, историями из жизни Хогвартса, каждая из которых сопровождалась забавной карикатурой, — он уже получил и подробно изучил. Интересы и пристрастия большей части студентов ему давно были известны, а о том, что главная любовь Флитвика — это не наука, он бы предпочёл не знать вовсе. В любом случае уловка отца сработала — поток тёплого воздуха избавил его рубашку от следов неожиданной сентиментальности Нарциссы. Та, шепнув ему на ухо короткое «спасибо», строго посмотрела на Люциуса, одним лишь взглядом заставляя того почувствовать себя виноватым.       Геллерт воспользовался моментом и выхватил из рук отца свой подарок. Весьма правдоподобно изобразив смущение, он пробормотал:       — Это от Гринграсс, — и молниеносно выскочил из комнаты. Если старшие Малфои решат во всех подробностях обсудить, а то и проверить полезные свойства пояса Барбары, то пусть они это делают наедине.       Внутри оказалась небольшая шкатулка с заклятием незримого расширения, доверху набитая его любимыми сладостями — в наблюдательности слизеринцам не откажешь. Открытка с изображением зимнего Хогвартса содержала весьма лаконичное «Счастливого Рождества!» и была подписана обеими сёстрами. Однако в шкатулке обнаружилось кое-что более интересное, чем шоколадные котелки и имбирные пряники — конверт из плотного желтоватого пергамента, искусно зачарованный от посторонних глаз. На сургучной печати красовались витиеватые буквы «W.G.». Ощущая непривычное волнение, Геллерт вскрыл конверт и пробежал глазами по ровным строчкам, написанным изумрудными чернилами.       «Мистер Малфой, приглашаю Вас присоединиться к нам за ужином, который состоится в моём поместье сегодня в восемь часов. Адрес гостевого камина «Currit rota». С наилучшими пожеланиями, Винда Гринграсс. P.S. Погода этой зимой просто ужасна, однако поговаривают, будто бы весна принесёт с собой тёплые ветры».       Геллерт задумчиво улыбнулся и вывел на пергаменте одно лишь слово «Буду».              Ровно в назначенное время он вышагнул из камина в вычурном зале поместья Винды. Его уже ждали — Дафна и Астория приветливо ему улыбнулись, тогда как в глазах одной скрывались симпатия и тайная надежда, а у другой сквозила тень недоверия. По дороге в обеденный зал Геллерт узнал, что родители девушек сейчас отдыхают во Франции, и они отправятся туда же сразу после ужина, на котором настояла их бабушка.       Всё та же прямая осанка и гордый взгляд — Винда Розье почти не изменилась, разве что постарела на полсотни лет, но кто же осмелится такое сказать женщине, тем более сильной ведьме.       — Добрый вечер, миссис Гринграсс, — Геллерт поцеловал сухую морщинистую руку, затянутую в кружевную перчатку. — Вы прекрасно выглядите.       — Благодарю, мистер Малфой, — сухо кивнула Винда.       Изысканные блюда и светская беседа сделали этот вечер в точности таким, какими были все ужины и обеды с аристократами — пафос и скука. Ни грамма того тепла и уюта, что он ощущал дома. Дафна и Астория вели между собой беззвучный диалог, бросая на него странные взгляды из-под пушистых ресниц. Ни для кого из присутствующих не было секретом, кто же является предметом их захватывающей беседы, но, разумеется, никто не подал и виду.       Лишь сжимая в руках медный подсвечник, который уже начал светиться голубым светом международного портала, Астория умоляюще взглянула на бабушку. Та в ответ строго поджала губы и покачала головой.       — Я не отдам за вас ни одну из своих внучек, мистер Малфой, — сказала Винда, как только разочарованное лицо Астории исчезло в воронке портала.       — Я не просил их руки, — просто ответил Геллерт.       — Тогда чего же вы хотите? — спросила она, изображая недоумение.       — А чего хотите вы, миссис Гринграсс? Поверьте, сейчас самое подходящее время, чтобы выбрать верный путь, который определит ваше будущее и будущее вашей семьи.       — О, я понимаю, к чему вы клоните, мистер Малфой. Прекрасно понимаю, — она сама разлила кофе по тонким фарфоровым чашкам и одну подвинула ему. — Наша семья многие годы придерживалась нейтралитета, и я не вижу причин сейчас поступать иначе… Если только у вас нет каких-то действительно веских аргументов… Чего-то более весомого, нежели слухи о южных ветрах, которые придут с севера Шотландии, — она смотрела на него насмешливо-снисходительно, как хозяин на полукровного щенка, который никогда не сможет взять место на выставке породистых псов, но ему интересно узнать, что же вырастет из этого комка шерсти.       — Нет, я не стану пересказывать вам глупые сплетни, — пожал он плечами, — с этим прекрасно справляются другие. Но если вы действительно хотите не только упрочить положение своей семьи, но и занять, наконец, полагающееся вам по праву место, то мне есть что вам предложить.       Каждую минуту этих долгих захватывающих переговоров, которые следовало бы назвать торгом, Геллерт размышлял, стоит ли ему открыться старой верной соратнице, поддержит ли она его так же безоговорочно, как прежде. И в тот момент, когда практически было достигнуто соглашение, а Геллерт пришёл к выводу, что его прошлое должно остаться тайной, Винда пристально взглянула ему в глаза и задумчиво произнесла:       — Мистер Малфой, вы мне напоминаете одного моего очень давнего знакомого. Он так же горел огнём свободы и великого блага, но в одночасье лишился всего, сожжённый её же пламенем. Знаете почему? Он недооценивал чувства других людей, их стремление самим вершить свою судьбу.       — Не беспокойтесь, подобной ошибки я не допущу, — заверил Геллерт.       — Верно, к чему повторять чужие ошибки, если можно наделать собственных? — ехидно усмехнулась Винда. — Вы верите, что клеймо на вашей руке поможет вам добиться успеха и признания? Или вы не считаете ошибкой служение своему вконец свихнувшемуся господину?       «Ошибкой было прийти сюда», — подумал Геллерт, а вслух произнёс:       — Что ж, мы продолжим наш разговор, как только я исправлю все свои оплошности, дабы не оскорблять ваше чувство прекрасного. Всего доброго, миссис Гринграсс.       Винда едва уловимо усмехнулась уголками губ и на мгновенье прикрыла глаза, слишком явственно демонстрируя собственное превосходство. Всего на долю секунды Геллерт не удержал рвущийся наружу гнев: комнату заполнил тяжёлый воздух, в камине взметнулось пламя, а волшебные свечи поплыли восковыми лужицами. Так и не решив, чего он хочет больше, убить эту глупую старуху или заполучить обратно свою верную помощницу, Геллерт аппарировал прямо из поместья, проделав немалую брешь в его защите.              Домик в Лутоне встретил его тёмными окнами, похоже, его обитатели уже спали. Геллерт незаметно проник внутрь. В гостиной стояла украшенная ель, а в кресле напротив камина в съехавших набок очках дремал Поттер, сжимая в руке альбом с колдофотографиями. Заклинание показало двух людей на втором этаже и одного маленького жука, притаившегося в рождественском венке. Короткий взмах руки усилил сон Риты, а мощные отвлекающие и заглушающие чары окутали весь первый этаж.       — Гарри, просыпайся, — он тронул Поттера за плечо, и тот мгновенно встрепенувшись, направил палочку прямо Геллерту в лоб. — Спокойно, это всего лишь я.       — Малфой? Какого чёрта? — недовольно проворчал Гарри, глядя на старые наручные часы. — Уже почти полночь. Что ты здесь делаешь?       — Пришёл лично пожелать тебе счастливого Рождества, — съехидничал Геллерт. — Вставай, мне понадобится твоя помощь.       — Какая помощь? — Поттер устало потёр сонные глаза.       — Будем избавлять Нагайну от крестража и змеиной шкурки, — ответил Геллерт, — и мне нужен переводчик.       — Прямо сейчас?! — удивлённо воскликнул Гарри. — Но ведь ты говорил, что только через две недели?       — Я перепроверил свои расчёты, и оказалось, что самое подходящее время прямо сейчас, — солгал Геллерт, в нетерпении постукивая палочкой по бедру.       — Ладно, я разбужу Гермиону, — не стал спорить Гарри.       — Нет, пусть спит, мы сами справимся, — возразил Геллерт, не желая сейчас услышать хоть один разумный аргумент, не желая хоть на секунду остановиться и задуматься. — Ты же не хочешь подвергать её опасности, никто не знает, что на уме у этой змеи.

***

      Каменный подвал, освещённый дюжиной свечей, выглядел весьма зловеще, а застывшая в неестественной позе огромная змея лишь усиливала ассоциации с Тайной комнатой и оставшимся там навеки василиском, чей клык, замотанный в драконью перчатку, Гарри всегда носил с собой в мешочке из ишачьей кожи, исключительно на всякий случай.       Малфой откуда-то притащил довольно большую резную чашу с изображением костей и черепов в окружении яблоневых цветов. Домовик по его приказу принёс огромную бутыль с водой, при этом, против своего обыкновения, не проронил и слова, лишь его уши, плотно прижатые к голове, подрагивали, да выпученные даже больше обычного глаза были полны непролитых слёз. Драко мельком взглянул в его сторону, и тот совершенно беззвучно исчез. Они вместе без помощи магии заполнили чашу водой почти до краёв, она сама собой закрутилась в воронку, и по помещению поплыл сладкий запах цветущего сада.       Драко подошёл к змее и застегнул на её шее украшение, которое как две капли воды походило на то, что защищало самого Гарри от связи с Томом.       — Оно не такое сильное, но должно выдержать, — пояснил он, выводя палочкой покойного директора замысловатые пассы вокруг змеи, отчего та скрутилась в тугие кольца и оказалась заключена в сверкающую полупрозрачную сферу.       У Гарри в голове роились тысячи вопросов относительно ритуала и действий Драко, но он ни о чём не спрашивал, боясь помешать. Ему и так казалось, что Малфой слишком взвинчен. Конечно, он не был таким же нервным и агрессивным, как в прошлом году, но что-то определённо было не так.       — Драко, ты уверен? — всё же спросил Гарри, когда Малфой чуть отступил назад, осматривая дело рук своих.       — Всё в порядке, — ответил он, не слишком успешно изображая улыбку, которая получилась больше похожей на оскал, — просто немного волнуюсь перед ритуалом. Сейчас я её разбужу, а ты попытаешься её убедить добровольно отказаться от осколка души и вернуть человеческий облик. Не беспокойся, она не сможет покинуть защитный шар, — Драко ободряюще похлопал его по плечу и отступил в тень.       Пара слов на латыни, и Нагайна очнулась. Она заметалась внутри сферы в поисках выхода, но ограниченное пространство не давало ей места для манёвра. Она шипела злобные проклятья и билась головой о невидимые стены своей тюрьмы, пока наконец не заметила замершего на месте Гарри. Он крепко сжимал в руке свою палочку и смотрел на мечущуюся змею со смесью страха и брезгливой жалости. Теперь, зная её историю, он не мог её ненавидеть за слепое служение Волдеморту, но и понять её тоже не мог. Гарри был уверен, что окажись он на её месте, то предпочёл бы смерть такому жалкому существованию.       — Здравствуй, Нагайна, — сказал он, зная, что с его губ срывается шипение на парселтанге.       — Мальчик, который должен умереть, — прошипела она в ответ, языком пробуя воздух, — я выберусь и разорву тебя на части.       — Почему ты хочешь меня убить? Почему ты служишь ему?       — Тебе не понять, глупый человечишка, — змея взглянула на него с презрением, — я не слуга. Я его единственный друг!       — Жаль только, он так не думает, считая тебя своим питомцем. Он сам это говорил, — Гарри невольно сделал шаг назад, отступая от недоверчивого злобного шипения. — Но я знаю, кто ты! Знаю, что ты была человеком! Есть способ вернуть тебя!       Гарри не знал, что змеи умеют смеяться, но это шипение не могло быть ничем иным, кроме как горьким леденящим душу смехом.       — Глупый мальчишка, это невозможно! — смех оборвался так же резко, как и возник.       — Возможно, если ты откажешься от части его души. Если позволишь её уничтожить.       — Уничтожить самое ценное, что есть в моей жизни?! То, что делает меня одним целым с моим господином?! Что позволяет нам чувствовать друг друга за много миль?! — змея совершенно человеческим жестом покачала головой. — Но почему я не чувствую его сейчас? Как ты сумел заблокировать нашу связь? Вот оно что! Эта мерзость на моей шее. — Она ненадолго замерла, прикрыв глаза, лишь раздвоенный язык юрко шевелился, ощупывая пространство. Потом она принялась извиваться с ещё большей силой, безуспешно пытаясь сорвать с себя так мешающее украшение, но даже будь у неё руки, она бы не смогла этого сделать. Она успокоилась и молча отвернулась.       — Я понимаю, каково это — не жить собственной жизнью, а следовать чужим приказам, — не оставлял попыток Гарри. Он почти физически ощущал нетерпение Драко, хотя и не видел его. — Но теперь ты наконец одна в своей голове и можешь сама принимать решения.       — Наконец одна? — снова рассердилась Нагайна. — Я многие годы была одна, запертая в этом мерзком теле, не имела возможности даже с кем-то поговорить. Отвратительная. Всеми гонимая. Цирковая уродка. Чудовище. И когда наконец я обрела своего Человека, который понимает меня… Ты предлагаешь мне снова остаться одной? Предать его?!       — Это не предательство, — твёрдо сказал Гарри. — Это шанс начать все заново. Снова стать свободным человеком. Самой делать выбор. Мы правда хотим тебе помочь!       — Мы? — переспросила она, осматривая полупустой подвал и стоящую в центре чашу. — Кто мы?       — Я и мои друзья, — ответил Гарри.       — Хм. Что же, зови своих друзей, пусть вернут мне человеческий облик, — как-то вдруг согласилась она.       — А крестраж? Ты откажешься от него?       — Сначала я хочу вновь заполучить четыре конечности, а потом обсудим остальное, — жутковато улыбнулась она.       Гарри обернулся в тот угол, где, как ему казалось, находился Малфой, но никого не увидел.       — Кажется, она согласна, — произнёс Гарри уже совершенно точно на английском, надеясь, что Малфой стоит под мантией, а не свалил куда подальше от этого места.       — Что значит «кажется»? — напряжённо спросил Драко, появляясь словно из ниоткуда.       — Ну, она хочет стать человеком, — ответил Гарри, — но я не уверен, что она даже потом согласится расстаться с крестражем. Она слишком привязана к Тому.       — Это несколько усложнит процесс, — пробормотал Драко, — но если добавить немного полыни… Две души в одном теле… Усилить поле… Сократить время… Что ж, мы всегда можем использовать старую добрую Аваду, — подмигнул Малфой, бросив на пол сюртук и закатав рукава рубашки. Сейчас он больше всего напоминал какого-нибудь безумного злого гения из любимых комиксов Дадли. — Отойди в дальний угол, Гарри, — скомандовал он, и Гарри почувствовал, что его окружает магический щит.       — Ты по-прежнему жив? — изумлённо прошипела Нагайна.       — Не нервничай, змейка, скоро ты сможешь высказаться так, чтобы тебя понимали не только избранные, — ответил Драко, добавляя в чашу какие-то порошки, отчего вода окрасилась в жёлтый цвет и вскипела, хотя под ней не было огня. Он будто бы потянул за невидимую верёвку, и сфера подлетела прямо к нему, зависнув в нескольких дюймах от бурлящей чаши.       Малфой начал читать какое-то напевное заклинание на незнакомом языке, добавляя в своё странное зелье все новые ингредиенты, при этом он ещё что-то выводил волшебной палочкой перед замершей змеиной мордой. Гарри подумал, что никогда раньше не наблюдал подобного волшебства. Конечно, он видел, на что способны Дамблдор и Волдеморт, когда те едва не разрушили до основания Министерство Магии, и ритуал воскрешения Тёмного Лорда, и при уничтожении крестражей происходил немалый всплеск энергии. Но то, что сейчас творил Драко — это что-то невероятное. Сила и мощь, направленные не на разрушение, а ради спасения одной-единственной жизни, просто впечатляли.       Воздух стал густым и тягучим, словно сахарный сироп, нос заполнил запах леса и сырой земли, голос Драко звучал громче и яростнее, проникая, казалось бы, в каждую клеточку тела. Его белые волосы развевались, как на сильном ветру, а снова ставшие разными глаза светились потусторонним светом. Нагайна съёжилась в своём защитном коконе, в нелепой попытке стать меньше, незаметнее, находясь при этом в самом эпицентре магического поля.       В какой-то момент на месте волшебной палочки оказался острый даже на вид нож, отразивший неверные отблески свечей. Драко, ни на секунду не прерывая заклинания, приставил остриё к собственной руке и неспешно повёл вниз, оставляя глубокую кровоточащую рану от локтя до середины ладони. Гарри прикусил язык, сдерживая вскрик: это действо уже не казалось таким прекрасным и завораживающим, скорее жутковатым и опасным.       Драко опустил свою окровавленную руку прямо в бурлящее зелье, которое слишком медленно меняло свой цвет на красный, вытягивая кровь и силы из его всё более бледнеющего тела. Он совершил три оборота рукой против часовой стрелки; зелье поднялось до самого края и неподвижно замерло буквально в крохотном шажочке от того, чтобы пролиться. Малфой резко поднял свою покалеченную руку, из которой всё ещё быстрыми толчками вытекала кровь, и беспрепятственно проник ею в магический шар. Он крепко схватил змею за основание черепа и дёрнул на себя, приставив палочку к её виску. Напевное заклинание сменилось короткими рычащими словами, которые звучали как ругательства или непонятные приказы, но Гарри по-прежнему не понимал ни единого слова.       — Аутама лий, Нагайна! — чётко выговорил Драко, отдёргивая руки от змеи и разрывая защитный шар, отчего та словно в замедленной съёмке стала падать на землю. Но как только кончик её хвоста коснулся каменного пола, Драко толкнул чашу, и все её содержимое вылилось прямо под ноги совершенно голой молодой женщине.       Гарри моргнул и протёр глаза под стёклами очков, однако на месте змеи действительно стояла красивая женщина со смуглой кожей и чуть раскосыми глазами, которая с явным восторгом и удивлением рассматривала собственное тело. Гарри смущённо отвёл взгляд, однако Малфой уже левитировал ей на плечи свою мантию.       — Любопытно, — заключил Драко, пристально разглядывая Нагайну. Он подошёл к ней и осторожно приподнял за подбородок её лицо, изучая его со всех сторон. — Тело рептилии заморозило процесс старения. Сколько тебе было, когда ты обернулась в последний раз? Двадцать пять? Тридцать?       — Скажи, ты ведь мог сделать это ещё тогда? — спросила она хриплым от долгого молчания голосом. — Я узнала тебя ещё в поместье, хотя и не была уверена. Твой запах смешался с другим, но глаза не оставляют сомнений.       — Нет, не мог, — Малфой отрицательно качнул головой и как будто побледнел ещё больше.       — Драко, твоя рука, давай я помогу, — Гарри бросился к нему и уже почти профессионально наложил тугую повязку, которая, впрочем, очень быстро пропиталась кровью. — Нужен бадьян и кроветворное.       — Да, действительно. Принеси их из аптечки, будь добр, — слишком уж поспешно согласился Малфой. — А то я тут кровью истеку.       Гарри показалось, что его просто-напросто хотят выпроводить из подвала. Как хладнокровно ещё минуту назад Малфой не замечал своего ранения, с таким же артистизмом он сейчас принялся изображать умирающего.       — Микки, принеси бадьян и кроветворное для хозяина Драко, — попросил Гарри, зная, что эльф в любом случае доставит лекарства намного быстрее, чем он. Так и получилось — в тот же миг явился ещё больше напуганный домовик, сжимая в тонких руках два пузырька.       — Какого чёрта, Поттер?! — раздосадованно воскликнул Малфой, забирая лекарство из дрожащих пальцев домовика. — Микки, отправляйся в поместье и навсегда забудь всё, что ты сегодня видел. Вернёшься завтра вечером.       — Да, хозяин Драко, — заторможенно кивнул эльф и исчез с громким хлопком.       — Я подумал, что так получится быстрее, — растерянно прошептал Поттер, по-настоящему задетый этой вспышкой гнева.       — Прости, Гарри, — извинился он, коротким росчерком палочки удаляя розовый бинт. — Домовики не должны присутствовать там, где творилось столь мощное колдовство, во всяком случае не так скоро, это может совершенно свести их с ума.       — Я не думал… — растерянно пробормотал Гарри, вспоминая не очень вменяемых Добби и Кричера и рассказ Драко об их сумасшествии.       — Всё в порядке, ты же не знал, — успокоил его тот, самостоятельно закончив обработку раны.       — Тебя действительно беспокоит судьба этого никчёмного существа? — негодующе прошипела Нагайна. — Чем так ценна его жизнь?       — Жизнь любого создания бесценна, — горячо возразил Драко. — Мне правда жаль, что на твою долю выпало столь тяжкое испытание.       Гарри с каждой их встречей тщательно присматривался к Малфою, но так и не мог до конца понять произошедших с ним перемен. Быть может, Драко всегда был таким, лишь изображая из себя гнусного мерзавца, ведь Поттер сам отверг его дружбу, или же это события прошлого года заставили его пересмотреть взгляды на окружающий мир. Но что поражало ещё больше, так это то, что Гарри незаметно для себя самого принял Драко Малфоя в круг наиболее близких людей, доверяя тому ровно так же, как Рону и Гермионе. Совместное приключение в Хогвартсе как будто выстроило между ними невидимый мост, позволяя забыть все старые обиды и идти вперёд плечом к плечу.       — Если бы ты был способен на сострадание, то не поступил бы так, — с горечью прошептала она. — Двадцать минут показушной ворожбы могли избавить меня от шестидесяти лет в шкуре пресмыкающегося…       — Я, конечно, не жду благодарности, но пренебрежения не потерплю, — опасным голосом произнёс Драко. — И кстати, нужно поторопиться со следующим актом, как ты выразилась, «показушной ворожбы», иначе твои прекрасные ножки могут снова обрасти чешуёй. Лишняя часть души делает заклинание нестабильным. И ты должна добровольно отказаться от этого осколка, это обязательное условие.       — Убьёшь меня, если я откажусь?       — Нет, что ты, я же не какой-то псих, убивающий ради удовольствия, — усмехнулся Малфой краешком губ.       — Я должна тебе поверить? После всего, что я видела своими глазами? — Нагайна медленно отступила к стене, перебирая тонкими пальцами сжимающее шею ожерелье. — Сними его, оно меня душит!       — Оно защищает твои мысли, — вмешался Гарри, боясь окончательно запутаться в ситуации, если и дальше останется просто сторонним наблюдателем. — У меня такое же. Успокойся, пожалуйста, и подумай, чего хочешь ты сама. Забудь о нём хоть на минуту. Сейчас у тебя есть шанс начать новую жизнь. Без проклятия. Без обязанности кому-то подчиняться. Ты можешь стать кем угодно, кем захочешь сама. Я бы всё отдал за такую возможность.       — Но я не могу… — она выглядела ужасно потерянной и одинокой. — Он… Он не простит такого предательства…       — Это не предательство! — повторил Гарри. — Он пытает и убивает людей, совершает ужасные вещи. Он — чудовище, не способное испытывать никакие человеческие чувства, кроме ненависти и злобы. Я знаю, что тебе тоже приходилось причинять людям вред, но это не твоя вина. Он заставлял тебя. Ты ни в чём не виновата.       — Хорошо, Гарри, я согласна, — после затянувшегося молчания наконец сказала она, демонстративно избегая смотреть на Малфоя.       — Поттер, ты почти профессиональный мозгоправ, — шепнул Драко, тронув его за плечо, — я в тебе не ошибся. Но сейчас тебе лучше уйти, тебе не понравится то, что ты здесь можешь увидеть.       — Я останусь, — твёрдо ответил Гарри, о чём впоследствии неоднократно пожалел.       Он вновь оказался в углу подвала за каким-то прозрачным куполом, через который никак не удавалось пройти. Нагайна лежала распростёртая на полу, связанная по рукам и ногам невидимыми путами.       — Тебе будет невыносимо больно, — сообщил Драко, нависнув над ней с жуткой улыбкой сумасшедшего маньяка, — но пути назад нет.       Малфой сделал глубокий надрез на её груди, над сердцем, бормоча себе под нос слова заклинания. Он также безжалостно полоснул по собственной ещё не зажившей ладони и медленно погрузил свою руку в её грудную клетку. Нагайна извивалась и истошно кричала. Гарри пробовал все известные ему заклинания, пытаясь разрушить купол, чтобы прервать этот жуткий отвратительный ритуал. Спустя, наверное, сотню безуспешных попыток он закрыл глаза и заткнул уши, но дело в том, что он уже это видел. А от страшного крика Нагайны не спасало даже «Муффлиато», теперь он всегда будет звучать в его голове.       Внезапная тишина оглушила его, и Гарри открыл глаза. Девушка больше не кричала, её глаза были закрыты, а из уголка искусанных губ стекала тонкая струйка крови. Драко вынул из её развороченной груди руку, сжатую в кулак; сквозь его пальцы просачивалась какая-то мерзкая чёрная слизь. Он перенёс ту в невесть откуда взявшийся хрустальный фиал и заткнул пробкой.       — Гарри, скорее уничтожь его, — прохрипел он слабым голосом, и прозрачные стены исчезли.       — Вулнера санентур, — зашептал Драко, водя палочкой над, казалось, безжизненным телом, но вот края раны начали медленно, словно неохотно стягиваться.       Малфой бросил на него взгляд, и Гарри встрепенулся — он достал из мешочка клык василиска и, размахнувшись, проткнул им сверкающий багрянцем флакон. Раздался звон тысячи разбитых зеркал и оглушительный вой умирающего крестража.       — Вулнера сане… — в последний раз прохрипел Драко над неглубокой царапиной на ровно вздымающейся груди, закатил глаза и рухнул на пол.       В тот же миг распахнулись двери подвала, и наверху лестницы показался встрёпанный и невероятно злой Снейп в пижаме с палочкой наготове, за его плечом маячила испуганная Гермиона.       — Что вы здесь устроили, Поттер?! — прорычал Снейп, буквально слетев вниз по ступеням, и тут же принялся накладывать какие-то заклинания на Малфоя и Нагайну.       — Я сейчас всё объясню, — пролепетал Гарри.       — Да уж постарайся, Гарри Джеймс Поттер! — отчеканила Гермиона, яростно глядя сверху вниз на того, сидящего на полу возле окровавленной полуголой девицы и бессознательного Драко.