Расскажи свою правду

      Квартира Игоря оказалась не особо большой, но уж точно больше его. Мебели было мало для такого большого пространства. Вешалки, комод, старенькая кухня и посреди гостиной стоял тот самый диван, где ему предстояло проводить ночи. Единственное, что напрягало, это отсутствие двери в туалет. И, как назло, почти напротив дивана.        Все в доме выглядело, словно, еще чуть-чуть и развалится, впрочем, даже истертый диван сейчас был очень хорошим местечком. Точно лучше холодного бетона на кухне кафе. Около дивана было огромное окно с витыми узорами. Оно выбивалось из общей захламленности и придавало всему окружающему хаосу некий старинный шарм. Все становилось подобием антиквариата. Не брать в расчет общую обшарпанность мебели и обваливающуюся штукатурку, и выйдет очень даже неплохая квартирка. С определенным стилем, так сказать.       Разместить свою небольшую сумку у лежбища Волкову не составило труда. Вещей было не так много, и потребности их раскладывать тоже. Неожиданное предложение до сих пор приводило Олега в легкий ступор. Сложно поверить, что после всего между ними еще были те же дружеские отношения. Всего-то полгода общения, и Игорь уже готов закрыть глаза на происходящее и предложить руку помощи. Закрадывалась мысль, может он видит в Олеге себя? Их судьбы схожи: оба военные, с горестной любовью. Правда есть небольшой нюанс. Разумовский убил Пчелкину.       Олег все продолжал изучать квартиру. Проходился вдоль стен, рассматривал вид из окон. В такт его шагам слышались характерные постукивания когтей по полу. Мухтар следовал по пятам за ним, призывая поиграть. Радостно виляющий хвост вызывал невольную улыбку в Олеге. Пес дарил этому месту жизнь. Это было как не сказать кстати.       Впечатление о новом месте не изменилось. Собака меняла атмосферу, но не само помещение. В воздухе летала пыль, с вдохом маленькие частицы щекотали нос и горло. Не особо приятные ощущения. Усевшись на диван, Олег откинул голову назад. Все тело ныло и требовало отдыха.       Все это время Игорь в полглаза следил за гостем. Даже сейчас он держал ухо востро, не зная, чего ожидать от Волкова. Тот же просто ходил и рассматривал мебель, окна, поглаживал Мухтара и не замечал взгляда Грома. С каждым днем каша в голове Игоря усугублялась, он не понимал, что творит. Зачем ему все это? Впрочем, все равно продолжал совершать очевидно опрометчивые поступки. Как сейчас, он привел к себе Волкова, дал тому запасной ключ. В голове не увязывался образ и действия Олега. Словно разные люди, учитывая потерю памяти так и было. Игорь даже знать не хотел, что творится у того в голове, но смутно подозревал как все рушится.       Тяжелое дыхание со стороны дивана всеми силами показывало степень усталости обладателя. Олег все так же лежал, его глаза толи смотрели на обваливающуюся с потолка штукатурку, толи вообще были закрыты. Решив, что это не его дело, Игорь продолжил жить своей жизнью, оставив Волкова наедине с собой.       Гром был прав, прошлое вернулось к Волкову и напрочь разрушило его жизнь. Все растерянные воспоминания встали на законные места, и он сам, вроде как, вернулся. Тот прошлый, бывалый вояка, наемник. Тем не менее он уже познал некое спокойствие в жизни, и ему очень даже было по душе. Раньше Олег не задумывался, что сможет работать поваром. Жизнь была наполнена опасностью, заказами и разъездами. А тут у него даже появилось некое подобие семьи. Много времени прошло уже, и его новая жизнь не вязалась со старой, так же, как и с мыслями. Они противоречили друг другу.       Сердцем он хотел туда, в родную хрущевку на четвертый этаж. Вернуть все как было, простить Разумовского. За все: предательство, свои раны, преследующую по пятам боль, последствия и вечное вранье. Абсолютно каждое говно, совершенное Серым. Может тогда они смогут жить так же припеваючи. Душа тянулась туда, разум же был категорически против. В противовес всем чувствам появлялось желание причинить Разумовскому такую же боль. Просто стереть существование Серого из его жизни. Может быть тогда вечный дурдом покинул бы его жизнь?       Еще тогда, в клетке, он думал - вот его конец. Говорят, вся жизнь пробегает перед смертью, опять-таки нет. Перед выстрелами в голове билась мысль, что он совершил очень большую ошибку. И вот опять он ее совершает, вновь все мысли лишь об Разумовском. Его образ вставал перед глазами лишь стоило подумать. Самодовольный вид, ровная спина во всем фиолетовом, то длинные, то короткие рыжие волосы, ехидная улыбка и этот взгляд синих глаз. Он вновь утопает в них…       В потоке несвязных мыслей Волков не заметил, как отключился, так же сидя за диваном и закинутой вверх головой. Удобство его ни капельки не заботило. Проходя из кухни, Игорь увидел эту картину, и лишь усмехнулся комичности позы.       – И что же я творю…       Сказанное повисло в воздухе. Игорь не ожидал ответа и просто пошел дальше.       Диван на самом деле оказался весьма неудобен, Олег осознал это далеко не в первое использование. Потребовалось порядка недели, чтоб спина начала молить вновь оказаться на холодном полу кафе. Пружины с ощутимой болью впивались и в некоторых местах торчали из обивки. Весьма неприятное ощущение, но жаловаться было лишним.       Не беря в расчет его страдальческую спину, неделя прошла быстро и особо безболезненно. Или Олег пытался себе это внушить. В каждую свободную секунду тот брался за дело. То надо помыть посуду (скорее перемыть уже чистую), наготовить еды, убраться. Занять себя и голову чем угодно, лишь не оставаться наедине с собой. При такой перспективе вылезали самые нежелательные мысли и образы. С каждым днем все усугублялось. Вечный круг из работы и дома прекращал помогать. Вставал вопрос, как дальше справляться?       Раскладывая вилки и ножи по местам, Олег ощутил, как в заднем кармане завибрировал телефон. Ровно три раза. Вариантов не было. Это снова Разумовский, если изначально тот пытался извиниться и всеми силами вернуть Волкова, то сейчас просто писал самые простые сообщения. О своих делах, мыслях. Олег делал вид, что не замечает сообщений, не читает их с придыханием. Признаться себе в такой слабости означало поражение.       Выудив устройство, Олег, не снимая блокировку, глянул на отправителя. Увиденное слегка опечалило. Пять тире – уже надоевший контакт. За неделю он все писал и писал, надоедливые сообщения сыпались рекой. Волков не знал, как отделаться от него. Он все писал и ожидал в ответ того же энтузиазма. Разговаривать с Сашей настроения не было, ни сейчас, ни вообще. Всю Венецию хотелось забыть словно страшный сон.       Привычно проигнорировав назойливого полицейского, он отложил мобильник подальше, чтоб не нервировал, и вновь вернулся к делам. За время проживания у Игоря он взялся за дом, за готовку. По-хорошему атмосфера в квартире должна была измениться, теперь на мебели не было клубов пыли. Холодильник перестал пустовать. И радостный Мухтар часто бегал за самодельным канатом. Все изменилось с первого прихода сюда. Только ее обитатели остались такими же.       Домыв тарелки, он прошел в гостиную. Там сидел Гром, единственным развлечением которого сейчас были мелкие расследования по округе. Весь стол был завален разного рода вырезками. К этому углу Олег не подходил. Лезть в такие вещи было негласным запретом. Просек он это сразу, стоило лишь приблизиться, и нахмуренный взгляд зеленых глаз не отрывался от его спины. Больше попыток подойти не совершалось.       Последние дни Игорь странно засматривался на Олега, словно изучал и пытался для себя что-то уяснить. Ощущать постоянный взгляд на себе было не особо приятно, однако сказать об этом было сложно. Хоть Волков и жил у Грома, но они так нормально и не поговорили. Обменивались общими фразами и все. Впрочем, сейчас, после таких же долгих изучающих взглядов, Игорь решительно произнес того, что Олег был не готов услышать.       – Я вот все думаю, – потер он рукой отросшую щетину. – А ты ебал Разумовского или он тебя? По тебе и не скажешь, но он другое дело - вылитый пидор. Все же ты его, хотя зная тебя… Скорее он.       – …Что тебе даст эта информация? – Игорь развел руками, – если скажу, что и так, и так…       – Хмм, понятно. Просто интересно.       – …Выйду ненадолго…– проходя стороной, адресовал он Игорю.       – Я тебе мамка? – не задумавшись, ответил Гром. В его голосе ощущалась усталость. – Иди куда хочешь.       Захватив лежащий на кухне телефон и наушники, Волков вышел из дома. Снующий под ногами пес рвался пойти за ним, но Олегу нужно было проветриться и побыть в одиночестве. Если выйдет, немного позанимается, а там как дело пойдет. С тренировками в последние дни не складывалось, температура на улице близилась к нулю или уходила в минус. Укутавшись чуть ли не с головой в куртку, он пошел куда глаза глядят. В голове полнейший вакуум, в наушниках играет оглушающе громкая музыка, ноги идут вперед. Пока что этого для отдыха достаточно.       Решения, куда сворачивать, Олег принимал сразу же, как завидит поворот, а завернув, высматривал новый. И так по кругу. Музыка сменялась одна за другой, как и бесконечные повороты. В ногах начинало понемногу ныть, но эта небольшая боль дарила Олегу ощущение свободы. Заприметив очередной поворот, он увидел человека, который активно шел в его сторону. Походка мужчины была уверенной и до тошноты знакомой. Каждый шаг словно разил игривым настроением.       – Какие люди! А что не отвечаешь?       Это был Саша, который еще пять дефисов. Весь старательный игнор шел коту под хвост. Была идея сделать вид, будто тот ошибся и поскорее удалиться.       – …Да так, с телефоном проблемы, – стараясь не привлекать внимания к наушникам в ушах, Олег перевел тему, – Давно тут?..       По виду Александра читалось, что тот или совершенно не оценил суровость приближающейся зимы, или только вернулся из-за рубежа. На нем висело однотонное пальто, под которым виднелась цветастая рубашка. Даже просто смотреть было уже холодно. Заметив на себе взгляд, Саша принялся расправлять пальто и странно улыбаться.       Каждой клеточкой тела Олег чувствовал дискомфорт.       – Вот с неделю в России, – чем больше сокращалось расстояние между ними, тем сильнее становилась улыбка Саши, – Связаться пытался. А ты никак не отвечаешь. Не ожидал увидеть тебя спустя полгода. Видимо, все же судьба нас свела. Как смотришь на то, чтоб сходить пропустить по стаканчику?       Идти куда-то и проводить время с ним желания не было, хотелось поскорее отвязаться от него. Он лучше пойдет домой и погуляет с Мухтаром, даже приготовит Игорю эту несчастную шаву. А то скоро плешь проест.       – …Не пью, – Сделав шаг назад, Олег увеличил расстояние между ними. Может сейчас он и лукавит, однако действия со стороны Саши нервировали. – Ты чего это? Странно себя ведешь…       – С чего бы? Просто узнать хотел. Память вернулась? Дождалась тебя твоя любимая?       Хитрый прищур глаз был направлен на Олега исподлобья. Александр затаился. Олег сложил все это нарочито вальяжное поведение, особое внимание к нему, взгляды. Решение было на поверхности. Как бы то ни было, признавать то, что Саша с ним флиртует, не особо хотелось. Как и дальше ощущать этот дискомфорт.       – …Стой, – выставив руку, Олег старался сохранить безопасную дистанцию. –Давай без этого. У меня уже есть любимый человек. Не начинай…       Изумленный взгляд Саши был прикован к Олегу. Звенящая тишина давила и лишала их разговор любого намека на уют. Прошло порядка пяти минут, прежде чем раздался оглушающий заливистый смех напротив. Он согнулся поперек, схватившись за живот, чтоб хоть как-то унять гогот. Казалось, Саша сейчас задохнется.       – Ну ты даешь! – вперемешку со смехом, проговорил Саша, – Серьезно. Вот умора, понимаю стиль общения у меня специфичный. Но чтоб прям настолько. Ну ты даешь. А на вопросы мои так и не ответил. Давай колись, помнишь или как?       – …Ну такое, – небольшая неловкость все еще имела место быть. Тяжело выдохнув, Олег продолжил, – Аккуратней с таким стилем. Если я еще спущу на нет, но другой в рожу даст и не послушает…       – Та не парься, сдачи то дам, – залезая в карман пальто, он выудил небольшой нож-бабочку. Попытался сделать какой-то трюк, но лезвие выскользнуло из руки и порезало ему пальцы. – Ох, ну, еще подучусь…       Саша продолжил тараторить. Олег слышал, впрочем, абсолютно не понимал сказанное. В кармане начал вибрировать телефон. Поддакивая рассказу о ножах, он думал, как бы побыстрее уйти. Разговор все продолжался и, казалось, ему не было конца. Звонящий тоже униматься не хотел. Телефон все продолжал и продолжал вибрировать.       Резко переменившись в лице и тоне, Шурик многозначительно посмотрел на карман, из которого доносился вибрирующий звук.       – Звонит уже в третий раз, – Резко сменившийся на серьезный, голос будто и не принадлежал Саше. – Глянь кто. Видимо важное, раз все продолжает и продолжает. Возьмешь?       Вынув телефон, все так же продолжающий вибрировать, Олег увидел неизвестный номер. Можно не гадать, он знает кто это. Также ему известно, что услышит на другом конце трубки.       – …Нет, не возьму… – еще раз глянув экран, он сбросил и полностью переставил в беззвучный режим.              – Твое дело.       Полазив в телефоне, он быстро попрощался и ушел. Видимо что-то неотложное, впрочем, ему это на руку.       Развернувшись в направлении дома, он пошел быстрым шагом. За недолгое стояние на одном месте, Волков ощутимо так замерз. Пальцы на ногах почти не чувствовались, все же осенние башмаки следовало уже сменить на что-то потеплее. Шагая, он думал. Каждую секунду. Теперь в наушниках не играла музыка, заглушающая поток сознания. Мысли обрушились шквалом. В голове пронеслась мысль, что может тот звонок реально важен. Помощь нужна, случилось что-то. Олег осознал, что, если бы Сережа его попросил, он бы сейчас пришел и всячески помог. Переступил бы через обиду, но вытащил бы Разумовского из очередного дерьма. Снова встал рядом, как преданный пес.       Становилось тошно от самого себя. Всячески отгоняемое желание вновь услышать или увидеть Разумовского вновь настигло Олега. Признать это он смог лишь сейчас, после нескольких недель всяческого убеждения себя в обратном. Он реально скучал. Как бы Олег не скрывал эти чувства внутри, они пробивались в самый неподходящий момент. Впрочем, и простить он не сможет.       Олег все так же шел, пока на телефон продолжал сыпаться шквал сообщений и звонков. Разумовского накрыла лютейшая паника с учетом последних событий.       Около двух недель назад ему начали приходить разного рода фотографии. Сначала это были безобидные мужчины, вскоре их не стало. Неизвестный стремительно набирал обороты. После начали приходить бесконтекстные фото трупов. Серёжа догадывался, что это были те самые люди с первых фото. Только теперь на них было значительно меньше кожи и больше крови. Некоторые из них отличались особой жестокостью. Вываленные внутренности, смешанные с телесными жидкостями. Если изначально такие фото чередовались с телами, то к концу второй недели осталось лишь кровавое месиво. Расчлененные тела людей, некоторые ракурсы повторяли его прошлых жертв.       Получая такие «подарки», Разумовский рвал, резал их. Любыми способами пытался стереть существование этих фотографий с лица земли. В реальности они переставали существовать, однако в сознании отпечатался каждый такой снимок. Ночами буйные фантазии смешивались в сильнейшие кошмары. Они не давали спать, в них он своими руками подавлял волю вопящих людей, завязывал им руки, резал еще живую плоть. Потом просто смотрел, как из еще трепещущего тела вываливались поврежденные органы, а пол заливался кровью.       Резко просыпаясь, он незамедлительно бежал к раковине или туалету. Его систематически тошнило. В носу будто оставался запах свежей крови, а в тишине квартиры любой шорох казался звуком разрезания кожи, хлюпанья кровью или все вместе.       Про нормальный сон можно забыть. Спать он мог только под огромной дозой снотворного, однако ощущения после просто отвратительные. Не спать стало единственным вариантом после получения снимков. Сегодня он облажался. Теперь охватившая паника не думала отступать.       Всем телом оперевшись на раковину, он вновь содрогался в очередном приступе рвоты. Все тело холодело, в руках не унималась дрожь. Из него вышло все, что только могло быть, оставалось напоследок выблевать желудок. Умыв лицо и прополоскав рот, Сережа выкрутил горячую воду почти на максимум. От горячей воды было одно лишь название и счет за коммуналку. Немного теплые струи прошли сквозь пальцы. Согнув колени, он запустил голову под поток воды. Сил целиком залезть в ванную не осталось.       Вода освежала и давала хоть какое-то чувство покоя. Как и сейчас, не унимающееся сердце приспустило обороты, холод понемногу отступал. Теплая вода затекала в уши, глаза, нос, рот и продолжала путь под пижамной рубашкой. Вроде паника начала отходить на второй план, пора прекращать.        Закрыв кран, Разумовский выпрямился и вытер лицо. В зеркале напротив отражался он и темный образ Птицы сзади. Ярко желтые глаза как будто горели в сумерках ванной комнаты. От неожиданности Сережа вздрогнул. Пока Олег был рядом, Птица сидел смирно и особо не показывался, но стоило ему оказаться в одиночестве, тот начал являться в разы чаще и в самые неподходящие моменты. Как сейчас.       Стараясь не выдать усилившуюся дрожь в конечностях, Разумовский отошел от раковины и встал напротив Птицы. Золотистые глаза смотрели на него с презрением.       «Всего лишь кошмар, а ты блюешь…»       Сережа знал, что тот скажет дальше - это излюбленное «Тряпка». Однако, этого не последовало.       – Что не заканчиваешь? – не смотря на него, Сережа вышел из ванной. Открыв компьютер, он принялся обновлять базы пропавших.       «Да ты и без меня хорошо справляешься. Чего мне утруждаться? – Птица следовал за ним. Теперь тот вальяжно восседал на столе напротив, – Опять собрался искать обладателя этих кишок? Зачем тебе это? Забей.»       – Сейчас этот, а потом кто? Мне надо его найти и…– резкий выпад Птицы не дал ему договорить       «Убить? – хищный оскал был направлен на Сережу. Тот словно перестал дышать. – Ну же. Что ты сделаешь? Хочешь обезопасить Олега? Так не приближайся к нему, хватит ходить по пятам и следить. Ты знаешь правила игры.»       Последнее слово резало слух. Теперь оно навсегда приобрело другой смысл. Сережа, придя в себя, продолжил.       – Да насрать. Придется убить – убью, потом закопаю в лесу. В любом случае добраться он хочет до меня. Он знает где я живу. И каждый раз присылает новых людей. Они все разные. То дети, то старики. Эти гребаные конверты…– откидываясь на спинку стула, пробормотал Разумовский, – как же я устал от них.       Продолжения не последовало. Он так и сидел напротив Птицы и проверял все возможные углы сети. Где-то да должны были остаться следы, любые сообщения жертв, пути перемещения, покупки. Хоть что-то да должно сойтись. Единственное связующее - это Разумовский или Волков. Хватало небольшого дружеского контакта. Такими темпами скоро убьют и Грома, как бы то ни было, Сережу это не особо беспокоило. Если за все это время тот еще жив, то, видимо, не сейчас. Но в душе он не хотел видеть труп Игоря, тот чудесным образом стал Олегу другом, да и эту вражду пора уже забыть. Месть никак не облегчила жизнь, только усложнила.       Читая переписки погибших, Разумовскому в голову пришла идея поискать у себя. Раз ничего не находилось у других, надо заглянуть с другой стороны. Все равно терять нечего. Логичней было посмотреть у Олега, но он не осмелился. Это противоречило принципам, если другие уже умерли, то Олег жив. Пока что точно.       Бегло пролистав всевозможные переписки, поисковые запросы, Сережа нашел пару стертых сообщений. Об их существовании он не догадывался до сих пор. Восстановить утраченное стало проще простого. Птица, сидящий на столе, словно нахохлился. Перья заметно так приподнялись. Открыв переписку, он увидел всего два сообщения.       [Думаю, ты не прочь отомстить. Я прав? Не отвечай, ответ мне известен. Вот адрес сам знаешь кого. Что делать дальше, решать тебе.]       И точный адрес их дома. Сообщение было чуть ли не полугодовалой давности. Злость подступала к горлу.       – Ты блять что сделал? – резко закрыв компьютер, Сережа за грудки притянул Птицу к себе. Вид того источал напускное спокойствие, однако по нервным глоткам и напряжению мышц это было не так. – Кто это, говори паскуда…       За дверью раздались шаркающие звуки. Это было странно, соседей у него не было. А звук тяжелых ботинок не напоминал местных бабушек. Немного поумерив свой пыл, Разумовский, на всякий случай, взял нож и направился к входной двери.       Шаги стихли. Человек задержался напротив его двери. В ушах отдавался звук собственного сердцебиения, а потом уже слышалось тяжелое дыхание по другую сторону стены. Разумовский ждал пока неизвестный сделает первый шаг. Потом уже решит, как самому поступать.       Прошло порядка минуты и в дверь настойчиво постучали, проигнорировав новенький звонок. Глянув в глазок, Сережа увидел лишь запыхавшегося дедушку. В руках того был белый конверт. Убрав с посторонних глаз оружие, он отворил дверь. Рука все также сжимала нож.       – Здравствуйте, что-то случилось? – натянутая улыбка должна была скрыть вновь подступившую дрожь во всем теле. Руки холодели от ужаса.       – Просили передать, – до этого лежащий в руках мужчины конверт был передан через порог, – Это вам.       Подрагивающей рукой приняв конверт, Разумовский продолжил разглядывать незнакомца. Тот уже развернулся и собрался уйти, как в след подрагивающим от волнения голосом Сережа остановил его.       – От кого?       – А я ебу что ли? – мужчина был абсолютно не заинтересован в продолжении разговора. – Мне заплатили, сказали куда. Я принес.              Не успел Разумовский задать еще вопрос, как незнакомец ушел. Пройдя в дом, он закрыл дверь и несколько раз перепроверил. Только тогда собравшись с мыслями прямо в прихожей раскрыл конверт. Все было странно. Раньше ему подкладывали под дверь, никакого личного контакта, раз в три дня. Сейчас все шло не так. Ко всему прочему казалось, что бумага в руках была тяжелее обычного.       Содержимое он уже знал, и думал, что готов. Раскрыв конверт, его встретило около пяти снимков. Обычно был один, содержащий много ракурсов. Наверху лежало бордово-красное тело, со, скорее всего, стянутой или обгоревшей кожей. Всматриваться в подробности не было желания. Отложив первую, Сережа притянул следующую и оцепенел. Фигура на фото была вполне живая и очень даже знакомая. Там был Олег. В разных местах и с разных ракурсов.       Ужас, обуявший Разумовского, не мог сравниться с перенесенным утром кошмаром. В груди все сжалось, воздуху не было места в легких. Он словно задыхался. Даже постоянно преследующий тремор рук словно застыл, его всего словно парализовало. Нож с тяжелым стуком выпал из руки, со звуком удара его сердце скатилось в пятки. Это продлилось всего секунду, потом дрожь расползлась по всему телу, за ней шел оцепеняющий страх. Фотографии выпали их его рук. Различная вариация спины, фигуры и лиц Волкова рассыпались под его ногами. И среди этих фотографий была одна ярко красная.       В голове оглушающе звенело: «Опоздал».       Судорожными движениями Сережа опустился на пол и начал не слушающимися руками подбирать фото. Они выпадали из трясущихся рук, резали кожу. Боли он не чувствовал, как и самих пальцев. Лишь страх и холод. Подняв красную, он ненароком перевернул ее. Там виднелись печатные буквы. Прочитать вышло далеко не с первого раза. Слова не складывались, и теряли смысл. Однако собрав себя в руки, Сережа прочел.       [Он следующий. Поторопись, пока не поздно.]       Вновь новая волна захлестывала его, не такая сильная как первая. Была еще надежда. Олег еще жив.       Откинув фото и встав на все еще дрожащие и не слушавшиеся ноги, он побежал к комоду. Там лежал телефон. Судорожно набирая нужный номер, он старался дышать полной грудью, но не получалось. Воздух входил в легкие в лучшем случае через раз. На другом конце слышались гудки. Отбой. Перенабирая вновь, он со всей силы сжал находящуюся в комоде одежду. Это стало неким спасением от дрожи. Трубку все не брали и не брали. Разумовский продолжал звонить уже моля, чтоб на шестой раз Олег взял трубку. Этого уже будет достаточно.       Но чуда не произошло. Отбой.       Сидеть на месте Сережа не мог. В его сознании примерялись различные образы, как могли убить Волкова. И с каждым разом частей становилось все больше и больше. Накинув поверх пижамы пальто, и, всунув ноги в первую попавшуюся обувь, Разумовский выбежал из дома. Не закрыв дверь, не взяв с собой ничего. В голове все еще бушевали мысли с Олегом в главной роли.       Мороз ударил ему в лицо, лишь стоило выбежать из подъезда. Разумовского это мало волновало. Только Олег. Желательно живой. Единственное место, где тот точно появлялся - это кофейня, туда-то Сереже и надо.       Забежав за угол дома, он побежал излюбленным путем Волкова. Так было ближе всего. Люди расходились, лишь увидев бегущего навстречу. В большей степени. Один человек не отошел. Разумовский налетел на него со всей силы. Он даже сначала не понял, что произошло. Резкая боль с левой стороны сбила с ног. Сережа осел.              Мужчины и след простыл. Словно его и не было.              Разумовский инстинктивно схватился за живот. Под рукой растекалась мокрая и вязкая влага. Боль была неимоверной. Оторвав руку от раны, он убедился. Вся рука и одежда под ней пропитывались кровью. Он поднялся, зажимая бок так сильно, как мог. Ноги почти не держали. Мысли путались. Он продолжал идти, знал дорогу и надеялся дойти. Желание выжить держало его в сознании.       Шаги были медленные и осторожные, однако все равно отдавались резкой болью. Кровь начинала стекать с руки и заходила на штаны. На месте ее соприкосновения с одеждой было омерзительно хлюпко и холодно.       Кровь все не останавливалась. В глазах иногда темнело и кружилось. Сознание путалось, перед глазами то возникал образ Олега, то пропадал. Сил с каждым шагом становилось меньше и меньше. И без того мерзлявые конечности холодели с новой силой. Все тело тяжелело и в один момент он не смог уже продолжать идти. Ноги не держали.       Упав на небольшую, когда-то зеленую лужайку, он краем сознания видел то самое кафе. До входа было всего ничего, еще пара шагов и он бы увидел Олега. Он так много о чем жалел в своей жизни, так много всего хотел бы изменить. Сейчас сделать бы еще пару шагов и увидеть его. Хотя бы в последний раз. И может тогда своей смертью он бы искупил все. Разумовский был готов умереть, лишь бы не так. Не в полнейшем одиночестве на только начинавшем формироваться сугробе. Леденящий холод уже не заботил его. Ему и так было холодно, и до этого. Только сейчас он ощущался по-другому. Становилось все холоднее и холоднее. С приходящей мерзлотой уходили силы. Больше никого нет. Люди, снующие туда-сюда, не замечали ни его, ни как на снегу растекались алые лужи.       Но ни руки, ни ноги не слушались, теперь и веки подводили. Становились все тяжелее и тяжелее. Вроде бы это конец, но никакого света, проносящийся перед глазами жизни, воспоминаний. Лишь гора сожалений, во главе которых Волков. В безумном холоде Разумовского он был теплом, которого очень не хватало. Сережа судорожно пытался вспомнить черты лица Олега, но тщетно. Все перемешалось.       Сил не осталось даже на мысли. Последнее, что он видел прежде, чем потерять сознание –разноцветный силуэт, вышедший из кафе.       Дальше кромешная темнота.