Расскажи свою правду

      Уличная прохлада задувала в теплое помещение. Не многочисленные посетители кафе невольно вздрагивали, когда поток холодного воздуха проходился по их ногам. Стоя у стойки, она этого не замечала. Лишь вздрогнувший рядом Олег уверял в понижении температуры. За время, пока она знакома с ним, стало ясно, что тот плохо переносит холод, но он лишь укутается в одежду посильнее и не заикнется об этой слабости.       Уля решила закрыть двери во избежание замерзания персонала и посетителей. Хотя по ее ощущениям было не так уж и прохладно, и лучше дышать свежим воздухом. Отходя, она сказала, что сейчас вернется. Олег остался внутри, увидев, как Уля отпирает дверь и смотрит на прохожих., словно пыталась что-то разглядеть.       Выйдя из здания, она почувствовала небольшой ветерок. По плечам прошлась волна мурашек, и всё-таки реально холодновато без верхней одежды. На улице почти никого не было, только пара человек и те уже в пальто или пуховике. Выводя дверь из зафиксированного положения, Уля все не находила себе места, к ее спине словно был прикован чей-то взгляд. Точно не Олега, хотя он тоже смотрел на нее. Неизвестный ощущался иначе: странно, ужасающе. В добавок ко всему чувство опасности не отпускало, однако относилось к другому человеку. Сжав дверную ручку, Уля нервно огляделась по сторонам.       Олег все так же сидел за стойкой и пил кипяток, пытаясь отогреться. Поведение Ули даже для нее было странным. Если изначально ее рассматривания прохожих было чистым любопытством, то теперь все ее движения излучали тревогу. В момент она вздрогнула и отпустила дверь, что со стуком ударилась об косяк. Последним Олег увидел, как она побежала куда-то в сторону. Он уже привык к странностям Ули и не особо удивился, когда та сорвалась с места.       Проблем от отлучившейся на время владелицы быть не должно. Людей немного, официант справится сам, если что. Олег же сейчас тут не по работе, он просто пришел отогреться в приятное место. Со встречи с Сашей прошло пару часов, и уже было пора домой. Допив воду и взяв вещи, он больше задерживаться не собирался, как-никак завтра на работу.       Его попытку уйти прервала влетевшая в кафе Уля. Стараясь отдышаться и в тоже время что-то сказать, она активно жестикулировала руками. Олег не понимал в чем дело. Сделав большой вдох и выдох, Уля повернулась к посетителям и извиняясь попросила всех уйти. Неприятно ворча, все вышли. Некоторые оставили купюры на столе, а большинство просто ушли.       Объяснять, что все же случилось она не стала, просто взглянула на Олега. В ее глазах не было того первоначального страха.       — Олеж, пошли поможешь, — уже стоя у открытой двери сказала она, — Я сама не справлюсь.       Вопросы оставались, но отказывать Волков не собирался. Лишь кивнув, он вышел вслед за ней. Было прохладно, впрочем, и шли они не так долго. Уля вела его к лежащему без сознания человеку.       Стоило Олегу увидеть кто именно лежал на сугробе, как в ту же секунду сердце ушло в пятки. Хоть они давно не виделись, но забыть эти рыжие волосы он не в силах. Правда сейчас в них не было той жизни как раньше. Это пугало, как и неестественная поза лежащего Разумовского. Если бы не бледное лицо Сережи, едва видневшееся из-под волос, то Олег решил бы, что Сережа после всех тех звонков пришел к нему. Однако безжизненное лицо отбрасывало всякие обиды и безумно пугало.       Ускорившись, он чуть ли не подбежал к лежащему. Подняв голову Разумовского, Олег осознал, что все гораздо хуже, чем он думал. Кожа словно просвечивала. На темной фиолетовой пижаме было огромное черное пятно, кровь.       — Как и думала, это он. — Уля стояла за спиной и наблюдала за действиями Олега. Ближе ее не подпустили. Волков старался нащупать пульс.       — …Есть, живой. — он пытался взять Разумовского на руки и не причинить тому лишней боли. Взвалив достаточно тяжелое тело на руку, Олег взглянул на впитавший кровь багровый снег. До этого он не представлял масштабов раны. Все хуже, чем казалось.       Сердце билось как бешеное, в голове кружило множество исходов всего этого. Сконцентрировавшись на Сером в его руках, быстрым шагом пошел обратно в кафе. Олег уже не ощущал веса, но он отчетливо чувствовал, как еще теплая кровь пропитывалась через одежду. Отгоняя подальше эти ощущения, он следил за рыжей девушкой.              Уля бежала впереди, открывая двери и меняя знак на вывеске. Как они зашли в помещение, она сдвинула несколько столов, чтоб на них уложить Разумовского. Собственно, как он и сделал. Еще раз проверив пульс и убедившись, что он жив, Олег разорвал пижамную рубашку и раскрыл рану. На первый взгляд порез небольшой, но он встречался уже с ранами в этой области. Разумовскому очень повезло, могло быть хуже.       Однако обильно сочившаяся кровь не переставала идти. Вспоминая былые времена, Олег зажал рану, в попытке хоть как-то выиграть время. Мысли носились в голове хаотично. Идея со скорой и больницей сразу же отпала, не хватало еще проблем. Сам он не возьмется, угробит. Дальше шли былые знакомые наемники, из них были те немногие, знающие медицину. Идея была хорошей, но выйти на них займет очень много времени. Нет, не подходит! А больше ничего нет, из знакомых в городе лишь Саня и тот полицейский. Тоже не вариант.       — Что делать? Он долго не протянет так, — отходя ко входу, Уля закрыла шторами двери и окнаот посторонних глаз, — Смерти ты его не хочешь, тут и гадать не надо. Вариантов у нас немного.       –…Я пока никаких не вижу, только если у тебя есть знакомый подпольный врач. Боюсь его нет. — он кинул взгляд на Разумовского, показалось, что лицо того стало малость походить на здоровое. — Что у тебя из подручной аптечки есть? Хоть что-то сделать надо. Я не могу просто стоять над ним и смотреть…       — Сейчас, но думаю там не густо. — Уля сходила за небольшой жестяной коробкой. Казалось, словно ее не было максимум пару секунд или это у Олега уже крыша едет. — Мда. Есть пластыри, немного бинтов, йод, зеленка и спирт.       –…Давай, уже что-то, — убирая руку от раны, он заметил, что кровотечение словно стало меньше. Хотелось в это верить, — держать рукой не очень затея…       Кое-как наложив бинт на продолжающуюся кровоточить рану, он всеми силами старался унять дрожь в руках и максимально абстрагироваться от всего происходящего. Представить, что на столе сейчас лежит и умирает не Разумовский, было чрезвычайно сложно. Олег не вывозил. Обида за все содеянное Серым была очень велика, вопреки всему смотреть, как умирает самый близкий человек было невыносимо. Особенно осознавать свое бессилие.       До этого притихшая Уля все думала, что же делать. От неожиданно пришедшей идеи она встрепенулась и окликнула Олега.       — Игорь! — находившийся в мыслях Волков не сразу понял, о чем она говорит, — Ну же, думай. Он единственный, кого можем позвать. Звони ему, но думаю не стоит говорить в чем сыр бор.       –…Думал об этом. Не вариант, — Уля закатила глаза, — Ты же понимаешь, он просто прибьет Серого, когда увидит.              — Мы должны попробовать. Ты же хочешь его спасти?       Олег положительно кивнул и в спешке набрал Игоря. Идея до сих пор казалась полнейшим абсурдом, однако Уля права. Надо попробовать. Продолжительные гудки все не хотели заканчиваться, он не брал трубку. Рука, придерживающая бинт, начала намокать от крови. Взглянув на Разумовского, казалось, словно тот по цвету близок к белому листу. Руки непроизвольно начали холодеть, на сердце потяжелело. Вновь набирая Грома, он уже не рассчитывал на ответ. Впрочем, через пару гудков Игорь снял трубку.       Особо не вдаваясь в подробности, Олег попросил того прийти в кафе и как можно быстрее. В ответ особо вопросов не поступало. На руку сыграли привычки Грома, он не любил вести переговоры по телефону. Напоследок Волков попросил не брать с собой собаку. Гром не ответил, просто сбросил.       Пришел Игорь быстро. Однако для них с Улей время тянулось очень долго. Волков пытался держать себя в руках, пока Уля наматывала круги по кафе в раздумьях и предположениях. Мельтешение перед глазами раздражало. Однако он понимал и не делал замечаний, старался не смотреть на нее. Все внимание было приковано к Серому. Легче не становилось. Едва в дверь постучали, так Уля сразу же подлетела, на всякий случая проверяя, кто бы это мог быть, и лишь удостоверившись, она открыла.       Игорь, уже подходя, был на взводе. Еще дома он многие дни зарывался с головой в свое расследование, и зачастую не спал ночами в поисках новых улик и подозреваемых. Кипы ненужных обрывков газет копились в шкафах. Выбросить он их не осмелился. Толка особого от всего найденного не было, приложенные усилия шли к черту, а тут еще и резкий звонок. Пройдя в помещение, он собирался разузнать, что же случилось, однако лежащий на столе человек и Олег в крови говорили сами за себя. Игорь не сразу увидел кем именно был обладатель крови, но резкие несдержанные движения, обеспокоенный взгляд и в придачу ко всему рыжие волосы лежащего сложились в единую картину. Гром не верил своим глазам.       — Разумовский, серьезно? Так вот с кем встречался. Опять ты с ним. Как вижу разговор не удался. Это ты его так? — Спокойный голос Игоря привел Волкова в смятение. Не такую реакцию он ожидал. От сказанного Олег растерялся, — Понял, ты бы не смог. А я тут зачем? Спасибо, конечно, за представление, но думаю звал ты не для того, чтоб я посмотрел, как он наконец-то умрет. Ты хочешь его спасти. С этим без меня.       — …Ты единственный, кто может помочь, — не поворачиваясь, сказал Волков хриплым голосом. — Он умирает, а я ничего не могу сделать, абсолютно бессилен. Просто сижу в его крови и сдерживаю ее. Не знаю даже сколько он еще так протянет. Ты должен меня понять, ужасающая вина и ничтожность, Юля ведь тоже умирала у тебя на глазах…       — Захлопнись, не произноси ее имя, ты так же причастен к ее смерти. Может я к тебе и нормально отношусь, но не к нему. Я должен спасать убийцу Юли?! Нет уж, увольте. Разбирайся сам, он твоя проблема. — ткнув пальцем в воздух, Игорь собирался уйти. Просьба Олега вызывала в нем волны гнева и разочарования. Около дверей Уля остановила его. Она начала говорить полушепотом.       — Подожди, помоги — ее рука легла на плечо Грома, — это я нашла Разумовского и велела занести сюда.       От упоминания этой фамилии брови Игоря сошлись на переносице. Слышать это было неприятно, не то что говорить.       — Ты серьезно хочешь спасать маньяка? — Грома встретил ее решительный взгляд, — Вы чокнутые, хотя с кем я говорю.       Уля всем своим видом умоляла помочь, она предполагала какие могут быть последствия от этой трагедии. Еще несколько недель назад она это почувствовала, только предотвратить беду не в силах. В помещении повисло долгое молчание, Игорь думал. Олег же словно потерял все краски мира, всё кроме крови было блеклым и безжизненно холодным.       –…Прошу тебя, — с комком в горле еле выговорил Олег, — Серый — все что есть у меня. Если есть возможность хоть как-то спасти и не дать загнуться тут… — голос обрывался, интонация скакала. Он повернулся к Грому и заглянул прямо в глаза, пытаясь найти в них понимание и сочувствие, — …на моих руках. Я сделаю все что угодно.       Этот взгляд был знаком Игорю, он частенько видел его в отражении. Эта безысходность, боль, тоска и чувство вины знакомы ему. Благодаря Разумовскому он уже больше полугода живет с ними бок о бок. Смерть Сергея принесла бы в его жизнь спокойствие, еще шесть месяцев назад он был не против саморучно вогнать в рыжего стекло. Но от чего-то не хотелось, чтобы Олег познал то же чувство горести и утраты.       Не говоря ни слова, Игорь вышел из кафе. Уля была спокойна, в отличии от Олега. Это конец, он прикидывает варианты и даже если окажется, что у Серого лютая способность к регенерации, то не известно, что пострадало там внутри. Все было сверхсложно.       Олег все сидел, не отрывая взгляда от Разумовского. Он подмечал каждое слабое дыхание, сердцебиение. Казалось, стоит отвлечься и все пропадет.       Из трясины мысли его вытянул колокольчик на двери. Вернулся Игорь. На лице того читалось лишь усталость от всего этого. Присев подальше, он мимолетно сказал, что позвонил кому надо и принялся выдвигать свои условия. Всего было два. Перовое, если Разумовский выживет, он должен сдаться полиции. Второе — скорее не условие, а просьба. Не соваться в криминал. У Волкова не было вариантов, он согласился.       В дверь вновь постучали спустя всего минут двадцать. Уля впустила молодую светловолосую девушку. Выглядела она крайне устало, а в руках у нее была большая тяжелая сумка. Ей потребовалось пара секунд, чтоб отдышаться. Скорее всего она очень спешила, чтобы добраться как можно быстрее.       — Так, ну что? Игорь, что именно случилось, к чему такая спешка чуть ли не в ночь? — оглядев комнату и увидев тело на столах, она впала в ступор, — А теперь потрудись объясниться. Где собака, о которой ты говорил?       — И тебе привет, Вер. Вон, — невозмутимо проговорил Гром, указывая на тот же стол, — Рыжая дворняга, довольно большая. По правде, он та еще сука. Просто немного не досказал, извини, но ситуация очень сложная. Все взяла?       — Я-то взяла, но это человек, ты говорил о собаке с тяжелым ранением. Улавливаешь разницу между собакой и человеком? Дима знает? Рассказал о чудо собаке? — она чисто из любопытства подошла к Серому и оглядела масштаб бедствия.       Пропустив большую половину сказанного мимо ушей, Игорь продолжил разговор по существу.       — Возьмешься? — проговорил Гром. Олег стоял рядом с Верой, от него исходили волны напряжения.       — Это первый и последний раз, ничего не обещаю. Ты же понимаешь, я ветеринар, — обращалась она к Олегу и ожидала ответа. Он просто кивнул. Тяжело выдохнув, она перешла на шепот, — Господи, что же я творю.       –…Прошу, сделайте хоть что-то…       Подойдя к Уле, она поздоровалась и поинтересовалась насчет столов и всякого подобного. Владелица задумалась и предложила несколько вариантов. Среди них были эти столы, кухонные тумбы или ее стойка. Вера перекинулась с ней парой слов насчет того, что будет тут происходить. Уля ободряюще похлопала напряженную девушку по спине. Насчет места все решилось просто, во избежание встречи с непрошенными гостями была выбрана закрытая кухня. Они быстрыми тяжелыми шагами направились туда.       Олег все еще не верил в происходящее. Все казалось сказкой, или ещё не начавшимся кошмаром, но, собственно, все впереди. Он хотел поблагодарить Игоря, но слова застревали комом в горле, стоило только взглянуть на выражение лица мужчины. Гром всем видом давал понять, что не настроен вести с ним беседы. Они так и просидели в тишине до возвращения девушек.       — Сможете перенести его туда, — голос Веры немного подрагивал, но руки все так же оставались спокойны.       В ответ получив кивок Волкова, она удалилась обратно. Брать Сережу на руки Олег боялся. Своими действиями он мог сделать только хуже. Старался подхватить его, особо не задевая наложенный поверх раны бинт. Каждое его движение было плавным и крайне осторожным, благо нести недалеко.       Привычная кухня словно была другим местом. Теперь на столешнице лежала тонкая материя, а недалеко были разложены инструменты. Вера нервно ходила из угла в угол, но стоило ей завидеть Олега, как в момент замерла, а ее спина приняла неестественно прямое положение. Она лишь вытянула руку в сторону стола. Уложив Разумовского на указанную поверхность, Олег взглянул на Сережу, а потом на Веру, уже одетую в халат и перчатки. Все в комнате твердило о полной готовности, головой он понимал, что, чем раньше Сережа попадет к ней в руки, тем больше вероятность у него выжить. Только Олег не был готов к таким рискам, смотря на Сережу он старался запечатлеть в памяти все.       Вера не понимала, что тот от нее ждал.       — Остаться хочешь? Проследить за действиями? — не смотря на Олега, она подошла к Разумовскому вплотную, сняла окровавленные бинты и с ужасом взглянула на колото резаную рану. Она сдержала себя от высказываний, — Не доверяешь мне? И правильно.       — …Нет, я пойду. — подходя к двери, Олег взглянул еще раз на Сережу, словно в последний раз, и попросил, — Сделай все возможное…       Олег вышел в зал.       Уля нервно стояла около стойки и натирала кружки. Игорь просто сидел и, то ли слушал отголоски музыки, то ли был в прострации. Все старались отогнать мысли о происходящем сейчас на кухне. Только причины у них разные. Игорь не понимал, что творит и всем сердцем надеялся на смерть Разумовского. Уля опасалась последствий всего произошедшего, ведь в случае смерти Сережи их ожидает жуткая опасность. Олег же боялся его потерять. Стоило ему пройти во внутрь, как пустующие столы приковали взгляд. Отводя глаза вниз, он наткнулся на кровоподтеки. Еще пара минут назад он тут лежал, а сейчас Сережа под ножом ветеринара.       На душе слишком тяжело и пусто. Сложно осознавать, что жизнь самого дорогого человека на волоске от смерти. Присев напротив Ули, он не мог видеть те столы, но мог наблюдать любые телодвижения у кухонного прохода. Время тянулось с ужасающей скоростью. Если бы не настенные часы, то он бы подумал, что прошло не меньше получаса, а не десять минут. Нервы начинали сдавать, руки то и дело пытались что-то покрутить, пощупать. В кармане куртки он наткнулся на полупустую пачку сигарет. Не задумываясь, он достал одну и щёлкнул зажигалкой. Едкий дым наполнил рот, легкие. Легче не становилось.       Взгляд вновь оказался прикован к разводам крови на полу. В голове все крутился их последний разговор. Столько неприятных слов, столько ошибок они сделали в тот день. Может быть, если бы он тогда ответил, выслушал, остался, то всего этого не было. А ведь у них почти получилось жить нормальной беззаботной жизнью.       Сигарета поспешно тлела после каждого глубокого вдоха. Огонек на конце находился чуть ли не у пальцев, от чего на ледяных фалангах ощущалось тепло. Олег держал ее до последнего, потушил лишь тогда, когда она начала обжигать.       Все же никотин придавал некую иллюзию спокойствия, вторая сигарета уже была зажата в пальцах, однако, стоило ему заметить шевеление со стороны прилавка, как Олег резко развернулся и встретился с любезно поданной Улей кружкой кофе.       — Возьми, — она не смотрела осуждающе. Скорее сожалеюще, — сигареты не дадут тебе умиротворения, наоборот, вскоре ты столкнёшься с самыми жуткими своими мыслями. Так что лучше выпей. На.       Подвинув вплотную кружку, она вновь замолчала. Взглянув на пенку поверх напитка, Олег отложил сигарету на стол и последовал ее совету. Кофейный вкус смешивался с сигаретами, получилось весьма неприятное сочетание. Но оно сбивало с мысли. Стоило ему вновь подумать о Сереже, их чудесном лете, как он вновь сделал глоток горького кофе.       Они сидели абсолютно молча, на фоне лишь играла извечная музыка, которая была абсолютно не кстати. Впрочем, нарушать эту тишину никто не собирался. Время шло, кофе кончилось и на его место вновь пришли сигареты. Уля уже ничего не говорила, лишь отмахивалась от табачного дыма.       Вера вышла лишь через час.