***
Эту огромную кучу надо разобрать за два дня. Слава стенам, что все личные дела новеньких со следующей недели перейдут к командирам отрядов и до набора через год Леви с этим тревожить не будут. Время близится к ночи. Капитан берёт полотенце, мыло и сменную одежду, чтобы сходить в душ, к счастью, находящийся практически в паре шагов от кабинета. Он раздельный, на этом этаже мужской, выше — женский, и служит раздевалкой и душем во время зимних тренировок разведчиков, а летом, как сейчас, в основном в распоряжении всего командного состава. Все, кроме учёных, скорее всего, спят, да и они вряд ли в такое время пойдут мыться, если пойдут вообще, поэтому Аккерман уже в раздевалке снимает всю одежду и нагим проходит в душевую. Вода становится приемлемой температуры, Леви заходит под душ, подставляя сначала лицо, по которому бьёт напор в виде многочисленных струй, а затем и волосы. Капли с них быстро скатываются на тело и, подобно скалистым рекам, извилистыми струями направляется вниз. Голова намокает, он берёт брусок и трёт, пока на руках не появляется небольшое количество пены. Намыливает всё тело и волосы в то время, как вода сама всё смывает. Капитан всегда быстро моется. Промывает волосы, разглядывая старую потрескавшуюся плитку, которая бы без еженедельной уборки давно начала зарастать плесенью. Запускает пальцы в волосы и, немного ероша, закидывает голову назад, чтобы как можно больше воды ушло. С небольшим скрипом закрывает кран, и в душевой становиться оглушительно тихо. Подходит к внешней стене и, вставая на стул, стоявший здесь ещё со времен воздвижения стен, открывает форточку, чтобы помещение проветрилось. Леви не концентрируется на незначительном звоне в ушах и направляется в раздевалку, оставляя за собой на полу мокрые следы от босых ног. Полотенцем насухо вытирает всё тело и с небольшим усилием натягивает на ещё разгорячённую кожу, не успевшую остыть от прохладного воздуха вокруг, сначала штаны, а затем и кофту с длинными рукавами без горла. Он выходит в коридор, ощущая как влажность и духота сменяются на сухость и прохладу. Подходит к двери и замечает подле неё небольшую стопку документов, оставленную, видимо, искавшим его Эрвином. В своём кабинете он кладёт сложенную ещё в душе форму в шкаф, открывает окно, бросая взгляд на спящего на диване Фарлана, и выходит, предварительно забросив на стол то, что принёс командор.***
Ванесса с Ханджи всё ещё рисуют что-то на бумаге, но уже не за столом, а на полу. Так, видите ли, гораздо удобнее и мысли разные приходят быстрее. Зое работает с молотком и отвёрткой: всё-таки с каркасом они уже определились. А подруга пытается понять, какой механизм выстрела будет наиболее практичным, она бросает уже какой по счёту скомканный черновик куда-то в сторону. Обе не замечают, какой кавардак создают вокруг, да и он не волнует особо. Пока работает голова, наполняя бумагу и воздух хоть каким-то смыслом, всё остальное может и подождать. Даже открывающаяся с тихим скрипом дверь, в которую кто-то входит. — Здесь хуже, чем в свинарнике, — Леви заходит, располагаясь на одном из стульев вдоль стены. — Из-за ваших посиделок мне приходится закупать свечей в несколько раз больше положенного. В кабинете не работается? — Отвали, Леви, — Ханджи упирается ногами в стену, чтобы выдернуть гвоздь, вбитый не туда, куда она планировала. Из-за усилий слова происходят на выдохе. — Не мешай людям работать, — пыжится. — Что вообще здесь забыл? — гвоздь отлетает в стену позади вместе с гвоздодёром, ровным счётом как и Ханджи, которая по инерции кубарем летит назад, ударяясь несильно затылком об стол. — Аккуратнее, — Леви оглядывает Зое, пострадавшую, видимо, не настолько серьёзно, чтобы нуждаться в помощи. Он наблюдает за Либерман, сидящую на полу и опирающуюся подбородком на левую руку. Глазами очерчивает её фигуру, проходясь по изгибу поясницы. Она перестаёт писать и в беспокойстве за подругу резко вскакивает сразу после глухого стука рядом. Но тот же лист бумаги, оказавшийся под её ногой, проскальзывает назад, и Ванесса стремительно летит вперед, успевая лишь схватиться левой рукой за перекладину стула, падающего вслед за ней. Поскольку она автоматически сразу начала перегруппировываться, чтобы упасть на спину, девушка приземляется на подругу. И стоит ей свалиться рядом, так ещё и куртка, до этого висевшая на спинке стула, слетает и теперь валяется на полу. — Два сапога пара, — Аккерман встает, одной рукой поднимает стул, другой куртку, затем слегка наклоняется. — Давай. Ванесса протягивает ладонь и берёт Леви за предложенную им руку, что намного теплее её. Она уже который час находится в холодном подвале, а он, если судить по ещё влажным волосам, только пришёл с душа. Смотрит в больше от темноты уходящие в тёмно-серые и подчеркнутые здешним освещением уставшие глаза и благодарит. — Что вы тут делаете? — он отпускает мягкую, небольшую, по сравнению с его, ладонь, и садится обратно, перекидывая ногу на ногу. Леви примерно понимает, какой механизм он запускает, и уже видит Ханджи, которая предсказуемо для него моментально забывает об ударе и садится рядом, на час вовлекая в рассказ о том, что они делали с этой разработкой на протяжении нескольких месяцев: с момента появления первоначальной идеи и до сегодняшнего дня. А ему интересно, действительно интересно, он даже задаётся вопросами, как и что работает, хотя сам не особо догоняет даже с объяснениями Зое. Капитан всегда поражался энтузиазму отряда Зое, способного придумать какую-то «хитровыебанную», по цитате Леви, конструкцию практически из воздуха, не видя раньше ничего даже отдалённо похожего. — Я пойду, — Аккерман констатирует факт. — Украду у тебя эту ведьму? — Зачем? — Ханджи решает вернуться к тому, что делала до падения. — Мне скучно заполнять ту хуеву тучу бумаг, что мне принесли. — А, ну забирай, — разрешает Зое, начиная вновь собирать каркас. — Хотя нам ещё много чего сделать надо. — А меня вы спросить не хотите? — интересуется Ванесса, фоном наблюдающая за разговором, отстукивая какой-то ритм карандашом по полу. — Пойдём, — Леви со стула снимает её куртку и перекидывает через предплечье. — Повесь на место, — впервые обратившись к нему в такой форме, Ванесса боковым зрением видит, что он делает. — Не пойду я никуда. — Пойдём. — Нет, — она окончательно поворачивается, устанавливая зрительный контакт с капитаном. — Разрешу взять несколько своих книг, — делает небольшую паузу и всматривается в глаза, наполняющиеся небольшим блеском с каждым последующим его словом, — на неограниченный срок. — Ханджи, — Ванесса поджимает губы и встаёт, опираясь на колени. — Прости, надеюсь ты без меня справишься, — говорит она с досадой, — но эту ночь я проведу с этим замечательным мужчиной. — Либ, только Августу не рассказывай, — Зое смеётся, ища среди груды расчетов один единственный. — Я тогда и сама скоро пойду. Так что развлекайся, если это слово может быть уместно в контексте коротышки. По дороге Несс интересуется, почему Леви назвал её ведьмой, и лишь слегка усмехается, узнав причину. Она с радостью соглашается на предложение прочитать вслух: самой не терпится узнать продолжение той книги. Поэтому сразу с порога, пока Аккерман зажигает свечи, идёт к книжным полкам и берёт пару-тройку для себя, чтобы потом забрать, и одну, что будет читать сейчас. В кабинете достаточно холодно. Приходится надеть форменную куртку, которую Леви уже успел разместить на вешалке. Садится на привычный диван, подушечками пальцев проходясь по шершавой обложке. Открывает на закладке, убирая ту на подлокотник, и начинает читать чуть раньше, чем Леви успевает оказаться на рабочем месте. Под голос другого человека работа идёт быстрее, да и Несс решает не отвлекать на горячо любимые обсуждения, потому читает с выражением, не делая, как она обычно это любит, пауз для осмысления текста. Через сотню страниц, то есть примерно через час-полтора, она доходит до эпизода, из-за которого книгу не продают детям… — «Тебя нужно наказать.», — Ванесса перестаёт читать, пока Аккерман не переводит на неё многозначительный взгляд, полный замешательства: он думал, что Либерман обращается к нему. Она искренне спрашивает, пока из-за зевка прикрывает рот рукой. — Мне читать постельную сцену? Леви недоуменно смотрит. А ведь правда, за всё то время, что они проводят за этим общим увлечением, ни разу в книгах не попадалось описание секса. На несколько минут они цепляются взглядами, пока между ними происходит ментальный разговор, слова для которого излишни. Ванесса в тёплом освещении свеч разглядывает расслабленное впервые за этот день лицо капитана: оно не идеально, вокруг глаз видны мелкие морщинки, которые имеются почти у каждого в их возрасте, есть еле заметные в обычной жизни пигментные пятнышки в районе скул, которые у людей могут исчезать и появляться, также небольшая щетина в углу челюсти, которую, если не приглядываться, очень трудно увидеть. Она снова переводит взгляд на его глаза, пытаясь понять, что творится у него на душе. По нему невозможно порой понять, что он испытывает и как к чему относится, пока сам об этом не скажет. Разговаривает ли он с ней сейчас телепатически или вовсе думает о чём-то отстранённом, Несс сказать не может. Она обычно оставляет такие эпизоды в книгах на сладкое, когда можно уединиться в своём закрытом кабинете и предаться возникающему томному желанию при условии, конечно, что текст написан на высочайшем уровне. Сейчас только Сина знает, совпадают ли их реплики в головах друг друга. — Я не дрочу на книги, — Леви первый нарушает тишину, воцарившуюся в комнате с момента последних слов Ванессы. — Очень даже зря, — Либерман возвращает свой взгляд на страницы и продолжает. — «Как смеет девушка твоего возраста противоречить мне?» «Тебе следовало бы встать передо мной на колени!» Ванесса закрывает книгу, оставляя на нужной странице палец, чтобы продышаться от чтения этой несуразицы. «Разве я велел тебе вставать на колени?» «Нет» «Снова удар хлыста по ягодицам.» «Нужно говорить: «нет, сэр!»» Всё-таки Либерман не выдерживает и начинает посмеиваться через слово. Она понимает, что ничего смешного нет, но ситуация, происходящая с героями произведения, а тем более, как это написано, заставляют сдерживать улыбку. Ради пафосности атмосферы момента, она надевает на себя воображаемую актёрскую маску и продолжает. «Сними с себя оставшуюся одежду. И пройдись туда-сюда, чтобы я мог на тебя посмотреть». Она снова повиновалась, опустив голову и не говоря ни слова. Мужчина, который наблюдал за ней, всё ещё полностью одетый и абсолютно бесстрастный, был не тем человеком, который болтал с ней по дороге сюда из клуба — он был Улиссом, прибывшим из Митраса, похитителем, вторгшимся в самый безопасный город в мире. И у него было самое холодное сердце на земле. Она сняла трусики, чувствуя себя одновременно беззащитной и защищенной.» Тут уже Леви откладывает перо, несмотря на то, что работы ещё много, и начинает внимательно слушать каждое слово, что говорит Ванесса. Её волосы, в зависимости от того, как она меняет свое положение на диване, переливаются по-разному. Очки, оставившие на переносицы небольшие красные следы, уже сползают вниз, приближаясь к кончику носа, но, видимо, это никак не мешает читать. Пальцы с немного отросшими ногтями медленно и аккуратно переворачивает страницы в уголках, чтобы не помять и не смазать текст. За столько времени, скорее всего, у неё пересохло в горле. Леви встаёт из-за стола, наливает ей стакан воды, ставит на подлокотник дивана и возвращается на место, принимая ту же позу. «Хлыст снова щелкнул, на этот раз не касаясь ее тела. «Голову вниз! Ты здесь для того, чтобы подчиняться каждому моему приказу и выполнять мои желания, понятно?» «Это были боль и наслаждение, конец рукоятки хлыста всё сильнее прижимался к ее клитору, и оргазм хлынул из ее рта, влагалища, пор, глаз, кожи. » — Всё, закончилось, — Ванесса облегчённо вздыхает, понимая, что глава завершилась. — Я еле сдерживалась, чтобы не засмеяться. Читала и получше. — Редкостное дерьмо, — указательным и большим пальцем Леви потирает глаза, приподнимая слегка уголки губ. — Думал автор лучше раскроет персонажей и без этого долбоебизма. — Надеюсь, здесь больше такого не будет, — Несс приподнимается из полулежачего положения и разминает затёкшую спину поворотами корпуса. — Всё равно же читать придётся, даже если и будет. — В том то и дело. Оба замолкают. Ну как замолкают, Леви продолжает заполнять бумаги, принесённые как ему на зло и требующие вычислений, а Ванесса поправляет сползшие очки и читает дальше с лисом на груди, что запрыгнул к ней и уткнулся мокрым носом в её шею.